Ночь в заброшенной часовне
Посвящается милой Эни
- Нет-нет-нет, Говард. Я бы очень хотела, но, честное слово, не могу.
- Но почему, Софи? - спросил юноша. На его аристократически бледных щеках зажглись яркие алые пятна. - Ведь это… свидание… в самую… жуткую… ночь в году…
Обычно Говард был крайне молчалив. Но если уж он начинал говорить, остановить его было почти невозможно - речь лилась плавной, мощной рекой. А теперь оказалось, что у юноши есть и третье состояние: он говорил с перерывами, словно сквозь тернии продирался.
- Почему? - повторил он. Впрочем, тут же спохватился: - Ах, я сам виноват. Надо было предупредить тебя раньше. Надо было узнать о твоих планах. Я все понимаю… не обижаюсь… ведь ты… ведь я… Но все-таки… почему?!
- Да потому, что Рэнди уже предложил кое-что поинтересней! - засмеялась безжалостная красавица. Ее несчастный поклонник вздрогнул и уронил роскошный букет из золотых осенних листьев и дивных алых хризантем.
Словно не замечая его отчаяния, Софи продолжала весело болтать.
- Знаешь, что я нашла в почтовом ящике сегодня утром? Приглашение на самую чудную Хэллоуинскую вечеринку в Арквиче! Там мы сможем прекрасно повеселиться все вместе. Как в детстве, помнишь?
Последние слова смягчили душевную рану бедолаги Говарда. Софи произнесла их так нежно и ласково, как умела только она!
- Ты же знаешь, Картеры - самая богатая семья в округе, - продолжала девушка. - С такими деньгами они могли бы творить чудеса. Жаль только, вечеринки недолюбливают.
- Их можно понять: Рэнди рассказывал, что когда-то их семья была очень бедна. До получения наследства от старого дядюшки Картера. Вот и не любят траться на всякие несущественные вещи.
- Разве вечеринка - это несущественно?! Кроме того, теперь им экономить незачем. А Рэнди пишет, что с большим трудом уговорил родителей.
- Пишет? Он ведь мог бы просто сказать.
- Письмом - интереснее. Впрочем, это просто небольшая записочка, которую он приложил к приглашениям. Моему и твоему. Ах да, чуть не забыла! - и она протянула другу яркий кусочек картона, разукрашенный тыквами и летучими мышами. Только тут Говард понял, насколько неразумно было подозревать Рэнди в предательстве, а девушку - в ветрености. Просто друг не знал о его планах, а Софи…
- Ах, Софи! - сказал юноша, вздыхая. - И почему ты так любишь меня мучить? Неужто тебе ни капельки не совестно?
Девушка, опустив длинные ресницы, задумчиво накручивала на палец длинный черный локон. Потом взглянула на Говарда и улыбнулась:
- Знаешь, а ведь все-таки совестно! Чем же мне загладить вину? Отвечай!
- Ты же знаешь, Софи, ничто не заменит мне встречи с тобой.
- Ладно. Ну что ж, вот мои условия! Если ты придумаешь что-нибудь более интересное, чем вечеринка у Картеров, я, так и быть, изменю планы.
- Но Рэнди обидится.
- Нет, если мы ускользнем с середины торжества. Но помни, я готова покинуть его только ради чего-то более увлекательного!
И, весело рассмеявшись, проказница ускользнула.
-
Вечеринка у Картеров была в самом разгаре. На столах уже появился десерт - целые тарелки шоколадных скорпионов и гибких желейных змеек, белых мышек из крема и жутко ухмыляющихся печенек - но едой никто не интересовался. Подкрепившись множеством дикого вида бутербродов и большой порцией копошащихся салатов (как удалось достичь этого эффекта, никто не знал, но кусочки овощей и мяса извивались, словно маленькие червячки), молодежь отправилась танцевать. По большой зале, озаренной мистическим красноватым сиянием, под звуки мрачноватой старинной музыки бесшумно порхали пары в жутких и странных костюмах.
- Интересно, куда делся Говард? - спросила Софи, кружась вместе с Рэнди.
- Не знаю. Кажется, я недавно его видел… А что?
- Ничего, - пожала хрупкими плечиками девушка. Она была немного раздосадована, потому что с нетерпением ждала от своего поклонника сюрприза. Неужто он так и не придумал, чем бы таким интересным ее отвлечь от вечеринки? Нет, конечно, Говард и так полвечера не отходил от нее, танцевал с ней, принес, как обычно, цветы… Но о свидании больше не заикался. А теперь вообще куда-то пропал.
«Тем хуже для него!» - философски решила Софи. - «Не придется ему на меня любоваться на мою сияющую красоту!»
И бросила удовлетворенный взгляд на зеркало.
Надо признать, что в этих самодовольных мыслях была порядочная доля истины. Костюм Леди Грин очень шел Софи. Зеленое бархатное платье выгодно подчеркивало стройность ее стана, а пунцовые туфельки - изящество маленьких ножек. В черных волосах светились алые хризантемы, а красные стекляшки, изображавшие «драгоценности», сверкали на белой шее и тонких запястьях. Но главной гордостью девушки был перстенек с настоящим рубином - фамильное сокровище, одолженное прабабушкой на этот вечер. В сиянии свечей камешек то и дело вспыхивал ярким, будто капелька крови, красным огоньком. Ярче сияло только хорошенькое личико Софи.
Даже Рэндольфу в его потрясающе реалистичном костюме скелета было до нее далеко!
Музыка стихла, и было объявлено, что сейчас начнутся разнообразные конкурсы. Рэнди ускользнул - в его обязанности входила организация этого действа. Раскрасневшаяся, счастливая, Софи опустилась в обитое бархатом кресло и стала обмахиваться веером из алых перьев.
Вдруг на ее плечо легла чья-то рука.
…Позже, когда Рэндольф Картер после всеобщего голосования объявлял Софию Грей королевой вечера, она так и не вышла на сцену. Великолепная тыква, полная вкусностей, чудесная серебряная диадема и букет из алых и желтых роз напрасно дожидались ее до самого конца праздника.
Было два часа ночи, когда в доме Картеров ожил телефон. Рэнди, только что хорошенько укутавшийся в одеяло, недовольно вылез из постели и поднял трубку.
- Я все понимаю, сам был молодым, - прозвучал в трубке недовольный голос мистера Грея. - Веселье, вечеринки за полночь и все такое... Но в приглашении написано, что праздник кончается в полночь. Мне кажется, дочь могла бы перезвонить и предупредить нас, что задержится. Вы не могли бы позвать ее к телефону?
Так и выяснилось, что Софи пропала.
Родители Говарда позвонили на пятнадцать минут позже.
-
- Ох, Говард! Мне кажется, что туда идти неразумно. Мы ведь и так прекрасно провели время, - сказала Софи двумя часами раньше, когда они спускались с крыльца заброшенного графского дома.
Каркали вороны, а в глубине леса светились таинственные огоньки. Говарду и самому было не по себе от мысли, что сейчас придется идти по заросшей сорняками дороге в старую заброшенную часовню.
Часовня была завершительной частью экскурсии, которую он подготовил специально для Софи. Пришлось целую неделю читать, зарывшись в пыльные книги Арквичской библиотеки, но усилия того стоили!
Когда Софи шла за другом по коридорам таинственного старого дома, она невольно вздрагивала. Она словно перенеслась на столетие назад и попала к Графу Грину в гости. Костюм у Говарда был точно такой, как на его старинном портрете. Юноша изучил каждую комнату в доме, каждый портрет в длинной галерее предков, каждое пятнышко на полу. Подготовил старинного образца ужин, неведомо где раскопал помпезный бабушкин сервиз из тонкого фарфора с позолотой. И за ужином рассказывал о доме так занимательно, словно он был его собственным. Даже сам легендарный Граф, если бы он вернулся с того света, не мог бы рассказать о своем жилище и о себе самом больше.
А ведь ни о ком в Арквиче не рассказывали столько жуткого, как о Графе Грине!
