Другой ноябрь
Ноябрь. Достать чернил и плакать.... Хех. Так уж повелось, что дети у меня рождаются в ноябре. Ну или почти в ноябре...
10 ноября 2008 г. родилась старшая дочь Вер а, а 26 октября этого года - младший сын Микаэль.
Этот ноябрь
Сижу и пребываю в переизбытке разных сильных чувств. С одной стороны, ностальгия и грусть по прошлому, другому ноябрю, с другой стороны, небывалое счастье от рождения долгожданного сына. Еще и страх за сына, волнение. Трясусь, чтобы с ним не произошло ничего плохого. Ничего, конечно, произойти и не должно, но видать, из-за гормонов мне все равно страшно.
Очень грустно, что старшая дочь не принимает никакого участия в нашей жизни. В октябре она принципиально не поздравила нас с мужем с днем рождения, ничего не написала мне, когда родился ее брат, сообщения от бабушки с его фотографиями проигнорировала. А когда муж случайно зашел к ней в комнату с сыном на руках, сказала: «Уберите от меня это! Я сейчас блевану. Этот потный комок жира...»
Интересно, что ранее, в ее 9 - 10 лет, она восхищалась младенцами, говорила, что они хорошенькие, даже первоклашками восхищалась! Я еще про себя восторгалась: какой же, думаю, все-таки добрый у меня ребенок! Ведь я в таком возрасте была к маленьким детям равнодушна.
Раньше дочь любила животных. Как раз до прошлого ноября! Хех.) Разлюбила, когда отец уехал на месяц в командировку, и нам с ней вдвоем пришлось ухаживать за тремя кошками, 4-мя собаками и птицами. Собаки было 4 временно. Одну из них пристроили потом, уже по возвращению отца. Это был щенок из незапланированного помета нашей хаски. Сейчас все нормализовалось. Остался только один щенок из помета, сейчас уже такой же воспитанный, как и остальные две наши взрослые собаки, а тогда конечно, было тяжело: два неуправляемых щенка-подростка, и гулять с ними могла только Вера в отсутствии отца. Но ведь именно она хотела оставить у нас этих двух щенков! Она переживала за них, тряслась... Помню ее первые слова, нанесшие мне сильную боль: тогда, в отцовскую командировку, она сказала мне довольно серьезно: «Давай сдадим их в приют и просто забудем о них!». Я на это ответила: «Ведь их там усыпят!» «Ну и что... Пофиг. Забудем и все...» Я не ожидала такого от своего ребенка.
Вот так с тех пор она разлюбила всех животных. Нет, вроде бы иногда их еще целовала в этом году, и даже говорила, что те слова про приют - это мол, так, в сердцах... Хотелось бы, конечно, в это верить. Но животных дочь стала слегка сторониться, и нас всех вместе с ними.
И сейчас... В ее день рождения сначала я не хотела ее поздравлять. Настолько больно и обидно мне было, что дочь избегает нас, не поздравляет, относится потребительски, говорит негатив о маленьком брате... (Совсем ведь малыш! Красивый, мягкий, нежный... Нет там никакого жира и пота и в помине... Слава богу, что еще не понимает несущихся вокруг него слов). Когда меня увозили весной на сохранение, переживала, вдруг брат умрет! А теперь вот так про него говорит. Подумала, пусть отец ее поздравляет и бабушка - есть ведь, кому... Но материнские чувства все равно взяли верх. Сначала накупила целый мешок подарков - думала, предоставлю поздравления отцу... Ну а потом и сама подключилась в итоге.
Как ни странно, но 10 ноября как раз-таки было неким оазисом в отношениях с дочерью. Сначала я спросила ее, как она хочет отмечать, а она ответила довольно выразительно, как бы моля о понимании: «Блин, мать, да никак! У меня к этому дню рождения с каждым годом отношение все негативнее и негативнее». И тут забрезжила надежда: что может быть, не к нам негатив, и нас она не поздравляет не из-за нас, а из-за дней рождения. Но всю картину смазывают ее друзья: их-то она поздравляет, и с ними отмечает! Вроде как отмазывается, что это просто повод с ними потусить...
