Репетиция перед шедевром
Всегда любопытно знать: как и откуда появляются шедевры?! Хотя это всё равно из области не только непредсказуемого, но и необъяснимого. Причём одно дело, когда шедевр появляется в самом начале творческого пути какого-либо режиссёра. И совсем другое, если рождается чуть ли не на склоне лет, что оказывается для многих неожиданностью. А ещё интереснее проследить приближение художника к своему лучшему произведению (впрочем, и тут наверняка возникнут споры, что считать таковым?) на протяжении большей части карьеры в кинематографе, когда ретроспективно отсматриваешь все те фильмы, которые были созданы им ранее.
Это я имею в виду французского режиссёра Жака Риветта и его замечательную картину «Прекрасная спорщица» (к сожалению, чаще встречается в корне неверный перевод «Очаровательная проказница»), созданную в возрасте 63 лет. Давно я собирался освоить прежние работы данного мастера кино, поскольку видел у него очень мало. И вот наконец-то сделал это, ознакомившись сразу с восемью лентами, снятыми ровно за два десятилетия: от «Безумной любви» (1968) до «Банды четырёх» (1988). Кстати, знаменательно получилось, что обе они явно рифмуются между собой, подводя своеобразный итог порой причудливым экспериментам Риветта с подлинной реальностью и её театральной интерпретацией, хотя трудно с полной уверенностью сказать, где кончается одна и начинается другая.
И как раз зачин и финал «Банды четырёх» максимально внятно и доходчиво отражают условность и призрачность этой границы, когда даже сами участники происходящего не всегда могут определить: продолжают они играть какой-то спектакль или невольно для себя давно уже являются послушными марионетками в неведомых руках, поскольку истинный кукловод, как правило, не обнаруживается в лентах Жака Риветта - или же за него принимается кто-то случайный, чуть ли не мимо проходящий. Да и все мы, согласно последнему титру в «Банде четырёх», можем пребывать в ожидании того, что однажды тоже окажемся узниками, как и те, кто уже является таковым.
Причём необязательно физически находиться среди тюремных стен - скорее, речь у Риветта постоянно ведётся о том, что и мы сами подчас прилагаем немалые усилия для создания своего рода «плена обмана», попадая в хитроумные ловушки, вроде бы расставленные для других. Театр в частности, как и искусство вообще - это тоже обман, иллюзия, бегство от реальности, сон наяву. «Ах, обмануть меня нетрудно - я сам обманываться рад» . Эти пушкинские строки вполне применимы и к творчеству, которое кажется спасительным для тех, кто хочет забыться «сном золотым», возвыситься над «тьмой низких истин». Но и тут могут подстерегать самого разного рода опасности, включая угрозу физической гибели, если в дело вмешиваются какие-то авантюристы и мошенники, промышляющие поиском и перепродажей художественных раритетов, в том числе и тех, которые никогда не существовали.
Неясность и демонстративная открытость финала «Банды четырёх» (как ни парадоксально, стало действительно значимым и даже концептуальным внезапное исчезновение закадрового перевода на последних минутах той версии, которую мне довелось смотреть) заключается ещё и в том, что изначально ложной, фальшивой, искусственно придуманной и намеренно навязанной является сюжетная предпосылка, что некий Тома (сам он охотно готов отождествить себя с Фомой неверующим) разыскивает всех, кто был причастен к арт-аферам, связанным, помимо прочего, с живописным полотном «Прекрасная спорщица» художника 40-х годов XIX века по фамилии Френхофер - что оно якобы где-то имеется в тайной коллекции. Однако этот самый Френхофер, поклонник Пуссена, не кто иной, как выдуманный персонаж новеллы «Неведомый шедевр» Оноре де Бальзака, действие которой будет вольно перенесено в современность Жаком Риветтом и его соавторами сценария Паскалем Боницером и Кристин Лоран как раз в следующем фильме «Прекрасная спорщица», ставшем (на мой взгляд) настоящим шедевром кинематографа. А «Банда четырёх» - непосредственная репетиция перед его созданием и даже прямое обыгрывание ситуации с молодой девушкой по имени Клод, которой как бы предлагается побыть короткое время в качестве обнажённой «прекрасной спорщицы», пусть и не нашедшей пока что своего художника, а вынужденной иметь дело с искусным обманщиком.