Вообще-то, если верить хроникам, он был довольно приятный на первый взгляд человек. Настоящий дворянин, светский красавец, меценат. Но жизнь его была омрачена множеством подозрительных странностей. Долгое время Грин жил в одиночестве, изучая какие-то древние книги и тщательно скрывая свою частную жизнь. В окнах его дома всегда до самого утра был виден свет - иногда даже не желтый, как от лампы, а какой-то странный, сине-зеленый. Но с этим еще можно было смириться. Позже Грин женился. Это, видимо, был брак по любви, но никто не знал, из каких краев приехала красавица-невеста. Девушка говорила на незнакомом языке и как будто избегала людей. Это бы тоже еще ничего. Постепенно молодая женщина повеселела и немного освоилась. Граф стал менее холодным и неприступным. Он казался почти нормальным… до того самого момента, как молоденькая жена бесследно пропала. Никто бы не мог сказать, куда исчезла Леди Грин - это так и осталось тайной за семью печатями.
С того самого времени сине-зеленый свет в окнах графского дома больше не зажигался. Видимо, графиня была как-то связана с этим странным явлением, так что после ее исчезновения Арквич вздохнул спокойнее. Вскоре по городу поползли смутные слухи, что Леди Грин была не вполне человеком, а чем-то вроде нимфы или дриады. Этому мнению способствовало и то, что после пропажи в графском саду высохли все деревья, кроме елей и сосен, перестали петь птицы и расцветать в густой траве цветы...
Хотя нет, впрочем, один цветок все же расцвел. Это была графская дочка, внешностью напоминавшая пропавшую мать. Граф обожал девочку и очень баловал ее. Плохо было только то, что он сделал юную леди настоящей затворницей. Дом обнесли высокой решеткой, и девочка крайне редко покидала свое небольшое царство. Ее маленькие ножки в искусно вышитых башмачках никогда не ступали по древним мостовым Арвквича. Тем не менее, люди заметили ее все пышнее расцветавшую красоту. Знатные молодые люди пытались войти в дом графа, некоторые, раз увидев его дочь на балу, сразу ехали свататься. Безуспешно.
Дело кончилось тем, что девушка бесследно исчезла - совсем как ее мать.
Граф повел себя более чем странно. Он бросался страшными обвинениями, перессорился со всеми знатными семьями в Арквиче и заявил самому мэру:
- Это вы виноваты в гибели моей Софии. Но бедное дитя не останется неотомщенным! Ждите, скоро за вами придет существо, от которого вы не сможете защититься! С помощью синего огня я могу вызвать его из таких миров, какие вам и не снились…
Кое-кто говорил, что Граф Грин добавил еще много чего интересного, например, присовокупил в конце своей знаменитой фразы нелестный эпитет «жалкие смертные». Но, так это или не так, с тех пор заставить жителей города замолчать не могло ничто.
Графа обвиняли во всех убийствах, пропажах, несчастных случаях, падеже скота, эпидемиях, вампиризме, каннибализме, черной магии, вызове потусторонних чудовищ из иных измерений… Говорили, что он был призраком, оборотнем, ходячим мертвецом… Чего только не рассказывали! Плотная паутина легенд и сказаний оплела Арквич.
Позже Граф Грин как будто раскаялся в своих словах и деяниях. Он ударился в благотворительность, помогал вдовам и сиротам, много сделал для благоустройства Арквича. За городом по его приказу даже возвели небольшую часовенку… Но все равно бедняге до самой смерти не удалось избавиться от порочащих его слухов. Стоило графу умереть, как его дом опустел и был заброшен, а сад зарос ежевикой и сорняками. С наступлением темноты жители Арквича обходили это место десятой дорогой. Но часовенка, которую многие считали вовсе не часовенкой, считалась еще более страшной, чем бывшее графское владение. Там пару раз видели самого настоящего призрака. Поэтому никто, кроме отчаянных сорванцов-мальчишек и совсем уж нищих бродяг, не решался посещать ее даже при свете дня.
Вот почему Говард раскаялся в своей идее посетить мистическое место после прогулки и ужина в доме Графа. Но признаться Софи, что он испугался? Никогда!
- Подумаешь, часовенка, - сказал он будничным тоном. - Там, наверное, так же мало по-настоящему страшного, как в доме. Мы там и ходили, и ужинали, а ничего особенного так и не встретили! Ты же не боялась, верно?
Софи приободрилась. На самом деле ей было не по себе в заброшенных комнатах, со стен которых мрачно глядели темные глаза графских предков. Особенно сильно сжалось у нее сердце, когда она уловила странное, но очень явное сходство между портретом пропавшей Леди Грин и своей особой. Дело было не только в похожем платье. У графини были такие же черные волосы, такая же белизна кожи, такие же пухлые губки и большие глаза. Есть от чего испугаться!
Но не признаваться же в своей слабости Говарду?
- Ты прав, - сказала девушка. - Пойдем.
Две тонкие фигуры нырнули в сплетение лесных теней и скрылись.
Часы на башне Арквича пробили полночь.
-
Часовенка встретила редких гостей протяжным скрипом несмазанных дверных петель и хлопаньем крыльев пробудившихся летучих мышей.
- Ой! - воскликнула Софи, когда одно из животных мягко задело крылом ее щеку.
- Все хорошо, - улыбнулся Говард. - Если здесь живут летучие мышки, значит, их никто не пугает. И нам бояться нечего.
- Неужели ты думаешь, что летучие мыши боятся призраков?
- Вот уж не знаю. Но почти уверен, что призраки боятся яркого света!
С этими словами юноша зажег электрический фонарик и, освещая им путь, провел подругу к небольшой винтовой лесенке.
- Поднимемся на второй этаж! Оттуда, уверен, открывается прекрасный вид.
- А ты уверен, что лестница выдержит? - Софи чуть нахмурилась и смахнула с плаща паутину. - Здесь все такое древнее…
- Выдержит! А если что, я тебя подхвачу.
- Еще чего! - фыркнула девушка и поставила ножку на первую ступеньку.
Вновь распугав целую тучу летучих мышей, молодые люди поднялись наверх. Софи улыбнулась:
- Ты был прав. Здесь великолепно!
Перед ними раскинулся прекрасный вид. Часовенка стояла на холме, и наполовину облетевшие деревья леса колыхались ниже нее, словно огромное темное море. Небо расчистилось, и в нем, как серебряный щит, плыла среди легкой вуали облаков полная, безупречно круглая луна. Ее свет озарял дальние холмы, заставлял блистать серебром крыши Арквича и ярко блестел на его шпилях. По зеркальным водам глубокого Данхэмского озера протянулась длинная сверкающая дорожка.
Говард очень надеялся, что вся эта красота очарует его спутницу и заставит ее жестокое к поклонникам сердечко хоть немного смягчиться. Надежды как будто оправдались: в какой-то момент он почувствовал, как девушка придвигается ближе. Боясь спугнуть ее, он продолжал смотреть на дивную картину спящего города, но сердце юноши бешено колотилось. Ведь он чувствовал, как тонкие руки легли на его плечи, и мягкие волосы коснулись щеки, и теплое дыхание чуть пощекотало ухо…
- Софи… Я давно хотел сказать тебе…
- Говард, - дрожащим шепотом сказала девушка. - Тише, умоляю! Здесь призрак! Я боюсь!
- Где призрак?
Юноша заморгал, словно просыпаясь от прекрасного сна, и стал осматриваться. Испуганная Софи прижалась к нему еще крепче. Говард осторожно обнял ее и хотел сказать, что призрак ей просто померещился, но тут же встретился взглядом с парой горящих глаз в темном углу…
Дыхание перехватило. Сердце словно превратилось в кусок льда.
«Неужели это конец? - пронеслось в мозгу. - Надо бежать. Надо спасать Софи…»
- У-гу! - внезапно донеслось из угла. - У-гу!
Говард и Софи переглянулись. А потом расхохотались так, что испуганный филин покинул свое обычное убежище и, взмахнув широкими крыльями, улетел в сторону леса.
