Жесть. Как американцы добились роста производства опия с 180 тонн до 8200 тонн в Афганистане.Часть I
http://www.antidrugfront.ru/publications/006.html
Является ли Афганистан нарко-государством?
Томас Швайх
1 марта 2006 года я впервые встретился с Хамидом Карзаем. Это было ясным, погожим днем в Кабуле. Афганский президент принимал Джорджа Буша с супругой, госсекретаря Кондолизу Райс и посла Рональда Ноймана по случаю открытия американского посольства в Кабуле. Он благодарил Соединенные Штаты за все, что они сделали для Афганистана. Я был старшим в группе чиновников по борьбе с наркотиками, которая только недавно прибыла в страну, поставляющую на мировой рынок 90 процентов героина. Мне понравились слова Карзая, решительно осудившего афганский наркобизнес. Это было моей первой ошибкой.
В течение двух следующих лет я узнал, насколько глубоко правительство Афганистана вовлечено в охрану торговли опиума, защищая ее от разрабатываемых Америкой планов. Хотя это верно, что враги Карзая из движения Талибан финансируют себя за счёт наркотиков, но точно также это делают и многие из тех, кто его поддерживает. В то же время, некоторые наши союзники по НАТО не очень-то обременяют себя борьбой с наркотиками, как и наше собственное Министерство обороны - Пентагон, которое считает, что это дело других людей, которое должно решаться к тому же, когда война закончится. Беда в том, что боевые действия вряд ли когда-нибудь закончатся вообще, поскольку движение Талибан финансирует себя за счет наркотиков, а правительство Кабула держится у власти так же благодаря торговле опиумом.
Я вспоминаю один момент, когда 1 декабря 2005 г. я присутствовал на брифинге Энн Паттерсон. Она только что заняла пост помощника Государственного секретаря по международной борьбе с наркотиками и правоохранительной деятельности. Она подошла ко мне со свойственной только ей ироничной улыбкой и произнесла: «Вы понимаете, во что мы ввязались?» Только что стало известно, что за минувшие два месяца афганские крестьяне посадили почти на 60 процентов мака больше, чем годом ранее, в общей сложности - 165,000 га (637 квадратных миль). 2006-й год должен был стать самым урожайным годом в истории. Это было той угрозой, с которой мы неожиданно столкнулись лицом к лицу. Паттерсон, к тому времени уже побывавшая в трех различных странах на должности посла, сделала меня своим заместителем в Бюро по международной борьбе с наркотиками и правоохранительной деятельности, которое намечало программы по борьбе с преступностью в десятках стран.
В начале 2006 года я участвовал в работе крупной Лондонской конференции по Афганистану. Это было грандиозное событие, погрязшее во лжи, по крайней мере, в части, касающейся наркотиков. Каждый член афганской делегации и большинство представителей мирового сообщества знали, что выращивание опийного мака и производства героина значительно возрастет в 2006 году. Но делегаты почему-то сосредоточились главным образом на том, что урожай в 2005-м году был ниже, чем в 2004-м, в основном из-за плохой погоды и рыночных манипуляций наркобаронов, таких как, например, Шер Мохаммад Ахунд, который был сначала губернатором героиновой столицы мира - провинции Гильменд - а потом являлся членом парламента Афганистана. На конференции афганцы поздравили самих себя с огромным успехом в борьбе против наркотиков, хотя все знали, что ситуация была хуже, чем когда бы то ни было.
Три месяца спустя, после встречи с местным руководством провинции Гильменд - когда мне пришлось садиться на вертолете в центре макового поля - я отправился в Белый Дом, чтобы доложить обстановку вице-президенту Чейни, госсекретарю Райс, министру обороны Дональду Рамсфелду и другим об ухудшении проблемы опиума. Я выступал за продолжение политики, испытанной в других странах: просветительские программы о вреде героина и незаконности выращивания мака; развитие альтернативных сельскохозяйственных культур; ликвидация маковых полей; пресечение поставок наркотиков и арест наркоторговцев; а также совершенствование судебной системы.