Подарки понравились дочери. Над некоторыми она добро смеялась, было даже весело. И скорбь моя на некоторое время приугасла.
Снова стала делать уроки. А то весь октябрь училась на двойки. Сама попросила заблокироать ей в смартфоне игры и сериалы. И теперь занимается. Обращается к нам за помощью по физике и математике. Это пока единственный повод для общения между нами.
Ну а сыночек - что сыночек... Пока он может только радовать, на негатив не способен. Боже, как же я его ждала все эти 5 лет... 4 года безуспешных попыток зачатия, и 9 месяцев тяжелейшей беременности. И наконец моя Награда!
Другой ноябрь
Вот такой у меня в этом году ноябрь. А прошлый был другой...
Я уже забегала в него в рассказе выше. Вы, наверное, удивитесь, что несмотря на историю с дочерью и собаками, я очень скучаю именно по тому ноябрю! Потому что мы с дочерью тогда были вместе. Несмотря на все нюансы и казусы, мы общались, мы проводили вместе время. Она встречала меня и провожала на работу. Да, понимаю, что наверное для нее это наоборот ужасные воспоминания, а для меня - счастливые.
Муж уехал 1 ноября в 3 часа ночи. Помню, как это был последний теплый день осени, и мы с ним садили тюльпаны. Веселились, шутили... (Кстати в этом году мы тоже в ноябре посадили тюльпаны, только не 1-го, а аж 10-го и 11-го ноября, и уже вместе с сыночком в коляске). Потом муж вечером переместил меня с моими вещами на первый этаж, чтобы я не пользовалась лестницей в его отсутствие, приготовил последний раз еды, погулял собак и ночью ушел, я закрывалась за ним. Любопытно, что этой же ночью с того же аэропорта улетала и моя мама в Сибирь к моей сестре! Потому что у сестры от онкологии умирал муж. (Вот, вчера она отметила год со дня его кончины). Вот так все совпало: командировка моего мужа и трагедия в семье моей сестры. Наверное мрачным выглядит со стороны мой тот, другой ноябрь, но для меня он счастливый! И я уже отчасти написала выше, почему. И это главные причины.
Но он счастливый для меня еще и потому, что я тогда страдала по мужу, из-за 28 дней разлуки с ним. Это была светлая печаль, когда обостряется любовь, когда ценишь человека еще больше.
Плюс счастливые самостоятельные дни на работе. Мне доставляло особое удовольствие приезжать и уезжать самой на велике и знать, что дома ждет любимая дочь и приятные бытовые дела.
Каждый вечер созванивались с мужем, и я едва сдерживала слезы от эмоций. Ведь он-то человек не очень эмоциональный! И я понимала, что ему мои сентименты вряд ли принесут радость и не вызовут взаимность.
Были тогда у нас с дочерью и всякие трудности. Помню, как пытались организовать удобный выгул щенков - пробовали пристегивать их на длинные цепи, но они либо отстегивались, либо запутывались в них. Как мы вместе их мыли в душе - дочь держала, а я мыла. Как в одно утро обледенел велосипед, и я не смогла на нем уехать - дочь посадила меня в такси, а сама повезла его в ремонт. Как ходили с ней вместе по магазинам, на почту...
Одно плохо: из-за этого всего дочери пришлось брать в школе много отгулов по семейным обстоятельствам. А после смерти мужа сестры она начала нервничать в школе, вести себя демонстративно, пришлось и вовсе перейти на домашнее обучение еще на 4 месяца. Вот так отрицательно повлияла на нее командировка отца.
День рождения Микаэля
...А теперь забегу немного в октябрь этого года. 23 октября уже было 38 недель моей беременности. Врачи в моем городе торопили меня: в 37 недель надо ехать в Щелково. От нас это 3 часа езды на машине. Конечно, я хотела рожать в своем городе. Но как мне объяснили, в нашем роддоме нет даже своей реанимации, нет кислорода и нет нормальных анестезиологов. Мне написали направление на госпитализацию, и 20 октября мы поехали в ЩПЦ.
