Ночная редакция
Для проекта День летнего самовара в Заповеднике сказок.
С приветом для rinah-2 :)
Матиаса вызвал главный редактор и сказал, что срочно нужна его помощь.
- В ночную редакцию нужен еще один человек на дежурство на эту неделю. Выйди, а?
- Я же засыпаю в десять вечера всегда, не разбудишь!
- Это ненадолго, - успокоил его главред, - у Линдта прихватило спину, отлежится, и ты к нам вернешься.
- Они точно не справятся?
- Ну там же всегда трое работало, - как-то невпопад ответил главред, и отвлекся на Мицль из сельского хозяйства, она пришла жаловаться, что ее статью про невиданные надои коров со склонов горы Кифхойзер никак не поставят в номер.
Матиас как-то не интересовался до этого ночной редакцией. "Вестник Кирштраума” был второй городской газетой. Редакция первой городской газеты “Кирштраум каждый день” находилась напротив, по ту сторону площади. Конкуренция была самая настоящая, хоть и не очень масштабная. В Кирштрауме или рядом с ним всегда что-то случалось. То призрак древнеримского центуриона на территории курорта с соляными ваннами, то прятавшиеся в руинах замка почти тысячелетней давности грабители с неизвестной гравюрой Дюрера. Не говоря уже о двух живописных долинах, где то пропадали туристы, то находились древние клады и захоронения. Знай, собирай новости.
Ханнелоре из ночной редакции встретила его так, будто они были давно знакомы.
- Сядешь на заявки? - спросила она. - Там ничего особенного, разобрать письма, посмотреть, вдруг что-то стоящее есть.
Матиас пожал плечами, взял картонную коробку, полную писем, и сел за стол в углу.
- Ох, фонарь! - Ханнелоре вскочила и убежала куда-то.
- Какой фонарь? - спросил Матиас.
Дитер, второй сотрудник ночной, махнул в сторону.
- С началом работы положено зажигать фонарь над дверью, чтобы все видели - мы работаем.
Кирштраум ночью спит, Матиас был в этом уверен. С улицы загромыхал трамвай, за окном просыпался сноп искр.
- Последний, - сказал Дитер.
Матиас подошел к окну. Здесь узкая улица делала крутой поворот, так что вровень с его взглядом проплыла мимо сложная трамвайная жизнь: пара дремлющих пенсионеров, парень в наушниках, четыре садовых гнома, которые сидели прямо друг за другом и болтали ногами…
Матиас мотнул головой. Гномы все еще были внутри трамвая, но не шевелились. Показалось.
Он вернулся к столу и начал перебирать письма.
- Ханнелоре, - сказал он какое-то время спустя. - Тут, похоже, одни городские сумасшедшие.
- Почему?
- Везде, где пишут про мэра, называют его “господин Гассель”. А нашего зовут Вернер, я у него позавчера интервью брал про замену фонтана у ратуши, вроде ничего не изменилось с тех пор.
- Нет, конечно, - рассеянно ответила Ханнелоре. - Просто Гассель - ночной мэр, ему пишут по ночным делам.
- Жалуются, наверное, - хмыкнул Дитрих. - Он же парадное шествие с факелами запретил.
- Кому?
- Рыцарям.
Матиас решил дальше не спрашивать, а разобраться сам. Журналист он, или нет?
Жалоб, и правда, было много. Жаловались, что горгулья в Винном переулке плохо выполняет свои обязанности, не следит за водостоком. Что какой-то Винц назло какому-то Минцу ловит все запахи из булочной рядом, а как работать без запаха свежего хлеба? Матушка Трудль запаздывала с ежевичным вареньем и джемом из волчьей ягоды, потому что пойди найди хорошую ягоду с этими пестицидами, а у нее заказы по всей Тюрингии, и кое-кому должно быть стыдно позволять своим фамилиарам поедать всё, что им попадается. На запрет шествия с факелами было аж четыре жалобы, написанные трудночитаемым готическим почерком. Подписи под этими жалобами занимали несколько строк, такие длинные были имена.