- Надо же! - хохотал Говард. - Вот так призрак!
- Орион бы нас не одобрил, - вторила ему Софи.
Орионом звали ручного филина, принадлежащего Рэнди.
- Да, жаль, что мы не передали этой птице привет от его родственника.
- Мы могли бы даже устроить им встречу. Ах, если бы Рэнди пошел с нами… - мечтательно сказала Софи. Говард тяжело вздохнул и помрачнел. Девушка заметила это.
- Но я рада, что он не пошел, - добавила она с лукавой и нежной улыбкой. В этот миг Говард почувствовал себя вознагражденным за все мучения, которые Софи ему уже причинила или только планировала причинить. Ведь мечта была рядом - и даже не пыталась освободиться из объятий!
Говард решил, что пора сделать признание. Он заглянул девушке в глаза… и увидел, что они испуганно расширены.
- Что, снова призрак? Не разыгрывайте меня, моя драгоценная леди!
В другое время за такие слова ему бы досталось, но сейчас Софи не обиделась на «мою» и «драгоценную».
- Там, - глухим голосом сказала она. - Там, у тебя за спиной.
Говард обернулся. На этот раз ошибки быть не могло, розыгрыш исключался, иллюзия тоже. В воздухе, между часовенкой и луной, висел голубоватый призрак в старинном костюме. Его лицо было точной копией сурового лица с портрета Графа Грина. Призрак улыбнулся…
-
Позже ни Говард, ни Софи не могли рассказать, как они спустились по лестнице. Зато в сознании обоих навечно запечатлелся невыразимо страшный миг, когда они обнаружили, что дверь часовенки заперта снаружи. Окна на первом этаже отсутствовали, а вернуться на второй наши герои теперь не решились бы даже под страхом смерти.
Софи едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться от ужаса. Тем не менее, она мужественно помогала Говарду справиться с преградой - например, держала фонарик и одолжила ему свою шпилек, чтобы он мог попытаться взломать замок. Потом попробовала вскрыть замок сама. Ничего не получилось.
- Эх, если бы Рэнди был здесь! - вздохнула Софи. - Он-то умеет разбираться в замках!
Говард стиснул зубы. Нельзя допустить, чтобы он выглядел слабаком по сравнению с Рэндольфом! Говард стал бросаться на дверь, пытаясь выбить ее своим телом. Но для худощавого, не слишком крепкого сложения юноши это была нелегкая задача. После ряда безуспешных попыток пришлось признать, что затея бесполезна.
- Посвети в углах - попросил Говард, переводя дух. - Быть может, в помещении найдется что-нибудь, чтобы можно было разрушить доски.
К счастью, в одном из углов часовни среди кучи мусора и правда обнаружилась большая ветка, видимо, принесенная мальчишками, которую Говард превратил в сносную дубинку. С новыми силами он бросился на дверь. Юношу не смутило даже то, что погас фонарик.
- Попробую починить на ощупь, - сказала Софи. - Вдруг там просто батарейка сдвинулась.
Через некоторое время мрак часовенки озарил слабый луч света.
- Молодчина, Софи! - воскликнул Говард. - Потерпи, скоро мы будем на свободе! Дверь как будто поддается…
Ответом ему была звенящая тишина. Такая звенящая, что становилось жутко. Обернувшись, юноша увидел, что Софи, бледная, как изваяние, с ужасом смотрит прямо перед собой. Ее лицо было озарено слабым голубоватым светом, шедшим от яркого сине-зеленого сгустка огня, качавшегося в воздухе. Сгусток упал на землю, и яркое изумрудное пламя отрезало девушку от верного друга и от спасительного выхода. Застывший от ужаса Говард видел, как перед Софи возник тот самый призрак, и девушка с жалобным криком убежала куда-то в темноту. Дух полетел следом.
Говард знал: еще несколько хороших ударов, и он будет на свободе. Но он просто не мог бросить Софи. И бросился сквозь стену огня ей на помощь.
Он ожидал резкой боли от ожогов, но не почувствовал ничего особенного. Похоже, огонь был просто иллюзией.
«Скоро я найду ее», - думал Говард. - «Часовня ведь совсем небольшая!»
Но по мере того, как он блуждал в темноте (огонь исчез, как только юноша миновал его), создавалось впечатление, что здание превратилось в огромный лабиринт.
Сколько времени прошло? Говард не мог бы ответить. Ему казалось, что он блуждает во мраке бесконечно долго. Но вот впереди мелькнуло знакомое голубоватое сияние. Приблизившись, юноша увидел призрака и рядом с ним Софи - бледную и заплаканную. Похоже, дух только что загнал ее в тупик и не выпускал.
- Сгинь, мерзкий призрак! - сам не зная, на что рассчитывает, крикнул Говард. - Я не позволю тебе тронуть Софи! У меня с собой серебряные пули!
Это, конечно, была неправда, да и непонятно, помогает ли против призраков такое средство. Но ничего лучшего Говард придумать не смог. Призрак отреагировал очень странно.
- Я вовсе не собирался причинять вред этой леди, - прозвучал его величественный, печальный голос. - Я просто желал бы поговорить…
Говард и Софи опешили.
- А почему вы тогда заперли двери?
- И разожгли пламя?
- И преследовали мою спутницу?
- Если бы я этого не сделал, вы покинули бы часовню, - вздохнул дух. - О, вы не представляете, как здесь одиноко и печально! И нет никого, кто мог бы облегчить скорбь моей души.
- Скорбь?
- Да. Ведь я - большой преступник. Ужасная тяжесть, камнем лежавшая на моем сердце при жизни, не дает мне покинуть это место после смерти. Разумеется, не вы можете даровать мне прощение. Но у вашей спутницы есть нечто, что слегка облегчит мое существование!
- Что же это? - спросила Софи, проникнувшись состраданием.
- Я назову этот предмет после того, как расскажу свою историю с самого начала, - ответил Граф Грин. - Вы согласны?
Говард и Софии кивнули, и призрак начал свой рассказ.
- Первую свою ошибку я совершил еще в молодости, когда возжелал большего могущества, чем могут дать деньги и происхождение. Быть может, в этом повинно и то, что моей мечтой было вырваться за пределы обычного мира - он казался мне пошлым и однообразным. Вкусив всевозможных удовольствий еще в юности, я возмечтал о наслаждениях неведомых миров. Это побудило меня обратиться к тайным знаниям. Я перерыл десятки книг Арквичской библиотеки и благодаря полученным знаниям смог достать древние пергаменты, где были записаны правила путешествия по иным реальностям. Я даже вызывал, будто джинна в восточных сказках, опаснейших существ из этих реальностей…
- Так это и есть ваше преступление - занятия колдовством? - перебил Говард.
- Лишь одно из моих прегрешений. Но я раскаялся в нем задолго до смерти. Ведь оно стоило мне жены… Ах, как бедняжка старалась отговорить меня заниматься такими вещами!
- Так она сама не колдовала? - не совсем вежливо заметила Софи.
- Нет, хотя такой слух ходил по всему Арквичу. Несмотря на свою первоначальную незнатность, бедность и иностранное происхождение, Леди Грин была столь же благочестива, сколь прекрасна. Ее чистое преданное сердце проявило себя вполне. После самого неудачного из моих опытов она пыталась защитить меня от одного из вызванных мной существ. Ей это удалось - я рассеял чудище сокрушительным заклинанием, от которого перестали расцветать цветы и засохли деревья - но не успел спасти свою возлюбленную. Под взглядом потусторонней твари, предназначавшимся мне, она превратилась в пепел… И как небо не пощадило ее красоту и добродетель? Отчего я не погиб тогда вместо нее?
Граф горестно вздохнул.
- Так вот оно как, - вздохнул Говард. - Бедная леди. Но, я уверен, душа ее сейчас находится в лучшем из миров.
- Благодарю, молодой человек. Но вы еще не слышали самое печальное.
