Письмо дону Артуро Перес-Реверте от русского читателя
Сегодня наконец-то нашлась минутка написать уважаемому Льву Рэмовичу Вершинину aka putnik1 и узнать, получилось у него выполнить одну мою небольшую просьбу, с которой я обратился чуть менее года назад.
Дело в том, что тогда, в июле 2021 года я закончил-таки довольно пространное письмо испанскому писателю дону Артуро Перес-Реверте, одному из моих любимых авторов, касающееся ещё одного любителя его творчества, к сожалению, погибшего здесь, на Донбассе, и попросил Льва Рэмовича переслать это письмо дону Артуро.
Сегодня Лев Рэмович написал мне, что письмо было давным-давно переслано литературному агенту дона Артуро. Вполне возможно, подумал я, литературный агент счёт это сообщение чем-то малозначимым. И, вполне возможно, это мало значимо для него самого, но так уж получилось, что предмет этого сообщения слишком важен для меня, чтобы бросить это дело и не добиться успеха. Учитывая происходящие события, весьма мало шансов, что у меня получится завершить начатое дело самому, так что, пожалуй, решил я, неплохо было бы сделать так, чтобы его можно было завершить и без меня.
В связи с чем я публикую это письмо, убрав из него лишь два постскриптума.
В первом я просил дона Артуро, жителя страны, относящейся к военному блоку НАТО, самого не публиковать это письмо, дабы я не был обвинён в "переписке с врагом" и всевозможном "открытии военных тайн" и не был изгнан из рядов Народной Милиции ЛНР ранее, чем начнётся то, что началось 24 февраля этого года. Сейчас эта часть письма утеряла смысл.
Во втором постскриптуме я рассказывал часть истории своих приключений, которая могла помочь адресату понять, что он имеет дело не с восторженным идеалистом, а с человеком практического склада ума. Я написал там, что ни в коем случае не идеализирую всех участников конфликта на Донбассе с нашей стороны, среди которых в 2014-м году, да и позже, находилось и до сих пор временами находится, изрядное количество мерзавцев, которые "ловят рыбку в мутной воде" этой войны. "Их присутствие в рядах ополчения Донбасса, - писал я, - позор, конечно, но это присутствие не означало и не означает, что антифашистское восстание здесь было ошибкой. Мы будем сражаться". Так что давайте сократим второй постскриптум до этой фразы и перейдём непосредственно к тексту письма.
Обстоятельства, окончательно убедившие меня написать Вам это письмо, не назовёшь радостными, разве что поучительными. Написание письма затянулось более чем на год, но, раз уж Вы его читаете, значит, мне хватило терпения изложить литературным языком все обстоятельства того дела, из-за которого я Вас беспокою. Дописав письмо, я поручу его, пожалуй, причудливой цепочке из самых разных людей, которые, передавая его из рук в руки, когда-нибудь да доставят его Вам, а кто-то, возможно, даже сможет перевести с русского на испанский (пусть этот добрый человек всё же оставит рядом оригинал на всякий случай). Если же оно попадёт к Вам без перевода, я очень надеюсь на то, что Ваша жена, об увлечении которой русской литературой Вы упомянули в одном из интервью, не сочтёт за большой труд перевести Вам его.
Разрешите представиться, меня зовут Андрей Морозов, я служу в вооруженных силах Луганской Народной Республики. Луганская и Донецкие Народные Республики возникли в результате военного конфликта на юго-востоке Украины, связанного с нацистским переворотом в Киеве, произошедшим зимой 2013-2014 года. Жители двух областей на территории Украины, степного шахтерского края, который весь вместе называется Донбасс, не захотели жить в новом украинском государстве и быть гражданами второго сорта, целовать сапоги украинским нацистам.
Я приехал сюда воевать в мае 2014 года, после того, как 2 мая в Одессе, перед телекамерами, украинские нацисты сожгли в “Доме профсоюзов” полсотни человек, радостно добивая тех, кто, выпрыгивая в окна, пытался спастись. На несколько часов центр города по какой-то причине был не подконтролен ни полиции, ни пожарным, и я не склонен был искать другой причины, кроме самой очевидной - новые власти разрешили нацистам эту расправу и, стало быть, решил я, глядя на происходящее через Интернет, мы уже имеем дело с нацистским государством, контролирующим сорокамиллионную страну, когда-то бывшую частью России, а потом - СССР.
За 9 лет до этого я, москвич, крайне редко выбиравшийся из столицы, уже был на Донбассе. Гуляя по Донецку в обществе своих местных знакомых, уже тогда, как и я, предвидевших, что постсоветское пространство, Украину, Белоруссию, Россию, ещё сотрясут гражданские войны и государственные перевороты, я условился с ними вот о чём. Если пожар гражданской войны первым загорается у нас, в России, - они едут помогать нам. Если же война начинается у них, здесь, мы, москвичи, едем к ним. Нас, этих самых москвичей, было двое. Нечего сказать, очень представительная делегация. Но мы сказали свое тихое слово.
Впрочем, история, с которой я хотел начать этот рассказ, касается не столько именно хода этой войны или моего в ней участия, а всего лишь одного небольшого эпизода этой войны и одного человека, который в ней участвовал. Его звали Антон Коровин, его позывной был “Волк”, он был родом из Белоруссии и пришёл на эту войну добровольцем в ноябре 2014-го. Он служил вместе со мной в луганском батальоне “Призрак” и погиб в феврале 2020-го года. Он любил читать, это был человек, у которого, как вы говорите, “за спиной была библиотека”.
Мы не часто с ним общались по службе, но недели за две-три до гибели он оказался вечером в нашей казарме, и увидел у меня распечатку картины дона Аугусто Феррер-Далмау “Последняя терция при Рокруа”, которую я хотел повесить на стену над своей койкой. Уже через пару минут мы с ним обсуждали Ваш цикл про Алатристе и вообще всё Ваше творчество. Я восхищался “Территорией команчей”, которую не прочитал Антон, а он раскритиковал мне “Маленького серба”, которого ещё не читал я.
