Некоторые трудности оживления крупного рогатого скота
Смеркалось. Хаврошечка ползала по лужайке и в который раз перекладывала с места на места коровьи кости. Её муж, кудреватый, ноздреватый и угреватый молодой человек, временами поправлял её действия, сверяясь с "Руководством по оживлению крупного рогатого скота для чайников". Слышалась неторопливая супружеская беседа.
- Опять ты лошадь складываешь?
- Ну где лошадь? Почему лошадь? Корова это, разве не видно?
- Коровы на таких ногах не бывают. Давай-ка вот эту косточку переложим влево, а вот эту трубчатую сюда. Нечего франкенштейнов плодить..
- Она породистая была, Ваня. Вот смотри: ноги у неё были вот так, а рога вот так.. Ну, или так. Как-то так, в общем..
- Ты определись сначала. А то, помнишь, в прошлый раз тянитолкая сложили? Промаялся бедняга три дня, да и помер от запора.. А кентавра помнишь? Ответственней надо к делу подходить.
- Тогда лучше уж как было.
- А это чья кость? Я вот не пойму, у вас там что, кладбище домашних животных возле дома? Мешками кости таскаешь, и всё не пойми от кого..
- А ты как думал, Вань? Семья большая, зажиточная. Каждый праздник, считай, щи с убоиной.
- Так ты б хоть палочек каких там понатыкала. А то тут Зорька, там Ночка, а тебе, видите ли, Бурёнку подавай. О поле, поле, кто тебя усеял мертвыми костями... Ну кто так моет, а? Кто? Тебя вот мачеха Хаврошечкой называла и, между прочим, абсолютно правильно. Косточки как следует перемывать надо, чтоб блестели. А то опять птеродактиль получится..
- Ну, не ругайся, Вань. Я их сейчас спиртом протру. Понимаешь, Бурёнка - она чем прикольная была? В одно ухо влезаешь - в другое вылезаешь. Правда, если что ей скажешь, то тоже сквозняком. Как влетело, так и вылетело. Зато не скучно. Влезешь-вылезешь, влезешь-вылезешь.. И гимнастика, и хозяйству польза. Шею чуть-чуть подлиннее сделай, неизящно как-то.
- По-моему, идеализируешь ты покойницу.. Ну да ладно. Тогда и хвост повыше, для симметрии... Давай воду. Не, сначала мертвую давай. Ну-с, приступим...
Иван щедро покропил водой разложенные кости и подождал результата. С земли, фыркая, поднимался белый единорог с печальными коровьими глазами. Иван досадливо поморщился и сплюнул. Двадцать седьмой по счету единорог укоризненно посмотрел на него и побрел в сторону леса.
- Опять ты лошадь складываешь?
- Ну где лошадь? Почему лошадь? Корова это, разве не видно?
- Коровы на таких ногах не бывают. Давай-ка вот эту косточку переложим влево, а вот эту трубчатую сюда. Нечего франкенштейнов плодить..
- Она породистая была, Ваня. Вот смотри: ноги у неё были вот так, а рога вот так.. Ну, или так. Как-то так, в общем..
- Ты определись сначала. А то, помнишь, в прошлый раз тянитолкая сложили? Промаялся бедняга три дня, да и помер от запора.. А кентавра помнишь? Ответственней надо к делу подходить.
- Тогда лучше уж как было.
- А это чья кость? Я вот не пойму, у вас там что, кладбище домашних животных возле дома? Мешками кости таскаешь, и всё не пойми от кого..
- А ты как думал, Вань? Семья большая, зажиточная. Каждый праздник, считай, щи с убоиной.
- Так ты б хоть палочек каких там понатыкала. А то тут Зорька, там Ночка, а тебе, видите ли, Бурёнку подавай. О поле, поле, кто тебя усеял мертвыми костями... Ну кто так моет, а? Кто? Тебя вот мачеха Хаврошечкой называла и, между прочим, абсолютно правильно. Косточки как следует перемывать надо, чтоб блестели. А то опять птеродактиль получится..
- Ну, не ругайся, Вань. Я их сейчас спиртом протру. Понимаешь, Бурёнка - она чем прикольная была? В одно ухо влезаешь - в другое вылезаешь. Правда, если что ей скажешь, то тоже сквозняком. Как влетело, так и вылетело. Зато не скучно. Влезешь-вылезешь, влезешь-вылезешь.. И гимнастика, и хозяйству польза. Шею чуть-чуть подлиннее сделай, неизящно как-то.
- По-моему, идеализируешь ты покойницу.. Ну да ладно. Тогда и хвост повыше, для симметрии... Давай воду. Не, сначала мертвую давай. Ну-с, приступим...
Иван щедро покропил водой разложенные кости и подождал результата. С земли, фыркая, поднимался белый единорог с печальными коровьими глазами. Иван досадливо поморщился и сплюнул. Двадцать седьмой по счету единорог укоризненно посмотрел на него и побрел в сторону леса.