О "тождестве бытия и мышления" и о безумной философии сумасшедшего Гегеля - 11
Таким образом, с философской точки зрения, понятие есть особый вид знания объективного мира и объективных вещей. И хотя он и возникает из опыта и из нашего чувственного восприятия мира, это знание принципиально отличается от того знания, которое мы получаем в опыте. Ведь опыт - это тоже знание. Увидев лошадь, мы узнаем, что такое лошадь, а вкусив яблоко, мы познаем, что такое вкус яблока. Но подобное опытное знание не только существует для нас и в нашем сознании только в момент непосредственного восприятия этого опыта, и с исчезновением лошади или вкуса яблока этот опыт продолжает существовать для нас разве что только в качестве воспоминания и памяти, но часто мы это опытное знание даже не можем передать другим людям, даже с помощью понятий и слов - мы не можем передать знание о том, что такое вкус яблока человеку, который никогда не пробовал яблок, как не можем передать словами, какова эта женщина в постели. Не можем не только потому, что это знание существует только в момент непосредственного опыта, но и потому, что оно дается нам субъективно, с привлечением нашей собственной субъективности.
Понятия в этом смысле во всем отличны от опыта. В понятиях содержится знание, которое уже существует не только непосредственно в момент опыта, но и после него, и независимо от него, и поэтому оно уже может быть достаточно легко передано от одного человека другому. При этом за каждым нашим понятием скрывается обобщение определенного опыта, особым способом отвлеченное от предмета этого знания и его временных состояний.
Очень часто можно услышать, что понятия есть абстракции. И это действительно так, но здесь важно понимать, что имеется в виду под этим абстрагированием или отвлечением от опыта. То есть важно понимать, что здесь происходит не просто некая трансформация опыта и опытного знания в принципиально иную форму знания - в понятия (это лишь часть этого процесса, хотя и важная), но и обобщение опытного знания. Понятия возникают как «абстракция» в результате обобщения определенного опыта. И поэтому все наши суждения и умозрительные картинки есть ни что иное, как обобщение опыта и структурирование этого обобщенного опыта - уже в форме понятий, логических связей между понятиями и в форме языка (языка обыденного или языка научного).
Но это знание не только возникает из опыта - оно и существует только благодаря постоянному возвращению к опыту. Что такое «лошадь» является знанием только тогда и только до тех пор, пока есть люди, которые видели или слышали от других людей, какова лошадь в реальности - хотя бы в форме описания лошади. То есть понятие должно иметь определение и быть связано с другими понятиями, образуя с ними картинку умозрительного знания. И цель такого знания - знание реальных вещей, которые могут быть даны нам в опыте, так что человек, который слышал о лошади только по описанию, увидев реальную лошадь, мог бы воскликнуть: «О! Так это же лошадь!». Проще говоря, понятия являются знанием только благодаря своему смысловому содержанию, вписанному в единую смысловую картинку вместе с другими понятиями.
И здесь, в сущности, наше сознание работает примерно так же, как и при формировании картинки ощущений - то есть картинки эмпирического знания и опыта. Наше сознание на основе содержания, полученного нашими органами чувств, придает этому содержанию свои формы, а затем «накладывает» эту картинку на объективный мир. Понятия как знания существуют так же, только предметом понятий уже является не сам объективный мир, а картинка наших ощущений, а затем созданные на основе этой картинки или множества картинок (то есть различного опыта) понятия мы снова «накладываем» на наш опыт - то есть на картинку наших ощущений, «накладывая» наше обобщенное и абстрактное знание на конкретный опыт конкретных вещей.
При этом в понятия мы можем превратить не только вещи (как отдельные предметы), но и их свойства. Большинство наших суждений и высказываний состоят из субъекта и предиката, но понятие - универсальная форма нашего мышления, и поэтому мы и предикаты и глаголы можем превратить в субъект высказывания. Например, красный цвет сделать «красным как таковым» или «краснотой», а сладкий вкус назвать «сладостью», а процесс хождения или бега назвать «хождением» и «бегом».
Более того, можно допустить, что и наши категории также являются только обобщением опыта - в частности, так полагал Юм, который утверждал, что такие категории, как «необходимость» или «причинность» возникают у нас в результате привычки, то есть обобщения многообразного опыта. И то, что они существуют в нашем разуме до опыта, вовсе этому не противоречит, ведь эти категории могли возникнуть в результате опыта людей многих поколений, так что они уже стали частью нашего мышления и существуют в нем до опыта конкретного человека.
Все это правильно, и такой взгляд на природу понятий и мышления дает нам понимание важных аспектов того, откуда они взялись и что они есть. Но вот здесь нужно остановиться. И вспомнить про Канта. И про мою философию. То есть вспомнить, что наше сознание никогда просто не воспринимает пассивно опыт - оно его перерабатывает особым образом, придавая опыту свои формы и создавая совершенно новую реальность, которой в объективном мире самом по себе нет. И поэтому в отношении понятий мы тем более должны предположить, что наши понятия и мышление не есть просто обобщение опыта, а что наше сознание придает мышлению и понятиям свои особые формы и правила, вытекающие уже из самого нашего сознания, и которых нет и не может быть ни в каком опыте. То есть нужно следовать моей философии, и исходить из того, что мышление носит более сложный характер.