Антон был историк по образованию и коммунист по убеждениям, очень эрудированный человек, любивший историческую эпоху, в которой происходит действие “Алатристе”. Вряд ли он пропустил бы хоть один роман из этой серии, подумал я, но, с другой стороны, он непрерывно воевал с осени 2014-го года, и поэтому я всё же спросил его - читал ли он “Корсаров Леванта”. Антон ответил, что не читал, просто не заинтересовался книгой, так как решил, что она, судя по названию, определенно не из серии о капитане Алатристе. Я немедленно уверил его в обратном и, здесь вы поймёте, наверное, то чувство, которое испытал я, сам изрядный книжный червь, в тот момент, когда достал из своего рюкзака и протянул Антону русское издание “Корсаров Леванта”, которое я взял с собой, в очередной раз уезжая из Москвы на Донбасс. Мне представилась возможность побыть на пару мгновений добрым волшебником, и я ей, разумеется, воспользовался. Антон тогда постоянно жил в другой казарме, так что взял книгу с собой, и в следующий раз я увидел её 19 февраля, на следующий день после его гибели, когда мы перебирали его вещи в поисках наград и документов для похорон.
Антон обычно читал книги с электронных устройств (во время нашего с ним разговора о книгах, пожаловался мне, что электронные книжки у него во время жизни в окопах быстро ломаются), поэтому единственной его собственной бумажной книгой были “Дневники мотоциклиста” Эрнесто “Че” Гевары. Взяв снова в руки “Корсаров”, я обнаружил скрепку-закладку заколотой на 27-й странице, на строчке "Женщина, которой удалось где-то спрятаться от расправы, уверяла потом, что в числе разбойников были и мориски, некогда обитавшие в этой деревне". То ли Антон так немного успел прочитать, то ли это была ещё моя закладка, заложенная, когда я начал во второй раз перечитывать книгу. В этот момент я понял, что книга эта уже не принадлежит мне. Я решил, что теперь она должна принадлежать Вам, что надо попробовать как-то передать её Вам, как-то узнать Ваш почтовый адрес и переслать её. Пусть она напоминает вам об одном из ваших читателей, о “человеке с библиотекой за спиной”, который, погибнув, стал библиотекой и библиотекарем в одном лице.
Дело в том, что после смерти Антона наш тогдашний командир батальона, ныне покойный Алексей Геннадьевич Марков, тоже убежденный коммунист, организовавший в 2014-м году тот самый отряд добровольцев-коммунистов, с которым Антон прибыл на Донбасс, договорился с Луганским Университетом, в котором заочно учился Антон, пока воевал, о том, что личная библиотека Антона, оставшаяся у него дома, в Минске, станет ядром “Библиотеки имени Антона Коровина”, которая будет организована при Университете. Книги, которые он собирал и читал всю жизнь, сохранят память о нём.
Об обстоятельствах боя 18 февраля вы вряд ли могли узнать правду, дон Артуро, потому что даже с нашей стороны и даже здесь, непосредственно на Донбассе, тот эпизод уже окружен изрядным количеством легенд, что уж говорить о комментаторах, более удаленных от событий.
Бой 18 февраля, штурм бойцами Народной Милиции ЛНР украинского опорного пункта, именовавшегося у нас “Бассейн”, а у них - “Баня”, стал результатом попытки украинских войск вбить клин в позиции луганцев на левом фланге батальона “Призрак”. Было очередное перемирие, в ближайшем крупном населенном пункте, в Золотом, он для них был справа, устраивали “зону разведения сторон”, и этим они обеспечили себя от удара в правый фланг и тыл позиции, которую собирались выдвинуть сразу чуть ли не на километр вперёд от своих прежних передовых окопов. По меркам происходящей здесь с весны 2015-го года “позиционной войны” это очень много, и столь протяженные одномоментные “прыжки” вперёд - большая редкость. Но, видимо, наши визави понадеялись на то, что смогут закрепить этот успех в условиях, когда из-за очередного “перемирия” нашей артиллерии и миномётам будет запрещено отвечать на их огонь. (К слову, уже несколько лет война у нас тут проходит в таком одностороннем режиме - объявляется очередное перемирие, нам запрещают вести огонь, а противник беспрепятственно перекапывает наши окопы своей артиллерией и миномётами. Ну и, разумеется, не брезгует пострелять по жилым кварталам прифронтовых городков, когда нанести вред нам, глубоко закопавшимся в землю, не получается.)
Если вы посмотрите на google-карту местности, то в точке с координатами 48.688739, 38.592202, западнее деревни Голубовское и севернее деревни Березовское, вы обнаружите заброшенный пожарный пруд, искусственный водоём, дно и стенки которого выложены бетонными плитами. Именно его выбрали себе в качестве укрытия для создания опорного пункта солдаты противника. С севера, почти до самого “Бассейна” (или “Бани”, как они называли это место) идёт посадка, тонкая, но достаточно плотная линия деревьев и кустарника, обеспечивавшая им относительную незаметность подхода к “Бассейну”.
Когда они начали закрепляться там, то сочли вполне уместным использовать этот прекрасный наблюдательный пункт для корректировки огня своей артиллерии по нашим позициям. На фотокарте восточнее и южнее, метрах в 250 от “Бассейна” видно опорный пункт для круговой обороны с траншеей, уходящей дальше на восток и на юг. Тогда это была наша крайняя левофланговая позиция. Увы, устаревшие фотографии Google этого района, сделанные 3-4 года назад, не могут продемонстрировать вам, дон Артуро, во что превратили этот район те полтора месяца “перемирия” января-февраля 2020 года, когда украинская артиллерия и миномёты безнаказанно перепахивали и этот круговой окоп, и соседние с ним траншеи. Полтора месяца, каждый день луганская пехота, пересидев в укрытиях очередной налёт, выбиралась откапывать обратно свои траншеи и огневые позиции.
