Греция. День первый
Медноблещущие
Гермес, возносясь с умирающим Гераклом на Олимп, донес волю Ареса: сегодня бог войны хранит от Илионского Зверя все города Эллады, так что кровь сегодня не прольется. Сам же Геракл просил до грядущих Олимпийских игр всем городам жить в мире. А значит - откладывается еще ненадолго страшный час, когда придется выбирать: на одной чаше долг и ужас, на другой унижение и ненависть.
Соленый утренний воздух пронзил клич:
- Жители Кносса! Море принесло нового человека!
Атрей вместе со всеми вышел на агору. Море сегодня вынесло женщину - немолодую, но красивую, в зеленых коринфских одеждах. Видимо, ночью, пока Атрей боролся с пьяными кошмарами, пришла она в Лабиринт. При всех дали ей Первое имя - Аглая. Настоящее имя ждет ее после первой рыбалки. Аглаю приютил кормчий Никанор. Отныне жить ей в его семье, и полноправной критянкой станет она навсегда. До сих пор еще никто не отказывался от такой судьбы.
Атрей вернулся в дом, где уже вовсю хлопотала мать, собирая на стол. Какие были чаши - все исчезли. Она думает, что так убережет его от искушения...
Тем временем кносские мужи высыпали на агору - позвенеть медью. Царевич и царевна в первых рядах - так и мелькают их трезубцы, излюбленное критское оружие, наводящее страх на ксеносов. Вот и рыбаки подтянулись: кто с мечом, кто с копьем - азартно смеются, вздымая клубы пыли резвыми ногами.
Хтония схватила свой щит и меч и выскочила в самую гущу веселого сражения. И сразу же схватилась с рыбаком Эантом: хоть и не так сильны и точны ее удары, как у взрослого мужа, а напора не занимать. От таких дев враги на поле брани бегут, устрашась лишь горящих ненавистью глаз.
Мелькают мечи, играет солнце на ярых наконечниках копий, слепит глаза, выжигает разум... В свете этом ярком растворяется улица, расплываются лица людей... А шум битвы все громче, все яростнее - хрипят умирающие, скрежещет иззубренная бронза по ребрам, орут безумно сотни воинов. И меч мелькает - стремительный, неумолимый, одним ударом отсекающий руку. Меч Хрисанта.
Как в кровавом тумане, добредает, доползает Атрей до Хтонии, хватает, словно кузнечными клещами, девичье плечо, хрипит полузадушенно:
- А ну пошли! Быстро, домой давай!
Удивленно смотрят рыбаки, как утаскивает Пандионид сестру свою домой - а сам трясется весь, словно в лихорадке.
И чаша сама собой нашлась, стремительно льется туда кипрское. Не видит ничего вокруг Атрей, лишь жадно приникает к чаше. Последнее, что видит - лицо Хтонии, что белее белого, а за ним - мать, что за сердце схватилась. А после - тьма, тихая, густая, спасительная. И никаких больше сновидений.
Ветер в лицо и кровь в голову
Когда Атрей проснулся, Гелиос сияющий уж полдороги промчал по небу. Подходил урочный час. Море успокоилось, и рыбаки готовились к выходу в залив. Ни мать, ни сестра ни словом не обмолвились о том, что произошло. С тяжелой головой и тяжелым сердцем потащил Атрей невод на причал.
Почти весь Кносс собрался на берегу. Рыбалка - дело, угодное Посейдону и кормящее весь Крит. А рыба в местных водах водится не простая - в любой скользкой тушке может скрываться такое, что навеки изменит судьбу того, кто ее вскроет. Потому и ценится кносская рыба так высоко по всей Элладе. Потому и приходят ксеносы и просятся в лодку - нужна им рыба.
Рыбалка удалась: много рыбы вытащили рыбаки. Не обошлось без неприятностей - один раз столкнулись лодки по неосторожности, потом кто-то на коварный риф налетел. Чудом успели несчастные на отмель выбраться: что-то огромное в волнах замелькало, тянет щупальца, раззявливает пасть зубастую. Чудовищ в здешних водах давно не видали. Неужто прогневался Колебатель Суши?
Часть пойманной рыбы, как водится, пожертвовали Пеннобрадому: во ублажение и в благодарность за то, что все вернулись живыми. Пока стояли у храма, появился в городе парень с двумя мехами на коромысле. По виду микенец, только разве микенца можно определить по одному лишь виду? В мехах разбавленное вино оказалось, и этим вином угощал парень всех желающих. А желающих толпа набежала. А Атрей, как чашу увидел, не может дрожь в руках унять. дождался очереди своей, одним глотком осушил.
Хороший парень водонос! Доброе у него вино, и сам он добросердечен. Впрочем... Смотрит Атрей и никак проморгаться не может: не друг ему водонос этот! И вино его - гадость кислейшая! А чего еще от подлого ксеноса ожидать? Ясно же видно, что извести он Атрея хочет, дом его отобрать, Хтонию обесчестить!
Вытягиваются лица у окружающих - оказывается, Пандионид все это вслух сказал. Успевают на руках повиснуть, когда рванул он нож из-за пояса. Еще миг - лежать бы водоносу в луже крови на агоре. Спешно унес ноги ошарашенный микенец, а Атрей вдруг дома на ложе своем оказался с мокрой повязкой на голове. Смотрит на него мать, лицо бледное, в глазах скорбь неизбывная. Неладно что-то с сыном, да не узнать, в чем дело - "Афто то мистико му!"
Продолжение следует