Я подчеркнул на этой и последующих встречах, что уничтожение посевов в Афганистане, несмотря на то, что это составляло чуть менее трети 500 миллионов долларов, выделяемых на борьбу с наркотиками, являлось самой спорной частью программы. Но, поскольку ни одна из культур по доходности не могла даже близко сравниться с маком, мы были должны под угрозой уничтожения посевов заставить фермеров выбирать менее прибыльные варианты. (Уничтожение посевов было существенным компонентом успешных кампаний, направленных против выращивания мака, в Гватемале, Юго-Восточной Азии и Пакистане). Наиболее эффективным методом уничтожения посевов было распыление гербицидов с самолетов. Однако Карзай уже давно выступал против воздушного уничтожения посевов, говоря, что это будет неправильно понято как распыление яда с неба. Он опасался, что воздушные налеты на поля приведут к восстанию, и он может потерять власть. Мы сочли этот аргумент странным, поскольку обработка полей с воздуха использовалась в ряде других стран без какой-либо серьезной негативной реакции общественности. К тому же использование такого химиката, как, например, глифосат - «убийцу сорняков» - в США, в Европе и даже в Афганистане, было весьма успешным. (Наркобароны даже используют его в своих садах в Кабуле). Написаны сотни томов о том, что он не вреден для людей, и быстро распадается, попадая в землю. Мой помощник, бывший фермер из штата Джорджия, говорил мне, что его отец растирал глифосат ладонями, прежде чем посыпть им свои растения.
Тем не менее, Карзай был против этого, и мы в Бюро по международной борьбе с наркотиками и правоохранительной деятельности согласились. Вместо этого мы профинансировали наземное уничтожение посевов: уничтожение полицейскими с помощью тракторов и техники полей фермеров, которые отказывались выращивать другие культуры. Наземная ликвидация оказалась неэффективной, дорогой, опасной и больше подверженной коррупции среди местных чиновников, чем воздушное распыление. Но это было нашей единственной возможностью.
Я продолжал настаивать на ликвидации посевов с воздуха и обеспечению большей безопасности людей, занимающихся уничтожением полей. К этому времени у Рамсфелда уже начались политические проблемы, и поэтому когда он начал оспаривать мои предложения, Райс быстро и легко поставила его на место. Мой отчет в Белом доме был хорошо воспринят Райс и другими присутствующими. Сотрудники администрации также дали мне понять, что Буш остается «большим поклонником воздушных атак на поля».
Вице-президент сказал только одну фразу: "У тебя тяжелая работа".
Даже до того, как она стала работать в бюро по международной борьбе с наркотиками, Энн Паттерсон знала, что Пентагон плохо относится к операциям против наркотиков. Как-то из уст генерал-лейтенанта Карла Айкенберри - главнокомандующего войсками США в Афганистане - она услышала любопытный рассказ. Он откровенно говорил, что наркотики - безусловное зло, но борьба с ними не является приоритетом для военных. На это Паттерсон заметила, что, когда она была послом в Колумбии, то видела, как Революционные вооруженные силы Колумбии (РВСК) финансируют повстанцев за счет прибыли от торговли кокаином, и предостерегла, что Айкенберри очень рискует получить таких же нарко-повстанцев у себя под боком в Афганистане. Айкенберри был знаком с ситуацией в Колумбии, но стратегия Пентагона была «последовательной» - сначала разгромить Талибан, а наркотиками чтобы потом занялся кто-нибудь другой.
Управление по борьбе с наркотиками США работало над пресечением торговли героином вместе с афганцами. Они были нацелены на уничтожение ключевых фигур наркоторговли и разрушение сетей контрабанды наркотиков. Управление имело в своем распоряжении прекрасных агентов, но их было недостаточно много, и у них были бесконечные трудности с нехваткой вертолетов Ми-17 и другого оборудования, которое им обещал поставить Пентагон. Кроме того, Пентагон отказался предоставить Управлению право осматривать некоторые терминалы в аэропорту Кабула, куда идут военные грузы. Тем самым, усилия по пресечению поставок наркотиков и поимке торговцев оказались тщетными. Менее одного процента всего опиума, произведенного в Афганистане, изымалось внутри страны. Работать стало еще труднее, когда генерал-майор Бенджамин Фрикли, который командовал восточным фронтом, в 2006 г. запретил сотрудникам Управления и афганским наркополицейским действовать в Нангархаре - ключевой для наркоторговли провинции. Генерал сказал, что операции против наркотиков создают ему ненужные помехи при проведении боевых операций.
