Синтез "мира вещей Аристотеля" с "миром сознания Канта" - 5
Но идем дальше! Таким образом, мы можем считать, что в нашем эмпирическом опыте мы имеем дело с материей - хотя в действительности, конечно, мы (наше сознание) имеем дело не с материей, а, по выражению Канта, с «материей наших ощущений», то есть с тем, как материя дана нашему сознанию и уже в формах нашего сознания. И мы можем также считать, что мы имеем дело с материальными вещами, которые, как единичные вещи, обладают не только материей, но и формой - хотя, конечно, мы (наш разум) имеем дело не с вещами-как-материя и не с их объективными формами, а имеем дело с тем, что наш разум различает в эмпирическом опыте как форму единичных вещей (форму - в аристотелевской понимании). Мы (наше сознание и разум) имеем дело с вещами-для-человека, но поскольку в этих вещах присутствует объективное содержание объективного мира, через познание вещей-для-человека - в том числе их форм - мы познаем объективные вещи-как-материя, в том числе объективно существующие формы материи.
То есть мы здесь должны смотреть на вещи примерно так же, как на них смотрят натурфилософы - то есть ученые естественных наук (физики, химики, биологи, астрофизики и прочие ботаны). Вся разница нашего философского взгляда от взгляда этих ботанов на вещи будет состоять лишь в том, что мы понимаем, что в действительности все эти науки имеют дело только с вещью-для-человека, а не непосредственно с объективным миром, и что все эти науки в действительности говорят о метафизике. Естественные науки метафизичны, так как они в своих теориях и гипотезах, создаваемых нашим разумом, говорят о том, что лежит за пределами нашего эмпирического опыта и в основе этого опыта - и мы, говоря о формах материи, также, конечно, уже говорим о метафизике.
И здесь Аристотель уже многое сказал до нас. Собственно, именно Аристотель - со своим учением о материи и формах - и был основоположником современного научного типа мышления, и именно из философии Аристотеля и вышла современная наука.
Но кое в чем он ошибся. И ошибся сильно. В частности, в отождествлении форм с чем-то мыслимым, близким к платоновским идеям. Но это вполне простительная ошибка. Ведь все вещи, которые делает человек - стол, стул, кувшин, дом или корабль - сначала возникают в его голове в качестве некоего замысла, проекта. И только затем человек воплощает этот замысел в материю - как скульптор воплощает свой художественный замысел в мрамор статуи. При этом скульптор или горшечник или столяр могут реализовать один и тот же замысел во множестве вещей, которые все будут очень схожи, и отличаться будут лишь в деталях. Так, горшечник может произвести одинаковые глиняные кувшины, почти идентичные - одного размера и формы, с одинаковым обжигом, из глины одного сорта и с одинаковой раскраской.
И примерно так же - как полагал Аристотель - существуют и «вещи одного рода» в природе - например, лошади или кабанчики или деревья или камни. Где-то в космосе - в Уме космического бога - существуют замыслы этих вещей - формы, а потом эти формы воплощаются в материю, и получаются вещи одного рода. После чего наш разум извлекает эти формы и, таким образом, становится причастным этому космическому Уму.
Блестящая философская гипотеза. Которая не только объясняет природу вещей, но и возможность их познания нашим разумом. Но, увы, гипотеза ошибочная. В действительности «вещей одного рода» - то есть с одной формой - в природе не так много. Это человек, животные, растения, а также мир микрочастиц (молекул, атомов и прочих). То есть количество объективных устойчивых форм материи - которые совершенно явно почти идентичны во множестве единичных вещей - в природе не так много. Набор таких форм ограничен, как ограничены и «тиражи» вещей, имеющих одну и ту же форму (скажем, как люди или лошади существуют в ограниченном и конечном количестве «тиражирования» одной онтологической формы - формы человека или лошади). И из того, что такие объективные формы все же существуют, еще вовсе не следует, что в природе они воплощаются в материю из некоего космического Ума, в котором они существуют в качестве некоего замысла - примерно как в уме горшечника существует замысел глиняного кувшина.