Нашей артиллерии и миномётам было строго-настрого приказано молчать, так что отстреливаться наши бойцы могли только из ручных, становых и автоматических гранатомётов, да и то тайком - официально на этом участке фронта был мир и “разведение противоборствующих сторон”. Реально же на этот маленький кусочек земли в иной день прилетало до 200 украинских мин и снарядов.
Надо заметить, что население той части Украины, что смирилась с властью нацистов, более чем в 10 раз превосходит население Донбасса, при этом на Украине призывная армия, а у Республик Донбасса - добровольческая. Так что ополчение Донбасса или, как это сейчас называется, “Народная милиция”, изначально привыкло воевать в численном меньшинстве. Компенсировать численное меньшинство, как вы знаете, можно более совершенной тактикой или подавляющей огневой мощью. Но, когда ты вынужден месяц напролёт сидеть в окопах, перепахиваемых вражескими миномётами и ты не можешь ответить ни снарядом на снаряд ни даже одним снарядом на десять снарядов, как это компенсируешь? Никак. Просто дождись, пока тебя убьют.
Противник уже считал эту позицию полностью разбитой, а её притихший гарнизон - полностью деморализованным, когда в 5 часов утра 18 февраля 2020 года с этой позиции вылетел “Змей Горыныч”. Вы, наверняка, в курсе, что изначально, без кавычек, так в русском эпосе называется существо, аналогичное европейскому дракону. Не знаю, сталкивались ли вы в своих поездках по войнам с этим чудом советской военной техники, но будьте уверены, что солдаты прозвали его так не зря.
Кратко опишу принцип работы этой штуки. Упрощённо, это составленная из нескольких частей длинная “кишка”, гибкий шланг, вроде пожарного, наполненный пластитом, мощной взрывчаткой, которой в двух одновременно используемых системой “шлангах”, каждый по 93 метра длиной и 7 сантиметров диаметром, 725 килограммов. Оба “шланга” совместно крепятся одним концом к небольшой пороховой ракете, другими концами - к специальным тросам и складываются возле пусковой установки так, чтобы запущенная под углом вверх в сторону противника ракета могла без труда размотать и утащить за собой эти “шланги” и тащить до тех пор, пока троса, которые разматываются следом за шлангами и привязаны возле пусковой установки, не натянутся. В этот момент ракета, которую сдерживают эти троса, вытягивает “шланги” в ровную линию и, когда она догорит, шланги опускаются на землю двумя идущими рядом прямыми полосками, вытянутыми в сторону противника. Потом взрывчатка в “шлангах” подрывается, и детонация двух шлангов подрывает большую часть противопехотных мин, находящихся рядом с ними, а остальные, если они не подрываются от взрывной волны, - отбрасывает в стороны. Это Bangalore Torpedo, которыми американцы и англичане расчищали себе путь в глубину пляжей Нормандии, доведенная, так сказать, до абсолюта. “Змей Горыныч” расчищает от мин тропу шириной 6 метров и длиной 80-90 метров, начало которой может быть в 400 метрах от места пуска (это регулируется свободной длиной тросов).
Советский Союз готовился воевать танковыми клиньями в ядерной пустыне, поэтому основную часть существующих “Горынычей” представляют собой самоходные гусеничные машины разминирования УР-77 “Метеорит”. Но есть и переносные установки, они называются УР-83П. “Переносная” означает, что, если один человек 54 раза сбегает туда-обратно или 54 человека сбегают один раз, то они принесут на себе такой комплект, способный с небольшой раскладной пусковой установки “выстрелить” этой ракетой с двумя шлангами, чтобы расчистить дорогу пехоте через минное поле, находящееся перед траншеей противника.
Да, всё то время, пока враг считал позицию то ли окончательно подавленной, то ли уже брошенной, луганские пехотинцы и сапёры, рискуя жизнью, таскали на себе под обстрелами сотни килограммов пластита, складывая… ну примерно там, где сидели сами. И только в ночь на 18 февраля они полностью собрали и установили пусковую установку и запустили “Змея Горыныча”. Рассчитывал его запуск наш одноногий сапёр со своеобразным чувством юмора, который из практики знал, что людей этой штукой можно глушить точно так же, как и противопехотные мины. И поэтому он не зацепил троса за “шланги”, а мощность ракетных двигателей и угол запуска ракет рассчитал так, чтобы “Змей Горыныч”, описав параболическую дугу, уткнулся ракетой в землю где-то в районе “Бассейна”, новой вражеской позиции. Соответственно, “шланги” с несколькими сотнями килограммов пластита не вытянулись в две ровные линии, а полетели следом за ракетой, упали одной кучей все месте, там, где воткнулась в землю ракета, и взорвались там более чем полутонной пластита. Звук этого оптового “расчёта” за полтора месяца безответного расстрела наших позиций разбудил все окрестности.
В следующую секунду из своих полуразрушенных окопов выскочила штурмовая группа очень злых луганских ополченцев и бросилась вперёд, преодолевая бегом те самые 250 метров, которые разделяли фланговую позицию нашего батальона и новую позицию противника. Если бы в это время с украинской стороны, с этой позиции “Бассейн”, заработал хотя бы один пулемёт, никто бы не добежал по открытому месту на бросок гранаты, все погибли бы. Но оглушённый гарнизон вражеского опорного пункта не смог оказать полноценного сопротивления - все сбежали, кроме одного несчастного храбреца, которого наши застрелили, когда ворвались, раньше, чем он успел им помешать.
Украинские войска в тот день несколько раз обрабатывали артиллерией “Бассейн” и собирали силы для контратаки, но отбить эту позицию так и не смогли. Антон погиб во время одного из этих артобстрелов, убитый осколками снаряда.