Агентство международного развития США также оказалось под обстрелом, особенно из Конгресса, за то, что не наладило обеспечение афганских крестьян более хороших альтернативных сельскохозяйственных культур. Агентство сумело доставить семена и удобрения почти на всю территорию Афганистана, но более сложные сельскохозяйственные программы очень медленно запускались в некоторых регионах. Сотрудники Агентства были компетентными и преданными делу, но они уже потеряли нескольких работников из-за атак боевиков, и, по понятным причинам, с неохотой ехали на территорию, контролируемую Талибаном, для реализации своих программ.
Министерство юстиции только что завершило попытки открыть афганский суд по делам о наркотиках, поэтому возможность преследования наркоторговцев в судебном порядке была на том же низком уровне. Правосудие в Афганистане вершилось племенными вождями, религиозными лидерами и плохо оплачиваемыми, чрезвычайно коррумпированными судьями. В редких случаях, когда торговцы наркотиками были осуждены, они входили в парадный вход тюрьмы, платили взятки и выходили из черного входа. Мы получили десятки отчетов о таких случаях.
И, наконец, особая проблема - Афганская национальная полиция. Пентагон часто заявлял, что Афганская национальная армия (которую обучали американские военные советники), прекрасно справляется со своей задачей, а полиция (которую обучали в основном немцы и Государственный департамент) - нет. Однако авторитетный американский генерал, служащий в Афганистане, говорил мне по секрету, что армия также не справляется со своей задачей, что изначальный план по формированию армии был непродуманным и недофинансированным, и что поэтому они используют полицию, чтобы затыкать самые опасные дыры. Такое вовлечение в боевые операции неподготовленных полицейских ведет к необоснованно высоким потерям.
У США и Правительства Афганистана не было единой стратегии по решению этих вопросов. Когда я спросил кадровых чиновников Государственного департамента, существует ли межведомственная стратегия по борьбе с наркотиками в Афганистане, они мне ответили теми же словами, которые я использовал на совещании в Вашингтоне за месяц до этого. Они признались: "Нет никакой стратегии".
Как бы ни были сложны эти проблемы, были еще более сложные. По данным разведки, большинство из которых являются не засекреченными, высшие должностные лица Афганистана глубоко вовлечены в торговлю наркотиками. Наркоторговцы скупали сотни полицейских начальников, судей и других чиновников. Коррупция поразила самые верхние эшелоны афганской власти. Генеральный прокурор Абдул Джаббар Сабит, пламенный пуштун, который начал называемый им самим "джихад против коррупции", сказал мне и другим американским чиновникам, что у него есть список более чем двадцати высокопоставленных чиновников, которые были глубоко коррумпированы, а некоторые и напрямую связаны с торговлей наркотиками. Он добавил, что президент Карзай - тоже пуштун - дал, по политическим причинам, указание не преследовать этих людей. (16 июля этого года, Карзай уволил Сабита с поста генпрокурора после того, как Сабит выставил свою кандидатуру на пост президента. Пресс-служба Карзая сказала, что кандидатура Сабита нарушает законы, касающиеся политической деятельности официальных лиц. На пресс-конференции Сабит отметил, что Карзай "никогда не терпел соперников").
Проблемой примерно такого же масштаба в 2006-м году был недостаток решимости международного сообщества. Хотя британский МИД активно поддержал усилия по борьбе с наркотиками (за исключением воздушных налетов), британские военные были настроены к этому даже более враждебно, чем американские военные. Британские силы, дислоцировавшиеся в провинции Гильменд, даже напечатали листовки и купили радиорекламу с целью широко оповестить местных преступников, что британские военные не борются с выращиванием мака. Мне пришлось лететь в Брюссель и показать такую листовку верховному главнокомандующего ОВС НАТО в Европе, который курирует афганское направление, чтобы прекратить эту вредную информационную кампанию. Это было небольшой победой, т.к. большинство наших союзников по ISAF были безразличны к операциям по борьбе с наркотиками и враждебны к воздушному уничтожению маковых полей.