Я уже еле передвигалась. Мучили дикие боли в промежности и ребрах. Ребра уже простреливало. Я не могла подняться по лестнице, писать и даже толком набрать текст из-за болей и дискомфорта. Все сокрушалась: ну почему такого не было даже близко в первую беременность?!
А в Щелково нас ждал сюрприз. На мою госпитализацию написали отказ. Мол, рано! «Ложитесь в день операции». И муж уже уехал домой! Пришлось его возвращать. Целый день до поздней ночи разъездов по Московской области в пустую. Просто замечательно! Я в тот день была сильно возмущена таким подходом. Думала, что больше к ним не приеду. Но мне написали рекомендованную дату госпитализации - 25 октября, и именно в нее мы уже успешно приехали. Только до сих пор я не вполне согласна с этим подходом - госпитализация под занавес. Две ночи до этого я тупо выла от болей, а утром 26-го КТГ уже фиксировало схватки. Ведь это опасно! Все могло начаться, например, 25-го в дороге... Что мешало положить меня за 6 дней?...
Однако зато нас с мамой положили в платную палату, зная, как я мучаюсь на их хайтековских родовых кроватях. В платной палате нас ждала огромная и низкая удобная кровать! Правда, сильно приятного сна из-за болей мне это все равно не принесло.
Утром 26-го пришел анестезиолог - молодая врач. Первым делом мне объявили, что люменала и фенобарбитала, рекомендованных мне неврологом после наркоза, у них нет. «Приехали» - подумала я. «...Но я вам хочу предложить другую концепцию!» - сказала анестезиолог, - «После операции, пока вы будете под наркозом, я обезболю вам шов современным методом с использованием ультразвука, и проснувшись, вы ничего не почувствуете, кроме тянущей боли в матке». Естественно, я согласилась. Потом неожиданными сюрпризами также стало то, что в ЩПЦ клизму выдают по желанию, и это не литр воды, а 200 г микролакса! Маму готовы были взять и в операционную, и в реанимацию! Как партнера по родам. Но в операционную мама не пошла - говорит, не выдержала бы. В реанимации после кесарева роженица лежит всего 6 часов, а не три дня, и ей сразу дают пить! И чем больше, тем лучше (а в Сибири нас морили жаждой). От таких новостей я была в приятном шоке.
И вот, помню, как вкололи мне в катетер антибиотик и повезли в операционную. От тряски и мелькания потолков перед глазами кружилась голова. И так-то все бы было хорошо, только спина болела, и из-за этого я беспокойно на ней лежала.
В операционной был синий уютный стол. И на удивление не душно! Я переползла туда и обнаружила, что стол теплый. «Он у вас что ли с подогревом?» - «Да!» - «Прикольно...» Да только моей спине это не помогало. Потом я с небольшим ужасом увидела фиксаторы для рук: «Ой, вы только меня за левую руку не привязывайте, там периартрит». «Хорошо!» Врачи не стали привязывать руку, а я им ее дала насколько возможно. Ноги все-таки привязали, потому что из-за боли в спине я ими шевелила. Но это не периартрит, потому было терпимо. То ли от волнения, то ли от чего еще меня стало подташнивать, и я об этом сказала. Врачи удивились, ведь вроде ничего не ела с утра... Анестезиолог подряд командовала, что мне надо вколоть - я таких слов-то и в помине не знала. Одно было знакомо: доксиметазон. Потом мне дали кислород. Но почему-то жутко тяжело было им дышать через эту пахучую резиновую маску, и анестезиолог подстраивалась под меня - отодвигала ее, придвигала... А надо было сделать 11 глубоких вдохов. После первых 4-х перестало тошнить, хорошо как-то стало: «Это что, кислород так подействовал, что полегчало?» - спросила я и заметила, что произношу это какой-то замедленной речью. «Да, дыши дальше!» Потом я услышала команды об аппарате интубирования. Тут я забеспокоилась: «Надеюсь, это все будут мне делать уже под наркозом?» «Да, когда будешь спать, не волнуйся». Самое неприятное, пожалуй, было становление катетера в уретру, но и то - терпимо. Потом стали обрабатывать жгучей смесью живот, а смесь затекала в промежность, чему я опять-таки выразила недовольство, на что мне сказали: «Сейчас наркоз будет, перестанет жечь». Ну, это логично! Наркоз отправляет в полное небытие, как по Булгакову Берлиоза. Куда я после и попала. Абсолютный провал в памяти и абсолютное ничего. Видимо, его и дали мне примерно тогда, когда намазали живот.
