Пазл III. kmdfm (с)
Глаза.
я хорошо помню его глаза. Не помню причины-повода, не помню интонаций, выветрились произнённые тогда слова, но глаза... глазами он утюжил меня словно древним, литым, раскалённым на открытом огне утюгом, выжигая силы, волю к сопротивлению и даже страх. Он не просто уволил меня из собственной компании за какой-то мелкий прокол. Он меня раздавил.
я не злился на Андрея за невероятный разнос, за унижение которому он меня подверг, он был сильным человеком, хозяином и имел на это право. Я злился только на себя. За собственную слабость.
в конце концов, ты проигрываешь не потому что соперник оказался сильнее, а потому что ты оказался слабее.
Я не видел Андрея восемь лет и - вот удача! случайно обнаружил его сидящим за соседним столиком в ресторане, в компании изящной девушки, с длинными чёрными волосами. и его глаза...
жизнь... удивительно причудливо сдаёт карты. вечером того же дня, в который мне довелось лишиться работы, я отправился в ночной клуб и на последние деньги купил себе бокал пива. Великолепный, холодный Гиннесс с плотной, вишнёвого цвета пеной. Я смотрел на него, пытаясь отвлечься и выбросить из памяти жгущие меня глаза, когда какая-то белобрысая сучка смахнула своей костлявой рукой бокал прямо на мои джинсы. "Извиня-а-юсь!" - злобно бросила она мне в лицо и, расталкивая людей, нетвёрдой походкой направилась к выходу. Вслед ей летели беззвучные проклятия, а я... я ничего не говорил. я молча двигался за ней.
опрокинутый мне на ноги бокал стал той последней каплей, которая переполнила чашу терпения. вместо терпкого Гиннесса на моём языке горела не менее терпкая... нет, не терпкая, жгучая!.. ненависть. Ненависть к измочалившему меня Андрею, ненависть к тем, кто мог спокойно наслаждаться жизнью в этом клубе, ненависть к себе за собственную несостоятельность, и ненависть к проклятой белобрысой сучке, отобравшей то немногое, что у меня было в этот вечер.
я догнал тварь недалеко от входа в клуб. она пыталась поймать такси, когда я дёрнул её за волосы и поволок в подворотню. от бешенства ломило пальцы и я с наслаждением сомкнул их на её горле. наверное, я придушил бы её, не пересекись наши взгляды. в какой-то момент я понял, что субтильная блондинка, прижатая к стене в какой-то подворотне, дрожит от страха и... возбуждения. даже не помню в какой момент в моём воспалённом мозгу щёлкнул тумблер и... в долю мгновения вся моя ярость обернулась нестерпимым желанием взять чёртову суку прямо здесь. я отпустил её горло, развернул к себе спиной и содрал трусики...
блондинка закурила, присев у стены, с трудом удерживая плящущую сигарету в дрожащих пальцах. глубоко затянулась. подняла на меня глаза. Я приходил в себя, пытаясь унять непослушное дыхание. Протянул руку, помогая ей подняться и невольно обнял: её колени явственно подрагивали. Лица оказались рядом, я поцеловал её, и она неожиданно рассмеялась.
"Это был лучший секс в моей жизни!" - сказала она, одновременно выдыхая небольшое дымное облако.
не пытаясь отстраниться, но и не прижимаясь крепче - всё ещё боялась и не знала как себя вести.
"Пойдём ко мне!" - сказал я. Она поверила.
Очевидно решив, что полученый пинок был достаточно сильным, сука-судьба подбросила мне подарок. Девчонка, которую я так неосторожно трахнул в грязной подворотне, оказалась дочкой нардепа, недавно приехавшего в Москву откуда-то с Севера.
"Ты кто вообще?" - спросила меня Влада, имея в виду: чем ты зарабатываешь на жизнь?
"Рекламщик". - коротко ответил я, даже не представляя как повлияет ответ на этот очень простой вопрос на всю мою последующую жизнь.
"О! - коротко ухмыльнувшись сказала она, - Тебе повезло. Ты трахнул правильную тёлку!"
В преддверии выборов, "папуля" (Влада всегда произносила это слово со склизким презрением), новый в Москве человек, нуждался в определённой рекламной поддержке, при этом обладая почти неограниченными финансовыми ресурсами. "Растряси его на бабки! - поучала меня Влада, - В ценах он не рубит, поэтому говори сразу вдвое. Он заплатит".
Я, безработный щегол, был представлен нардепу как владелец рекламного агенства, специализирующегося на организации мероприятий и выпуске полиграфической продукции рекламного и прочего толка. Я не лез в дебри отношений депутатской семьи, но "папочка" трясся над каждым словом взбалмошной дочки и готов был на всё чтобы ей угодить.
получив первый пустячный заказ и щедрый задаток наличными, я отправился к одному из своих знакомых, имеющих доступ к необходмому оборудованию, где и реализовал его в рекордные сроки. Результат "папочке" понравился и он дал мне новый заказ.
