Песня первой любви
В молодости своей я не сразу разобрался, как девушек выбирают, - по любви большой, или по потребности, а времена такие были, когда из мужчин еще некие считали, что не дело на кости кидаться, кобелям голодным подобно, а в руках подержать мягкое предпочитали.
На вечеринку угодил я из разряда на десять девчонок только я и приятель мой. Все так весело шло, а в глазах у девчат разгоралось, что чего-то хочется им, но, по опыту знаю, не хлеба. Разгорячились девушки танцами. Лишь одна сидела на стульчике скромно. Худенькой очень она была, а глаза большие, большие.
Все другие тоже глазастые, но не так заметно, а на ощупь очень приятные в белом вальсе, по моде тех лет, только ноги мне оттоптали, вот меня на тонкое и хрупкое и потянуло. С худышкой этой я смыться с веселья собрался по-тихому, по-английски. Договорились мы так. Никому не мешали, но дамы вслед фыркнули.
Я в ответ отшутился, - Мы сами с усами.
Вот не надо мне было усы вспоминать. Сразу здесь кошка объявилась. Худая такая кошка, как велосипед, в ногах у нас запуталась и явно отставать не собиралась. Тут девушка расстроилась, - Вот и я такая худая.
Мысль ей в голову прилетела, а мысли девушек субстанция сложная, да и я отличился: ляпнул ей сдуру, - Мясо, оно, наживное дело.
Она так расплакалась.
Пришлось утешать. Попробуй тут сообрази, когда сердце девичье стучит так доверчиво под ладонью твоей, а в ногах кошка заблудилась. Трется зараза о брюки и мурлычет песню кошачью про пожрать.
Склонился я к ушку девушки нежному и сказку ласковую завел.
- В старые, старые времена, в селе, меж гор высоких, ледниками украшенных, в домике маленьком девушка проживала, станом тонкая и гибкая, а за это и прозвали ее в селении том Тростинкой. Посмеивались над ней. Там крепкий народ проживал: коренастый и женщин ценил сильных, обликом пышных и дородных с волосами русыми, в цвет овса созревающего, глазами, как агат черными с поволокой, широкими бедрами и ногами крепкими, а девушки в селении том все такие и были.
Мода такая была.
Тростинка не модная, да еще и сиротка, - погибли в горах родители, как овринг обрушился, вот безбоязненно и гулял по улицам шепоток, что здесь без джинов не обошлось ледников светоносных, ее рождение, так глаза ее синевой мерцали, словно воды озера родникового, а косы у девушки, все сорок, золотом самородным светились в цвет солнца над ледниками. Бедно она жила, а замуж не приглашали. Не подходила Тростинка к вкусам мужским, вот и трудиться пришлось ей тяжко: хворост в горах собирать, за козой ухаживать, да золу в печке для выпечки хлеба чистить. Совсем замарашкой ходила, но раз ей кошка в горах повстречалась: худая кошка, драная о колючки кустарников и очень голодная, - здесь кошка, в ногах моих заплутавшая, так заурчала громко, что мы поняли, - целоваться спокойно нам она не позволит.
Пришлось через дорогу в гастроном бежать круглосуточный, а в магазине шаром покати. Даже консервов не было. Только яйца варенные, пиво и хлеб. Пива много, но до 19.00.
Я не знаю, кого продавщица пожалела больше, - меня с девушкой, с жалким и растерянным видом у прилавка стоящих, или кошку на улице, страдальчески на нее смотрящую сквозь стекло витринное, но дрогнуло сердце ее. Потянулась рука тяжелая от обилия золота под прилавок, что-то там сделала, и явилось нам на газете вчерашней два круга солидных вареной колбасы.
Вы бы видели глаза продавщицы, как попросил я ее колбасу порезать на кусочки. Кошка на улице заорала, что не надо. Не надо, так не надо. Совсем не моя задача людей веры в разумность мира лишать. Расплатился быстренько и на выход, а то там кошка голодная ждет меня не дождется. Мое дело маленькое: кошке пожрать, а для девушки сказочка.
- Котята мои с голода умирают - заплакала кошка горная, - Ранена я была обвалом, вот молоко и пропало, а без еды котятам смерть верная. Накорми их, Тростинка, а я тебя отблагодарю.