- Но ведь последний Вульфреттер умер еще до Тридцатилетней войны! - не удержался Матиас.
- Ну да, это от его статуи, наверное. Но что же ей теперь, в шествии не участвовать? - Ханнелоре потянулась. - Слушай, напишешь про мэра? А мы остальное раскидаем, еще наш корреспондент скоро придёт, будет что-то интересное.
- Да я только что про него узнал! Надо же как-то оценить его действия.
- Вот и оценишь. Я пока кофе сварю.
Матиас с удивлением увидел, что большие настенные часы показывают без пяти минут полночь. Странно, но спать не хотелось.
Он сделал краткий обзор истории шествий, в том числе цеховых, коснулся свободы выбора каждого гражданина Германии, в том числе и… тут он задумался, но потом написал “обладающих многолетним опытом и лично наблюдавших формирование многих славных обычаев”. Порассуждал о законе о тишине и закончил утверждением “редакция надеется, что все стороны смогут прийти к решению, которое позволит сохранить еще одну прекрасную традицию, но не потревожить ночной покой, гарантированный нам Конституцией”. Отправил статью Ханнелоре по почте на соседний стол и прикрыл глаза на минуту.
Очнулся он, потому что рука сильно затекла. Часы показывали ровно пять утра.
- Мы решили тебя не будить, - сказал Дитрих. - Всё равно ничего интересного не было.
Пахло свежей травой и земляникой. На столе у Матиаса стояла бумажная тарелка, прикрытая салфеткой. Он снял салфетку и посмотрел на кусок пирога.
- Свежий совсем, угощайся. Яблочный, это наша художница всем принесла.
- А почему не фотограф?
- Посмотри, - Дитер перекинул ему номер газеты. - Тоже свежий. У нас много чего происходит, что не сфотографируешь, вот она и рисует.
Матиас прочитал заметку о потерявшемся речном тельце, которого переправили сегодня ночью в Аахен, полюбовался на рисунок, где смущенного тельца тащили в перевозку. Потом задумчиво съел пирог.
- Очень вкусный.
- Она сказала, там душистый перец и что-то еще.
- А завтра она придет?
- Конечно. Так, ты пока можешь домой идти, досыпай, мы тоже заканчиваем уже. До вечера!
- До вечера! - отозвался Матиас.
На второй вечер перед работой он специально выпил кофе покрепче, так что с новой порцией писем разобрался за час.
Был ответ матушке Трудль от анонима: фамилиарам тоже витамины нужны, и едят они крохи, а если кто и роняет авторитет Кирштраумовского ежевичного варенья, то это сама жалобщица. Меньше консервантов надо туда класть, вот. Благодарность из Винного переулка: водосток заработал. Письмо на трех листах, напечатанное готическим шрифтом.
- Это фон Брайтхоф, один из тех, кто за старые традиции, - определил Дитер, - любит вступать в полемику.
Матиас принялся за чтение, изредка справляясь в словаре о некоторых словах странного написания.
- Вот казуист! - пробормотал он. - Тут ссылка на Кодекс 1654 года, как ему отвечать?
- Это будет эпическая битва, - мечтательно сказала Ханнелоре. - Можем выделить тебе колонку для переписки, или две. Ну или брось, поскрипит и забудет.
- А он - кто? Статуя, призрак?
- Дом. “У черной руки” знаешь?
- Старейшая пивная? Конечно!
- Когда этот фон Брайтхоф скончался в тысяча семьсот… каком-то, не помню, надо в архиве уточнить, то почему-то дух его решил вселиться именно в этот дом. Наверное, много времени проводил, пока был живой.
- А как он пишет?
- Ну там теперь компьютер есть, принтер. Он всё сам набирает, отправляет на печать, а хозяева пересылают, куда надо.
