Трагедия советского мушкетёра
В один из дней моего хрустально-солнечного детства мама создала мне костюм мушкетёра. В школу, для новогоднего шабаша. Шабаши в начальных классах Сто Восьмидесятой Школы были такие, что Гоморра отдыхает. Вы скоро поймёте почему. Костюм же мой поразителен был настолько, что даже сейчас наверняка бы заставил ведущих мировых косплееров вспучиваться завистливой зеленью. Он был проработан до мелочей, начиная от камзола, рукава которого лишь изредка плескали из-под лазурного мушкетёрского плаща и томили восхищённого наблюдателя, и заканчивая мерцающими золотом и серебром крестами на том самом плаще. Атмосферно костюм представлял собою смесь графа де Ла Фер и шевалье д'Эрбле - моих любимых мушкетёров - по злободневной версии Юнгвальда-Хилькевича: на мне был сдержанный в кружеве, мужественно-элегантный воротничок Атоса и кокетливо-романтическая (мамина) шляпа Арамиса. Я был прекрасен. Моё эстетическое величие признавали не только опьянённые родительским восторгом родственники, но и совершенно инопланетные, казалось бы, существа в лице школьных деда Мороза и Снегурочки.
Последнее и послужило толчком к катастрофе. Я, разумеется, был признан одним из лучших карнавальных персонажей в своей весовой, гендерной и социальной категориях и был высочайшим повелением перестроечных аниматоров взят на сцену Актового Зала живьём. Избранным, вроде меня, достойнейшим среди равных, необходимо было на сцене защитить свой костюм. Я знал об этом заранее и, в общем-то, был готов. У меня в арсенале имелось несколько стихотворений наизусть, я умел ловко фехтовать игрушечной шпагой и при желании мог бы даже спеть арию Боярского о потёртом седле и счастливом клинке. Передо мной на сцену всходили какие-то зайцы и принцессы, из самой младшей лиги. Снегурочка с микрофоном, назначавшая испытание неоперившимся косплеерам, вынесла вердикт: девочки должны были станцевать танец снежинок, а мальчики-зайчики... матросский танец. Такой приговор сразу показался мне сомнительным, но я подумал, ладно, зайцы прыгают, матросы тоже, почему бы и нет. Однако ладошки-то суеверно вспотели.
И вот, на сцену поднимаюсь я, блистательный мушкетёр короля, единственный в своём роде, неповторимый в череде зайчиков и принцесс. Ко мне склонилась Снегурочка и поинтересовалась, как звать. Затем выпрямилась, обернулась к залу и, неумолимая и единогласная, как Совет Федерации, заявила: "А сейчас Антон станцует нам... матросский танец!"
Матросский танец! Наверное, в тот момент мой небесно-голубой мушкетёрский плащ от стыда сделался алым, как у гвардейцев Ришельё. Я - рыцарь, мечтатель и отпрыск интеллигентной семьи - весь пунцовый упёр руки в бока и принялся выделывать унизительнейшие кренделя вприсядку. Как тут не стать антисоветчиком?! Матросский, твою мать, танец! Тёмная сторона силы ширилась в моей душе не столько оттого, что мушкетёру пришлось танцевать матросский танец, сколько потому, что мушкетёру пришлось танцевать то же самое, что и всем остальным! И да - матросский танец! Эта особа с кокошником в форме обрезанного кристалла воды на голове даже не потрудилась придумать каждому участнику чиби-дефиле хоть что-то оригинальное! Нет! Все девочки танцуют танец снежинок, а мальчики - матросский танец. Соборность, знаете ли.
С другой стороны, это закаляет волю. Теперь меня очень трудно зацепить издёвкой. Теперь любому желторотому троллю можно вальяжно, со светящейся в глазах мудростью прожитых лет, сказать: "Детка. О чём ты. Куда ты. Я танцевал в костюме мушкетёра матросский танец. Ты бы на моём месте издох".
Последнее и послужило толчком к катастрофе. Я, разумеется, был признан одним из лучших карнавальных персонажей в своей весовой, гендерной и социальной категориях и был высочайшим повелением перестроечных аниматоров взят на сцену Актового Зала живьём. Избранным, вроде меня, достойнейшим среди равных, необходимо было на сцене защитить свой костюм. Я знал об этом заранее и, в общем-то, был готов. У меня в арсенале имелось несколько стихотворений наизусть, я умел ловко фехтовать игрушечной шпагой и при желании мог бы даже спеть арию Боярского о потёртом седле и счастливом клинке. Передо мной на сцену всходили какие-то зайцы и принцессы, из самой младшей лиги. Снегурочка с микрофоном, назначавшая испытание неоперившимся косплеерам, вынесла вердикт: девочки должны были станцевать танец снежинок, а мальчики-зайчики... матросский танец. Такой приговор сразу показался мне сомнительным, но я подумал, ладно, зайцы прыгают, матросы тоже, почему бы и нет. Однако ладошки-то суеверно вспотели.
И вот, на сцену поднимаюсь я, блистательный мушкетёр короля, единственный в своём роде, неповторимый в череде зайчиков и принцесс. Ко мне склонилась Снегурочка и поинтересовалась, как звать. Затем выпрямилась, обернулась к залу и, неумолимая и единогласная, как Совет Федерации, заявила: "А сейчас Антон станцует нам... матросский танец!"
Матросский танец! Наверное, в тот момент мой небесно-голубой мушкетёрский плащ от стыда сделался алым, как у гвардейцев Ришельё. Я - рыцарь, мечтатель и отпрыск интеллигентной семьи - весь пунцовый упёр руки в бока и принялся выделывать унизительнейшие кренделя вприсядку. Как тут не стать антисоветчиком?! Матросский, твою мать, танец! Тёмная сторона силы ширилась в моей душе не столько оттого, что мушкетёру пришлось танцевать матросский танец, сколько потому, что мушкетёру пришлось танцевать то же самое, что и всем остальным! И да - матросский танец! Эта особа с кокошником в форме обрезанного кристалла воды на голове даже не потрудилась придумать каждому участнику чиби-дефиле хоть что-то оригинальное! Нет! Все девочки танцуют танец снежинок, а мальчики - матросский танец. Соборность, знаете ли.
С другой стороны, это закаляет волю. Теперь меня очень трудно зацепить издёвкой. Теперь любому желторотому троллю можно вальяжно, со светящейся в глазах мудростью прожитых лет, сказать: "Детка. О чём ты. Куда ты. Я танцевал в костюме мушкетёра матросский танец. Ты бы на моём месте издох".