Про «Чернобыль»
До чего же, всё-таки, упоительное кино, ребята! Вне всякого сомнения, лучшая картина последних лет, которая, вслед за Молодым папой, выводит сериалы на принципиально новый уровень. Вновь. Это очень сложно, потому что сериалы некоторое время уже играют на территории большого искусства - и весьма успешно - но это произошло. Чернобыль опять использует инструментарий постмодерна (эклектику, смешивание жанров и стилей), но для создания полотна по-модернистски глубокого: с одной стороны, героического, с другой - наоборот - очень человечного. Главное сокровище здесь в том, насколько гармонично в сериале сочетаются вещи, казалось бы, несовместимые в принципе: квазиисторическая документалистика и высокохудожественная драма, производственный роман и философская притча, фильм-катастрофа и процессуальный детектив, и так далее. И всё это подобрано друг к другу с потрясающей точностью и чувством баланса.
Чернобыль работает с динамикой повествования так, как никто раньше не осмеливался, и при этом всегда держит в напряжении. Это очень тяжёлое кино, ощущение катастрофы здесь нагнетается массой самых разных способов, но все воплощены мастерски. Радостные дети, танцующие под радиоактивным пеплом. Тревожные невнятные звуки на вступительных титрах, оказывающиеся ударами молочных струек в стенки ведра - старушка доит корову. Двор, как в фильме Гостья из будущего, на дорожку которого падает мёртвый скворец.
Многие уже отметили достоверность, с которой воссоздан советский быт: в самом деле, это первое, что бросается в глаза и щиплет участки головного мозга, отвечающие за ностальгию. Вот радиоприёмник, в точности такой, как в детстве у папы. Вот будильник из жёлтого стекла, как у одноклассника дома. Клеёночка на кухонном столе, мебель, растрёпанные тополя перед подъездом - столько деталей, и так скрупулёзно они выписаны. В фильме есть несколько неточностей, вроде попадающих в кадр пластиковых окон в натурных панельках или портрета Маркса в рамочке из Икеи в правительственной переговорной, но даже с ними бережность и чуткость авторов по отношению к изображаемой культуре совершенно для американского кино невиданные.
И какая безупречная операторская работа! Третья серия начинается с фантастической, в духе Кубриковой Одиссеи, съёмки мозаичного панно на стене дома. Первые несколько секунд даже трудно понять, что это такое - настолько зрелище завораживает. Чёрт возьми, у меня на соседней улице тоже есть юбилейный дом с мозаикой: если его ТАК снять в кино, я бы решил, что живу в самом живописном месте во вселенной!
Актёры, изображающие главных героев фильма (у двоих есть реальные прототипы, третья героиня вымышленная, своеобразный собирательный образ советского учёного) хорошо всем известны. Однако каким-то волшебством и Джаред Харрис, и Стеллан Скарсгард, и Эмили Уотсон выглядят здесь как до мозга костей советские люди; и вроде бы грим на них деликатный, никак уж не Йонду с Гаморой, и лица их узнаются безошибочно, но смотришь в них и понимаешь: такие лица ты видел в молодости каждый день - на улице, в школе, в новостях.
Для меня Чернобыль - это пока фильм-загадка. Я абсолютно не понимаю, как они умудрились настолько хорошо всё сделать. Особенно, если посмотреть на предыдущий репертуар главного сценариста и автора идеи Крэйга Мэйзина. Как после Очень страшных кино и Поймай толстуху, если сможешь этот человек написал такую серьёзную драму, с такими точными формулировками и мыслями - у меня не укладывается в голове. Видимо, таил и вынашивал шедевр долгие годы. Справедливости ради стоит отметить один момент, несколько нарушающий эйфорию и suspension of disbelief, закравшийся в третью серию. Это даже не «клюква», а скорее наоборот «антиклюква»: шахтёры, героически прокапывающие тоннель под реактором, ведут себя очень по-американски, как в фильме Армагеддон, эдакие простые супермены из народа, чуткие, проницательные, не признающие званий и наград. И сцена их с избыточно голыми писюнами выглядит своеобразным оправданием со стороны HBO, катастрофически не додавшей голых писюнов в последнем сезоне Игры престолов.
Но даже несмотря на это, художественная мощь фильма остаётся совершенно незаурядной. Каждая из пяти серий здесь - уникальное полотно, со своим темпом, настроением и посылом, но все они идеально выстраивают общую симфоническую структуру фильма. Создаётся ощущение, что авторы досконально изучили не только предмет своего интереса в смысле сюжета, но и все лучшие кинематографические приёмы прошлого, не побрезговав ни Спилбергом, ни Тарковским, попутно изобретя немало собственных. Как мощно смотрится эта зелёная гусеничка на пальце Бориса Щербины - вроде бы так знакомо, по-анимешному, и, казалось бы, ну совершенно не отсюда, но так уместно и точно!
