Дни и ночи в лесу
Есть такой фильм «Дни и ночи в лесу» бенгальского режиссёра Сатьяджита Рея, рассказывающий о нескольких горожанах, которые в кои-то веки выбрались на пикник, но особого умиротворения на лоне природы, увы, не испытали, поскольку начали выяснять друг с другом отношения, и всё это в итоге превратилось в малоприятный фарс. А вот во второй по счёту картине «Песнь любви» (международное название - «Благословенно ваш») тайского постановщика Апхичатпхонга Вирасетакуна, снятой им в возрасте 31 года, выезд трёх героев - двух женщин и мужчины - за пределы городской цивилизации и продлённое пребывание в своеобразном раю на Земле оказываются чем-то сущностным, поистине бытийным, неким метафизическим опытом не столько отдохновения и глубокого внутреннего покоя, но как бы переселением в высшие сферы человеческой экзистенции, переживанием ситуации «здесь и сейчас» словно во вневременном измерении и в идеальном пространстве обитания душ.
По первоначальной задумке, Вирасетакун намеревался снять полностью свою ленту в режиме реального времени и с хронометражем не менее трёх часов, однако ограничился двухчасовым вариантом и сделал кое-какие вынужденные пропуски в действии. А в идеале (впрочем, так это видится лично мне) было бы куда лучше и явно концептуальнее начать фильм сразу же с долгого проезда автомашины по шоссе, когда как раз и появляются первые титры, что происходит (наверно, это рекорд в мировом кино) лишь на 44-й минуте! Правда, теперь снимают некоторые картины в Голливуде вообще без названия в самом начале и без упоминания основных участников, задвигая это в финал повествования. Можно вспомнить и о том, что у Жан-Люка Годара в его дебюте «На последнем дыхании» нет никаких титров, и он нередко предпочитает в собственных работах по-разному обыгрывать «внефильмический материал», даже различные шрифты при появлении слов на экране, позаимствовав это, пожалуй, у Дзиги Вертова. Кстати, тайский режиссёр называет среди тех авторов кино, которые повлияли на него самого, француза Криса Маркера (чем не последователь Вертова?!) и итальянца Микеланджело Антониони, одновременно ценя экспериментальные и авангардные ленты Энди Уорхола.
По первым же киноопытам Апхичатпхонга Вирасетакуна можно с уверенностью судить, что ему чрезвычайно интересно, наряду с деконструкцией классического повествования и намеренным сталкиванием на экране неоднородного и разностильного материала, попытаться ухватить и передать столь мимолётную и мало кому дающуюся в руки магию «запечатлённого времени», которое завораживает и пленяет собственным замирающим, вроде бы угасающим ритмом бесконечно длящегося мгновения. И это действительно прекрасно и восхитительно, как и психологически вечное переживание всё-таки непродолжительного любовного свидания или же вдруг выпавшие минуты личного и будто интимного общения наедине с «неравнодушной природой», которая ведь дана нам в зримых ощущениях именно теперь, хотя существует вовеки веков - и была, и будет…
Принято считать, что Вирасетакун - несомненный певец пантеизма в восточном, буддистском преломлении, а также горячий поклонник идеи переселения душ, пусть он сам заявляет ныне в интервью, что стал относиться (особенно после фильма «Дядюшка Бунми, который помнит свои прошлые жизни») уже не без некоторого скепсиса к теме реинкарнации. Но вот меня, например, покоряет в работах тайского режиссёра, включая короткометражки и ленты почти прикладного характера, то есть своеобразные зарисовки к будущим полнометражным проектам, как он истово, изо всех сил, подчас преодолевая инертность материала и косность привычного мышления, прорывается к онтологической природе кинематографа, понимая её именно в обличье призрачной сущности, способной материализовываться на экране и становиться чуть ли не реальнее мира вокруг нас.