Матиас задумался. Оставить, как есть? Нет уж! Когда у него еще будет шанс подискутировать с целым домом и при этом никто не будет считать, что сам он сошел с ума.
- Давай пока одну колонку, - сказал он Ханнелоре. Та показала большой палец.
Зазвонил телефон, трубку взял Дитер.
- У Кернбергских гномов опять проблемы, - сообщил он. - Бастуют.
- Подождите, “Кернбергские гномы” - это же детский сад! У меня племянник туда ходит.
- Это днем детский сад. Матиас, сам и сходи туда, заодно разберешься.
Дошел он пешком, за пять минут. у низкого заборчика, увешанного флажками, уже стояла полицейская машина. Двое полицейских сидели внутри и ели булочки с колбасой. Этих Матиас не знал.
- Вы тоже из ночной смены? - спросил он.
- Точно. А ты кто такой?
- Журналист, “Вестник Кирштраума”, - тут его поразила страшная мысль. - Из “Кирштраум каждый день” кто-то был?
- Пока не было.
- А можно к ним? - Матиаса уже захватил профессиональный азарт.
- Под твою ответственность.
За калиткой было темно. Матиас осторожно пошел по мощеной дорожке, памятуя, что там вечно оставались неубранными совочки, грабельки, машинки.
- Я хочу поговорить! - сказал он, на всякий случай подняв руки.
- Это о чем? - послышалось из темноты.
- О вашей ситуации. Я из газеты, если успеем, сегодня же всю вашу историю напечатаем.
Послышался шум, из кустов вышли садовые гномы, вооруженные грабельками. Почему-то мило это не выглядело.
- Ты здешний? - спросил гном в красном колпачке.
- Из Кирштраума. А сюда мой племянник ходит, ему три года.
- Это не тот, который любит палкой по всему лупить?
- Нет, Каспар спокойный.
- Ага, они все спокойные, пока палку в руки не возьмут, - буркнул гном в зеленом колпаке. - Откуда что сразу берется.
Гном поймал взгляд Матиаса и отвел за спину руку с пластмассовым совочком.
- Ты пойми, - втолковывал ему главный гном (в красном колпаке) несколько минут спустя. - Нас на этой улице больше всего, вот мы и самоорганизовались, потом остальные подтянулись. У садовых гномов знаешь, какая трудная жизнь? И нужно еще позаботиться о тех, кто совсем в негодность пришел.
Матиас записывал.
- А мэр слушать не хочет. Мы ему уже и письмо с камешком в окно кидали, и внутрь хотели пролезть, в кабинет, так там волшебная защита.
- Какая?
- Секретарша. Хочешь пройти - она выдает бланк на пятьдесят восемь вопросов, а потом еще требует справки с большими синими печатями. А где мы печать возьмем, у нас даже карманы ненастоящие?
- А ваши сородичи, ну те, которые (Матиас хотел сказать “настоящие”, но вовремя прикусил язык) в горах? Они не помогут?
Поднялся шум, из которого стало ясно, что гномы в горах задаются, задирают нос, гордые такие, что не лезь.
- Тогда - профсоюз, - сказал Матиас. Он наскоро объяснил, как это работает, потом один старенький гном в фиолетовом колпаке вспомнил, что его хозяин давным-давно преподавал теорию марксизма, и разговор пошел уже с научными терминами. Матиас, от греха подальше, распрощался, обещал еще зайти на неделе.
На улице какой-то невысокий человек в костюме-тройке и с пышными усами размахивал руками, убеждая в чем-то полицейских.
- Господин мэр, - отвечал старший. - Как мы их арестуем, их еще поймать надо, а они, заразы мелкие, разбегаются. А если мы днем пойдем по домам, то как каждому владельцу объяснять, почему мы его статую гнома уносим?