Дело в том, что наши не разобрались до конца по снимкам с квадрокоптеров, какой глубины окопы успели выкопать на “Бассейне” украинские солдаты. Оказалось, что они изрядно лодырничали эти полтора месяца - там было всего несколько неглубоких огневых позиций и ход сообщения в тыл глубиной примерно по колено. Антон погиб, когда, выполняя свою боевую задачу, перебегал по открытому месту от одного такого никудышного укрытия к другому.
Разумеется, как только прессе стало известно о потере украинскими войсками этой позиции, мгновенно возникла версия, что эту атаку придумал и осуществил “российский спецназ, воюющий на стороне Донбасса”. Нет, это были местные ополченцы и такие же добровольцы из России и других стран как Антон. Меня не взяли на эту атаку, я был на этих позициях позже, в марте, когда украинские войска, не имея возможности отбить “Бассейн”, целыми днями обстреливали наши позиции, “рассчитываясь” с нами за эту наглую контратаку. Уж насколько я осторожен, но даже меня тогда пару раз чуть не убило. Впрочем, без корректировки артиллерийского огня с “Бассейна” из всех наших укреплений серьёзно пострадали только два - к маю врагу удалось разбить двумя минами кухню, которую нашим пришлось отстраивать заново, да военно-полевой нужник, обложенный до половины высоты ящиками с землёй, приобрел выше этих ящиков ещё более изящный узор из осколочных пробоин. Ну и ещё в марте пришлось увести с позиций собаку, которая там жила - пёс начал сходить с ума от постоянных обстрелов. С бойцами остался одноглазый кот, который, как только заканчивался обстрел, выбегал в поле на запах взрывчатки, полакомиться возле воронок контуженными полевыми мышами.
Весной, рассматривая сделанные с квадрокоптера фотографии этого района, сплошь перепаханного минами и снарядами, один мой друг сказал “Маленькая Сомма. Это наша маленькая Сомма”. С одной стороны, какое может быть сравнение между грандиозной битвой, поглотившей в свое время десятки или даже сотни тысяч человеческих жизней в центре Европы, и этим “сражением” за пожарный пруд на окраине какой-то деревеньки где-то на Донбассе. С другой стороны, от разности масштабов эта война не становится менее войной - Сомма это или Бреда, Сталинград, Нормандия или деревня Голубовское. И здесь сражаются такие же отчаянно храбрые люди, как и ваши герои. Такие, каким был Антон.
Я очень надеюсь, что это письмо доберётся до Вас, дон Артуро, и Вы дадите Ваш почтовый адрес, чтобы мои друзья в России могли переслать Вам тот томик русского издания “Корсаров”, оставшийся навсегда недочитанным одним из тех, кто оказался вполне достоин своих любимых литературных персонажей. Нет, ему не пришлось, например, подобно Иньиго, вместе с доном Педро Кальдероном вытаскивать из горящей ратуши Аудкерка книги, он всего лишь однажды до войны спас выброшенное кем-то в грязь на улице полное собрание сочинений Ленина. Нет, у него не было 18 февраля за пазухой томика Кеведо, “чтобы пережить такой день как этот”. Все его карманы и подсумки были плотно набиты патронами, перевязочными пакетами и запасными аккумуляторами для радиостанций. Он любил книги, в том числе ваши, дон Артуро. Эта любовь привела его на войну, где он погиб и после смерти стал библиотекой и библиотекарем.
Вы как-то сказали в интервью, что Вы - “читатель, пишущий романы”, и Вы, в каком-то смысле, сбежали из военной журналистики (и от неё) в большую литературу. Если когда-нибудь в надвигающемся на нас “мире твиттера”, где “140 печатных знаков - самая сложная политическая идея”, у Вас возникнет желание сбежать от литературы, я прошу - найдите тогда в своей библиотеке этот томик “Корсаров”, прикоснитесь к нему, вспомните эту историю и подумайте ещё раз - стоит ли оставлять это поле битвы, пусть даже в строю, с оружием и знамёнами.
Пишите, пожалуйста, ещё, дон Артуро.
Я тоже считаю, что все имеющиеся в мире “достижения демократии” не имеют смысла, “если тот, кто засовывает в урну бюллетень, безграмотен”. Тоже считаю, что в наше время, “имея за спиной библиотеку”, невозможно смотреть на мир оптимистично. Но ваши книги, дон Артуро, дают нам возможность смотреть на мир так, как, наверное, смотрел Диего Алатристе на очередную приближающуюся атаку французов при Рокруа. С живейшим, так сказать, интересом и любопытством эскулапа, который ковыряется острой железкой в очередном гнойном нарыве на теле человечества.
Возможно, нам не удастся ничего всерьёз изменить, и “Чёрт возьми, сочтите убитых!” станет нашим единственным оправданием на пороге “Нового Средневековья”. Но, возможно, у нас в итоге всё-таки получится что-то лучшее, чем было.
Собственно, всё это письмо представляет собой одну пространную просьбу - дать мне ваш почтовый адрес, чтобы мои друзья могли Вам переслать для Вашей библиотеки тот самый томик русского издания “Корсаров Леванта”, недочитанный Антоном в феврале 2020-го. Если Вы не против, перешлите мне, пожалуйста, Ваш почтовый адрес на мою электронную почту kenigtiger@gmail.com.
Андрей Морозов,
Ваш читатель.
11 июля 2021
[конец оригинального текста письма]
Здесь я позволю себе приписку, которую делаю 2 марта 2022 года, когда война уже неделю как бушует с новой силой и есть шанс наконец-то прекратить существование нацистского режима на Украине. Поскольку, в силу начала активных боевых действий может так сложиться, что самому мне не доведётся реализовать своё намерение отправить эту книгу Вам, дон Артуро, я оставляю вам электронный адрес Lawyer-war@yandex.ru дона Алексея Родригеса, у которого находится эта книга. Думаю, если почтовое сообщение между Россией и Испанией вследствие антироссийских санкций прервано не будет, он сможет вам её переслать, когда вы с ним свяжетесь.