Тем не менее, на протяжении 2006-го и 2007-го годов были достигнуты позитивные результаты (хотя Пентагон не обеспечивал вертолетами Управление по борьбе с наркотиками до начала 2008-го года). Управление готовило специальные афганские подразделения по борьбе с наркотиками, в то время как Пентагон начал готовить афганских пилотов для операций против наркотиков. Мы объединили учебные группы, которые провели эффективную встречу в более стабильных северных провинциях. Мы ликвидировали «ручным способом» около 10-ти процентов посевов мака. В некоторых провинциях, где повстанцы не были слишком активны, уничтожение посевов достигло 20-ти процентов - уровня, который эксперты считают переломной точкой в ликвидации посевов - и выращивание мака едва не прекратилось в этих областях в 2007-м году. И Министерство юстиции завело уголовные дела на несколько сотен торговцев средней руки.
В конце 2006 года, однако, мы получили ошеломляющую информацию: несмотря на некоторые успехи, выращивание мака увеличится на 17 процентов в 2007-м году, и будет сконцентрировано в южных районах страны, где боевые действия были наиболее жаркими, а фермеры - самыми богатыми. Беднейшие фермеры Афганистана - те, кто живет на севере, на востоке и в центре страны - воспользовались преимуществами антинаркотических программ и в большом количестве отказались от выращивания опийного мака. Юг двигался в обратном направлении, и теперь Талибан финансировал повстанцев на деньги, полученные от продаж наркотиков - все, как предсказывала г-жа Паттерсон.
В конце января 2007 года прошло экстренное заседание правительства США для обсуждения ситуации. Участники согласились, что госсекретарь Джон Негропонте и Джона Уолтерс, «царь наркотиков», контролировали разработку первой межведомственной антинаркотической стратегии для Афганистана. Они просили меня координировать усилия, и после вмешательства Паттерсон я получил повышение до ранга посла. Мы начали работу с совещания с Негропонте, Уолтерсом, генеральным прокурором Альберто Гонзалесом и рядом высокопоставленных чиновников Пентагона. Мы составили карту, показывающую, что производство мака было сосредоточено на юге, сильно зависело от боевых действий и не было связано с нищетой. Пентагон был раздосадован совещанием, потому что оно показало новую реальность: наркотики становятся все менее проблемой гуманитарной помощи и все более проблемой смуты и войны.
Часть II
Является ли Афганистан нарко-государством?
Томас Швайх
1 марта 2006 года я впервые встретился с Хамидом Карзаем. Это было ясным, погожим днем в Кабуле. Афганский президент принимал Джорджа Буша с супругой, госсекретаря Кондолизу Райс и посла Рональда Ноймана по случаю открытия американского посольства в Кабуле. Он благодарил Соединенные Штаты за все, что они сделали для Афганистана. Я был старшим в группе чиновников по борьбе с наркотиками, которая только недавно прибыла в страну, поставляющую на мировой рынок 90 процентов героина. Мне понравились слова Карзая, решительно осудившего афганский наркобизнес. Это было моей первой ошибкой.
В течение двух следующих лет я узнал, насколько глубоко правительство Афганистана вовлечено в охрану торговли опиума, защищая ее от разрабатываемых Америкой планов. Хотя это верно, что враги Карзая из движения Талибан финансируют себя за счёт наркотиков, но точно также это делают и многие из тех, кто его поддерживает. В то же время, некоторые наши союзники по НАТО не очень-то обременяют себя борьбой с наркотиками, как и наше собственное Министерство обороны - Пентагон, которое считает, что это дело других людей, которое должно решаться к тому же, когда война закончится. Беда в том, что боевые действия вряд ли когда-нибудь закончатся вообще, поскольку движение Талибан финансирует себя за счет наркотиков, а правительство Кабула держится у власти так же благодаря торговле опиумом.
Я вспоминаю один момент, когда 1 декабря 2005 г. я присутствовал на брифинге Энн Паттерсон. Она только что заняла пост помощника Государственного секретаря по международной борьбе с наркотиками и правоохранительной деятельности. Она подошла ко мне со свойственной только ей ироничной улыбкой и произнесла: «Вы понимаете, во что мы ввязались?» Только что стало известно, что за минувшие два месяца афганские крестьяне посадили почти на 60 процентов мака больше, чем годом ранее, в общей сложности - 165,000 га (637 квадратных миль). 2006-й год должен был стать самым урожайным годом в истории. Это было той угрозой, с которой мы неожиданно столкнулись лицом к лицу. Паттерсон, к тому времени уже побывавшая в трех различных странах на должности посла, сделала меня своим заместителем в Бюро по международной борьбе с наркотиками и правоохранительной деятельности, которое намечало программы по борьбе с преступностью в десятках стран.