...И вот откуда-то из небытия вдруг я стала слышать голоса «Просыпайся!» Эта команда звучала мне несколько раз, но в те моменты я как-то плохо осознавала, кто я и где и отправлялась в небытие снова. И только после уже умоляющего: «Жанет, ну давай уже просыпайся, ну!» я вспомнила, что я Жанет, значит Жанна, что голос это девушки-анестезиолога, что последними воспоминаниями до этого была операционная, и стало быть, операция прошла. Первая мысль проснулась в голове: «Ну вот, все закончилось, а ты боялась не проснуться». Затем я так поняла, что пора уже дышать. И эта мысль не пришла ко мне панически как в первые мои оперативные роды, 14 лет назад! Уж не знаю - заслуга ли это врачей, или уже моего настроя, или того и другого... Я спокойно сделала первый вдох, хоть и очень тяжело. Затем стала оценивать ультразвуковое обезболивание: ну от вдоха ничего не болит - уже прекрасно! Только руки, ноги, живот - все мега-расслабленное и очень тяжелое, пошевелить не могу (в Сибири в первое кесарево сразу все пошло ходуном и с ужасной болью, а тут такой расслабон). Однако тянущие боли в животе и вокруг шва были. Но тянущие - терпимые!
«Ребенок у тебя крупный родился, больше 4 килограмм!» - сказала анестезиолог, видимо, чтобы меня подстегнуть к пробуждению. «Ребенок!» - проснулась следующая мысль - «Ну да, все ж ради него затевалось... Да, такой и должен был быть, значит наверняка все в порядке».
Дышать было все еще тяжело. Поэтому каждый вдох был где-то с интервалом 15 секунд. Однако я отнеслась к этому без паники - дышу же все-таки! На мне была кислородная маска, но с такими интервалами дыхания много объема воздуха мне было не нужно, поэтому и к ней я отнеслась спокойно. «Подними голову!» - попросила меня врач. Я подняла и положила обратно. Они поняли, что я проснулась наконец. Потом меня попросили открыть глаза. Я открыла, вокруг все плыло и неслось - поэтому закрыла их обратно. Потом обнаружила, что рядом никого нет. Я стала кричать «Где вы все!?» - все-таки кусочек паники пришел-таки, зараза. Сняла кислородную маску и снова громко крикнула: «Где вы все?!!!» Подошла девушка в розовом комбинезоне: «Ну чего кричим?» - «Просто где все», - уже спокойно пояснила я свое поведение. «Маску еще снимать не надо, еще дышим кислородом!» - сказала девушка и надела мне маску обратно. «Я в реанимации уже?» - спросила я, видя расплывчатые двери и стены не того расположения, что были в операционной. «Да!» - ответили мне, и это было еще одним успокоением - ведь в первые роды я очнулась в операционной, чувствовала, как меня грубо перекладывали со стола на стол, и все тогда было с адской болью в шве. А тут я все это, оказывается, проспала! Какое счастье... Затем я увидела плывущий силуэт моей мамы. Пальцами левой руки я ей показывала, что проснулась, на большее сил не было. Потом все-таки выдавила: «Привет!». Нас с мамой оставили в реанимационном боксе одних. Мама сказала «Я пойду в туалет выйду...», на что я стала мотать головой (опять паника подгребла! Одной было оставаться в этом состоянии страшновато). «Что, не выходить?» - «Угу!» - промычала я. И тут я заметила безудержное желание мотать из стороны в сторону головой и кривить гримасы подбородком. Это было как навязчивые движения какие-то. Думаю, что это оттого, что все остальное, что у меня привычно шевелится, в тот момент еще шевелиться не могло. Вот так я и мотала головой, кривила удивленные гримасы, а мама мне держала кислородную маску. Воздуха стало уже не хватать - дыхание восстановилось, и мама мне слегка оттянула маску. Я стала потихоньку разговаривать с ней, делиться впечатлениями. Голос был очень хриплый - я так полагаю, что после интубации. И тут привезли прозрачную люльку, в которой был сверточек из одеяла. Я сразу поняла, что это Микаэль! Зрение к тому моменту у меня уже восстановилось. Напряженная улыбка натянулась в маске.