Оценка - 7,5 (из 10).
Это я имею в виду французского режиссёра Жака Риветта и его замечательную картину «Прекрасная спорщица» (к сожалению, чаще встречается в корне неверный перевод «Очаровательная проказница»), созданную в возрасте 63 лет. Давно я собирался освоить прежние работы данного мастера кино, поскольку видел у него очень мало. И вот наконец-то сделал это, ознакомившись сразу с восемью лентами, снятыми ровно за два десятилетия: от «Безумной любви» (1968) до «Банды четырёх» (1988). Кстати, знаменательно получилось, что обе они явно рифмуются между собой, подводя своеобразный итог порой причудливым экспериментам Риветта с подлинной реальностью и её театральной интерпретацией, хотя трудно с полной уверенностью сказать, где кончается одна и начинается другая.
И как раз зачин и финал «Банды четырёх» максимально внятно и доходчиво отражают условность и призрачность этой границы, когда даже сами участники происходящего не всегда могут определить: продолжают они играть какой-то спектакль или невольно для себя давно уже являются послушными марионетками в неведомых руках, поскольку истинный кукловод, как правило, не обнаруживается в лентах Жака Риветта - или же за него принимается кто-то случайный, чуть ли не мимо проходящий. Да и все мы, согласно последнему титру в «Банде четырёх», можем пребывать в ожидании того, что однажды тоже окажемся узниками, как и те, кто уже является таковым.
Причём необязательно физически находиться среди тюремных стен - скорее, речь у Риветта постоянно ведётся о том, что и мы сами подчас прилагаем немалые усилия для создания своего рода «плена обмана», попадая в хитроумные ловушки, вроде бы расставленные для других. Театр в частности, как и искусство вообще - это тоже обман, иллюзия, бегство от реальности, сон наяву. «Ах, обмануть меня нетрудно - я сам обманываться рад» . Эти пушкинские строки вполне применимы и к творчеству, которое кажется спасительным для тех, кто хочет забыться «сном золотым», возвыситься над «тьмой низких истин». Но и тут могут подстерегать самого разного рода опасности, включая угрозу физической гибели, если в дело вмешиваются какие-то авантюристы и мошенники, промышляющие поиском и перепродажей художественных раритетов, в том числе и тех, которые никогда не существовали.
Неясность и демонстративная открытость финала «Банды четырёх» (как ни парадоксально, стало действительно значимым и даже концептуальным внезапное исчезновение закадрового перевода на последних минутах той версии, которую мне довелось смотреть) заключается ещё и в том, что изначально ложной, фальшивой, искусственно придуманной и намеренно навязанной является сюжетная предпосылка, что некий Тома (сам он охотно готов отождествить себя с Фомой неверующим) разыскивает всех, кто был причастен к арт-аферам, связанным, помимо прочего, с живописным полотном «Прекрасная спорщица» художника 40-х годов XIX века по фамилии Френхофер - что оно якобы где-то имеется в тайной коллекции. Однако этот самый Френхофер, поклонник Пуссена, не кто иной, как выдуманный персонаж новеллы «Неведомый шедевр» Оноре де Бальзака, действие которой будет вольно перенесено в современность Жаком Риветтом и его соавторами сценария Паскалем Боницером и Кристин Лоран как раз в следующем фильме «Прекрасная спорщица», ставшем (на мой взгляд) настоящим шедевром кинематографа. А «Банда четырёх» - непосредственная репетиция перед его созданием и даже прямое обыгрывание ситуации с молодой девушкой по имени Клод, которой как бы предлагается побыть короткое время в качестве обнажённой «прекрасной спорщицы», пусть и не нашедшей пока что своего художника, а вынужденной иметь дело с искусным обманщиком.
Оценка - 7,5 (из 10).