Нельзя описать неописуемое
Данный опус написан вместе с замечательной Тинкой aka latbrand . Начало этому бреду было положено в комментариях, прям как в старые добрые времена.
Нельзя описать неописуемое
Жили-были старик со старухой. Вот раз старик помер, а старуха не успела. Лежит она в постели, вдруг слышит голосок "Бабулик, это я, твоя внучка Красная Шапочка, пирожки тебе принесла". "Дёрни за веревочку, дитя моё, - отвечает старуха, - дверь и откроется." Дверь открылась, а старуха с хохотом кричит вошедшему "Дурачина ты, простофиля! Мы ж с тобой тридцать лет и три года вместе прожили, да неужели не признаю я тебя в этом красном малахае? К тому же и детей у нас, окромя Колобка, отродясь не было, какие уж тут внуки?"
Усмехнулся тут вошедший под капюшоном, и почернел враз его малахай. А в руке, откуда ни возьмись, коса хищно блеснула. Взбледнела тут с лица старуха, а из-под капюшона ехидненько так:
- Семь дне-е-е-е-ей!
Внезапно дверь с грохотом отворилась и в избушку, размахивая топорами, ввалились дровосеки. Задрожала от страха бабка, а дровосеки засмеялись и закричали "Сюрпри-и-из!" Тут-то старуха и померла.
Из-под капюшона раздался укоризненный женский голос:
- Чего приперлись? Я и сама бы справилась
- Ну, прости, Хель, - извинились дровосеки. - Мы ж хотели как лучше...
- А получилось как всегда, - закончила фразу Хель. - Я ж ей говорю - семь дней. А она сразу окочурилась. Теперь отчётность не сойдётся.
- А что, фрау Хель, - обратился к ней один из дровосеков, великан в огромных сапогах, - у вас там и впрямь пирожки? Красота! - и он запустил свои ручища в корзинку
- Ах, Михель, - укоризненно покачала головой Хель, - весь Шварцвальд знает, какой ты обжора. Другим тоже оставь. Посмотри на своего приятеля, какой он худой и бледный. И вид у него нездоровый... Кто вы, дитя моё и откуда?
- Я студент, приехал из Петербурга для обмена опытом.
- О, так ты знатный лесоруб?
- Да нет, - Родион покрепче вцепился в топор, - моя специализация - старушки.
- Ну, старушки, так старушки, - легко согласилась Хель. - у каждого свои пристрастия. Хотя, на мой вкус, жестковаты...
Родион смутился:
- Да я не в смысле еды. Я в смысле... того...
- Ну, месье эстет, - покачала головой Хель.
Раскольников отчаянно покраснел и замолчал.
- А ты пошто пирожками брезгуешь? - обернулась Хель к третьему лесорубу.
Тот поскрипел челюстью, прокашлялся и металлическим голосом ответил:
- Спасибо, я этого не ем. И вообще не ем. Я железный. Мне бы к Гудвину...
- Шарлатан твой Гудвин! - раздраженно воскликнула Хель. - Шарлатан и обманщик! Вместо ума он предлагает мешочек с ржавыми иголками, а для храбрости наливает стаканчик коньяку. Ты чего у него хотел попросить-то? Доброты? Вот и получишь линялое тряпичное сердце.
- Пусть тряпичное! - непреклонно ответил Железный Дровосек. - Когда на мир опустится тьма, и народы человеческие замрут в страхе, выйду я на площадь, влезу на броневик и громче грома возоплю: "Что я сделаю для людей?" - пафос в голосе Дровосека всё нарастал. - И вырву у них на глазах у себя из груди сердце и...
- И что? - жадно спросили все.
- И ни хрена мне не будет, - совершенно спокойно ответил Железный Дровосек.
- Хорошо устроился, - позавидовал Михель. - Красота просто.
- А ты что там калякаешь? - Хель обратила внимание на упитанного коротышку, примостившегося за столом и лихорадочно что-то писавшем на клочке бумаги.
- Да вот, - охотно поделился тот, - вишлист составляю.