Ну, что касается живой природы, то как происходит это «тиражирование» форм - вполне очевидно: это происходит путем естественного размножения. А что касается существования других объективных форм материи (например, атомов или молекулярных соединений различных веществ или микрочастиц), то, очевидно, ограниченность этих форм материи связана с какими-то объективными ограничениями природы и материи (то есть более простых форм материи). Наверное, химических элементов, гипотетически, могло бы быть бесконечное количество, но, как мы знаем из таблицы Менделеева, их число ограничено - и это связано с ограничениями природы. Какие-то другие химические элементы невозможны просто потому, что они оказываются абсолютно неустойчивыми и начинают распадаться еще до того, как они возникнут. И поэтому количество устойчивых химических элементов - которые можно считать устойчивыми формами материи - оказывается ограниченным таблицей Менделеева.
В то же время мы находим в природе множество вещей, предположить для которых существование какой-то одной объективной формы очень сложно. Есть ли какая-то форма для камней? Или для рек? Или, извиняюсь, для кучи дерьма? Существуют ли в этом космическом Уме замыслы для всех этих прекрасных вещей как их формы?
Аристотель здесь столкнулся с серьезными проблемами. Как ранее до него - с еще большими проблемами схожего рода - столкнулся Платон и платоники. И с теми же проблемами позднее столкнулись европейские варвары в своей схоластике. И разрешить эти проблемы не удалось никому. Потому что таких проблем в действительности нет, и они возникли в аристотелевской философии только потому, что Аристотель - во многом еще под пагубным и тлетворным влиянием Платона - допустил ошибки в своей философии.
И первую ошибку мы уже указали - она состояла в том, что Аристотель объяснял существование форм материи примерно так же, как объясняется производство человеком одинаковых вещей из одинакового замысла. А вторая ошибка - вытекающая из первой, и также сделанная Аристотелем под пагубным влиянием платонизма - состояла в том, что Аристотель наши понятия понимал как познание объективных форм, создаваемых космическим Умом. Из чего он сделал вывод, что и в целом наш разум тождественен или схож с этим космическим Умом, а значит, за всеми нашими понятиями должны стоять объективные формы этого космического Ума.
Например, за кучей дров. Или за рукой как частью тела человека - это ведь тоже отдельное понятие, а значит, в нем мы обнаруживаем форму космического Ума. Или голова. Или палец. Или хвост кобылы. Или волос из этого хвоста кобылы. Аристотель здесь сильно ошибся, чем обрек несчастных европейских варваров на длительные многовековые споры о том, как волос кобылы - как форма Ума (уже Божественного Ума) - соотнесена с хвостом кобылы, и как хвост кобылы соотнесен с самой этой кобылой. Или какая из двух форм - курица или яйцо - предшествует другой, и являются ли они двумя разными формами в Божественном Уме или одной. В общем, европейским варварам пришлось попотеть, чтобы как-то приспособить философию Аристотеля для нужд своей католической теологии, но в итоге все это для них закончилось плохо - и когда посыпалась эта их теология, посыпался и весь католицизм с Папой Римским во главе.
Но все это бред, конечно. И только совсем дикие европейские варвары, которые, едва-едва осилив Аристотеля, возомнили себя большими «мудрецами», «философами» и «богословами», могли столько времени спорить о таких глупостях. В действительности, конечно, наш разум достаточно самодеятелен и создает понятия по своим собственным правилам и исходя из нужд языка и практических нужд человека. И то, что некоторые из этих понятий и в самом деле обозначают объективные формы, еще вовсе не значит, что за всеми нашими понятиями стоят какие-то объективные формы. И уж тем более это не значит, что наш разум причастен некоему космическому Уму или Уму Бога, или что этот космический Ум вообще существует.
Нет никакого космического Ума. А Господь Бог создал этот мир вовсе не так, как это полагали глупые европейские варвары, обращенные в католицизм. Господь Бог не задумывал кобылий хвост или волос из этого хвоста и уж тем более Он не пытался их воплотить в материю прямиком из своего Божественного Ума. У Господа Бога есть дела поважнее, чем постоянно превращать курицу в яйцо, а яйцо в курицу. Бог создал этот мир весь и целиком, а все остальное в природе происходило совершенно естественным путем и без непосредственного вмешательства Бога при каждом превращении яйца в курицу, а курицы - в яйцо.