О сексуальности
Категорически считаю, что человеческая сексуальность - это вовсе не костыль животного инстинкта размножения, а одно из наивысших проявлений гуманистического, по-человечески духовного начала. В этом отношении, с детства не перевариваю «Крейцерову сонату» Толстого. Ненавижу. Между похабностью и сексуальностью, развратом и девиацией - громадная чувственная пропасть; они, казалось бы, и близки, на первый взгляд, но разнонаправлены, как ладонь и костяшки пальцев. Грести всё под одну гребёнку может либо человек заблудившийся в себе, либо недалёкий. Не нужно было Льву Николаевичу завязывать с мясом под старость лет, ох, не нужно!
В моём понимании: как привычные сердцу сахарные сопли, в форме полуночных прогулок в лунном свете, так и самые безумные эксперименты, вдохновляемые страстью, уже давно перестали быть уловками для продолжения рода (хотя, вероятно, на эволюционном этапе гоминид именно так дело и обстояло). Человечество уже порядочно ускакало вперёд от своих волосатых предков, и у меня тут же сводит мои семитские скулы, когда я слышу очередную пошлость в духе: «эх, в сущности, мы такие же животные, как и тысячелетия назад!» - и скабрёзная улыбочка: «гыыы!». Ну чтоооо это! Два пальца в рот, друзья, два пальца в рот.
За время своего существования человеческая цивилизация создала вокруг секса целый мир - сложный, душистый, глубокий, многообразный, мерцающий, как звёздное небо. Рождались и гибли империи, уступая место новым, в приходящих государствах сексуальность меняла свои формы до неузнаваемости, обрастала сверкающими сказками и ритуалами или сбрасывала их, как ненужную мишуру - но неизменно оставалось лишь одно: сексуальность всегда была неотъемлемой частью человеческой культуры, человеческой духовности, в отличие от животных инстинктов (которые тоже её часть, но далеко невсегда).
Кстати, если мы обратимся к любому другому проявлению культуры, то увидим тот же самый эволюционный феномен: то, что начиналось на заре человека либо как инстинкт, либо как подспорье инстинкту, вскоре трансформировалось сначала в ремесло, затем в полноценное искусство или научное знание. Человек стремится к соитию так же, как он стремится поесть, поспать, согреться, защититься - иными словами, выжить. Однако, из процесса поглощения пищи возникла кулинария (и плюньте тому в глаза, кто скажет, что это не искусство!), из защиты от холода - архитектура, одежда и так далее. Невероятные технологии и полёт фантазии. То же самое происходит и с сексуальностью.
Сексуальность оказывается другим способом образного осмысления реальности, инструментом раскрытия внутреннего мира, познания мира внешнего, а также гармоничного позиционирования одного в другом. Фактически, сексуальность - это искусство, поскольку оно - способ познания и выражения абсолютно в любой картине мира: в мифологической, в религиозной, в философской, в естественнонаучной - на любом этапе человеческой истории. Каких бы взглядов ни придерживался человек (в том числе, и на саму сексуальность), через собственную чувственность он изучает пространство и себя в нём.
Более того. Даже если мы станем рассматривать «низменное влечение» отдельно, без привязки к деторождению, как самоцель, как примитивную жажду удовлетворения, то и в таком разрезе сексуальность оказывается значительно большим. Любой прожжёный гедонист знает, что само по себе движение поршней в смысле извлечения высшего удовольствия весьма ничтожно, если в процесс не вовлечено чувственно-духовное, если нет движения фантастической мысли, гудящему в унисон движению души. Сексуальность позволяет человеку хватать такие заоблачные вершины блаженства, какие были бы просто невозможно познать лапидарным, пардон, забиванием свай. Человеческий секс - это не рубить дрова на траве во дворе и не лутить шмот с моба в MMORPG. Точнее говоря, он может быть таким, как может быть литература - прикладной, а здание - утилитарным. Но мы-то с вами говорим о верхушках, а не о рутине.
Например, об этом упоминает Пелевин в «Священной книге оборотня», не самом своём удачном романе, однако философскую суть сексуальности он обозначил здесь предельно точно: «… объединив наши возможности, мы могли наделать… массу самых разнообразных коктейлей. Ведь секс - не просто стыковка известных частей тела. Это ещё и энергетический союз между двумя существами, совместный трип. Если мы научимся складывать наши гипнотические векторы для того, чтобы вместе нырять в любовную иллюзию, … мы устроим себе такой вокзал на двоих, где каждая шпала будет на вес золота».
Пытаюсь сейчас читать книжку «Атлант расправил плечи» популярной американской сочинительницы 50-х годов Алисы Зиновьевны Розенбаум (не уверен, что осилю до конца - что-то и правда много букв тут, Льву-то Николаевичу и не снилось) и, несмотря на многие спорные этические моменты, позиция девушки по вопросу секса мне, похоже близка: Рэнд провозглашает секс не первичным животным инстинктом, а ультимативной манифестацией общечеловеческих ценностей. Может, слегка и напыщенно, но суть близка к тому, о чём я сейчас говорю.