- Чего? - недоуменно переспросили все присутствующие хором.
- Список моих желаний пишу, чтобы не забыть, о чём просить Гудвина..
- Вишлист, вишь ты, - протянул Железный Дровосек. - И о чем же ты его собираешься просить?
- Найти мешок денег, - затараторил коротышка, - съесть очень вкусный торт, не рыгать, набить кому-нибудь морду и чтобы никогда не хотелось в туалет. Вот такие желания. А, вот ещё: бочку варенья и корзину печенья.
- Набить морду - это я понимаю, - хмыкнул Михель-великан. - Но чем ты собираешься расплачиваться с волшебником?
- А я ему выдам Самую Главную Тайну, - ответил Мальчиш-Плохиш, разглядывая свой список, и прикидывая, не продешевил ли он.
- Так ли уж нужна волшебнику твоя тайна? - прищурилась Хель.
- Тайна нужна всем! - убеждённо заявил Мальчиш-Плохиш. - Именно поэтому она дорого стоит!
- От меня, например, тайн не бывает, - спокойно заметила Хель. - Все, в конце концов приходят ко мне, вместе со своими тайнами, и выясняется, что грош этим тайнам была цена.
- А вот, например, Тайна Золотого Ключика вам известна? - перешёл в наступление Мальчиш-Плохиш.
- Конечно, - кивнула Хель. - Старая Тортила мне всё рассказала. Кстати, что у неё за странный шрам на панцире?
Все посмотрели на Раскольникова. Студент опять засмущался.
- Не, ну а чего... Ей же уже триста лет было... А я предупреждал, что по старушкам специализируюсь.... А топор как-то сам в руку.... ну и ... того...
- Это ты зря, - укоризненно покачала головой Хэль. - В триста лет у черепахи только детство кончается, считай, ты ребёнка обидел.
Дровосеки гневно заворчали и, поудобнее перехватив топоры, подступили к Родиону.
- А что, братцы-дровосеки, - студент попытался переключить их внимание, - не пора ли нам создать собственную ложу?
- Какое ложе? Какую ложку? Какую лажу? - вопросы сыпались со всех сторон.
- Ложу, как у масонов. Союз вольных дровосеков. У нас и культура своя есть, я в университете курсовую делал. Сколько сказок про нас написано! - студент тараторил, как на экзамене. - А басен? Даже Эзоп к этому руку приложил. В лесу раздавался топор дровосека. На улице в утренние часы я часто встречал человека, у которого были большие усы, как у жука-Дровосека. Лес, дорога, сотни трупов. Встали зомби- лесорубы. Э-ге-гей! - заблажил он надтреснутым фальцетом. - Привыкли руки к топорам...
- Псих, - коротко резюмировал Михель.
- Ага, - радостно подтвердил Раскольников. - У меня и справка есть!
Избушка содрогнулась от удара грома, с полки посыпалась посуда и с грохотом сорвались со стены старенькие ходики.
- Ку-ку, - высунулась из них кукушка. - Ку.
Порывом холодного ветра распахнуло дверь, и в проёме возник рыжебородый богатырь. За его пояс был засунут огромный молот, в руках же он держал бочонок с пивом.
- А вот и я, - радостно воскликнул вошедший. - Заждались? А я вам пивка принёс! Сам варил, потому и задержался. Ну ты, болезный, - кивнул он студенту, - посуду организуй.
- Это что за тело? - брезгливо процедил Родион. - С чего вдруг ты решил, что имеешь право мне приказывать?
- Я - Тор, - рыжебородый поставил бочонок на стол. Стол охнул от тяжести и присел на все четыре ноги, но устоял. - Хочешь помериться со мной силой? Это дело я люблю.
- Сила есть - ума не надо? - презрительно сплюнул Раскольников.
К его несчастью, плевок попал Тору аккурат на ногу.
- Мамой клянусь! - вскипел здоровяк. - В смысле, папой! То есть Одином! Вот им клянусь: никто не имеет права в меня плевать! Ты что творишь?
- Тварь ли я? - Родион замахнулся на Тора топором. - Тварь я дрожащая или право имею?