Микаэль лежал очень спокойный и серьезный, рассматривал пространство вокруг черными глазками. Мне сняли маску, мама зафиксировала на камеру в смартфоне и Микаэля, и мою постнаркотическую улыбку. Стала умиляться. «Жанна, на тебя похож!» А глаза, волосы и правда у него походят на мои! Я попросила его поцеловать. Боже, какая же нежная у него щечка, какая кожа... Ну впрочем наверное, как и у всех младенцев. Я спросила, кричал ли он уже, кормили ли его, и сколько баллов у него по шкале Апгар. Сказали: кормили, кричал, и по шкале Апгар 8.9. Тут уж я полностью успокоилась.
Мама отослала фото моему мужу, Вере, сестре и всем-всем. Из всех не ответила, конечно, только Вера. Что было ожидаемо.
Затем почему-то у меня скокнуло давление аж до 150! (мое обычное - это 110 на 70). Но я этого никак не почувствовала. Зашел заведующий послеродового отделения Тевосян, сказал, что цифры не должны нас пугать, главное - самочувствие, дал две какие-то таблетки, и в течение часа давление мое нормализовалось.
Вечером мне дали бульон и стали заставлять ходить. Удивительно, но ходить было намного проще, чем во время беременности! Я почувствовала облегчение.
Тем же вечером нас перевели в послеродовую палату и привезли Микаэля. Мы с мамой стали прикладывать его к моей груди с первого же дня! Он кушал мое молозиво...
Это был очень счастливый, радостный день, который хочется переживать снова! Как и тот трудный, но счастливый, другой ноябрь!
Также, как и выписку из роддома... Счастливый муж - никогда не видела его еще таким спокойным и счастливым. Уже прошло почти три недели - он души не чает в сыне, возится с ним с удовольствием. Столько эмоций... Его как прошибло! Сам говорит: «Я ведь сомневался, думал, что больше не хотел детей - куда теперь что делось...» С Верой он таким не был. Он тогда был раздраженным, не опытным еще...
Другая мама
Я тоже была другая мама в 22 года. Я всегда очень любила Веру, но мне мешала моя война и протест против окружения, которое считало меня и мужа не самостоятельными и не защищенными. Сейчас тоже остался этот комплекс, он никуда не выветрился - вопрос масштаба. Сейчас я вижу и наши с мужем достижения, и отношение другое к нам в обществе, и нашу зрелость. И потому сейчас думаешь больше о детях, а не об этой мишуре.
А тогда мне надо было всем доказать, что мы можем жить самостоятельно, что справимся с ребенком, что можем зарабатывать. Я тогда, помню, ударилась в вегетарианство, и отчасти затем, чтобы показать миру то, что могу принимать такие решения о себе и ребенке, чтобы выделиться еще больше с Верой и с мужем в отдельную ячейку.
Я вынуждена признать, что я не умела и не умею общаться с дочерью. А она не умеет общаться со мной. Я не знаю, как разорвать этот порочный круг, и возможно ли это вообще.