Ночной мэр поник, усы его обвисли. Надо было срочно действовать, так как Матиас углядел нового персонажа на улице, и по законам жанра это не мог быть кто-то иной, как его соперник из другой ночной редакции.
- Господин мэр, - подбежал Матиас. - Газета “Вестник Кирштраума”. Вы бы не могли дать комментарий о сложившейся ситуации, а также о скором образовании профсоюза садовых гномов?
- С одной стороны, это переведет наши отношения на новый уровень, - мэр огладил усы рукой. - С другой же…
Тут он задумался и видимо представил себе весь масштаб изменений. Лицо его изменилось, лоб нахмурился. Сейчас он очень напоминал своего дневного коллегу, хотя мэр Вернер предпочитал толстовки и всегда был гладко выбрит.
- Спасибо, господин мэр, - вежливо сказал Матиас и отправился в редакцию.
Там он засел за репортаж.
- Я их только не сфотографировал, не до того было, - пожаловался он Дитеру.
- Ничего, вот Лиза придет, нарисует.
Он снова не заметил, как уснул. И снова на столе стояла тарелка с салфеткой.
- Сегодня абрикосовый, - сказал Дитер. - И гномов она нарисовала, полюбуйся.
- Очень похоже, - сказал Матиас, рассматривая новый выпуск. - Слушай, а почему я эти номера никогда не видел?
- Их полгорода не видит, потому что им не нужно.
- И почему Лиза так рано уходит? Я спасибо хотел сказать.
- Ну… наверное, дела, - ответил Дитер и отвлекся на какую-то корректуру.
Дома его разбудил звонок.
- Приезжай в редакцию, - сказал главред. - У тебя срочная командировка. Если есть рубашка - надень.
Ехать надо было куда-то к горе Кифхойзер, освещать состязание. В сельской местности всегда так. То у кого самый круглый сыр, то чья корова самая довольная, ну и прочее.
- Это от какой редакции? - спросил Матиас, расписываясь в получении проездных.
- От ночной, конечно.
- Тогда давайте художника, - потребовал он. - Что я там сфотографирую?
- Она своим ходом доберется, не переживай.
- Кстати, а я как?
Главред вздохнул.
- Мой зять тебя подбросит до перекрестка за городом, там сядешь на первую телегу - только на нее, запомни! И расплатишься вот этим.
Он передал Матиасу мешочек - в такие его мама клала лаванду, чтобы убрать к зимним вещам. Мешочек был тяжелым, внутри что-то звенело.
- Специфика, - пожал плечами главред. - Иди давай, машина ждет.
Через час Матиас ехал на скрипучей телеге под нависавшими еловыми ветками. Чернобородый возница молча взял деньги, также молча кивнул, что можно садиться. Было жарко, хоть и время к вечеру, пахло смолой. Матиас боролся со сном, потом решил, что за городом от него толку чуть, не бросят же на полдороге, и заснул.
Проснулся у входа в пещеру, освещенного факелами. Возница махнул рукой, указывая направление. Матиас поправил загнувшийся воротничок рубашки, пригладил взлохмаченные волосы и шагнул внутрь.
По пути он нагонял тех, кто вышел раньше. Обычных людей, по виду фермеров, нескольких гномов (те были гораздо крупнее городских собратьев), каких-то созданий, к которым не хотелось приглядываться.
- Вы тоже на состязание? - спросил у него один из мужчин, почему-то с недоумением.
- Да. Только я освещаю, для газеты.
- Понятно, - казалось, его собеседнику стало легче.
- Простите, а состязаются - в чем? Я уехал срочно, не успел узнать.
- На самую длинную бороду, конечно.
Матиас присмотрелся. У его собеседника была очень широкая светлая борода, закрывавшая полгруди.
- На самую длинную я и не суюсь, там свои чемпионы. Зато, может, за самую ухоженную наградят.