В начале 2006 года я участвовал в работе крупной Лондонской конференции по Афганистану. Это было грандиозное событие, погрязшее во лжи, по крайней мере, в части, касающейся наркотиков. Каждый член афганской делегации и большинство представителей мирового сообщества знали, что выращивание опийного мака и производства героина значительно возрастет в 2006 году. Но делегаты почему-то сосредоточились главным образом на том, что урожай в 2005-м году был ниже, чем в 2004-м, в основном из-за плохой погоды и рыночных манипуляций наркобаронов, таких как, например, Шер Мохаммад Ахунд, который был сначала губернатором героиновой столицы мира - провинции Гильменд - а потом являлся членом парламента Афганистана. На конференции афганцы поздравили самих себя с огромным успехом в борьбе против наркотиков, хотя все знали, что ситуация была хуже, чем когда бы то ни было.
Три месяца спустя, после встречи с местным руководством провинции Гильменд - когда мне пришлось садиться на вертолете в центре макового поля - я отправился в Белый Дом, чтобы доложить обстановку вице-президенту Чейни, госсекретарю Райс, министру обороны Дональду Рамсфелду и другим об ухудшении проблемы опиума. Я выступал за продолжение политики, испытанной в других странах: просветительские программы о вреде героина и незаконности выращивания мака; развитие альтернативных сельскохозяйственных культур; ликвидация маковых полей; пресечение поставок наркотиков и арест наркоторговцев; а также совершенствование судебной системы.
Я подчеркнул на этой и последующих встречах, что уничтожение посевов в Афганистане, несмотря на то, что это составляло чуть менее трети 500 миллионов долларов, выделяемых на борьбу с наркотиками, являлось самой спорной частью программы. Но, поскольку ни одна из культур по доходности не могла даже близко сравниться с маком, мы были должны под угрозой уничтожения посевов заставить фермеров выбирать менее прибыльные варианты. (Уничтожение посевов было существенным компонентом успешных кампаний, направленных против выращивания мака, в Гватемале, Юго-Восточной Азии и Пакистане). Наиболее эффективным методом уничтожения посевов было распыление гербицидов с самолетов. Однако Карзай уже давно выступал против воздушного уничтожения посевов, говоря, что это будет неправильно понято как распыление яда с неба. Он опасался, что воздушные налеты на поля приведут к восстанию, и он может потерять власть. Мы сочли этот аргумент странным, поскольку обработка полей с воздуха использовалась в ряде других стран без какой-либо серьезной негативной реакции общественности. К тому же использование такого химиката, как, например, глифосат - «убийцу сорняков» - в США, в Европе и даже в Афганистане, было весьма успешным. (Наркобароны даже используют его в своих садах в Кабуле). Написаны сотни томов о том, что он не вреден для людей, и быстро распадается, попадая в землю. Мой помощник, бывший фермер из штата Джорджия, говорил мне, что его отец растирал глифосат ладонями, прежде чем посыпть им свои растения.
Тем не менее, Карзай был против этого, и мы в Бюро по международной борьбе с наркотиками и правоохранительной деятельности согласились. Вместо этого мы профинансировали наземное уничтожение посевов: уничтожение полицейскими с помощью тракторов и техники полей фермеров, которые отказывались выращивать другие культуры. Наземная ликвидация оказалась неэффективной, дорогой, опасной и больше подверженной коррупции среди местных чиновников, чем воздушное распыление. Но это было нашей единственной возможностью.
Я продолжал настаивать на ликвидации посевов с воздуха и обеспечению большей безопасности людей, занимающихся уничтожением полей. К этому времени у Рамсфелда уже начались политические проблемы, и поэтому когда он начал оспаривать мои предложения, Райс быстро и легко поставила его на место. Мой отчет в Белом доме был хорошо воспринят Райс и другими присутствующими. Сотрудники администрации также дали мне понять, что Буш остается «большим поклонником воздушных атак на поля».