- Неужто и ваша дочь погибла из-за ваших потусторонних опытов? - ужаснулась Софи.
- Нет, - горько усмехнулся призрак. - ее сгубил только мой грубый, жестокий, но совершенно человеческий эгоизм! После гибели жены я отдал девочке всю любовь, но эта любовь больше напоминала тяжкие оковы. Дочь хотела общаться со сверстниками, жить и радоваться, но я не желал отпускать ее от себя, уверенный, что лишь я сам могу защитить мое дитя от всех несчастий мира. Я окружил ее слишком трепетной заботой, слишком назойливым вниманием, слишком неусыпным контролем… От которых она в конце концов сбежала.
Призрак со стоном закрыл лицо руками.
- Я до сих пор помню тот день, - глухо продолжал он. - Когда не обнаружил дочери в ее комнате и отправился по следам с лучшей из своих ищеек. И тут, на этом самом месте, где стоит эта часовня, я нашел ее… неживую. То ли ее слабое сердце не выдержало быстрого бега, то ли ядовитая змея попалась в траве, то ли она сломала шею, неудачно упав. Я не мог заставить себя это выяснить. Ужас мой был так велик, что я горестно вскрикнул и потерял сознание. А когда очнулся, тела Софии уже не было.
Софи поежилась. Ее неприятно поражало, что графская дочка - ее тезка.
- Долгое время я искал ее останки, но безрезультатно. Рассудок мой помутился. Я подозревал в похищении всех и каждого, убедил себя, что в бегстве Софии был виновен кто-то из молодых людей Арквича. Иначе бы я просто не пережил тех дней. Я перессорился со всеми знакомыми и, вспомнив забытые оккультные опыты, грозил каждой семье страшной местью. Но постепенно мрачное безумие сменилось глухим отчаянием. Вместо того, чтобы снова выйти на скользкий путь, я раскаялся и старался загладить свою вину. Боюсь, у меня этого так и не получилось. Моя душа не находит успокоения, убежденная, что из-за меня погибли два самых чистых и прекрасных создания в этом мире. И что никогда мы с ними уже не встретимся…
- Бедный Граф Грин, - шепнула Софи Говарду. И прибавила вслух, обращаясь к духу: - Но чем же я могу вам помочь?
- Юная леди, - отвечал призрак. - У вас на руке я заметил перстень, очень похожий на украшение моей бедной дочери. Возможно даже, что она потеряла его во время своего бегства, а вы случайно нашли. Не могли бы вы оставить эту драгоценность мне на память? Воспоминания ранят, но все же они бесконечно дороги мне.
- Понимаете ли, - задумалась девушка. - Перстенек не мой. Мне его одолжили. Но я попрошу свою прабабушку отдать вам украшение.
- Будьте так любезны!
- В таком случае будьте любезны вывести меня из лабиринта и открыть дверь…
-
Было раннее утро, когда, ко всеобщей радости и удивлению, Софи Грей вернулась домой. Отец, только что вернувшийся из лесу, чтобы немного перекусить перед новым этапом поисков, вскрикнул от радости и заключил ее в объятия. Мать, проплакавшая всю ночь, целовала девушку и спрашивала:
- Где же ты была, доченька?
- В старой часовне. А Говард до сих пор там. О, не волнуйтесь, с ним все хорошо. Просто он остался с призраком, чтобы несчастному не было совсем одиноко…
- С кем? С призраком?!
- Да, с Графом Грином, - небрежно ответила Софи, пожимая плечами. - Я потом расскажу. А пока мне надо поскорее увидеть прабабушку. Она уже проснулась?
Старой женщине не сказали про исчезновение правнучки, и она была одной из тех немногих счастливцев, для кого эта ночь в Арквиче прошла спокойно. Когда Софи вошла в ее комнату, старушка встретила ее бодрая, спокойная и веселая, как обычно.
- Доброе утро, дитя мое! - сказала она, очень резво для почти столетней женщины вскакивая с кровати. - Ты выглядишь бледной и заплаканной. Быть может, любовный недуг замучил? Хочешь, выпьем чайку с айвовым вареньем и потолкуем?
- Нет, прабабушка, - почтительно ответила Софи. - Мне сейчас немного некогда. Я пришла тебя просить об одной услуге.
- Присаживайся и рассказывай.
По мере того, как старенькая миссис Грей слушала правнучку, ее сморщенное личико становилось все более серьезным. Только глаза, как обычно, сверкали, подобно звездам.
- Так что же, прабабушка? - спросила девушка, поведав о ночных приключениях в часовне от начала до конца. - Ты подаришь Графу Грину свой перстень?
- О, - отвечала старушка, улыбаясь. - Я надеюсь, что после нашей встречи побрякушка ему не понадобится.
Софи сделала большие глаза.
- Ты собираешься идти к нему?!
- Именно так, не будь я София Грей! - весело ответила прабабушка. - Увидишь, твоя старая родственница все уладит.
Очень скоро старушка, разряженная в пух и прах - даже накинув на плечи свою воскресную шаль старинной работы, белоснежную и красивую - в сопровождении правнучки отправилась к старой часовне. Там их дожидались Говард и Граф Грин. Последний нетерпеливо подлетел к Софи.
- Так что же, юная леди? Вы получили согласие вашей прабабушки?
- Нет, лучше. Я привела ее саму.
В этот момент старушка осторожно переступила порог часовни.
- Приветствую вас, почтеннейшая… - начал граф, но замер на полуслове. - Как?! Ты? Это ты?!
- Да, пап, это я. Ты ведь всегда говорил, что у меня недюжинный актерский талант. Кажется, я сыграла безжизненное тело чересчур убедительно… Но я же не знала, что это на тебя так подействует! И ты напрасно обвинял Арквичскую знать: на самом деле мы обвенчались с молодым священником. А потом уехали далеко-далеко, так далеко, что до самой твоей смерти я больше о тебе не слышала. Лишь на склоне жизни я вернулась в Арквич… И ты не представляешь, до чего раскаивалась, когда узнала, как повлияла на тебя моя мнимая гибель. Я даже не решалась приблизиться к старой часовне, ведь угрызения совести становились невыносимы. Ужасно, что я решила тебя так обмануть. Прости, что я не пришла раньше. Но я думала, ты давно в лучшем из миров…
В глазах призрака блеснули слезы.
- Это ты прости меня, - сказал он. - Я не должен был превращаться из любящего отца в безжалостного тюремщика. Тебе просто пришлось вырваться из клетки, моя маленькая птичка! Но ведь теперь ты прощаешь меня?
- Я никогда и не сердилась, папочка, - нежно улыбнулась старая София Грей. - Я тебя очень люблю.
Призрак, постепенно бледнея, начал исчезать.
- И я тебя тоже, доченька, - прозвучало в ответ. - И я тебя тоже.
Граф Грей приблизился к дочери и обнял ее бесплотными руками. Потом обернулся к Софи и Говарду.
- Спасибо! Пусть небо благословит вас, как я благословляю! - легко вздохнул он и растаял. Порыв осеннего ветра принес откуда-то издалека нежный запах весенних садов.
- Мне почему-то кажется, что теперь вокруг старого графского дома снова будут цвести цветы, - шепотом сказал Говард.
- Я тоже так думаю, - кивнула бабуля Грей. - И мы с Софи сможем каждую весну приносить оттуда венок на могилу моего отца… Раньше я ходила туда сама, теперь буду с правнучкой. Уверена, папа будет рад видеть нас вместе - оттуда, где он теперь.
- Хорошо все, что хорошо кончается, - вздохнул Говард. - Но я бы не хотел во второй раз пережить такую ночку. А что скажешь ты, Софи?
Девушка задумалась.
-Знаете, - призналась она наконец. - С призраками и чудесами еще можно смириться. Но я никак не могу до конца осознать своего счастья. Я - самая настоящая Графиня Грин! Ведь это мне не приснилось, Говард? Ведь это все правда, бабуль?