Девушка, понятное дело, домой побежала, а там козу подоила и котят молоком напоила. Те лакали его, лакали, чуть не лопнули. Маме-кошке тоже досталось для подкрепления сил. Отъелось семейство, очухалось от голодухи, и в скором времени, на подножный корм перешло, а девушке песни хвалебные по ночам пели.
Теперь она еще и не высыпалась. Кошки, они такие. Существа благодарные, только помощи ждать не стоит, но как подросли котята слегка, то в селение прибыли, да не одни. Сопровождали они кота рыжего и огромного.
Все местные так перепугались, а кот с котятами дома обошли и жителям кот всем в глаза заглядывал пристально, как сказать что-то желал, но только мурлыкал задумчиво.
Все дома обошли, только к Тростинке не заглянули, а она за водой отправилась.
Здесь удивительное началось, - все смотрят на девушку, идущую улицей, и восхищаются, - какая фигура! Какая стать! Все любуются волосами огненными прекрасной девушки и глазами ярко-синими, а она кувшин с водой несет на плече глиняный. Юноши в очередь выстроились кувшин помочь ей донести. Все перевернулось вдруг. Вчера еще замарашка девушка была, а сегодня первая невеста на выданье.
- Ничего себе! - подумала девушка, а кошка ей объяснила вечером, как песнь закончила петь хвалебную, что царь котов горных, в благодарность за котят спасенных, кота-колдуна послал в селение. Он все с ног на голову ставит. Заклинание модное знает.
В тот же день все женихи завидные в селение аврал объявили: жеребцов чистили, халаты и седла в срочный ремонт отдали, а ковры дорогие иноземные лично палками выбивали. Всем лестно было первую красавицу в жены заполучить, но как понесли они по утру дары свои к дому Тростинки, то пыль клубами по улице...
Всадник примчался на белоснежном скакуне. Прекрасный князь из дальней страны. Высокий и стройный с руками сильными воина, а волосы золотой гривой и глаза сияют блеском, что сталь благородная дамасская, серым, а вглядеться в них не успеешь, то синие, словно небо весеннее. Он одет был в шелка драгоценные и парчу, золотом шитую, и плащ развевался его багряный, бесценным пурпуром крашенный, а рядом с скакуном его белоснежным дивный зверь бежал цвета белого, изукрашенный пятнами темными. Все застыли в страхе, и Тростинка тоже у крылечка дома.
Это ирбис, - объяснил всадник, - зверь свирепый, хищный и людьми почитаемый в той стране, где отец мой правит, а отправил он в дальний путь меня исполнять пророчество, что судьба моя в жены взять девушку, снежный барс которой поклонится и у ног ее играться будет с котятами.
Здесь на площадь кошка вышла серая, а с кошкой ее котята. Подтолкнула малышей кошка лапой, и они побежали к девушке, а за ними зверь свирепый ирбис последовал.
Он к Тростинке приблизился и замурлыкал ласково, а потом поклонился ей и у ног ее лег, а котята его за усы потянули в разные стороны.
Разыгрались.
Пророчество исполнилось.
Принц предложение сделал девушке руки и сердца. Она подумала, подумала и согласилась. Не пропадать же красивому пророчеству. Свадьбу отыграли, а потом ускакали вместе в страну дальнюю, в свадебное путешествие.
- Хочу! - это девушка закричала в тишине ночного города. Здесь даже кошка морду от колбасы подняла. В окнах свет загораться начал.
- Чего?
- Кота. Рыжего кота-колдуна. Чтобы мир он весь обошел и всем в глаза заглядывал пристально. По моему велению, хотению и желанию.
Я за голову схватился.
Не стоит кота вспоминать, как колбаса под ногами. Вырулил из-за угла бродяга рыжий самого вида похабного. Сразу к кошке. Они такое устроили...
Девушки с вечеринки, в окне торчащие, просто ржали, а девушка есть потребовала.
Я второй раз в магазин не пошел. Мужества мне не хватило. Только кофе и скромные бутерброды и мог предложить ей в это позднее время, но для девушки оказалось достаточно.