- Права не имеешь, - Тор скрутил студента и от души благословил его по темечку своим молотом, - значит, тварь.
Родион лежал на полу и больше никаких теорий не выдумывал.
- Ну вот, теперь двоих к себе забрать придётся, - заметила Хель. - Положите его пока рядом со старушкой, он всё равно на них э-э-э... специализировался.
Сели богатыри за стол, налили по кружечке пива, по второй, а там и третья подоспела. Чуют: пришла пора им прогуляться, воздухом свежим подышать
Дышать решили в огороде. Вышли богатыри, огляделись: хорошо кругом, горох зеленый плетень увивает, репка растёт большая-пребольшая, лук свои стрелы в небо нацелил, а посреди грядки с картошкой красуется цветочек аленький.
Облачка-пушистики по небу голубому прогуливаются, соловьи-тенора поют-заливаются, цветочек аленький ароматом дивным полон. Эх, и красота ж вокруг! Одним словом - неописуемая.
Да разве ж нашим славным молодцам-топороносцам в тягость всё это описать? Подступило пиво пенное им аж к самой маковке, да как начали они все окрестные красоты описывать! И репку, большую-пребольшую, описали, и горошек кучерявенький описали, и лук зелёненький, стрельчатый, и картошечку крепенькую! Всё как следует, описали. А как подступили они к цветочку аленькому - не тут-то было!
Не описывается цветочек - хоть ты тресни!
Рявкнула на них Хель:
- Что же вы делаете, изверги? Посмотрите на цветочек аленький: это ж красота неописуемая!
Поняли тут добры молодцы, что нельзя описать неописуемое, да и воротились в избу, к бочонку с остатками пива.
- Где-то я про аленький цветочек читал, - заметил Михель. - Там в этой истории ещё какая-то красавица была… Зоофилка, вроде.
- Ну, приблизительно так, - согласилась Хель. - Впрочем, красавицей она была очень давно.
С этими словами она кивнула на лежащий на кровати труп старухи.
- Так это она и есть? - удивился Михель.
- Непохожа? - усмехнулась Хель. - Время не красит, знаешь ли…
Дверь избушки скрипнула и приотворилась. В проёме показался благообразный старичок в треухе и драном армяке. За поясом у него был топор, а за спиной - большой мешок.
- Зайчатинки никому не надо? - ласково спросил старичок. - Дёшево совсем отдаю.
- Браконьерствуешь, дедуль? - сурово поинтересовался Михель.
- Да господь упаси, зачем поклёп-то сразу? - обиделся старичок. - Я ж их спас всех. По весне ещё. Сами в лодку лезли, никто не заставлял! Только многовато их, зайцев-то... Вот, излишечки-с.
- Дёшево, говоришь? - великан протянул руку к мешку. - Может согласишься на бартер: мы тебе пиво, а ты нам зайчатину на закусь?
- Не лапай! - дед с бедра выстрелил из припрятанного обреза. - Утром деньги, вечером стулья. В смысле, сначала заплати, а потом уж товар бери.
Михель рухнул замертво, чуть не раздавив стол со стоящим на нём бочонком.
- Ты что наделал, гнусный старикашка! - Тор занес кулачище над головой старичка. - Сейчас ты мне заплатишь за смерть моего товарища, славного дровосека, как его там звали...
- Погоди, - флегматично протянул Плохиш, - давай- ка уберём новенькое тело к тем двум стареньким да махнём за помин души. Пива у нас ещё много.
Тор, кряхтя, поднял тело Михеля и потащил его в угол, ему помогал, поскрипывая металлическими суставами, Железный Дровосек. Плохиш же вернулся к столу и налил пива всем оставшимся.
- Ну, что, помянем, - прогудел Тор. - Отрок, передай деду посуду.
Плохиш, отвернувшись, что-то капнул в кружку и протянул деду:
- Прошу вас, уважаемый Мазай… э-э-э, по батюшке-то как будете?
- А я и сам не знаю, - отозвался дед, прикладываясь к кружке. - А ты молодец, враз меня признал. В школе, видать, хорошо учился?