- Выходит, что так, дитя мое, - рассмеялась старушка. - Выходит, что так…
- Нет-нет-нет, Говард. Я бы очень хотела, но, честное слово, не могу.
- Но почему, Софи? - спросил юноша. На его аристократически бледных щеках зажглись яркие алые пятна. - Ведь это… свидание… в самую… жуткую… ночь в году…
Обычно Говард был крайне молчалив. Но если уж он начинал говорить, остановить его было почти невозможно - речь лилась плавной, мощной рекой. А теперь оказалось, что у юноши есть и третье состояние: он говорил с перерывами, словно сквозь тернии продирался.
- Почему? - повторил он. Впрочем, тут же спохватился: - Ах, я сам виноват. Надо было предупредить тебя раньше. Надо было узнать о твоих планах. Я все понимаю… не обижаюсь… ведь ты… ведь я… Но все-таки… почему?!
- Да потому, что Рэнди уже предложил кое-что поинтересней! - засмеялась безжалостная красавица. Ее несчастный поклонник вздрогнул и уронил роскошный букет из золотых осенних листьев и дивных алых хризантем.
Словно не замечая его отчаяния, Софи продолжала весело болтать.
- Знаешь, что я нашла в почтовом ящике сегодня утром? Приглашение на самую чудную Хэллоуинскую вечеринку в Арквиче! Там мы сможем прекрасно повеселиться все вместе. Как в детстве, помнишь?
Последние слова смягчили душевную рану бедолаги Говарда. Софи произнесла их так нежно и ласково, как умела только она!
- Ты же знаешь, Картеры - самая богатая семья в округе, - продолжала девушка. - С такими деньгами они могли бы творить чудеса. Жаль только, вечеринки недолюбливают.
- Их можно понять: Рэнди рассказывал, что когда-то их семья была очень бедна. До получения наследства от старого дядюшки Картера. Вот и не любят траться на всякие несущественные вещи.
- Разве вечеринка - это несущественно?! Кроме того, теперь им экономить незачем. А Рэнди пишет, что с большим трудом уговорил родителей.
- Пишет? Он ведь мог бы просто сказать.
- Письмом - интереснее. Впрочем, это просто небольшая записочка, которую он приложил к приглашениям. Моему и твоему. Ах да, чуть не забыла! - и она протянула другу яркий кусочек картона, разукрашенный тыквами и летучими мышами. Только тут Говард понял, насколько неразумно было подозревать Рэнди в предательстве, а девушку - в ветрености. Просто друг не знал о его планах, а Софи…
- Ах, Софи! - сказал юноша, вздыхая. - И почему ты так любишь меня мучить? Неужто тебе ни капельки не совестно?
Девушка, опустив длинные ресницы, задумчиво накручивала на палец длинный черный локон. Потом взглянула на Говарда и улыбнулась:
- Знаешь, а ведь все-таки совестно! Чем же мне загладить вину? Отвечай!
- Ты же знаешь, Софи, ничто не заменит мне встречи с тобой.
- Ладно. Ну что ж, вот мои условия! Если ты придумаешь что-нибудь более интересное, чем вечеринка у Картеров, я, так и быть, изменю планы.
- Но Рэнди обидится.
- Нет, если мы ускользнем с середины торжества. Но помни, я готова покинуть его только ради чего-то более увлекательного!
И, весело рассмеявшись, проказница ускользнула.
-
Вечеринка у Картеров была в самом разгаре. На столах уже появился десерт - целые тарелки шоколадных скорпионов и гибких желейных змеек, белых мышек из крема и жутко ухмыляющихся печенек - но едой никто не интересовался. Подкрепившись множеством дикого вида бутербродов и большой порцией копошащихся салатов (как удалось достичь этого эффекта, никто не знал, но кусочки овощей и мяса извивались, словно маленькие червячки), молодежь отправилась танцевать. По большой зале, озаренной мистическим красноватым сиянием, под звуки мрачноватой старинной музыки бесшумно порхали пары в жутких и странных костюмах.
- Интересно, куда делся Говард? - спросила Софи, кружась вместе с Рэнди.
- Не знаю. Кажется, я недавно его видел… А что?
- Ничего, - пожала хрупкими плечиками девушка. Она была немного раздосадована, потому что с нетерпением ждала от своего поклонника сюрприза. Неужто он так и не придумал, чем бы таким интересным ее отвлечь от вечеринки? Нет, конечно, Говард и так полвечера не отходил от нее, танцевал с ней, принес, как обычно, цветы… Но о свидании больше не заикался. А теперь вообще куда-то пропал.
«Тем хуже для него!» - философски решила Софи. - «Не придется ему на меня любоваться на мою сияющую красоту!»
И бросила удовлетворенный взгляд на зеркало.
Надо признать, что в этих самодовольных мыслях была порядочная доля истины. Костюм Леди Грин очень шел Софи. Зеленое бархатное платье выгодно подчеркивало стройность ее стана, а пунцовые туфельки - изящество маленьких ножек. В черных волосах светились алые хризантемы, а красные стекляшки, изображавшие «драгоценности», сверкали на белой шее и тонких запястьях. Но главной гордостью девушки был перстенек с настоящим рубином - фамильное сокровище, одолженное прабабушкой на этот вечер. В сиянии свечей камешек то и дело вспыхивал ярким, будто капелька крови, красным огоньком. Ярче сияло только хорошенькое личико Софи.
Даже Рэндольфу в его потрясающе реалистичном костюме скелета было до нее далеко!
Музыка стихла, и было объявлено, что сейчас начнутся разнообразные конкурсы. Рэнди ускользнул - в его обязанности входила организация этого действа. Раскрасневшаяся, счастливая, Софи опустилась в обитое бархатом кресло и стала обмахиваться веером из алых перьев.
Вдруг на ее плечо легла чья-то рука.
…Позже, когда Рэндольф Картер после всеобщего голосования объявлял Софию Грей королевой вечера, она так и не вышла на сцену. Великолепная тыква, полная вкусностей, чудесная серебряная диадема и букет из алых и желтых роз напрасно дожидались ее до самого конца праздника.
Было два часа ночи, когда в доме Картеров ожил телефон. Рэнди, только что хорошенько укутавшийся в одеяло, недовольно вылез из постели и поднял трубку.
- Я все понимаю, сам был молодым, - прозвучал в трубке недовольный голос мистера Грея. - Веселье, вечеринки за полночь и все такое... Но в приглашении написано, что праздник кончается в полночь. Мне кажется, дочь могла бы перезвонить и предупредить нас, что задержится. Вы не могли бы позвать ее к телефону?
Так и выяснилось, что Софи пропала.
Родители Говарда позвонили на пятнадцать минут позже.
-
- Ох, Говард! Мне кажется, что туда идти неразумно. Мы ведь и так прекрасно провели время, - сказала Софи двумя часами раньше, когда они спускались с крыльца заброшенного графского дома.
Каркали вороны, а в глубине леса светились таинственные огоньки. Говарду и самому было не по себе от мысли, что сейчас придется идти по заросшей сорняками дороге в старую заброшенную часовню.
Часовня была завершительной частью экскурсии, которую он подготовил специально для Софи. Пришлось целую неделю читать, зарывшись в пыльные книги Арквичской библиотеки, но усилия того стоили!
Когда Софи шла за другом по коридорам таинственного старого дома, она невольно вздрагивала. Она словно перенеслась на столетие назад и попала к Графу Грину в гости. Костюм у Говарда был точно такой, как на его старинном портрете. Юноша изучил каждую комнату в доме, каждый портрет в длинной галерее предков, каждое пятнышко на полу. Подготовил старинного образца ужин, неведомо где раскопал помпезный бабушкин сервиз из тонкого фарфора с позолотой. И за ужином рассказывал о доме так занимательно, словно он был его собственным. Даже сам легендарный Граф, если бы он вернулся с того света, не мог бы рассказать о своем жилище и о себе самом больше.
А ведь ни о ком в Арквиче не рассказывали столько жуткого, как о Графе Грине!