Вице-президент сказал только одну фразу: "У тебя тяжелая работа".
Даже до того, как она стала работать в бюро по международной борьбе с наркотиками, Энн Паттерсон знала, что Пентагон плохо относится к операциям против наркотиков. Как-то из уст генерал-лейтенанта Карла Айкенберри - главнокомандующего войсками США в Афганистане - она услышала любопытный рассказ. Он откровенно говорил, что наркотики - безусловное зло, но борьба с ними не является приоритетом для военных. На это Паттерсон заметила, что, когда она была послом в Колумбии, то видела, как Революционные вооруженные силы Колумбии (РВСК) финансируют повстанцев за счет прибыли от торговли кокаином, и предостерегла, что Айкенберри очень рискует получить таких же нарко-повстанцев у себя под боком в Афганистане. Айкенберри был знаком с ситуацией в Колумбии, но стратегия Пентагона была «последовательной» - сначала разгромить Талибан, а наркотиками чтобы потом занялся кто-нибудь другой.
Управление по борьбе с наркотиками США работало над пресечением торговли героином вместе с афганцами. Они были нацелены на уничтожение ключевых фигур наркоторговли и разрушение сетей контрабанды наркотиков. Управление имело в своем распоряжении прекрасных агентов, но их было недостаточно много, и у них были бесконечные трудности с нехваткой вертолетов Ми-17 и другого оборудования, которое им обещал поставить Пентагон. Кроме того, Пентагон отказался предоставить Управлению право осматривать некоторые терминалы в аэропорту Кабула, куда идут военные грузы. Тем самым, усилия по пресечению поставок наркотиков и поимке торговцев оказались тщетными. Менее одного процента всего опиума, произведенного в Афганистане, изымалось внутри страны. Работать стало еще труднее, когда генерал-майор Бенджамин Фрикли, который командовал восточным фронтом, в 2006 г. запретил сотрудникам Управления и афганским наркополицейским действовать в Нангархаре - ключевой для наркоторговли провинции. Генерал сказал, что операции против наркотиков создают ему ненужные помехи при проведении боевых операций.
Агентство международного развития США также оказалось под обстрелом, особенно из Конгресса, за то, что не наладило обеспечение афганских крестьян более хороших альтернативных сельскохозяйственных культур. Агентство сумело доставить семена и удобрения почти на всю территорию Афганистана, но более сложные сельскохозяйственные программы очень медленно запускались в некоторых регионах. Сотрудники Агентства были компетентными и преданными делу, но они уже потеряли нескольких работников из-за атак боевиков, и, по понятным причинам, с неохотой ехали на территорию, контролируемую Талибаном, для реализации своих программ.
Министерство юстиции только что завершило попытки открыть афганский суд по делам о наркотиках, поэтому возможность преследования наркоторговцев в судебном порядке была на том же низком уровне. Правосудие в Афганистане вершилось племенными вождями, религиозными лидерами и плохо оплачиваемыми, чрезвычайно коррумпированными судьями. В редких случаях, когда торговцы наркотиками были осуждены, они входили в парадный вход тюрьмы, платили взятки и выходили из черного входа. Мы получили десятки отчетов о таких случаях.
И, наконец, особая проблема - Афганская национальная полиция. Пентагон часто заявлял, что Афганская национальная армия (которую обучали американские военные советники), прекрасно справляется со своей задачей, а полиция (которую обучали в основном немцы и Государственный департамент) - нет. Однако авторитетный американский генерал, служащий в Афганистане, говорил мне по секрету, что армия также не справляется со своей задачей, что изначальный план по формированию армии был непродуманным и недофинансированным, и что поэтому они используют полицию, чтобы затыкать самые опасные дыры. Такое вовлечение в боевые операции неподготовленных полицейских ведет к необоснованно высоким потерям.
У США и Правительства Афганистана не было единой стратегии по решению этих вопросов. Когда я спросил кадровых чиновников Государственного департамента, существует ли межведомственная стратегия по борьбе с наркотиками в Афганистане, они мне ответили теми же словами, которые я использовал на совещании в Вашингтоне за месяц до этого. Они признались: "Нет никакой стратегии".