Это был шанс. Шанс, в который я вцепился зубами.
Через пол года я де-факто отвечал за раскрутку и рекламную поддержку не только "папочки", но и некоторых его новых знакомых, которым он рекомендовал меня как "очень толкового мальчика". К тому времени у меня уже была своя компания, и жизнь превратилась в нескончаемый марафон, только на спринтерских скоростях. В какой-то момент Влада ушла из моей жизни, я даже не заметил этого. Она сыграла свою роль и в ней уже не было надобности.
я приобрёл деньги и (что важнее) репутацию среди сильных мира сего. Деньги... денег было много.
Отчётливо помню то утро. В воздухе пахло бензином, копотью большого города, в который еле заметно подмешивался аромат увядающих листьев. Холодный воздух врывался в открытое окно, вороша бумаги на моём столе. Я попытался представить, как выглядит моя жизнь со стороны и неожиданно ощутил такую вселенскую скуку, что стал противен сам себе.
У меня было всё что я хотел, впереди были очередные бабы, очередные деньги, очередные машины и сорок или шестьдесят невыразимо скучных лет, похожих друг на друга. Словно сомнамбула, я встал со своего кресла, подошёл к открытому окну своего кабинета, располагавшемуся на двадцать шестом этаже, сел на подоконник, свесив ноги вниз, а потом, повинуясь шёпоту беса в моей голове, медленно сполз в пустоту, повиснув на подоконнике за окном своего кабинета.
На кончиках пальцев.
Так же как когда-то в общаге, только на большей высоте.
Ощущение ничтожности собственной жизни пришло вместе с мощным адреналиновым ударом. ступни, не ощущающие твёрдой поверхности, кололо миллионами крохотно-обжигающих шипов. сердце колотилось в висках. Я поборол приступ паники и медленно подтянулся, вползая обратно в открытое окно.
рухнул на пол, хватая ртом воздух. сердце колотилось как бешеное.
я жил. Жил!
это была жизнь, а не наскучившая погоня за ведьмами.
...
Наркотики мне наскучили быстро: несмотря на скуку, я слишком отчаянно любил жизнь, чтобы заменять её синтетическим удовольствием. Лучшим наркотиком для меня оставался адреналин и я принялся проверять свою жизнь на прочность.
Я путешествовал по Ираку во время войны. организовал себе незабываемый тур по фавелам Рио, из которых с трудом выбрался живым. В одном из беднейших районов Йоханнесбурга я удирал от толпы молодых и злобных отморозков, получив в качестве сувенира пулю в правое плечо. В Боготе, мы с двумя приятелями ввязались в драку с целой толпой местных, пустив в ход ножки от столов, стулья и ужасающие "розочки". Озверевшие негры выбили нас на улицу и стопроцентно убили бы, не подоспей полиция.
Я развлекался, покупая на свои деньги лучшее, что могла дать мне жизнь.
...
Наверное, я не обратил бы внимания на бывшего работодателя. Но рядом с ним была девушка, на которую этот жёсткий и жестокий человек смотрел... с нежностью. Ловя её улыбку и невольно улыбаясь в ответ, так словно не мог контролировать собственную мимику.
Я не улыбнулся. Я оскалился.
Андрей, сам того не желая, сидел передо мной абсолютно беспомощный, открытый для удара. Он показал своё слабое место.
И я не просто захотел эту женщину.
Я захотел ЕГО женщину.
десять минут спустя у Андрея зазвонил мобильник, и... я увидел того Андрея, которого знал. На его щеках перекатились желваки, он торопливо попрощался с девушкой и уехал.
А я подсел к его подруге.
Даже не думал что это будет настолько легко.
...
есть масса способов привлечь к себе внимание девушки.
кого-то смешат идиотские шутки. кто-то любит умных и степенных мужчин. некоторые впадают в ступор от прямого взгляда в глаза.... подруга Андрея была как минимум необычной. Не просто красивой, красота может быть пустой, нет. Она была привлекательной женщиной. И, поразительно!.. Налёт пресыщенности на её лице неимоверно резко контрастировал с удивительным голодом и одиночеством в её глазах.
"Прямо как у Марго!" - отчего-то с тоской подумалось мне тогда... однако я вовремя спохватился и улыбнулся, глядя ей в глаза. Максимально открыто.
а она смутилась.
и это было хорошо.
...
я настолько быстро просёк её, что чуть было не отказался от ухаживаний после второй же встречи. Не спрашивайте как именно я узнал что она из себя представляет, это вряд ли возможно объяснить. Жест, интонация, взгляд из-под полуопущенных век говорят намного больше нежели подробное досье. Надо всего лишь иметь глаза и желание читать всё это.
Елена была хорошей девочкой. С собственным пониманием мира и собственными же, весьма своеобразными принципами. Такие как она с лёгкостью переступают через мораль в её общепринятых нормах, но никогда не идут против собственных принципов. Я заинтересовал её и теперь нужно было запастись терпением. Таких как она не нужно подталкивать. им нужно подыгрывать и в какой-то момент всё произойдёт само собой.
