В поисках дома (о конкурсных фильмах Казанского международного фестиваля)
Я с большим интересом воспринял предложение быть председателем отборочной комиссии Казанского международного фестиваля мусульманского кино (он пройдёт с 6 по 11 сентября), поскольку считаю очень важным ещё не исчезнувшее стремление людей разной национальности и различного вероисповедания всё-таки находить какие-то точки соприкосновения, вновь обретать, увы, утраченные человеческие и культурные связи.
И мне кажется, что девиз фестиваля - «Через диалог культур к культуре диалога» - намного точнее выражает суть этого киносмотра, который ни в коем случае не должен замыкаться в рамках лишь одной религии, только единственной культуры, а быть по возможности открытым для взаимодействия и взаимовлияния со стороны иных цивилизационных процессов.
Поскольку все мы вынуждены жить в едином пространстве, даже если кто-то успел разойтись по своим «национальным квартирам». И проблема поиска некоего общего дома как неделимого людского сообщества в том мире, который по самым разным причинам раздираем всевозможными противоречиями и противостояниями, вплоть до военных конфликтов, приобретает в нынешней ситуации, когда резко меняется прежняя геополитическая система существования человечества, особую значимость и ценность.
Думаю, что достоинством конкурсной программы любого международного кинофестиваля, который хочет считаться престижным, должно быть не только художественное качество представленных фильмов, но и своего рода концептуальная составляющая, позволяющая воспринимать самые разные картины под общим углом.
При предварительном просмотре этих лент только нащупываешь некую сквозную тему, неожиданно объединяющую всё увиденное, что происходит довольно случайно и интуитивно. Но потом понимаешь, что есть в подобной схожести-перекличке своя закономерная логика. И это позволяет выстраивать конкурсную программу не просто как набор оказавшихся рядом фильмов, но именно как программное высказывание - пусть непривычно громко и многообещающе такое заявление прозвучит.
Почти все представленные картины оформляют и закрепляют идею «обретения потерянного рая», который в рамках частных судеб и семейно-бытовых историй видится в нерушимости своего дома и благополучии личной жизни. А вот в расширительном плане это свидетельствует вольно или невольно о вновь появившейся тоске по единому общежитию (причём данное слово следует трактовать не так, как мы привыкли, а вполне философски - как общее житие).
Бывает, что даже родные братья готовы воздвигнуть стену во дворе своего дома, не найдя взаимопонимания друг с другом (узбекская «Стена дьявола»). А вот некогда единый народ может быть разделён враждой и ненавистью, и прежде жившие вместе люди неизбежно оказываются по разные стороны непримиримого конфликта (боснийский «Бельведере»). Частный мир и покой разрушается изнутри, когда члены одной семьи не хотят прислушаться к тому, что волнует и беспокоит кого-то из них (немецко-турецкая «Чужая», турецкий «Зефир»). Но и общая жизнь даёт трещину, если в стране происходят террористические акты (бангладешское «Ожидание»), начинают доминировать жестокие порядки, и институт репрессий становится куда важнее толерантности (турецкая «72-я камера»). Однако люди не были бы людьми, если бы не старались придти на помощь, оказать поддержку в трудную минуту, сплотиться по душевному порыву, найти вроде бы невозможное примирение (иранские «Тегеран, Тегеран», «Кусок сахара» и «Яблоко и Салма», китайский «Мой впечатляющий кинотеатр», узбекское «Последнее мгновение», иорданский «Черкес» и уже упомянутая «72-я камера»).
В конце концов - «Много ли человеку земли нужно»?! Простая и в то же время лукавая притча Льва Толстого, ставшая основой для современной интерпретации в казахской картине, внушает нам очевидную мораль: люди зачастую не ценят то, что имеют, не хранят свой дом и очаг, гонятся за чем-то призрачным и недостижимым, а в итоге получают лишь два метра вырытой ямы в земле, где и находят вечное успокоение.
Антитезой этому может быть только понимание своего человеческого предназначения и осознание неприкосновенности собственной личности и всех, кто рядом - кто живёт в одном с тобой доме, в целой стране и вообще на Земле.