Дело в том, что тогда, в июле 2021 года я закончил-таки довольно пространное письмо испанскому писателю дону Артуро Перес-Реверте, одному из моих любимых авторов, касающееся ещё одного любителя его творчества, к сожалению, погибшего здесь, на Донбассе, и попросил Льва Рэмовича переслать это письмо дону Артуро.
Сегодня Лев Рэмович написал мне, что письмо было давным-давно переслано литературному агенту дона Артуро. Вполне возможно, подумал я, литературный агент счёт это сообщение чем-то малозначимым. И, вполне возможно, это мало значимо для него самого, но так уж получилось, что предмет этого сообщения слишком важен для меня, чтобы бросить это дело и не добиться успеха. Учитывая происходящие события, весьма мало шансов, что у меня получится завершить начатое дело самому, так что, пожалуй, решил я, неплохо было бы сделать так, чтобы его можно было завершить и без меня.
В связи с чем я публикую это письмо, убрав из него лишь два постскриптума.
В первом я просил дона Артуро, жителя страны, относящейся к военному блоку НАТО, самого не публиковать это письмо, дабы я не был обвинён в "переписке с врагом" и всевозможном "открытии военных тайн" и не был изгнан из рядов Народной Милиции ЛНР ранее, чем начнётся то, что началось 24 февраля этого года. Сейчас эта часть письма утеряла смысл.
Во втором постскриптуме я рассказывал часть истории своих приключений, которая могла помочь адресату понять, что он имеет дело не с восторженным идеалистом, а с человеком практического склада ума. Я написал там, что ни в коем случае не идеализирую всех участников конфликта на Донбассе с нашей стороны, среди которых в 2014-м году, да и позже, находилось и до сих пор временами находится, изрядное количество мерзавцев, которые "ловят рыбку в мутной воде" этой войны. "Их присутствие в рядах ополчения Донбасса, - писал я, - позор, конечно, но это присутствие не означало и не означает, что антифашистское восстание здесь было ошибкой. Мы будем сражаться". Так что давайте сократим второй постскриптум до этой фразы и перейдём непосредственно к тексту письма.
Обстоятельства, окончательно убедившие меня написать Вам это письмо, не назовёшь радостными, разве что поучительными. Написание письма затянулось более чем на год, но, раз уж Вы его читаете, значит, мне хватило терпения изложить литературным языком все обстоятельства того дела, из-за которого я Вас беспокою. Дописав письмо, я поручу его, пожалуй, причудливой цепочке из самых разных людей, которые, передавая его из рук в руки, когда-нибудь да доставят его Вам, а кто-то, возможно, даже сможет перевести с русского на испанский (пусть этот добрый человек всё же оставит рядом оригинал на всякий случай). Если же оно попадёт к Вам без перевода, я очень надеюсь на то, что Ваша жена, об увлечении которой русской литературой Вы упомянули в одном из интервью, не сочтёт за большой труд перевести Вам его.
Разрешите представиться, меня зовут Андрей Морозов, я служу в вооруженных силах Луганской Народной Республики. Луганская и Донецкие Народные Республики возникли в результате военного конфликта на юго-востоке Украины, связанного с нацистским переворотом в Киеве, произошедшим зимой 2013-2014 года. Жители двух областей на территории Украины, степного шахтерского края, который весь вместе называется Донбасс, не захотели жить в новом украинском государстве и быть гражданами второго сорта, целовать сапоги украинским нацистам.
Я приехал сюда воевать в мае 2014 года, после того, как 2 мая в Одессе, перед телекамерами, украинские нацисты сожгли в “Доме профсоюзов” полсотни человек, радостно добивая тех, кто, выпрыгивая в окна, пытался спастись. На несколько часов центр города по какой-то причине был не подконтролен ни полиции, ни пожарным, и я не склонен был искать другой причины, кроме самой очевидной - новые власти разрешили нацистам эту расправу и, стало быть, решил я, глядя на происходящее через Интернет, мы уже имеем дело с нацистским государством, контролирующим сорокамиллионную страну, когда-то бывшую частью России, а потом - СССР.
За 9 лет до этого я, москвич, крайне редко выбиравшийся из столицы, уже был на Донбассе. Гуляя по Донецку в обществе своих местных знакомых, уже тогда, как и я, предвидевших, что постсоветское пространство, Украину, Белоруссию, Россию, ещё сотрясут гражданские войны и государственные перевороты, я условился с ними вот о чём. Если пожар гражданской войны первым загорается у нас, в России, - они едут помогать нам. Если же война начинается у них, здесь, мы, москвичи, едем к ним. Нас, этих самых москвичей, было двое. Нечего сказать, очень представительная делегация. Но мы сказали свое тихое слово.
Впрочем, история, с которой я хотел начать этот рассказ, касается не столько именно хода этой войны или моего в ней участия, а всего лишь одного небольшого эпизода этой войны и одного человека, который в ней участвовал. Его звали Антон Коровин, его позывной был “Волк”, он был родом из Белоруссии и пришёл на эту войну добровольцем в ноябре 2014-го. Он служил вместе со мной в луганском батальоне “Призрак” и погиб в феврале 2020-го года. Он любил читать, это был человек, у которого, как вы говорите, “за спиной была библиотека”.
Мы не часто с ним общались по службе, но недели за две-три до гибели он оказался вечером в нашей казарме, и увидел у меня распечатку картины дона Аугусто Феррер-Далмау “Последняя терция при Рокруа”, которую я хотел повесить на стену над своей койкой. Уже через пару минут мы с ним обсуждали Ваш цикл про Алатристе и вообще всё Ваше творчество. Я восхищался “Территорией команчей”, которую не прочитал Антон, а он раскритиковал мне “Маленького серба”, которого ещё не читал я.
