Зачем Бог сотворил мир и создал человека: Татин вариант ответа
В постинге "Скажи мне, кто твой Бог, и я скажу, кто ты" мы предложили вниманию читателей вопрос "Зачем, по вашему мнению, Бог сотворил мир? Почему и для чего?", по ответу на который можно сделать интересные выводы об отвечающем. При обсуждении указанного постинга возникла любопытная идея "богословского флэшмоба" - участники отвечают на этот вопрос и задают его другим участникам, ну а кто будет делать по ответам выводы - сам ли человек о себе или друзья о нём - этого мы окончательно не продумали. Впрочем, мы не исключаем, что такая затея покажется нашим читателям чересчур напрягающе-публичной; в таком случае, желающие могут поставить перед собой означенный вопрос в уединённом помещении, самостоятельно на него ответить - и самостоятельно же, как бывает в тестах, "начислить себе баллы".
Как бы то ни было, по ходу разговора на эту тему Тата сформулировала свой собственный вариант ответа на этот вопрос - который мы и предлагаем вам сейчас.
Итак, рассказывает Тата:
===================
Когда я пытаюсь вербализовать свой ответ на вопрос, зачем, по моему мнению, Бог создал человека и весь мир, у меня перед глазами встаёт история, подобная притче.
Есть такой человек, мы называем его Шефчик, который очень много значит для разных людей, особенно же для тех, кто в 70-90-ых годах имел счастье/несчастье быть юным поэтом в городе Ленинграде. Шефчик вёл кружок для этих мутантов, официально прикреплённый к пионерско-комсомольской газете. То есть формально это был литературный кружок, а фактически - нечто подобное Ноевому ковчегу и лодке деда Мазая, но с отличием в лучшую сторону, поскольку Шефчик никого из нас не собирался потом есть. Напротив, Шефчик самоотверженно и неутомимо спасал нас от жадной пасти официоза, рутины и ксенофобии, жертвуя собственным комфортом и успехами, но нимало не побуждал нас к поэтической карьере.
Прибегая к высокому стилю, можно было бы сказать, что Шефчик подарил жизнь не только двоим собственным детям в законном браке, но и нескольким десяткам (уж не меньше) мальчиков и девочек, которых он не только "родил как поэтов", но и научил видеть прекрасное и радоваться жизни, чем спас от ненависти к окружающей действительности и от всего, что из этого уже готово было последовать (типа депрессий, психушек, суицида). Естественно, что бывшие ученики его обожали, можно сказать, боготворили, и всячески припадали к его мудрости и оптимизму (при этом наши выплески восторга и преклонения Шефчик неизменно воспринимал как прикол).
И вот к Шефчику из заграницы приезжает бывшая советская бывшая юная бывшая поэтесса, назовём её, скажем, Алиса, с солидным, даже маститым иностранным мужем, и говорит, что у них к Шефчику серьёзный жизненный вопрос, как к очень авторитетному для них лицу. И вот они едут за город, находят там уединённое место, и Алиса от имени мужа и от своего имени задаёт вопрос: как Шефчик посоветует - следует ли им заводить ребёнка или же нет?
Ошеломлённый ответственностью ситуации, Шефчик, однако, незамедлительно со всем своим энтузиазмом отвечает - ну конечно, ясное дело, заводить!
Следует вопрос: А ЗАЧЕМ?
Шефчик медлит в полной растерянности от такой постановки дела, а потом пытается объяснить: ну, как же, ведь дети - они такие… забавные!
И ещё что-то говорит (это Шефчик-то, стажный поэт, лектор и воспитатель!) в полном бессилии найти адекватные аргументы, а иностранный супруг смотрит на него непроницаемым зарубежным взглядом, в то время как европеизированная Алиса бесстрастно переводит шефчиковский лепет.
Они уезжают к себе в заграницу.