- Неплохо, - заскромничал Плохиш. - Правда, уроки литературы я не слишком любил, больше уважал естествознание, физику там, биологию, химию разную, особенно раздел о ядовитых веществах.
При последних словах Мазай несколько напрягся.
- Пей, дед, пей, - вздохнула Хель, - мы очень гостеприимны.
Мазай ещё раз подозрительно взглянул в кружку, потом махнул рукой и осушил её до дна. Мгновение спустя он качнулся и мешком свалился на пол. Треух отлетел в сторону, открыв всему миру обширную мазаевскую плешь.
- Насчёт гостеприимства - это я имела в виду себя, - заметила Хель.
Тор и Железный Дровосек уже привычным движением забросили тело на кровать.
- Пацан, а не объяснишь ли ты, - сказал Тор, присаживаясь к столу, - от чего наш неуважаемый гость так скоропостижно откинул копыта?
- Несколько капель болиголова в качестве добавки к пиву - охотно поведал Плохиш, - я, ж говорил, что люблю естествознание.
- Вот так, голыми руками... - ошарашенно подергал себя за бороду Тор
- Я не aгрессивен, - сказал Плохиш, хватая мешок с зайчатиной, - и я не фанат холодного оружия. Я просто голоден. Растущий организм, знаете ли, пубертатный период, - он вгрызся в заячью ножку.
- Зря деда-то прикончили, - внезапно раскрыл рот Железный Дровосек. - Невинную душу загубили пошто, изверги?
- Так сам виноват: припёрся незваный, перечить начал, угостить нас не захотел, - перечислял Тор обиды, - а, он же ещё и друга моего (как там его звали?) укокошил! Вот и нагрёб неприятностей на свою задницу.
- Всё равно, - продолжал скрипеть Железный Дровосек, - мне его жалко, хоть и я бессердечный пока. Зря, зря вы его...
Тор покачал головой и налил пива.
- Ну, помянем незваного гостя? - он подвинул кружку Железному Дровосеку.
- Я не пью, - отозвался тот. - Я железный.
- Ты чё, меня не уважаешь? - набычился Тор.
- А ты кто ваще такой? - завёлся Железный Дровосек. - Самый крутой нашёлся?
Вместо ответа Тор попросту нахлобучил на Железного Дровосека бочонок, в котором оставалось ещё не меньше половины.
- А-а-а-а! - послышалось из бочонка. - Скр-р-р-р… Гр-р-р-р-р… Тр-р-р-р-р…..
- Заржавел, - резюмировал Плохиш, не отрываясь от еды. - Насмерть.
- Чё, правда что ли? - забеспокоился Тор. - Он чё, шуток не понимает?
Тор снял бочонок с Дровосека. Тот сидел абсолютно неподвижно, и глаза его незряче смотрели в потолок.
- Гм…. - смущённо развёл руками Тор. - Накладочка вышла.
- Только пиво зря извёл, - добавил Плохиш, продолжая уничтожать содержимое мазаевского мешка.
Тор тоже вытащил кусок зайчатины и начал рассеянно его жевать. Внезапно он поперхнулся и лицо его стало наливаться кровью.
- Запить… - прохрипел он.
- А нечем, - хладнокровно отозвался Плохиш. - Сам всё пиво вылил. По спинке похлопать?
Не дожидаясь ответа, Плохиш треснул Тора по спине. Рыжебородый здоровяк даже не заметил, продолжая отчаянно кашлять. Плохиш чуточку подумал и вытащил у Тора из-за пояса его молот.
- Не…смей… - прохрипел задыхающийся здоровяк, сотрясаясь в конвульсиях кашля.
Плохиш даже внимания не обратил. Он кое-как приподнял молот над головой и обрушил Тору прямо на загривок.
Рыжий бог всхрапнул последний раз и свалился на пол мёртвым.
- Ты, кажется, перестарался, - заметила Хель. - У тебя по БЖД в школе что было?
- А я как раз «оказание первой помощи» тогда прогулял, - признался Плохиш.