Антон был историк по образованию и коммунист по убеждениям, очень эрудированный человек, любивший историческую эпоху, в которой происходит действие “Алатристе”. Вряд ли он пропустил бы хоть один роман из этой серии, подумал я, но, с другой стороны, он непрерывно воевал с осени 2014-го года, и поэтому я всё же спросил его - читал ли он “Корсаров Леванта”. Антон ответил, что не читал, просто не заинтересовался книгой, так как решил, что она, судя по названию, определенно не из серии о капитане Алатристе. Я немедленно уверил его в обратном и, здесь вы поймёте, наверное, то чувство, которое испытал я, сам изрядный книжный червь, в тот момент, когда достал из своего рюкзака и протянул Антону русское издание “Корсаров Леванта”, которое я взял с собой, в очередной раз уезжая из Москвы на Донбасс. Мне представилась возможность побыть на пару мгновений добрым волшебником, и я ей, разумеется, воспользовался. Антон тогда постоянно жил в другой казарме, так что взял книгу с собой, и в следующий раз я увидел её 19 февраля, на следующий день после его гибели, когда мы перебирали его вещи в поисках наград и документов для похорон.
Антон обычно читал книги с электронных устройств (во время нашего с ним разговора о книгах, пожаловался мне, что электронные книжки у него во время жизни в окопах быстро ломаются), поэтому единственной его собственной бумажной книгой были “Дневники мотоциклиста” Эрнесто “Че” Гевары. Взяв снова в руки “Корсаров”, я обнаружил скрепку-закладку заколотой на 27-й странице, на строчке "Женщина, которой удалось где-то спрятаться от расправы, уверяла потом, что в числе разбойников были и мориски, некогда обитавшие в этой деревне". То ли Антон так немного успел прочитать, то ли это была ещё моя закладка, заложенная, когда я начал во второй раз перечитывать книгу. В этот момент я понял, что книга эта уже не принадлежит мне. Я решил, что теперь она должна принадлежать Вам, что надо попробовать как-то передать её Вам, как-то узнать Ваш почтовый адрес и переслать её. Пусть она напоминает вам об одном из ваших читателей, о “человеке с библиотекой за спиной”, который, погибнув, стал библиотекой и библиотекарем в одном лице.
Дело в том, что после смерти Антона наш тогдашний командир батальона, ныне покойный Алексей Геннадьевич Марков, тоже убежденный коммунист, организовавший в 2014-м году тот самый отряд добровольцев-коммунистов, с которым Антон прибыл на Донбасс, договорился с Луганским Университетом, в котором заочно учился Антон, пока воевал, о том, что личная библиотека Антона, оставшаяся у него дома, в Минске, станет ядром “Библиотеки имени Антона Коровина”, которая будет организована при Университете. Книги, которые он собирал и читал всю жизнь, сохранят память о нём.
Об обстоятельствах боя 18 февраля вы вряд ли могли узнать правду, дон Артуро, потому что даже с нашей стороны и даже здесь, непосредственно на Донбассе, тот эпизод уже окружен изрядным количеством легенд, что уж говорить о комментаторах, более удаленных от событий.
Бой 18 февраля, штурм бойцами Народной Милиции ЛНР украинского опорного пункта, именовавшегося у нас “Бассейн”, а у них - “Баня”, стал результатом попытки украинских войск вбить клин в позиции луганцев на левом фланге батальона “Призрак”. Было очередное перемирие, в ближайшем крупном населенном пункте, в Золотом, он для них был справа, устраивали “зону разведения сторон”, и этим они обеспечили себя от удара в правый фланг и тыл позиции, которую собирались выдвинуть сразу чуть ли не на километр вперёд от своих прежних передовых окопов. По меркам происходящей здесь с весны 2015-го года “позиционной войны” это очень много, и столь протяженные одномоментные “прыжки” вперёд - большая редкость. Но, видимо, наши визави понадеялись на то, что смогут закрепить этот успех в условиях, когда из-за очередного “перемирия” нашей артиллерии и миномётам будет запрещено отвечать на их огонь. (К слову, уже несколько лет война у нас тут проходит в таком одностороннем режиме - объявляется очередное перемирие, нам запрещают вести огонь, а противник беспрепятственно перекапывает наши окопы своей артиллерией и миномётами. Ну и, разумеется, не брезгует пострелять по жилым кварталам прифронтовых городков, когда нанести вред нам, глубоко закопавшимся в землю, не получается.)
Если вы посмотрите на google-карту местности, то в точке с координатами 48.688739, 38.592202, западнее деревни Голубовское и севернее деревни Березовское, вы обнаружите заброшенный пожарный пруд, искусственный водоём, дно и стенки которого выложены бетонными плитами. Именно его выбрали себе в качестве укрытия для создания опорного пункта солдаты противника. С севера, почти до самого “Бассейна” (или “Бани”, как они называли это место) идёт посадка, тонкая, но достаточно плотная линия деревьев и кустарника, обеспечивавшая им относительную незаметность подхода к “Бассейну”.
Когда они начали закрепляться там, то сочли вполне уместным использовать этот прекрасный наблюдательный пункт для корректировки огня своей артиллерии по нашим позициям. На фотокарте восточнее и южнее, метрах в 250 от “Бассейна” видно опорный пункт для круговой обороны с траншеей, уходящей дальше на восток и на юг. Тогда это была наша крайняя левофланговая позиция. Увы, устаревшие фотографии Google этого района, сделанные 3-4 года назад, не могут продемонстрировать вам, дон Артуро, во что превратили этот район те полтора месяца “перемирия” января-февраля 2020 года, когда украинская артиллерия и миномёты безнаказанно перепахивали и этот круговой окоп, и соседние с ним траншеи. Полтора месяца, каждый день луганская пехота, пересидев в укрытиях очередной налёт, выбиралась откапывать обратно свои траншеи и огневые позиции.