«Живите в доме - и не рухнет дом». Вот эта строчка поэта Арсения Тарковского представляется мне самым лучшим пожеланием, которое я могу адресовать тем, кто придёт в кинотеатры во время Казанского международного фестиваля мусульманского кино.
И мне кажется, что девиз фестиваля - «Через диалог культур к культуре диалога» - намного точнее выражает суть этого киносмотра, который ни в коем случае не должен замыкаться в рамках лишь одной религии, только единственной культуры, а быть по возможности открытым для взаимодействия и взаимовлияния со стороны иных цивилизационных процессов.
Поскольку все мы вынуждены жить в едином пространстве, даже если кто-то успел разойтись по своим «национальным квартирам». И проблема поиска некоего общего дома как неделимого людского сообщества в том мире, который по самым разным причинам раздираем всевозможными противоречиями и противостояниями, вплоть до военных конфликтов, приобретает в нынешней ситуации, когда резко меняется прежняя геополитическая система существования человечества, особую значимость и ценность.
Думаю, что достоинством конкурсной программы любого международного кинофестиваля, который хочет считаться престижным, должно быть не только художественное качество представленных фильмов, но и своего рода концептуальная составляющая, позволяющая воспринимать самые разные картины под общим углом.
При предварительном просмотре этих лент только нащупываешь некую сквозную тему, неожиданно объединяющую всё увиденное, что происходит довольно случайно и интуитивно. Но потом понимаешь, что есть в подобной схожести-перекличке своя закономерная логика. И это позволяет выстраивать конкурсную программу не просто как набор оказавшихся рядом фильмов, но именно как программное высказывание - пусть непривычно громко и многообещающе такое заявление прозвучит.
Почти все представленные картины оформляют и закрепляют идею «обретения потерянного рая», который в рамках частных судеб и семейно-бытовых историй видится в нерушимости своего дома и благополучии личной жизни. А вот в расширительном плане это свидетельствует вольно или невольно о вновь появившейся тоске по единому общежитию (причём данное слово следует трактовать не так, как мы привыкли, а вполне философски - как общее житие).
Бывает, что даже родные братья готовы воздвигнуть стену во дворе своего дома, не найдя взаимопонимания друг с другом (узбекская «Стена дьявола»). А вот некогда единый народ может быть разделён враждой и ненавистью, и прежде жившие вместе люди неизбежно оказываются по разные стороны непримиримого конфликта (боснийский «Бельведере»). Частный мир и покой разрушается изнутри, когда члены одной семьи не хотят прислушаться к тому, что волнует и беспокоит кого-то из них (немецко-турецкая «Чужая», турецкий «Зефир»). Но и общая жизнь даёт трещину, если в стране происходят террористические акты (бангладешское «Ожидание»), начинают доминировать жестокие порядки, и институт репрессий становится куда важнее толерантности (турецкая «72-я камера»). Однако люди не были бы людьми, если бы не старались придти на помощь, оказать поддержку в трудную минуту, сплотиться по душевному порыву, найти вроде бы невозможное примирение (иранские «Тегеран, Тегеран», «Кусок сахара» и «Яблоко и Салма», китайский «Мой впечатляющий кинотеатр», узбекское «Последнее мгновение», иорданский «Черкес» и уже упомянутая «72-я камера»).
В конце концов - «Много ли человеку земли нужно»?! Простая и в то же время лукавая притча Льва Толстого, ставшая основой для современной интерпретации в казахской картине, внушает нам очевидную мораль: люди зачастую не ценят то, что имеют, не хранят свой дом и очаг, гонятся за чем-то призрачным и недостижимым, а в итоге получают лишь два метра вырытой ямы в земле, где и находят вечное успокоение.
Антитезой этому может быть только понимание своего человеческого предназначения и осознание неприкосновенности собственной личности и всех, кто рядом - кто живёт в одном с тобой доме, в целой стране и вообще на Земле.
«Живите в доме - и не рухнет дом». Вот эта строчка поэта Арсения Тарковского представляется мне самым лучшим пожеланием, которое я могу адресовать тем, кто придёт в кинотеатры во время Казанского международного фестиваля мусульманского кино.