- Двоечник проклятый, - прокомментировала Хель.
- Так что, я один остался? - огляделся Плохиш
- Не считая меня, конечно, - согласилась Хель.
- А чего тебя считать, ты ничего не ешь, - и Плохиш продолжил методично пожирать зайчатину кусок за куском.
Внезапно он скривился и упал на пол.
- Что с тобой? - склонилась нам ним Хель
- Робин Бобин… - прошептал Плохиш.
- Чего? -изумилась Хель.
- Робин Бобин Барабек
Скушал сорок человек,
И корову, и быка,
И кривого мясника,
И телегу, и дугу,
И метлу, и кочергу,
Скушал церковь, скушал дом,
И кузницу с кузнецом,
А потом и говорит:
"У меня живот болит!" - шептал Плохиш, меняясь в лице.
- Болит!!! - заорал Плохиш и забился всем телом.
- Так ты, голубчик, попросту обожрался, - ласково констатировала Хель.
- Очень болит!!! - завопил Плохиш.
- Заворот кишок, - легко поставила диагноз Хель. - Кто ж тебя просил столько жрать?
- Умира-а-а-а-ю-ю-ю-ю!!!! - завыл Плохиш.
- А ведь ты так и не сложил слово "ВЕЧНОСТЬ", перед тем как убежать из дворца, - заметила Хель.
Умирающий Плохиш вытаращил глаза:
- Ты... знаешь...???
Хель улыбнулась.
- Я всё знаю, Кай. Я же говорила тебе - от меня ни у кого нет секретов.
Плохиш засучил ногами, но выговорить уже ничего не смог. Предсмертная икота лишила его права на последнее слово.
Через пять минут всё было кончено.
- Э-э-эх, - тяжело вздохнула Хель, рассматривая гору трупов. - А ведь всего за одной старушкой зашла…
Нельзя описать неописуемое
Жили-были старик со старухой. Вот раз старик помер, а старуха не успела. Лежит она в постели, вдруг слышит голосок "Бабулик, это я, твоя внучка Красная Шапочка, пирожки тебе принесла". "Дёрни за веревочку, дитя моё, - отвечает старуха, - дверь и откроется." Дверь открылась, а старуха с хохотом кричит вошедшему "Дурачина ты, простофиля! Мы ж с тобой тридцать лет и три года вместе прожили, да неужели не признаю я тебя в этом красном малахае? К тому же и детей у нас, окромя Колобка, отродясь не было, какие уж тут внуки?"
Усмехнулся тут вошедший под капюшоном, и почернел враз его малахай. А в руке, откуда ни возьмись, коса хищно блеснула. Взбледнела тут с лица старуха, а из-под капюшона ехидненько так:
- Семь дне-е-е-е-ей!
Внезапно дверь с грохотом отворилась и в избушку, размахивая топорами, ввалились дровосеки. Задрожала от страха бабка, а дровосеки засмеялись и закричали "Сюрпри-и-из!" Тут-то старуха и померла.
Из-под капюшона раздался укоризненный женский голос:
- Чего приперлись? Я и сама бы справилась
- Ну, прости, Хель, - извинились дровосеки. - Мы ж хотели как лучше...
- А получилось как всегда, - закончила фразу Хель. - Я ж ей говорю - семь дней. А она сразу окочурилась. Теперь отчётность не сойдётся.
- А что, фрау Хель, - обратился к ней один из дровосеков, великан в огромных сапогах, - у вас там и впрямь пирожки? Красота! - и он запустил свои ручища в корзинку
- Ах, Михель, - укоризненно покачала головой Хель, - весь Шварцвальд знает, какой ты обжора. Другим тоже оставь. Посмотри на своего приятеля, какой он худой и бледный. И вид у него нездоровый... Кто вы, дитя моё и откуда?
- Я студент, приехал из Петербурга для обмена опытом.
- О, так ты знатный лесоруб?
- Да нет, - Родион покрепче вцепился в топор, - моя специализация - старушки.
- Ну, старушки, так старушки, - легко согласилась Хель. - у каждого свои пристрастия. Хотя, на мой вкус, жестковаты...