Нашей артиллерии и миномётам было строго-настрого приказано молчать, так что отстреливаться наши бойцы могли только из ручных, становых и автоматических гранатомётов, да и то тайком - официально на этом участке фронта был мир и “разведение противоборствующих сторон”. Реально же на этот маленький кусочек земли в иной день прилетало до 200 украинских мин и снарядов.
Надо заметить, что население той части Украины, что смирилась с властью нацистов, более чем в 10 раз превосходит население Донбасса, при этом на Украине призывная армия, а у Республик Донбасса - добровольческая. Так что ополчение Донбасса или, как это сейчас называется, “Народная милиция”, изначально привыкло воевать в численном меньшинстве. Компенсировать численное меньшинство, как вы знаете, можно более совершенной тактикой или подавляющей огневой мощью. Но, когда ты вынужден месяц напролёт сидеть в окопах, перепахиваемых вражескими миномётами и ты не можешь ответить ни снарядом на снаряд ни даже одним снарядом на десять снарядов, как это компенсируешь? Никак. Просто дождись, пока тебя убьют.
Противник уже считал эту позицию полностью разбитой, а её притихший гарнизон - полностью деморализованным, когда в 5 часов утра 18 февраля 2020 года с этой позиции вылетел “Змей Горыныч”. Вы, наверняка, в курсе, что изначально, без кавычек, так в русском эпосе называется существо, аналогичное европейскому дракону. Не знаю, сталкивались ли вы в своих поездках по войнам с этим чудом советской военной техники, но будьте уверены, что солдаты прозвали его так не зря.
Кратко опишу принцип работы этой штуки. Упрощённо, это составленная из нескольких частей длинная “кишка”, гибкий шланг, вроде пожарного, наполненный пластитом, мощной взрывчаткой, которой в двух одновременно используемых системой “шлангах”, каждый по 93 метра длиной и 7 сантиметров диаметром, 725 килограммов. Оба “шланга” совместно крепятся одним концом к небольшой пороховой ракете, другими концами - к специальным тросам и складываются возле пусковой установки так, чтобы запущенная под углом вверх в сторону противника ракета могла без труда размотать и утащить за собой эти “шланги” и тащить до тех пор, пока троса, которые разматываются следом за шлангами и привязаны возле пусковой установки, не натянутся. В этот момент ракета, которую сдерживают эти троса, вытягивает “шланги” в ровную линию и, когда она догорит, шланги опускаются на землю двумя идущими рядом прямыми полосками, вытянутыми в сторону противника. Потом взрывчатка в “шлангах” подрывается, и детонация двух шлангов подрывает большую часть противопехотных мин, находящихся рядом с ними, а остальные, если они не подрываются от взрывной волны, - отбрасывает в стороны. Это Bangalore Torpedo, которыми американцы и англичане расчищали себе путь в глубину пляжей Нормандии, доведенная, так сказать, до абсолюта. “Змей Горыныч” расчищает от мин тропу шириной 6 метров и длиной 80-90 метров, начало которой может быть в 400 метрах от места пуска (это регулируется свободной длиной тросов).
Советский Союз готовился воевать танковыми клиньями в ядерной пустыне, поэтому основную часть существующих “Горынычей” представляют собой самоходные гусеничные машины разминирования УР-77 “Метеорит”. Но есть и переносные установки, они называются УР-83П. “Переносная” означает, что, если один человек 54 раза сбегает туда-обратно или 54 человека сбегают один раз, то они принесут на себе такой комплект, способный с небольшой раскладной пусковой установки “выстрелить” этой ракетой с двумя шлангами, чтобы расчистить дорогу пехоте через минное поле, находящееся перед траншеей противника.
Да, всё то время, пока враг считал позицию то ли окончательно подавленной, то ли уже брошенной, луганские пехотинцы и сапёры, рискуя жизнью, таскали на себе под обстрелами сотни килограммов пластита, складывая… ну примерно там, где сидели сами. И только в ночь на 18 февраля они полностью собрали и установили пусковую установку и запустили “Змея Горыныча”. Рассчитывал его запуск наш одноногий сапёр со своеобразным чувством юмора, который из практики знал, что людей этой штукой можно глушить точно так же, как и противопехотные мины. И поэтому он не зацепил троса за “шланги”, а мощность ракетных двигателей и угол запуска ракет рассчитал так, чтобы “Змей Горыныч”, описав параболическую дугу, уткнулся ракетой в землю где-то в районе “Бассейна”, новой вражеской позиции. Соответственно, “шланги” с несколькими сотнями килограммов пластита не вытянулись в две ровные линии, а полетели следом за ракетой, упали одной кучей все месте, там, где воткнулась в землю ракета, и взорвались там более чем полутонной пластита. Звук этого оптового “расчёта” за полтора месяца безответного расстрела наших позиций разбудил все окрестности.
В следующую секунду из своих полуразрушенных окопов выскочила штурмовая группа очень злых луганских ополченцев и бросилась вперёд, преодолевая бегом те самые 250 метров, которые разделяли фланговую позицию нашего батальона и новую позицию противника. Если бы в это время с украинской стороны, с этой позиции “Бассейн”, заработал хотя бы один пулемёт, никто бы не добежал по открытому месту на бросок гранаты, все погибли бы. Но оглушённый гарнизон вражеского опорного пункта не смог оказать полноценного сопротивления - все сбежали, кроме одного несчастного храбреца, которого наши застрелили, когда ворвались, раньше, чем он успел им помешать.
Украинские войска в тот день несколько раз обрабатывали артиллерией “Бассейн” и собирали силы для контратаки, но отбить эту позицию так и не смогли. Антон погиб во время одного из этих артобстрелов, убитый осколками снаряда.