Так и пошли мы темной аллеей, а кошка у магазина осталась. Кот, как ему и положено, в подворотню нырнул, унося с собой шепоток девичий. Я пытался слова рассмотреть в темноте ночной, но девушка за руку меня потянула, и успел я только крикнуть коту, для кота слово волшебное, - Брыссссь!
Он удрал.
Он бежал, - кот рыжий мчался по песку белому и тащил за собой связку рыбы сухой на шпагатике. Соль на рыбке мерцала снегом, по глазам резала льдистым холодом, под солнечными лучами, а кот уносился вдаль. Кот мой из далекого детства. Он любил с веревочками возиться.
В кино подсмотрел однажды. Я его без билета в кинотеатр водил летний. Два сеанса по выходным давали, вот мы семьей: я, папа, мама и кот и ходили.
Все развлечение.
Комедию смотрели раз смешную из жизни капиталистической буржуазии. Там веревка с бельем сохнущим зацепилась за трактор, и это белье по двору каталось. Даже конь засмеялся в фильме.
Кот мой юмор с бельем запомнил. Ночью он веревку с бельем у соседей бабушкиных спер. Как соседи пришли за трусами и ночными рубашками к нам, так он лапой сразу всем показал, что это моих рук дело. Он настоящий друг был, но ошибся. Думал смеяться будут, а вышло наоборот. Кот огорчился, но затея с веревкой ему понравилась. Как завидит веревочку где, так тянет.
В этот раз он шпагат с рыбой сушеной заметил. Папа мой мелочь рыбную соленую под потолком сарая сушил. Сарай закрывал строго. Он кота знал, но в этот раз зазевался. Друг приехал к нему. С юности не виделись. Они в саду посидеть наладились и о жизни поговорить под трапезу. Меня позвали с собой, но что-то знобит меня нынче. Холодно мне и спать хочется.
Так бывает, как жарко. Отказался я от приглашения, а папа за рыбой в сарай пошел. Кот между ног его в запретное место и проскользнул. Несется теперь к речке по песку белому, а за ним отец с приятелем гонятся.
- Отдай рыбу!
Не на того напали. Кот в речку кинулся, а друзья за ним. Так интересно.
Не то!
Кот плывет и на меня смотрит, как зовет за собой следовать.
Подбежать?
Посмотреть чем дело кончится, но что-то ноги мои не бегут, еле волочатся, а песок горячий в кедах такой холодный и холодно мне, а кот в камыши забился и преследователей ждет.
Как подкрались они к нему, то он в сарай рванул. Выскочил оттуда со второй связкой рыбной. Папин друг ему наперерез, а он рыбу бросил и со стола колбасу краковскую спер.
К речке бросился изо-всех лап.
Папа с другом за ним, - Отдай краковскую!
Не на того напали. Кот в камыши забился и колбасу жрет.
Не то!
На берегу тростинка колышется, гнется тонкая под порывами ветра. Пригляделся, а это девушка. Тоненькая и стройная с волосами огненно-рыжими, а о ноги ее кот мой трется из детства рыжий.
Песня грустная и нежная слышится, а слова ее поземкой по снегу холодному завиваются, и зовут меня, и тянут, только ноги мои совсем не слушаются. Из последних сил я дополз до них, - до кота и девушки солнечных. Прикоснуться к любимой тянусь рукой, а она удаляется вдаль... только свет... только свет за стеклом.
За стеклом?
Бабушка?
- А где кот?
- На печке кот, где ему быть, - совсем не бабушка, а женщина пожилая ноги мне одеколоном растирала, а я вспоминал потихоньку, в тепле согреваясь, как я к девушке ехал и застряла машина в глубоком снегу.
- Ты счастливчик, что спать я не улеглась. Услышала, как ты в окно скребешь. Совсем ты обмерз.
Понадеялся я быстренько добежать до города. Всего ничего было, но метель началась. Быстро силы закончились. Только, что и осталось уснуть спокойно, укрывшись снегом, но тут появился кот...
Он бежал... кот из детства. К речке он с теплой водой бежал... к речке из далекого детства.
На берегу речки девушка. Любовь моя первая. Песню поет нежную и грустную.
Песни слова поземкой по насту вьются и зовут меня за собой.
Я пошел из последних сил.
Я дошел...
Все прошло.
Все ушло.
Только песня осталась со мной навсегда прекрасная.