Родион смутился:
- Да я не в смысле еды. Я в смысле... того...
- Ну, месье эстет, - покачала головой Хель.
Раскольников отчаянно покраснел и замолчал.
- А ты пошто пирожками брезгуешь? - обернулась Хель к третьему лесорубу.
Тот поскрипел челюстью, прокашлялся и металлическим голосом ответил:
- Спасибо, я этого не ем. И вообще не ем. Я железный. Мне бы к Гудвину...
- Шарлатан твой Гудвин! - раздраженно воскликнула Хель. - Шарлатан и обманщик! Вместо ума он предлагает мешочек с ржавыми иголками, а для храбрости наливает стаканчик коньяку. Ты чего у него хотел попросить-то? Доброты? Вот и получишь линялое тряпичное сердце.
- Пусть тряпичное! - непреклонно ответил Железный Дровосек. - Когда на мир опустится тьма, и народы человеческие замрут в страхе, выйду я на площадь, влезу на броневик и громче грома возоплю: "Что я сделаю для людей?" - пафос в голосе Дровосека всё нарастал. - И вырву у них на глазах у себя из груди сердце и...
- И что? - жадно спросили все.
- И ни хрена мне не будет, - совершенно спокойно ответил Железный Дровосек.
- Хорошо устроился, - позавидовал Михель. - Красота просто.
- А ты что там калякаешь? - Хель обратила внимание на упитанного коротышку, примостившегося за столом и лихорадочно что-то писавшем на клочке бумаги.
- Да вот, - охотно поделился тот, - вишлист составляю.
- Чего? - недоуменно переспросили все присутствующие хором.
- Список моих желаний пишу, чтобы не забыть, о чём просить Гудвина..
- Вишлист, вишь ты, - протянул Железный Дровосек. - И о чем же ты его собираешься просить?
- Найти мешок денег, - затараторил коротышка, - съесть очень вкусный торт, не рыгать, набить кому-нибудь морду и чтобы никогда не хотелось в туалет. Вот такие желания. А, вот ещё: бочку варенья и корзину печенья.
- Набить морду - это я понимаю, - хмыкнул Михель-великан. - Но чем ты собираешься расплачиваться с волшебником?
- А я ему выдам Самую Главную Тайну, - ответил Мальчиш-Плохиш, разглядывая свой список, и прикидывая, не продешевил ли он.
- Так ли уж нужна волшебнику твоя тайна? - прищурилась Хель.
- Тайна нужна всем! - убеждённо заявил Мальчиш-Плохиш. - Именно поэтому она дорого стоит!
- От меня, например, тайн не бывает, - спокойно заметила Хель. - Все, в конце концов приходят ко мне, вместе со своими тайнами, и выясняется, что грош этим тайнам была цена.
- А вот, например, Тайна Золотого Ключика вам известна? - перешёл в наступление Мальчиш-Плохиш.
- Конечно, - кивнула Хель. - Старая Тортила мне всё рассказала. Кстати, что у неё за странный шрам на панцире?
Все посмотрели на Раскольникова. Студент опять засмущался.
- Не, ну а чего... Ей же уже триста лет было... А я предупреждал, что по старушкам специализируюсь.... А топор как-то сам в руку.... ну и ... того...
- Это ты зря, - укоризненно покачала головой Хэль. - В триста лет у черепахи только детство кончается, считай, ты ребёнка обидел.
Дровосеки гневно заворчали и, поудобнее перехватив топоры, подступили к Родиону.
- А что, братцы-дровосеки, - студент попытался переключить их внимание, - не пора ли нам создать собственную ложу?
- Какое ложе? Какую ложку? Какую лажу? - вопросы сыпались со всех сторон.
- Ложу, как у масонов. Союз вольных дровосеков. У нас и культура своя есть, я в университете курсовую делал. Сколько сказок про нас написано! - студент тараторил, как на экзамене. - А басен? Даже Эзоп к этому руку приложил. В лесу раздавался топор дровосека. На улице в утренние часы я часто встречал человека, у которого были большие усы, как у жука-Дровосека. Лес, дорога, сотни трупов. Встали зомби- лесорубы. Э-ге-гей! - заблажил он надтреснутым фальцетом. - Привыкли руки к топорам...