Дело в том, что наши не разобрались до конца по снимкам с квадрокоптеров, какой глубины окопы успели выкопать на “Бассейне” украинские солдаты. Оказалось, что они изрядно лодырничали эти полтора месяца - там было всего несколько неглубоких огневых позиций и ход сообщения в тыл глубиной примерно по колено. Антон погиб, когда, выполняя свою боевую задачу, перебегал по открытому месту от одного такого никудышного укрытия к другому.
Разумеется, как только прессе стало известно о потере украинскими войсками этой позиции, мгновенно возникла версия, что эту атаку придумал и осуществил “российский спецназ, воюющий на стороне Донбасса”. Нет, это были местные ополченцы и такие же добровольцы из России и других стран как Антон. Меня не взяли на эту атаку, я был на этих позициях позже, в марте, когда украинские войска, не имея возможности отбить “Бассейн”, целыми днями обстреливали наши позиции, “рассчитываясь” с нами за эту наглую контратаку. Уж насколько я осторожен, но даже меня тогда пару раз чуть не убило. Впрочем, без корректировки артиллерийского огня с “Бассейна” из всех наших укреплений серьёзно пострадали только два - к маю врагу удалось разбить двумя минами кухню, которую нашим пришлось отстраивать заново, да военно-полевой нужник, обложенный до половины высоты ящиками с землёй, приобрел выше этих ящиков ещё более изящный узор из осколочных пробоин. Ну и ещё в марте пришлось увести с позиций собаку, которая там жила - пёс начал сходить с ума от постоянных обстрелов. С бойцами остался одноглазый кот, который, как только заканчивался обстрел, выбегал в поле на запах взрывчатки, полакомиться возле воронок контуженными полевыми мышами.
Весной, рассматривая сделанные с квадрокоптера фотографии этого района, сплошь перепаханного минами и снарядами, один мой друг сказал “Маленькая Сомма. Это наша маленькая Сомма”. С одной стороны, какое может быть сравнение между грандиозной битвой, поглотившей в свое время десятки или даже сотни тысяч человеческих жизней в центре Европы, и этим “сражением” за пожарный пруд на окраине какой-то деревеньки где-то на Донбассе. С другой стороны, от разности масштабов эта война не становится менее войной - Сомма это или Бреда, Сталинград, Нормандия или деревня Голубовское. И здесь сражаются такие же отчаянно храбрые люди, как и ваши герои. Такие, каким был Антон.
Я очень надеюсь, что это письмо доберётся до Вас, дон Артуро, и Вы дадите Ваш почтовый адрес, чтобы мои друзья в России могли переслать Вам тот томик русского издания “Корсаров”, оставшийся навсегда недочитанным одним из тех, кто оказался вполне достоин своих любимых литературных персонажей. Нет, ему не пришлось, например, подобно Иньиго, вместе с доном Педро Кальдероном вытаскивать из горящей ратуши Аудкерка книги, он всего лишь однажды до войны спас выброшенное кем-то в грязь на улице полное собрание сочинений Ленина. Нет, у него не было 18 февраля за пазухой томика Кеведо, “чтобы пережить такой день как этот”. Все его карманы и подсумки были плотно набиты патронами, перевязочными пакетами и запасными аккумуляторами для радиостанций. Он любил книги, в том числе ваши, дон Артуро. Эта любовь привела его на войну, где он погиб и после смерти стал библиотекой и библиотекарем.
Вы как-то сказали в интервью, что Вы - “читатель, пишущий романы”, и Вы, в каком-то смысле, сбежали из военной журналистики (и от неё) в большую литературу. Если когда-нибудь в надвигающемся на нас “мире твиттера”, где “140 печатных знаков - самая сложная политическая идея”, у Вас возникнет желание сбежать от литературы, я прошу - найдите тогда в своей библиотеке этот томик “Корсаров”, прикоснитесь к нему, вспомните эту историю и подумайте ещё раз - стоит ли оставлять это поле битвы, пусть даже в строю, с оружием и знамёнами.
Пишите, пожалуйста, ещё, дон Артуро.
Я тоже считаю, что все имеющиеся в мире “достижения демократии” не имеют смысла, “если тот, кто засовывает в урну бюллетень, безграмотен”. Тоже считаю, что в наше время, “имея за спиной библиотеку”, невозможно смотреть на мир оптимистично. Но ваши книги, дон Артуро, дают нам возможность смотреть на мир так, как, наверное, смотрел Диего Алатристе на очередную приближающуюся атаку французов при Рокруа. С живейшим, так сказать, интересом и любопытством эскулапа, который ковыряется острой железкой в очередном гнойном нарыве на теле человечества.
Возможно, нам не удастся ничего всерьёз изменить, и “Чёрт возьми, сочтите убитых!” станет нашим единственным оправданием на пороге “Нового Средневековья”. Но, возможно, у нас в итоге всё-таки получится что-то лучшее, чем было.
Собственно, всё это письмо представляет собой одну пространную просьбу - дать мне ваш почтовый адрес, чтобы мои друзья могли Вам переслать для Вашей библиотеки тот самый томик русского издания “Корсаров Леванта”, недочитанный Антоном в феврале 2020-го. Если Вы не против, перешлите мне, пожалуйста, Ваш почтовый адрес на мою электронную почту kenigtiger@gmail.com.
Андрей Морозов,
Ваш читатель.
11 июля 2021
[конец оригинального текста письма]
Здесь я позволю себе приписку, которую делаю 2 марта 2022 года, когда война уже неделю как бушует с новой силой и есть шанс наконец-то прекратить существование нацистского режима на Украине. Поскольку, в силу начала активных боевых действий может так сложиться, что самому мне не доведётся реализовать своё намерение отправить эту книгу Вам, дон Артуро, я оставляю вам электронный адрес Lawyer-war@yandex.ru дона Алексея Родригеса, у которого находится эта книга. Думаю, если почтовое сообщение между Россией и Испанией вследствие антироссийских санкций прервано не будет, он сможет вам её переслать, когда вы с ним свяжетесь.