Мне видится главным подвигом картины именно это: точность, потрясающее нахождение баланса в сочетании того, что совсем недавно считалось несочетаемым. Окажись Чернобыль просто квазидокументальным фильмом, это могло бы получиться невыносимо скучно; будь он помпезной исторической драмой в голливудском духе - это было бы красиво, но невыносимо обычно. Но Чернобыль и то, и другое, но намного лучше, свежее, сильнее, искреннее. И сколь бы не трепетали в бессильной ярости лицевые губы у ведущих российских телеканалов, совершенно очевидно одно: мы получили потрясающее кино, очень высокого полёта, после которого смотреть другие сериалы будет чрезвычайно сложно.
Чернобыль работает с динамикой повествования так, как никто раньше не осмеливался, и при этом всегда держит в напряжении. Это очень тяжёлое кино, ощущение катастрофы здесь нагнетается массой самых разных способов, но все воплощены мастерски. Радостные дети, танцующие под радиоактивным пеплом. Тревожные невнятные звуки на вступительных титрах, оказывающиеся ударами молочных струек в стенки ведра - старушка доит корову. Двор, как в фильме Гостья из будущего, на дорожку которого падает мёртвый скворец.
Многие уже отметили достоверность, с которой воссоздан советский быт: в самом деле, это первое, что бросается в глаза и щиплет участки головного мозга, отвечающие за ностальгию. Вот радиоприёмник, в точности такой, как в детстве у папы. Вот будильник из жёлтого стекла, как у одноклассника дома. Клеёночка на кухонном столе, мебель, растрёпанные тополя перед подъездом - столько деталей, и так скрупулёзно они выписаны. В фильме есть несколько неточностей, вроде попадающих в кадр пластиковых окон в натурных панельках или портрета Маркса в рамочке из Икеи в правительственной переговорной, но даже с ними бережность и чуткость авторов по отношению к изображаемой культуре совершенно для американского кино невиданные.
И какая безупречная операторская работа! Третья серия начинается с фантастической, в духе Кубриковой Одиссеи, съёмки мозаичного панно на стене дома. Первые несколько секунд даже трудно понять, что это такое - настолько зрелище завораживает. Чёрт возьми, у меня на соседней улице тоже есть юбилейный дом с мозаикой: если его ТАК снять в кино, я бы решил, что живу в самом живописном месте во вселенной!
Актёры, изображающие главных героев фильма (у двоих есть реальные прототипы, третья героиня вымышленная, своеобразный собирательный образ советского учёного) хорошо всем известны. Однако каким-то волшебством и Джаред Харрис, и Стеллан Скарсгард, и Эмили Уотсон выглядят здесь как до мозга костей советские люди; и вроде бы грим на них деликатный, никак уж не Йонду с Гаморой, и лица их узнаются безошибочно, но смотришь в них и понимаешь: такие лица ты видел в молодости каждый день - на улице, в школе, в новостях.
Для меня Чернобыль - это пока фильм-загадка. Я абсолютно не понимаю, как они умудрились настолько хорошо всё сделать. Особенно, если посмотреть на предыдущий репертуар главного сценариста и автора идеи Крэйга Мэйзина. Как после Очень страшных кино и Поймай толстуху, если сможешь этот человек написал такую серьёзную драму, с такими точными формулировками и мыслями - у меня не укладывается в голове. Видимо, таил и вынашивал шедевр долгие годы. Справедливости ради стоит отметить один момент, несколько нарушающий эйфорию и suspension of disbelief, закравшийся в третью серию. Это даже не «клюква», а скорее наоборот «антиклюква»: шахтёры, героически прокапывающие тоннель под реактором, ведут себя очень по-американски, как в фильме Армагеддон, эдакие простые супермены из народа, чуткие, проницательные, не признающие званий и наград. И сцена их с избыточно голыми писюнами выглядит своеобразным оправданием со стороны HBO, катастрофически не додавшей голых писюнов в последнем сезоне Игры престолов.
Но даже несмотря на это, художественная мощь фильма остаётся совершенно незаурядной. Каждая из пяти серий здесь - уникальное полотно, со своим темпом, настроением и посылом, но все они идеально выстраивают общую симфоническую структуру фильма. Создаётся ощущение, что авторы досконально изучили не только предмет своего интереса в смысле сюжета, но и все лучшие кинематографические приёмы прошлого, не побрезговав ни Спилбергом, ни Тарковским, попутно изобретя немало собственных. Как мощно смотрится эта зелёная гусеничка на пальце Бориса Щербины - вроде бы так знакомо, по-анимешному, и, казалось бы, ну совершенно не отсюда, но так уместно и точно!
Мне видится главным подвигом картины именно это: точность, потрясающее нахождение баланса в сочетании того, что совсем недавно считалось несочетаемым. Окажись Чернобыль просто квазидокументальным фильмом, это могло бы получиться невыносимо скучно; будь он помпезной исторической драмой в голливудском духе - это было бы красиво, но невыносимо обычно. Но Чернобыль и то, и другое, но намного лучше, свежее, сильнее, искреннее. И сколь бы не трепетали в бессильной ярости лицевые губы у ведущих российских телеканалов, совершенно очевидно одно: мы получили потрясающее кино, очень высокого полёта, после которого смотреть другие сериалы будет чрезвычайно сложно.