И там заводят ребёнка - совершенно замечательного! И Алиса пишет для него прекрасные сказки и рассказывает истории о своём детстве… И чадо растёт - талантливое, своенравное и любвеобильное…
Мораль такова: онтологическая, даже точнее, трансцендентная сила любви, одаряющей жизнью и осознанием счастья жить - любви творца и родителя - может быть невыразима в словах ( Шефчик - Поэт, но - "витии многовещанные яко рыбы безгласные…"), однако действие её ощутимо и само о ней свидетельствует, порождая, индуцируя любовь и творческий одаряющий импульс в творениях и чадах, и так далее.
По моему мнению, для этого всё и затеяно.
29 октября 2009
Тата Гаенко
Как бы то ни было, по ходу разговора на эту тему Тата сформулировала свой собственный вариант ответа на этот вопрос - который мы и предлагаем вам сейчас.
Итак, рассказывает Тата:
===================
Когда я пытаюсь вербализовать свой ответ на вопрос, зачем, по моему мнению, Бог создал человека и весь мир, у меня перед глазами встаёт история, подобная притче.
Есть такой человек, мы называем его Шефчик, который очень много значит для разных людей, особенно же для тех, кто в 70-90-ых годах имел счастье/несчастье быть юным поэтом в городе Ленинграде. Шефчик вёл кружок для этих мутантов, официально прикреплённый к пионерско-комсомольской газете. То есть формально это был литературный кружок, а фактически - нечто подобное Ноевому ковчегу и лодке деда Мазая, но с отличием в лучшую сторону, поскольку Шефчик никого из нас не собирался потом есть. Напротив, Шефчик самоотверженно и неутомимо спасал нас от жадной пасти официоза, рутины и ксенофобии, жертвуя собственным комфортом и успехами, но нимало не побуждал нас к поэтической карьере.
Прибегая к высокому стилю, можно было бы сказать, что Шефчик подарил жизнь не только двоим собственным детям в законном браке, но и нескольким десяткам (уж не меньше) мальчиков и девочек, которых он не только "родил как поэтов", но и научил видеть прекрасное и радоваться жизни, чем спас от ненависти к окружающей действительности и от всего, что из этого уже готово было последовать (типа депрессий, психушек, суицида). Естественно, что бывшие ученики его обожали, можно сказать, боготворили, и всячески припадали к его мудрости и оптимизму (при этом наши выплески восторга и преклонения Шефчик неизменно воспринимал как прикол).
И вот к Шефчику из заграницы приезжает бывшая советская бывшая юная бывшая поэтесса, назовём её, скажем, Алиса, с солидным, даже маститым иностранным мужем, и говорит, что у них к Шефчику серьёзный жизненный вопрос, как к очень авторитетному для них лицу. И вот они едут за город, находят там уединённое место, и Алиса от имени мужа и от своего имени задаёт вопрос: как Шефчик посоветует - следует ли им заводить ребёнка или же нет?
Ошеломлённый ответственностью ситуации, Шефчик, однако, незамедлительно со всем своим энтузиазмом отвечает - ну конечно, ясное дело, заводить!
Следует вопрос: А ЗАЧЕМ?
Шефчик медлит в полной растерянности от такой постановки дела, а потом пытается объяснить: ну, как же, ведь дети - они такие… забавные!
И ещё что-то говорит (это Шефчик-то, стажный поэт, лектор и воспитатель!) в полном бессилии найти адекватные аргументы, а иностранный супруг смотрит на него непроницаемым зарубежным взглядом, в то время как европеизированная Алиса бесстрастно переводит шефчиковский лепет.
Они уезжают к себе в заграницу.
И там заводят ребёнка - совершенно замечательного! И Алиса пишет для него прекрасные сказки и рассказывает истории о своём детстве… И чадо растёт - талантливое, своенравное и любвеобильное…
Мораль такова: онтологическая, даже точнее, трансцендентная сила любви, одаряющей жизнью и осознанием счастья жить - любви творца и родителя - может быть невыразима в словах ( Шефчик - Поэт, но - "витии многовещанные яко рыбы безгласные…"), однако действие её ощутимо и само о ней свидетельствует, порождая, индуцируя любовь и творческий одаряющий импульс в творениях и чадах, и так далее.
По моему мнению, для этого всё и затеяно.
29 октября 2009
Тата Гаенко