Вообще-то, если верить хроникам, он был довольно приятный на первый взгляд человек. Настоящий дворянин, светский красавец, меценат. Но жизнь его была омрачена множеством подозрительных странностей. Долгое время Грин жил в одиночестве, изучая какие-то древние книги и тщательно скрывая свою частную жизнь. В окнах его дома всегда до самого утра был виден свет - иногда даже не желтый, как от лампы, а какой-то странный, сине-зеленый. Но с этим еще можно было смириться. Позже Грин женился. Это, видимо, был брак по любви, но никто не знал, из каких краев приехала красавица-невеста. Девушка говорила на незнакомом языке и как будто избегала людей. Это бы тоже еще ничего. Постепенно молодая женщина повеселела и немного освоилась. Граф стал менее холодным и неприступным. Он казался почти нормальным… до того самого момента, как молоденькая жена бесследно пропала. Никто бы не мог сказать, куда исчезла Леди Грин - это так и осталось тайной за семью печатями.
С того самого времени сине-зеленый свет в окнах графского дома больше не зажигался. Видимо, графиня была как-то связана с этим странным явлением, так что после ее исчезновения Арквич вздохнул спокойнее. Вскоре по городу поползли смутные слухи, что Леди Грин была не вполне человеком, а чем-то вроде нимфы или дриады. Этому мнению способствовало и то, что после пропажи в графском саду высохли все деревья, кроме елей и сосен, перестали петь птицы и расцветать в густой траве цветы...
Хотя нет, впрочем, один цветок все же расцвел. Это была графская дочка, внешностью напоминавшая пропавшую мать. Граф обожал девочку и очень баловал ее. Плохо было только то, что он сделал юную леди настоящей затворницей. Дом обнесли высокой решеткой, и девочка крайне редко покидала свое небольшое царство. Ее маленькие ножки в искусно вышитых башмачках никогда не ступали по древним мостовым Арвквича. Тем не менее, люди заметили ее все пышнее расцветавшую красоту. Знатные молодые люди пытались войти в дом графа, некоторые, раз увидев его дочь на балу, сразу ехали свататься. Безуспешно.
Дело кончилось тем, что девушка бесследно исчезла - совсем как ее мать.
Граф повел себя более чем странно. Он бросался страшными обвинениями, перессорился со всеми знатными семьями в Арквиче и заявил самому мэру:
- Это вы виноваты в гибели моей Софии. Но бедное дитя не останется неотомщенным! Ждите, скоро за вами придет существо, от которого вы не сможете защититься! С помощью синего огня я могу вызвать его из таких миров, какие вам и не снились…
Кое-кто говорил, что Граф Грин добавил еще много чего интересного, например, присовокупил в конце своей знаменитой фразы нелестный эпитет «жалкие смертные». Но, так это или не так, с тех пор заставить жителей города замолчать не могло ничто.
Графа обвиняли во всех убийствах, пропажах, несчастных случаях, падеже скота, эпидемиях, вампиризме, каннибализме, черной магии, вызове потусторонних чудовищ из иных измерений… Говорили, что он был призраком, оборотнем, ходячим мертвецом… Чего только не рассказывали! Плотная паутина легенд и сказаний оплела Арквич.
Позже Граф Грин как будто раскаялся в своих словах и деяниях. Он ударился в благотворительность, помогал вдовам и сиротам, много сделал для благоустройства Арквича. За городом по его приказу даже возвели небольшую часовенку… Но все равно бедняге до самой смерти не удалось избавиться от порочащих его слухов. Стоило графу умереть, как его дом опустел и был заброшен, а сад зарос ежевикой и сорняками. С наступлением темноты жители Арквича обходили это место десятой дорогой. Но часовенка, которую многие считали вовсе не часовенкой, считалась еще более страшной, чем бывшее графское владение. Там пару раз видели самого настоящего призрака. Поэтому никто, кроме отчаянных сорванцов-мальчишек и совсем уж нищих бродяг, не решался посещать ее даже при свете дня.
Вот почему Говард раскаялся в своей идее посетить мистическое место после прогулки и ужина в доме Графа. Но признаться Софи, что он испугался? Никогда!
- Подумаешь, часовенка, - сказал он будничным тоном. - Там, наверное, так же мало по-настоящему страшного, как в доме. Мы там и ходили, и ужинали, а ничего особенного так и не встретили! Ты же не боялась, верно?
Софи приободрилась. На самом деле ей было не по себе в заброшенных комнатах, со стен которых мрачно глядели темные глаза графских предков. Особенно сильно сжалось у нее сердце, когда она уловила странное, но очень явное сходство между портретом пропавшей Леди Грин и своей особой. Дело было не только в похожем платье. У графини были такие же черные волосы, такая же белизна кожи, такие же пухлые губки и большие глаза. Есть от чего испугаться!
Но не признаваться же в своей слабости Говарду?
- Ты прав, - сказала девушка. - Пойдем.
Две тонкие фигуры нырнули в сплетение лесных теней и скрылись.
Часы на башне Арквича пробили полночь.
-
Часовенка встретила редких гостей протяжным скрипом несмазанных дверных петель и хлопаньем крыльев пробудившихся летучих мышей.
- Ой! - воскликнула Софи, когда одно из животных мягко задело крылом ее щеку.
- Все хорошо, - улыбнулся Говард. - Если здесь живут летучие мышки, значит, их никто не пугает. И нам бояться нечего.
- Неужели ты думаешь, что летучие мыши боятся призраков?
- Вот уж не знаю. Но почти уверен, что призраки боятся яркого света!
С этими словами юноша зажег электрический фонарик и, освещая им путь, провел подругу к небольшой винтовой лесенке.
- Поднимемся на второй этаж! Оттуда, уверен, открывается прекрасный вид.
- А ты уверен, что лестница выдержит? - Софи чуть нахмурилась и смахнула с плаща паутину. - Здесь все такое древнее…
- Выдержит! А если что, я тебя подхвачу.
- Еще чего! - фыркнула девушка и поставила ножку на первую ступеньку.
Вновь распугав целую тучу летучих мышей, молодые люди поднялись наверх. Софи улыбнулась:
- Ты был прав. Здесь великолепно!
Перед ними раскинулся прекрасный вид. Часовенка стояла на холме, и наполовину облетевшие деревья леса колыхались ниже нее, словно огромное темное море. Небо расчистилось, и в нем, как серебряный щит, плыла среди легкой вуали облаков полная, безупречно круглая луна. Ее свет озарял дальние холмы, заставлял блистать серебром крыши Арквича и ярко блестел на его шпилях. По зеркальным водам глубокого Данхэмского озера протянулась длинная сверкающая дорожка.
Говард очень надеялся, что вся эта красота очарует его спутницу и заставит ее жестокое к поклонникам сердечко хоть немного смягчиться. Надежды как будто оправдались: в какой-то момент он почувствовал, как девушка придвигается ближе. Боясь спугнуть ее, он продолжал смотреть на дивную картину спящего города, но сердце юноши бешено колотилось. Ведь он чувствовал, как тонкие руки легли на его плечи, и мягкие волосы коснулись щеки, и теплое дыхание чуть пощекотало ухо…
- Софи… Я давно хотел сказать тебе…
- Говард, - дрожащим шепотом сказала девушка. - Тише, умоляю! Здесь призрак! Я боюсь!
- Где призрак?
Юноша заморгал, словно просыпаясь от прекрасного сна, и стал осматриваться. Испуганная Софи прижалась к нему еще крепче. Говард осторожно обнял ее и хотел сказать, что призрак ей просто померещился, но тут же встретился взглядом с парой горящих глаз в темном углу…
Дыхание перехватило. Сердце словно превратилось в кусок льда.
«Неужели это конец? - пронеслось в мозгу. - Надо бежать. Надо спасать Софи…»
- У-гу! - внезапно донеслось из угла. - У-гу!
Говард и Софи переглянулись. А потом расхохотались так, что испуганный филин покинул свое обычное убежище и, взмахнув широкими крыльями, улетел в сторону леса.