Линия поведения определилась.
я почти всегда появлялся неожиданно. смеялся в ответ на её рычание, притягивал к себе и целовал в нос. она продолжала брыкаться, но неизменно расслаблялась в моих руках, хотя и злилась на себя за это.
смешил когда грустила. хватал на руки и кружил как ребёнка, не слушая возмущённых воплей. Уходил так же внезапно, оставляя её с мыслями и впечатлениями.
Можно ли влюбить в себя женщину? окончательно и бесповоротно?
Фатально? до скрипа зубов и крови из ушей?
Если её душа изголодалась и утоляет свой Голод образом, что ты построил, то да. Тысячу раз да.
Голод и Одиночество, которые я рассмотрел в её глазах, были моими старыми приятелями. Подобно булгаковской Марго, Елена жила с отдутловатым принцем, но ждала Мастера.
А дождалась меня.
...
я терпел очень долго, предоставляя подружке моего бывшего шефа вариться в собственном соку и потихоньку увязать в тех сетях, что я расставил.
а однажды вечером я, как обычно без звонка, появился перед её старым домом. встал в арке ржавых решётчатых ворот. провёл языком по пересохшим губам. и набрал её телефонный номер. "Выходи. Я пришёл за тобой!"
она вышла и внутри меня всё задрожало от предчувствия скорой развязки.
я вдоволь насладился ожиданием вожделенного момента, а потом улыбнулся так, как умел, раскинул руки и мысленно скомандовал: ко мне.
Она послушно шагнула мне навстречу, и я еле слышно прошептал: хорошая девочка...
я трахал её как хотел.
и куда хотел.
странное желание принудить её закричать от боли, заставляло меня безумно наращивать темп, хлестать по лицу, называть шлюхой и тварью, не давало никакого эффекта: она кричала.
Но не от боли.
Она позволяла мне всё.
Но не потому что была шлюхой или похотливой тварью.
А потому что отдавалась своему мужчине. Мне.
И в какой-то момент я ощутил себя не мстителем и игроком, а беспомощным и никчемным червём. Даже принимая в себя мой член она оказалась настолько искренней и чистой, что все то дерьмо, которым я пытался её обмазать, вылилось на мою же голову.
Когда мы закончили, она положила мою руку к себе на сердце и спросила: "Слышишь как бъётся?" Я услышал. И не сразу понял, что её сердце колотится в моих висках.
подавив приступ паники, я спешно соврал что-то и убежал. именно так: убежал.
ночью, уже в одиночестве, я взял себя в руки. принял холодный душ. встряхнулся. и даже нашёл в себе силы посмеяться над собственной слабостью.
дело надо довести до конца.
и мы продолжили встречаться.
...
финал был скорым.
Андрей всегда был толстокожим отморозком, но через месяц дошло даже до него. Глупый близорукий Андрей. Ты всё понял только тогда, когда уже ничего нельзя было изменить.
некоторое время Лена не отвечала на мои звонки, а потом я узнал что Андрей избил её, узнав об измене.
Партия была сыграна.
Великолепная партия.
Но так пусто мне не было даже перед открытым окном двадцать шестого этажа.
после двадцати попыток я всё-таки сумел набрать её номер.
что-то неудачно соврал по поводу любимой женщины и ребёнка, жалостливо пиздел о каких-то алиментах... вконец запутавшись, я сбивчиво попрощался, повесил трубку... а через секунду, в ярости на себя самого, швырнул телефон в стену напротив, разбив дорогущую нокию вдребезги.
...
целую неделю после этого дня я беспробудно пил.
пытался вытравить из памяти её лицо, но к собственному изумлению обнаружил, что по-настоящему врос в неё за те два месяца, что был рядом.
лицо. цвет и разрез глаз. форма носа и губ. волосы на ощупь. брови и ресницы. запах... я помнил сотни деталей связанных с ней. она стала частью меня.
в пьяном угаре я набрал её номер. что-то говорил, извинялся, уговаривал...
мы встретились в одном из просторных номеров Рэдиссон, что возле Киевского вокзала.
я был подавлен. и напуган.
а она была...
она была пронзительно-красивой.
кажется, я даже сказал ей об этом.
мы занимались любовью целую вечность. не трахались, нет. занимались любовью. так, словно жили последний день.
так, словно пытались надышаться перед смертью.
...
я не помню как она ушла. просто очнулся без неё.
пустая комната. большая кровать, ещё хранящая ЕЁ запах.
и открытое окно.
я улыбнулся и подошёл к широкому проёму. ледяной ветер лизнул меня своим шершавым языком, но мне было всё равно.
"Ну что ж, - прошептал я, цитируя одну из своих настольных книг, - Пророка из меня не вышло. Придётся переквалифицироваться в управдомы".
и сделал шаг в колыхающуюся ледяную тьму.
kmdfm (с)