- Псих, - коротко резюмировал Михель.
- Ага, - радостно подтвердил Раскольников. - У меня и справка есть!
Избушка содрогнулась от удара грома, с полки посыпалась посуда и с грохотом сорвались со стены старенькие ходики.
- Ку-ку, - высунулась из них кукушка. - Ку.
Порывом холодного ветра распахнуло дверь, и в проёме возник рыжебородый богатырь. За его пояс был засунут огромный молот, в руках же он держал бочонок с пивом.
- А вот и я, - радостно воскликнул вошедший. - Заждались? А я вам пивка принёс! Сам варил, потому и задержался. Ну ты, болезный, - кивнул он студенту, - посуду организуй.
- Это что за тело? - брезгливо процедил Родион. - С чего вдруг ты решил, что имеешь право мне приказывать?
- Я - Тор, - рыжебородый поставил бочонок на стол. Стол охнул от тяжести и присел на все четыре ноги, но устоял. - Хочешь помериться со мной силой? Это дело я люблю.
- Сила есть - ума не надо? - презрительно сплюнул Раскольников.
К его несчастью, плевок попал Тору аккурат на ногу.
- Мамой клянусь! - вскипел здоровяк. - В смысле, папой! То есть Одином! Вот им клянусь: никто не имеет права в меня плевать! Ты что творишь?
- Тварь ли я? - Родион замахнулся на Тора топором. - Тварь я дрожащая или право имею?
- Права не имеешь, - Тор скрутил студента и от души благословил его по темечку своим молотом, - значит, тварь.
Родион лежал на полу и больше никаких теорий не выдумывал.
- Ну вот, теперь двоих к себе забрать придётся, - заметила Хель. - Положите его пока рядом со старушкой, он всё равно на них э-э-э... специализировался.
Сели богатыри за стол, налили по кружечке пива, по второй, а там и третья подоспела. Чуют: пришла пора им прогуляться, воздухом свежим подышать
Дышать решили в огороде. Вышли богатыри, огляделись: хорошо кругом, горох зеленый плетень увивает, репка растёт большая-пребольшая, лук свои стрелы в небо нацелил, а посреди грядки с картошкой красуется цветочек аленький.
Облачка-пушистики по небу голубому прогуливаются, соловьи-тенора поют-заливаются, цветочек аленький ароматом дивным полон. Эх, и красота ж вокруг! Одним словом - неописуемая.
Да разве ж нашим славным молодцам-топороносцам в тягость всё это описать? Подступило пиво пенное им аж к самой маковке, да как начали они все окрестные красоты описывать! И репку, большую-пребольшую, описали, и горошек кучерявенький описали, и лук зелёненький, стрельчатый, и картошечку крепенькую! Всё как следует, описали. А как подступили они к цветочку аленькому - не тут-то было!
Не описывается цветочек - хоть ты тресни!
Рявкнула на них Хель:
- Что же вы делаете, изверги? Посмотрите на цветочек аленький: это ж красота неописуемая!
Поняли тут добры молодцы, что нельзя описать неописуемое, да и воротились в избу, к бочонку с остатками пива.
- Где-то я про аленький цветочек читал, - заметил Михель. - Там в этой истории ещё какая-то красавица была… Зоофилка, вроде.
- Ну, приблизительно так, - согласилась Хель. - Впрочем, красавицей она была очень давно.
С этими словами она кивнула на лежащий на кровати труп старухи.
- Так это она и есть? - удивился Михель.
- Непохожа? - усмехнулась Хель. - Время не красит, знаешь ли…
Дверь избушки скрипнула и приотворилась. В проёме показался благообразный старичок в треухе и драном армяке. За поясом у него был топор, а за спиной - большой мешок.
- Зайчатинки никому не надо? - ласково спросил старичок. - Дёшево совсем отдаю.
