Элен и Соня совсем заврались
Французский режиссёр Поль Веккиали малоизвестен даже среди любителей авторского кино - и поэтому знаменательно, что одну из его картин, получившую широкое признание в узких кинематографических кругах, пытались описывать, сопоставляя с лентами более прославленных коллег. Тем более что фильм «Женщины, женщины» вышел на экраны Парижа почти одновременно с очередной работой рано ставшего классиком кино Франции - «Селина и Жюли совсем заврались» Жака Риветта. Аналогии действительно напрашиваются, поскольку и в картине Веккиали тоже царит стихия игры, подчас полного придуривания, некоего существования на грани между реальностью и вымыслом.
И героинями также являются две женщины, пусть старше по возрасту, чем у Риветта, но по профессии они - именно актрисы, хотя Элен, в отличие от Сони, уже смирилась с тем, что творческая карьера не задалась, и она вынуждена подрабатывать, где придётся: шить одежду на заказ, делать конверты для какой-то фирмы или убираться по дому в соседней квартире. Далеко не сразу выясняется, что обе живут вместе и порою переругиваются меж собой, словно супруги со стажем, отнюдь не потому, что состоят в интимных отношениях. Они - подруги по несчастью, и не только из-за несложившихся судеб на сцене или на экране, но и бывшие жёны какого-то Жюльена, который и в театре, и в жизни манипулировал обеими, а потом бросил по очереди. В финале их ждёт вроде бы сюрприз, типичный хэппи-энд, однако Элен и Соня (кстати, обеих называют пару раз подлинными фамилиями исполнительниц - Сюржер и Савьянж) демонстративно разрушают эту иллюзию.
Между прочим, эпиграфом к данной ленте служит фраза, принадлежащая Альберу Камю: «Да, поверьте мне, чтобы жить правдиво, ломайте комедию…». Вот как раз этим самым обе актрисы (а бывшие лицедейки, в отличие от прежних жён, на свете не бывают!) занимаются с таким энтузиазмом и увлечённостью, что иногда даже теряются в собственных реакциях и горделиво произнесённых репликах: то ли это пьесы Расина, то ли криминальный фарс из жизни, где преувеличенно пугаются соседки по дому ещё до её смерти, притворяются мёртвыми, чтобы не платить врачу, и вроде как убивают ножом в спину брачного соискателя, желающего обрести в лице Сони мать и любовницу.
Пожалуй, единственный подлинно правдивый и по-настоящему откровенный по эмоциям эпизод - восьмиминутный задушевный разговор двух женщин на кухне, во время чистки овощей, когда они рассказывают друг другу (но и нам, зрителям) о том, как пытались построить свои отношения с «мужчиной своей жизни», упомянутым Жюльеном. Кажется, что в этой сцене Элен и Соня вообще не играют и вполне равны самим себе. Или же делают это столь искусно, что мы неспособны отличить момент истины от очередной выдумки.
Оценка - 7 (из 10).
И героинями также являются две женщины, пусть старше по возрасту, чем у Риветта, но по профессии они - именно актрисы, хотя Элен, в отличие от Сони, уже смирилась с тем, что творческая карьера не задалась, и она вынуждена подрабатывать, где придётся: шить одежду на заказ, делать конверты для какой-то фирмы или убираться по дому в соседней квартире. Далеко не сразу выясняется, что обе живут вместе и порою переругиваются меж собой, словно супруги со стажем, отнюдь не потому, что состоят в интимных отношениях. Они - подруги по несчастью, и не только из-за несложившихся судеб на сцене или на экране, но и бывшие жёны какого-то Жюльена, который и в театре, и в жизни манипулировал обеими, а потом бросил по очереди. В финале их ждёт вроде бы сюрприз, типичный хэппи-энд, однако Элен и Соня (кстати, обеих называют пару раз подлинными фамилиями исполнительниц - Сюржер и Савьянж) демонстративно разрушают эту иллюзию.
Между прочим, эпиграфом к данной ленте служит фраза, принадлежащая Альберу Камю: «Да, поверьте мне, чтобы жить правдиво, ломайте комедию…». Вот как раз этим самым обе актрисы (а бывшие лицедейки, в отличие от прежних жён, на свете не бывают!) занимаются с таким энтузиазмом и увлечённостью, что иногда даже теряются в собственных реакциях и горделиво произнесённых репликах: то ли это пьесы Расина, то ли криминальный фарс из жизни, где преувеличенно пугаются соседки по дому ещё до её смерти, притворяются мёртвыми, чтобы не платить врачу, и вроде как убивают ножом в спину брачного соискателя, желающего обрести в лице Сони мать и любовницу.
Пожалуй, единственный подлинно правдивый и по-настоящему откровенный по эмоциям эпизод - восьмиминутный задушевный разговор двух женщин на кухне, во время чистки овощей, когда они рассказывают друг другу (но и нам, зрителям) о том, как пытались построить свои отношения с «мужчиной своей жизни», упомянутым Жюльеном. Кажется, что в этой сцене Элен и Соня вообще не играют и вполне равны самим себе. Или же делают это столь искусно, что мы неспособны отличить момент истины от очередной выдумки.
Оценка - 7 (из 10).