- Надо же! - хохотал Говард. - Вот так призрак!
- Орион бы нас не одобрил, - вторила ему Софи.
Орионом звали ручного филина, принадлежащего Рэнди.
- Да, жаль, что мы не передали этой птице привет от его родственника.
- Мы могли бы даже устроить им встречу. Ах, если бы Рэнди пошел с нами… - мечтательно сказала Софи. Говард тяжело вздохнул и помрачнел. Девушка заметила это.
- Но я рада, что он не пошел, - добавила она с лукавой и нежной улыбкой. В этот миг Говард почувствовал себя вознагражденным за все мучения, которые Софи ему уже причинила или только планировала причинить. Ведь мечта была рядом - и даже не пыталась освободиться из объятий!
Говард решил, что пора сделать признание. Он заглянул девушке в глаза… и увидел, что они испуганно расширены.
- Что, снова призрак? Не разыгрывайте меня, моя драгоценная леди!
В другое время за такие слова ему бы досталось, но сейчас Софи не обиделась на «мою» и «драгоценную».
- Там, - глухим голосом сказала она. - Там, у тебя за спиной.
Говард обернулся. На этот раз ошибки быть не могло, розыгрыш исключался, иллюзия тоже. В воздухе, между часовенкой и луной, висел голубоватый призрак в старинном костюме. Его лицо было точной копией сурового лица с портрета Графа Грина. Призрак улыбнулся…
-
Позже ни Говард, ни Софи не могли рассказать, как они спустились по лестнице. Зато в сознании обоих навечно запечатлелся невыразимо страшный миг, когда они обнаружили, что дверь часовенки заперта снаружи. Окна на первом этаже отсутствовали, а вернуться на второй наши герои теперь не решились бы даже под страхом смерти.
Софи едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться от ужаса. Тем не менее, она мужественно помогала Говарду справиться с преградой - например, держала фонарик и одолжила ему свою шпилек, чтобы он мог попытаться взломать замок. Потом попробовала вскрыть замок сама. Ничего не получилось.
- Эх, если бы Рэнди был здесь! - вздохнула Софи. - Он-то умеет разбираться в замках!
Говард стиснул зубы. Нельзя допустить, чтобы он выглядел слабаком по сравнению с Рэндольфом! Говард стал бросаться на дверь, пытаясь выбить ее своим телом. Но для худощавого, не слишком крепкого сложения юноши это была нелегкая задача. После ряда безуспешных попыток пришлось признать, что затея бесполезна.
- Посвети в углах - попросил Говард, переводя дух. - Быть может, в помещении найдется что-нибудь, чтобы можно было разрушить доски.
К счастью, в одном из углов часовни среди кучи мусора и правда обнаружилась большая ветка, видимо, принесенная мальчишками, которую Говард превратил в сносную дубинку. С новыми силами он бросился на дверь. Юношу не смутило даже то, что погас фонарик.
- Попробую починить на ощупь, - сказала Софи. - Вдруг там просто батарейка сдвинулась.
Через некоторое время мрак часовенки озарил слабый луч света.
- Молодчина, Софи! - воскликнул Говард. - Потерпи, скоро мы будем на свободе! Дверь как будто поддается…
Ответом ему была звенящая тишина. Такая звенящая, что становилось жутко. Обернувшись, юноша увидел, что Софи, бледная, как изваяние, с ужасом смотрит прямо перед собой. Ее лицо было озарено слабым голубоватым светом, шедшим от яркого сине-зеленого сгустка огня, качавшегося в воздухе. Сгусток упал на землю, и яркое изумрудное пламя отрезало девушку от верного друга и от спасительного выхода. Застывший от ужаса Говард видел, как перед Софи возник тот самый призрак, и девушка с жалобным криком убежала куда-то в темноту. Дух полетел следом.
Говард знал: еще несколько хороших ударов, и он будет на свободе. Но он просто не мог бросить Софи. И бросился сквозь стену огня ей на помощь.
Он ожидал резкой боли от ожогов, но не почувствовал ничего особенного. Похоже, огонь был просто иллюзией.
«Скоро я найду ее», - думал Говард. - «Часовня ведь совсем небольшая!»
Но по мере того, как он блуждал в темноте (огонь исчез, как только юноша миновал его), создавалось впечатление, что здание превратилось в огромный лабиринт.
Сколько времени прошло? Говард не мог бы ответить. Ему казалось, что он блуждает во мраке бесконечно долго. Но вот впереди мелькнуло знакомое голубоватое сияние. Приблизившись, юноша увидел призрака и рядом с ним Софи - бледную и заплаканную. Похоже, дух только что загнал ее в тупик и не выпускал.
- Сгинь, мерзкий призрак! - сам не зная, на что рассчитывает, крикнул Говард. - Я не позволю тебе тронуть Софи! У меня с собой серебряные пули!
Это, конечно, была неправда, да и непонятно, помогает ли против призраков такое средство. Но ничего лучшего Говард придумать не смог. Призрак отреагировал очень странно.
- Я вовсе не собирался причинять вред этой леди, - прозвучал его величественный, печальный голос. - Я просто желал бы поговорить…
Говард и Софи опешили.
- А почему вы тогда заперли двери?
- И разожгли пламя?
- И преследовали мою спутницу?
- Если бы я этого не сделал, вы покинули бы часовню, - вздохнул дух. - О, вы не представляете, как здесь одиноко и печально! И нет никого, кто мог бы облегчить скорбь моей души.
- Скорбь?
- Да. Ведь я - большой преступник. Ужасная тяжесть, камнем лежавшая на моем сердце при жизни, не дает мне покинуть это место после смерти. Разумеется, не вы можете даровать мне прощение. Но у вашей спутницы есть нечто, что слегка облегчит мое существование!
- Что же это? - спросила Софи, проникнувшись состраданием.
- Я назову этот предмет после того, как расскажу свою историю с самого начала, - ответил Граф Грин. - Вы согласны?
Говард и Софии кивнули, и призрак начал свой рассказ.
- Первую свою ошибку я совершил еще в молодости, когда возжелал большего могущества, чем могут дать деньги и происхождение. Быть может, в этом повинно и то, что моей мечтой было вырваться за пределы обычного мира - он казался мне пошлым и однообразным. Вкусив всевозможных удовольствий еще в юности, я возмечтал о наслаждениях неведомых миров. Это побудило меня обратиться к тайным знаниям. Я перерыл десятки книг Арквичской библиотеки и благодаря полученным знаниям смог достать древние пергаменты, где были записаны правила путешествия по иным реальностям. Я даже вызывал, будто джинна в восточных сказках, опаснейших существ из этих реальностей…
- Так это и есть ваше преступление - занятия колдовством? - перебил Говард.
- Лишь одно из моих прегрешений. Но я раскаялся в нем задолго до смерти. Ведь оно стоило мне жены… Ах, как бедняжка старалась отговорить меня заниматься такими вещами!
- Так она сама не колдовала? - не совсем вежливо заметила Софи.
- Нет, хотя такой слух ходил по всему Арквичу. Несмотря на свою первоначальную незнатность, бедность и иностранное происхождение, Леди Грин была столь же благочестива, сколь прекрасна. Ее чистое преданное сердце проявило себя вполне. После самого неудачного из моих опытов она пыталась защитить меня от одного из вызванных мной существ. Ей это удалось - я рассеял чудище сокрушительным заклинанием, от которого перестали расцветать цветы и засохли деревья - но не успел спасти свою возлюбленную. Под взглядом потусторонней твари, предназначавшимся мне, она превратилась в пепел… И как небо не пощадило ее красоту и добродетель? Отчего я не погиб тогда вместо нее?
Граф горестно вздохнул.
- Так вот оно как, - вздохнул Говард. - Бедная леди. Но, я уверен, душа ее сейчас находится в лучшем из миров.
- Благодарю, молодой человек. Но вы еще не слышали самое печальное.