Если разобраться, Апхичатпхонг Вирасетакун одержим лишь одной «песнью любви» и называет себя «благословенно вашим» только по отношению к кино. И это легко подтверждается его фильмами (а точнее всего выражено в среднеметражной картине «Желанья суеты мирской», рассказывающей о том, как всё это снимается) и в специально написанном тексте «Призраки во тьме»: «Если вы посмотрите вокруг себя во время киносеанса, то увидите сплошных призраков, поднявших головы, чтобы следить за движущимися образами на экране. Кинотеатр - как гроб, наполненный неподвижными телами, будто заколдованными кем-то. На экране - события из прошлого, запечатлённые камерой. Остатки прошлого, собранные воедино и названные фильмом. В этом тёмном зале призраки смотрят на призраков».
Оценка - 7 (из 10).
По первоначальной задумке, Вирасетакун намеревался снять полностью свою ленту в режиме реального времени и с хронометражем не менее трёх часов, однако ограничился двухчасовым вариантом и сделал кое-какие вынужденные пропуски в действии. А в идеале (впрочем, так это видится лично мне) было бы куда лучше и явно концептуальнее начать фильм сразу же с долгого проезда автомашины по шоссе, когда как раз и появляются первые титры, что происходит (наверно, это рекорд в мировом кино) лишь на 44-й минуте! Правда, теперь снимают некоторые картины в Голливуде вообще без названия в самом начале и без упоминания основных участников, задвигая это в финал повествования. Можно вспомнить и о том, что у Жан-Люка Годара в его дебюте «На последнем дыхании» нет никаких титров, и он нередко предпочитает в собственных работах по-разному обыгрывать «внефильмический материал», даже различные шрифты при появлении слов на экране, позаимствовав это, пожалуй, у Дзиги Вертова. Кстати, тайский режиссёр называет среди тех авторов кино, которые повлияли на него самого, француза Криса Маркера (чем не последователь Вертова?!) и итальянца Микеланджело Антониони, одновременно ценя экспериментальные и авангардные ленты Энди Уорхола.
По первым же киноопытам Апхичатпхонга Вирасетакуна можно с уверенностью судить, что ему чрезвычайно интересно, наряду с деконструкцией классического повествования и намеренным сталкиванием на экране неоднородного и разностильного материала, попытаться ухватить и передать столь мимолётную и мало кому дающуюся в руки магию «запечатлённого времени», которое завораживает и пленяет собственным замирающим, вроде бы угасающим ритмом бесконечно длящегося мгновения. И это действительно прекрасно и восхитительно, как и психологически вечное переживание всё-таки непродолжительного любовного свидания или же вдруг выпавшие минуты личного и будто интимного общения наедине с «неравнодушной природой», которая ведь дана нам в зримых ощущениях именно теперь, хотя существует вовеки веков - и была, и будет…
Принято считать, что Вирасетакун - несомненный певец пантеизма в восточном, буддистском преломлении, а также горячий поклонник идеи переселения душ, пусть он сам заявляет ныне в интервью, что стал относиться (особенно после фильма «Дядюшка Бунми, который помнит свои прошлые жизни») уже не без некоторого скепсиса к теме реинкарнации. Но вот меня, например, покоряет в работах тайского режиссёра, включая короткометражки и ленты почти прикладного характера, то есть своеобразные зарисовки к будущим полнометражным проектам, как он истово, изо всех сил, подчас преодолевая инертность материала и косность привычного мышления, прорывается к онтологической природе кинематографа, понимая её именно в обличье призрачной сущности, способной материализовываться на экране и становиться чуть ли не реальнее мира вокруг нас.
Если разобраться, Апхичатпхонг Вирасетакун одержим лишь одной «песнью любви» и называет себя «благословенно вашим» только по отношению к кино. И это легко подтверждается его фильмами (а точнее всего выражено в среднеметражной картине «Желанья суеты мирской», рассказывающей о том, как всё это снимается) и в специально написанном тексте «Призраки во тьме»: «Если вы посмотрите вокруг себя во время киносеанса, то увидите сплошных призраков, поднявших головы, чтобы следить за движущимися образами на экране. Кинотеатр - как гроб, наполненный неподвижными телами, будто заколдованными кем-то. На экране - события из прошлого, запечатлённые камерой. Остатки прошлого, собранные воедино и названные фильмом. В этом тёмном зале призраки смотрят на призраков».
Оценка - 7 (из 10).