Матиас вполуха слушал рассказ о правилах ухода за бородой, а сам осматривался. И правда - все вокруг, кроме него, были с бородами всевозможных цветов и форм. Заплетенные в косички, украшенные ленточками и подвесками, обвитые вокруг пояса, у кого-то внутри приютилось целое птичье гнездо.
- Лесному народу легче, конечно, но мы с ними в разных категориях соревнуемся.
- А чемпионы есть?
На Матиаса посмотрели как на не очень умного человека.
- Конечно. Не зря же здесь всё происходит.
Он вспомнил название горы и мысленно хлопнул себя по лбу.
Путь окончился в большом подземном зале, где была уже целая толпа. Матиас понаблюдал за оценкой самой крепкой бороды у гномов - те поднимали привязанные гири и наковальни. Взял интервью у победителя, заодно спросил, что он думает о садовых гномах и профсоюзе. “Ну, они хлипкие, конечно, - прогудел победитель, задумчиво раскручивая и снова скручивая в руках железный прут. - Но тоже свои. Молодцы, за права надо бороться!”.
Его случайный знакомый взял второе место в состязании за самую ухоженную бороду.
- Бесполезно, - прокомментировал он. - Первое-то у папаши. Хорошо еще, дедушка в этом году не участвует.
Но вот все засуетились.
- Главное соревнование этой ночи - у кого самая длинная борода! - объявил распорядитель и щелкнул клювом.
Вперед вышли несколько фигур с помощниками. Помощники осторожно разматывали бороды, укладывали их на пол.
Задняя стена пещеры разъехалась и Матиас увидел каменный трон, на котором дремал, опершись на руку, мужчина в рыцарских доспехах и короне. Его рыжая борода спускалась вниз и несколько раз обвивала трон, так что мужчина словно сидел по колено в рыжем пушистом мху. Несколько гномов поднялись к трону.
- Посторонись, ничего не видно! - услышал Матиас сердитый шепот. Мимо него протиснулась невысокая девушка с блокнотом и принялась зарисовывать происходящая.
- Ты - Лиза? - спросил он. Девушка кивнула, не отвлекаясь от работы. - Я - Матиас, из ночной редакции.
- Да я тебя узнала, - она фыркнула. - По спине. Как работа?
- Отлично, - он похлопал по блокноту в нагрудном кармане.
- Мы закончили измерения, - объявил распорядитель. - И в этом году, как и во всех предыдущих, победителем оказался Фридрих Барбаросса!
Все тихонько похлопали, бороду императора вернули на место, стена пещеры снова закрылась.
- Пойдем, - сказала Лиза. - Всё закончилось.
Они не торопясь пошли к выходу. Лиза рассказала, что в ночной редакции работает уже пять лет, рисует хорошо и быстро, схватывает характеры. Работа нравится.
- Там уже светло! - сказал Матиас, когда они подошли к выходу из пещеры. - Интересно, сюда такси приедет?
- Да тебя довезут, как привезли.
- А ты?
- А я сама.
Матиас хотел возразить, но тут на них упал солнечный луч, послышалось хлопанье крыльев, и из-за спины Матиаса взлетел в небо большой белый лебедь. Лиза исчезла.
Он едва дождался вечера.
- Проклятье на ней такое, - объяснила Ханнелоре. - Там в семье у мачехи проблемы с самоконтролем, они теперь вместе к психотерапевту ходят.
- А как его снять?
- А давай постепенно? Спроси, как она сама к этому относится. Работу нашу никто не отменял, опять же.
- Линдт мне сегодня звонил, - подал голос Дитер. - Сказал, что ему понравилось быть дома, возраст уже пенсионный. Что-то мне кажется, он вернется только заявление об уходе написать. Матиас, ты как, с нами?
Матиас закивал так поспешно, что в шее хрустнуло.
- Тогда бегом на улицу Трех Пескарей, там демонстрация водяных. Лиза уже на месте, и мэр Гассель тоже.
Матиас убежал так быстро, что про мэра даже не услышал.