- Неужто и ваша дочь погибла из-за ваших потусторонних опытов? - ужаснулась Софи.
- Нет, - горько усмехнулся призрак. - ее сгубил только мой грубый, жестокий, но совершенно человеческий эгоизм! После гибели жены я отдал девочке всю любовь, но эта любовь больше напоминала тяжкие оковы. Дочь хотела общаться со сверстниками, жить и радоваться, но я не желал отпускать ее от себя, уверенный, что лишь я сам могу защитить мое дитя от всех несчастий мира. Я окружил ее слишком трепетной заботой, слишком назойливым вниманием, слишком неусыпным контролем… От которых она в конце концов сбежала.
Призрак со стоном закрыл лицо руками.
- Я до сих пор помню тот день, - глухо продолжал он. - Когда не обнаружил дочери в ее комнате и отправился по следам с лучшей из своих ищеек. И тут, на этом самом месте, где стоит эта часовня, я нашел ее… неживую. То ли ее слабое сердце не выдержало быстрого бега, то ли ядовитая змея попалась в траве, то ли она сломала шею, неудачно упав. Я не мог заставить себя это выяснить. Ужас мой был так велик, что я горестно вскрикнул и потерял сознание. А когда очнулся, тела Софии уже не было.
Софи поежилась. Ее неприятно поражало, что графская дочка - ее тезка.
- Долгое время я искал ее останки, но безрезультатно. Рассудок мой помутился. Я подозревал в похищении всех и каждого, убедил себя, что в бегстве Софии был виновен кто-то из молодых людей Арквича. Иначе бы я просто не пережил тех дней. Я перессорился со всеми знакомыми и, вспомнив забытые оккультные опыты, грозил каждой семье страшной местью. Но постепенно мрачное безумие сменилось глухим отчаянием. Вместо того, чтобы снова выйти на скользкий путь, я раскаялся и старался загладить свою вину. Боюсь, у меня этого так и не получилось. Моя душа не находит успокоения, убежденная, что из-за меня погибли два самых чистых и прекрасных создания в этом мире. И что никогда мы с ними уже не встретимся…
- Бедный Граф Грин, - шепнула Софи Говарду. И прибавила вслух, обращаясь к духу: - Но чем же я могу вам помочь?
- Юная леди, - отвечал призрак. - У вас на руке я заметил перстень, очень похожий на украшение моей бедной дочери. Возможно даже, что она потеряла его во время своего бегства, а вы случайно нашли. Не могли бы вы оставить эту драгоценность мне на память? Воспоминания ранят, но все же они бесконечно дороги мне.
- Понимаете ли, - задумалась девушка. - Перстенек не мой. Мне его одолжили. Но я попрошу свою прабабушку отдать вам украшение.
- Будьте так любезны!
- В таком случае будьте любезны вывести меня из лабиринта и открыть дверь…
-
Было раннее утро, когда, ко всеобщей радости и удивлению, Софи Грей вернулась домой. Отец, только что вернувшийся из лесу, чтобы немного перекусить перед новым этапом поисков, вскрикнул от радости и заключил ее в объятия. Мать, проплакавшая всю ночь, целовала девушку и спрашивала:
- Где же ты была, доченька?
- В старой часовне. А Говард до сих пор там. О, не волнуйтесь, с ним все хорошо. Просто он остался с призраком, чтобы несчастному не было совсем одиноко…
- С кем? С призраком?!
- Да, с Графом Грином, - небрежно ответила Софи, пожимая плечами. - Я потом расскажу. А пока мне надо поскорее увидеть прабабушку. Она уже проснулась?
Старой женщине не сказали про исчезновение правнучки, и она была одной из тех немногих счастливцев, для кого эта ночь в Арквиче прошла спокойно. Когда Софи вошла в ее комнату, старушка встретила ее бодрая, спокойная и веселая, как обычно.
- Доброе утро, дитя мое! - сказала она, очень резво для почти столетней женщины вскакивая с кровати. - Ты выглядишь бледной и заплаканной. Быть может, любовный недуг замучил? Хочешь, выпьем чайку с айвовым вареньем и потолкуем?
- Нет, прабабушка, - почтительно ответила Софи. - Мне сейчас немного некогда. Я пришла тебя просить об одной услуге.
- Присаживайся и рассказывай.
По мере того, как старенькая миссис Грей слушала правнучку, ее сморщенное личико становилось все более серьезным. Только глаза, как обычно, сверкали, подобно звездам.
- Так что же, прабабушка? - спросила девушка, поведав о ночных приключениях в часовне от начала до конца. - Ты подаришь Графу Грину свой перстень?
- О, - отвечала старушка, улыбаясь. - Я надеюсь, что после нашей встречи побрякушка ему не понадобится.
Софи сделала большие глаза.
- Ты собираешься идти к нему?!
- Именно так, не будь я София Грей! - весело ответила прабабушка. - Увидишь, твоя старая родственница все уладит.
Очень скоро старушка, разряженная в пух и прах - даже накинув на плечи свою воскресную шаль старинной работы, белоснежную и красивую - в сопровождении правнучки отправилась к старой часовне. Там их дожидались Говард и Граф Грин. Последний нетерпеливо подлетел к Софи.
- Так что же, юная леди? Вы получили согласие вашей прабабушки?
- Нет, лучше. Я привела ее саму.
В этот момент старушка осторожно переступила порог часовни.
- Приветствую вас, почтеннейшая… - начал граф, но замер на полуслове. - Как?! Ты? Это ты?!
- Да, пап, это я. Ты ведь всегда говорил, что у меня недюжинный актерский талант. Кажется, я сыграла безжизненное тело чересчур убедительно… Но я же не знала, что это на тебя так подействует! И ты напрасно обвинял Арквичскую знать: на самом деле мы обвенчались с молодым священником. А потом уехали далеко-далеко, так далеко, что до самой твоей смерти я больше о тебе не слышала. Лишь на склоне жизни я вернулась в Арквич… И ты не представляешь, до чего раскаивалась, когда узнала, как повлияла на тебя моя мнимая гибель. Я даже не решалась приблизиться к старой часовне, ведь угрызения совести становились невыносимы. Ужасно, что я решила тебя так обмануть. Прости, что я не пришла раньше. Но я думала, ты давно в лучшем из миров…
В глазах призрака блеснули слезы.
- Это ты прости меня, - сказал он. - Я не должен был превращаться из любящего отца в безжалостного тюремщика. Тебе просто пришлось вырваться из клетки, моя маленькая птичка! Но ведь теперь ты прощаешь меня?
- Я никогда и не сердилась, папочка, - нежно улыбнулась старая София Грей. - Я тебя очень люблю.
Призрак, постепенно бледнея, начал исчезать.
- И я тебя тоже, доченька, - прозвучало в ответ. - И я тебя тоже.
Граф Грей приблизился к дочери и обнял ее бесплотными руками. Потом обернулся к Софи и Говарду.
- Спасибо! Пусть небо благословит вас, как я благословляю! - легко вздохнул он и растаял. Порыв осеннего ветра принес откуда-то издалека нежный запах весенних садов.
- Мне почему-то кажется, что теперь вокруг старого графского дома снова будут цвести цветы, - шепотом сказал Говард.
- Я тоже так думаю, - кивнула бабуля Грей. - И мы с Софи сможем каждую весну приносить оттуда венок на могилу моего отца… Раньше я ходила туда сама, теперь буду с правнучкой. Уверена, папа будет рад видеть нас вместе - оттуда, где он теперь.
- Хорошо все, что хорошо кончается, - вздохнул Говард. - Но я бы не хотел во второй раз пережить такую ночку. А что скажешь ты, Софи?
Девушка задумалась.
-Знаете, - призналась она наконец. - С призраками и чудесами еще можно смириться. Но я никак не могу до конца осознать своего счастья. Я - самая настоящая Графиня Грин! Ведь это мне не приснилось, Говард? Ведь это все правда, бабуль?
- Выходит, что так, дитя мое, - рассмеялась старушка. - Выходит, что так…