Как бы ни были сложны эти проблемы, были еще более сложные. По данным разведки, большинство из которых являются не засекреченными, высшие должностные лица Афганистана глубоко вовлечены в торговлю наркотиками. Наркоторговцы скупали сотни полицейских начальников, судей и других чиновников. Коррупция поразила самые верхние эшелоны афганской власти. Генеральный прокурор Абдул Джаббар Сабит, пламенный пуштун, который начал называемый им самим "джихад против коррупции", сказал мне и другим американским чиновникам, что у него есть список более чем двадцати высокопоставленных чиновников, которые были глубоко коррумпированы, а некоторые и напрямую связаны с торговлей наркотиками. Он добавил, что президент Карзай - тоже пуштун - дал, по политическим причинам, указание не преследовать этих людей. (16 июля этого года, Карзай уволил Сабита с поста генпрокурора после того, как Сабит выставил свою кандидатуру на пост президента. Пресс-служба Карзая сказала, что кандидатура Сабита нарушает законы, касающиеся политической деятельности официальных лиц. На пресс-конференции Сабит отметил, что Карзай "никогда не терпел соперников").
Проблемой примерно такого же масштаба в 2006-м году был недостаток решимости международного сообщества. Хотя британский МИД активно поддержал усилия по борьбе с наркотиками (за исключением воздушных налетов), британские военные были настроены к этому даже более враждебно, чем американские военные. Британские силы, дислоцировавшиеся в провинции Гильменд, даже напечатали листовки и купили радиорекламу с целью широко оповестить местных преступников, что британские военные не борются с выращиванием мака. Мне пришлось лететь в Брюссель и показать такую листовку верховному главнокомандующего ОВС НАТО в Европе, который курирует афганское направление, чтобы прекратить эту вредную информационную кампанию. Это было небольшой победой, т.к. большинство наших союзников по ISAF были безразличны к операциям по борьбе с наркотиками и враждебны к воздушному уничтожению маковых полей.
Тем не менее, на протяжении 2006-го и 2007-го годов были достигнуты позитивные результаты (хотя Пентагон не обеспечивал вертолетами Управление по борьбе с наркотиками до начала 2008-го года). Управление готовило специальные афганские подразделения по борьбе с наркотиками, в то время как Пентагон начал готовить афганских пилотов для операций против наркотиков. Мы объединили учебные группы, которые провели эффективную встречу в более стабильных северных провинциях. Мы ликвидировали «ручным способом» около 10-ти процентов посевов мака. В некоторых провинциях, где повстанцы не были слишком активны, уничтожение посевов достигло 20-ти процентов - уровня, который эксперты считают переломной точкой в ликвидации посевов - и выращивание мака едва не прекратилось в этих областях в 2007-м году. И Министерство юстиции завело уголовные дела на несколько сотен торговцев средней руки.
В конце 2006 года, однако, мы получили ошеломляющую информацию: несмотря на некоторые успехи, выращивание мака увеличится на 17 процентов в 2007-м году, и будет сконцентрировано в южных районах страны, где боевые действия были наиболее жаркими, а фермеры - самыми богатыми. Беднейшие фермеры Афганистана - те, кто живет на севере, на востоке и в центре страны - воспользовались преимуществами антинаркотических программ и в большом количестве отказались от выращивания опийного мака. Юг двигался в обратном направлении, и теперь Талибан финансировал повстанцев на деньги, полученные от продаж наркотиков - все, как предсказывала г-жа Паттерсон.
В конце января 2007 года прошло экстренное заседание правительства США для обсуждения ситуации. Участники согласились, что госсекретарь Джон Негропонте и Джона Уолтерс, «царь наркотиков», контролировали разработку первой межведомственной антинаркотической стратегии для Афганистана. Они просили меня координировать усилия, и после вмешательства Паттерсон я получил повышение до ранга посла. Мы начали работу с совещания с Негропонте, Уолтерсом, генеральным прокурором Альберто Гонзалесом и рядом высокопоставленных чиновников Пентагона. Мы составили карту, показывающую, что производство мака было сосредоточено на юге, сильно зависело от боевых действий и не было связано с нищетой. Пентагон был раздосадован совещанием, потому что оно показало новую реальность: наркотики становятся все менее проблемой гуманитарной помощи и все более проблемой смуты и войны.
Часть II