О "тождестве бытия и мышления" и о безумной философии сумасшедшего Гегеля - 10
Впрочем, я немного отвлекся. Просто нужно ясно понимать, что всякий платонизм и неоплатонизм - это чушь собачья, и чушь очень вредная. И всякий платонизм и неоплатонизм всегда заканчивается примерно одинаково - каким-нибудь мутным «мистицизмом», магизмом или нездоровым оккультизмом, то есть помрачением ума и сознания. Именно потому, что платонизм основан на чуши и иллюзии отождествления слов и имен с бытием вещей - какой бы правдоподобной ни казалась эта иллюзия.
Но вернемся к понятиям. Таким образом, вероятно, сначала появились даже не понятия - сначала появись слова, то есть сочетания звуков, причем слова как имена собственные, отнесенные к каким-то людям. Но даже это уже было огромным переворотом в человеческом сознании и во всем человеческом бытии. В самом деле, ведь имя человека уже существовало отдельно от этого человека - и, например, когда племя делило добычу, кусок мяса можно было отнести к имени Чингачгука, хотя сам Чингачгук в это время мог находиться на охоте или валяться пьяным в своем вигваме. Имя человека оставалось тем же самым, хотя человек мог меняться - например, повзрослеть или постареть. Имя человека существовало как бы «вне времени» - и даже после смерти человека его можно было называть по имени (и на этом и основан весь эффект вызывания духов - что было очень популярно не только у дикарей, но даже в просвещенной Европе в 18-19 веке). Имя можно было поменять, то есть дать человеку новое имя (например, если менялся его социальный статус), и поэтому все, что было связано с нарицанием имен, превращалось в особую процедуру. Наконец, здесь можно было прибегнуть и к обману - назвав себя именем другого человека и тем самым выдав себя за этого человека.
То есть возникла какая-то совершенно новая реальность. Реальность очень странная и загадочная. Которая была принципиально отлична от мира вещей и того, как эти вещи являлись в опыте человеку. И, видимо, появление слов и речи оказало такое огромное потрясение на человеческое сознание, что до сих пор дикари, а также евреи и прочие азиаты, находятся под этой «магией имен». А Платон потом на этом выстроил свою философию, и эта философия всегда казалась очень притягательной.
Но если во всем этом и была какая-то «магия» - то только магия появления речи и магия появления мышления. И в дальнейшем развитие речи, видимо, всегда шло параллельно развитию мышлению - ведь и дети учатся мыслить одновременно с развитием речи. Да и сегодня мышление во многом зависит от понятийного аппарата - будь то научное мышление или мышление политическое.
Но в чем состоит суть этой «магии»? А суть ее именно в том и состоит, что в человеческом сознании - сначала в форме обычных слов, а потом уже и понятий (которые вовсе не обязательно произносить вслух, а достаточно только мыслить) - появилась совершенно новая реальность и совершенно новый инструмент познания. Ведь даже нарицание имен собственных не есть уже извлечение звуков: здесь эти звуки, а потом и слова и понятия, уже соотнесены с конкретной вещью - с человеком, которому дано это имя. Но эта соотнесенность уже принципиально отлична от того, как наши феномены сознания из «картинки ощущений» соотнесены с реальными вещами, или даже как отдельные вещи соотнесены с человеком (как, например, перо из головы Чингачгука соотнесено с самим Чингачгуком - что может стать основой всякого рода фетишизма). Нет. С человеком соотносится уже что-то особенное, и это особенное уже не есть вещь, и даже не есть образ - это имя, которое существует совершенно иначе, чем сам человек или его образ или его вещи.
То есть даже в нарицании имени собственного уже осуществляется акт познания - познания объективного мира. Мы создаем в нашем сознании и мышлении нечто совершенно особенное - имя или понятие, которое существует в нашем сознании уже именно как знание об объективной вещи или о человеке. И теперь это знание - в форме имени или понятия - уже существует как бы отдельно от вещи или человека, к которому оно отнесено, то есть совершенно отдельно от того, как эта вещь или человек существуют в данный момент и как они являются нам в актуальном опыте, и даже отдельно вообще от этой вещи и человека.
Ну, а затем уже, видимо, словами стали называть не только людей, но и вещи и животных, и таким образом, с развитием речи и мышления, возник мир понятий - как мир знаний о вещах, животных и людях, основанный на опыте явлений реальных вещей, животных и людей, но уже от них независимый. Наконец, в какой-то момент появились не только имена собственные и названия для конкретных вещей, а названия для вещей похожих или для животных одного рода. И здесь важно понимать, что в понятии «лошадь» - как рода животных - уже содержится огромный массив знаний. Ведь чтобы такое понятие появилось, нужно было получить опыт явлений множества лошадей, отличить их от других животных, найти во всех лошадях общие признаки, и затем дать название этому животному - уже как роду, а не как отдельной лошади. То есть любое понятие - это уже знание, и за каждым понятием скрывается значительный массив данных, полученных из опыта. То есть любое понятие - это уже обобщение опыта, и поэтому любое понятие - УЖЕ ЕСТЬ ЗНАНИЕ.