Не уверен, что сексуальность, это всегда проявление общечеловеческих ценностей. Но то, что это всегда «человеческое, цивилизационное», а не «животное, хаотичное» - уверен полностью.
Кстати, в "Тентаклиаде" этой проблеме тоже хочу уделить внимание. Герой погружается в пучину чувственности не для того, чтобы отдаться звериным сущностям, а чтобы сохранить в себе человеческие.
В моём понимании: как привычные сердцу сахарные сопли, в форме полуночных прогулок в лунном свете, так и самые безумные эксперименты, вдохновляемые страстью, уже давно перестали быть уловками для продолжения рода (хотя, вероятно, на эволюционном этапе гоминид именно так дело и обстояло). Человечество уже порядочно ускакало вперёд от своих волосатых предков, и у меня тут же сводит мои семитские скулы, когда я слышу очередную пошлость в духе: «эх, в сущности, мы такие же животные, как и тысячелетия назад!» - и скабрёзная улыбочка: «гыыы!». Ну чтоооо это! Два пальца в рот, друзья, два пальца в рот.
За время своего существования человеческая цивилизация создала вокруг секса целый мир - сложный, душистый, глубокий, многообразный, мерцающий, как звёздное небо. Рождались и гибли империи, уступая место новым, в приходящих государствах сексуальность меняла свои формы до неузнаваемости, обрастала сверкающими сказками и ритуалами или сбрасывала их, как ненужную мишуру - но неизменно оставалось лишь одно: сексуальность всегда была неотъемлемой частью человеческой культуры, человеческой духовности, в отличие от животных инстинктов (которые тоже её часть, но далеко невсегда).
Кстати, если мы обратимся к любому другому проявлению культуры, то увидим тот же самый эволюционный феномен: то, что начиналось на заре человека либо как инстинкт, либо как подспорье инстинкту, вскоре трансформировалось сначала в ремесло, затем в полноценное искусство или научное знание. Человек стремится к соитию так же, как он стремится поесть, поспать, согреться, защититься - иными словами, выжить. Однако, из процесса поглощения пищи возникла кулинария (и плюньте тому в глаза, кто скажет, что это не искусство!), из защиты от холода - архитектура, одежда и так далее. Невероятные технологии и полёт фантазии. То же самое происходит и с сексуальностью.
Сексуальность оказывается другим способом образного осмысления реальности, инструментом раскрытия внутреннего мира, познания мира внешнего, а также гармоничного позиционирования одного в другом. Фактически, сексуальность - это искусство, поскольку оно - способ познания и выражения абсолютно в любой картине мира: в мифологической, в религиозной, в философской, в естественнонаучной - на любом этапе человеческой истории. Каких бы взглядов ни придерживался человек (в том числе, и на саму сексуальность), через собственную чувственность он изучает пространство и себя в нём.
Более того. Даже если мы станем рассматривать «низменное влечение» отдельно, без привязки к деторождению, как самоцель, как примитивную жажду удовлетворения, то и в таком разрезе сексуальность оказывается значительно большим. Любой прожжёный гедонист знает, что само по себе движение поршней в смысле извлечения высшего удовольствия весьма ничтожно, если в процесс не вовлечено чувственно-духовное, если нет движения фантастической мысли, гудящему в унисон движению души. Сексуальность позволяет человеку хватать такие заоблачные вершины блаженства, какие были бы просто невозможно познать лапидарным, пардон, забиванием свай. Человеческий секс - это не рубить дрова на траве во дворе и не лутить шмот с моба в MMORPG. Точнее говоря, он может быть таким, как может быть литература - прикладной, а здание - утилитарным. Но мы-то с вами говорим о верхушках, а не о рутине.
Например, об этом упоминает Пелевин в «Священной книге оборотня», не самом своём удачном романе, однако философскую суть сексуальности он обозначил здесь предельно точно: «… объединив наши возможности, мы могли наделать… массу самых разнообразных коктейлей. Ведь секс - не просто стыковка известных частей тела. Это ещё и энергетический союз между двумя существами, совместный трип. Если мы научимся складывать наши гипнотические векторы для того, чтобы вместе нырять в любовную иллюзию, … мы устроим себе такой вокзал на двоих, где каждая шпала будет на вес золота».
Пытаюсь сейчас читать книжку «Атлант расправил плечи» популярной американской сочинительницы 50-х годов Алисы Зиновьевны Розенбаум (не уверен, что осилю до конца - что-то и правда много букв тут, Льву-то Николаевичу и не снилось) и, несмотря на многие спорные этические моменты, позиция девушки по вопросу секса мне, похоже близка: Рэнд провозглашает секс не первичным животным инстинктом, а ультимативной манифестацией общечеловеческих ценностей. Может, слегка и напыщенно, но суть близка к тому, о чём я сейчас говорю.
Не уверен, что сексуальность, это всегда проявление общечеловеческих ценностей. Но то, что это всегда «человеческое, цивилизационное», а не «животное, хаотичное» - уверен полностью.
Кстати, в "Тентаклиаде" этой проблеме тоже хочу уделить внимание. Герой погружается в пучину чувственности не для того, чтобы отдаться звериным сущностям, а чтобы сохранить в себе человеческие.