- Браконьерствуешь, дедуль? - сурово поинтересовался Михель.
- Да господь упаси, зачем поклёп-то сразу? - обиделся старичок. - Я ж их спас всех. По весне ещё. Сами в лодку лезли, никто не заставлял! Только многовато их, зайцев-то... Вот, излишечки-с.
- Дёшево, говоришь? - великан протянул руку к мешку. - Может согласишься на бартер: мы тебе пиво, а ты нам зайчатину на закусь?
- Не лапай! - дед с бедра выстрелил из припрятанного обреза. - Утром деньги, вечером стулья. В смысле, сначала заплати, а потом уж товар бери.
Михель рухнул замертво, чуть не раздавив стол со стоящим на нём бочонком.
- Ты что наделал, гнусный старикашка! - Тор занес кулачище над головой старичка. - Сейчас ты мне заплатишь за смерть моего товарища, славного дровосека, как его там звали...
- Погоди, - флегматично протянул Плохиш, - давай- ка уберём новенькое тело к тем двум стареньким да махнём за помин души. Пива у нас ещё много.
Тор, кряхтя, поднял тело Михеля и потащил его в угол, ему помогал, поскрипывая металлическими суставами, Железный Дровосек. Плохиш же вернулся к столу и налил пива всем оставшимся.
- Ну, что, помянем, - прогудел Тор. - Отрок, передай деду посуду.
Плохиш, отвернувшись, что-то капнул в кружку и протянул деду:
- Прошу вас, уважаемый Мазай… э-э-э, по батюшке-то как будете?
- А я и сам не знаю, - отозвался дед, прикладываясь к кружке. - А ты молодец, враз меня признал. В школе, видать, хорошо учился?
- Неплохо, - заскромничал Плохиш. - Правда, уроки литературы я не слишком любил, больше уважал естествознание, физику там, биологию, химию разную, особенно раздел о ядовитых веществах.
При последних словах Мазай несколько напрягся.
- Пей, дед, пей, - вздохнула Хель, - мы очень гостеприимны.
Мазай ещё раз подозрительно взглянул в кружку, потом махнул рукой и осушил её до дна. Мгновение спустя он качнулся и мешком свалился на пол. Треух отлетел в сторону, открыв всему миру обширную мазаевскую плешь.
- Насчёт гостеприимства - это я имела в виду себя, - заметила Хель.
Тор и Железный Дровосек уже привычным движением забросили тело на кровать.
- Пацан, а не объяснишь ли ты, - сказал Тор, присаживаясь к столу, - от чего наш неуважаемый гость так скоропостижно откинул копыта?
- Несколько капель болиголова в качестве добавки к пиву - охотно поведал Плохиш, - я, ж говорил, что люблю естествознание.
- Вот так, голыми руками... - ошарашенно подергал себя за бороду Тор
- Я не aгрессивен, - сказал Плохиш, хватая мешок с зайчатиной, - и я не фанат холодного оружия. Я просто голоден. Растущий организм, знаете ли, пубертатный период, - он вгрызся в заячью ножку.
- Зря деда-то прикончили, - внезапно раскрыл рот Железный Дровосек. - Невинную душу загубили пошто, изверги?
- Так сам виноват: припёрся незваный, перечить начал, угостить нас не захотел, - перечислял Тор обиды, - а, он же ещё и друга моего (как там его звали?) укокошил! Вот и нагрёб неприятностей на свою задницу.
- Всё равно, - продолжал скрипеть Железный Дровосек, - мне его жалко, хоть и я бессердечный пока. Зря, зря вы его...
Тор покачал головой и налил пива.
- Ну, помянем незваного гостя? - он подвинул кружку Железному Дровосеку.
- Я не пью, - отозвался тот. - Я железный.
- Ты чё, меня не уважаешь? - набычился Тор.
- А ты кто ваще такой? - завёлся Железный Дровосек. - Самый крутой нашёлся?
Вместо ответа Тор попросту нахлобучил на Железного Дровосека бочонок, в котором оставалось ещё не меньше половины.
- А-а-а-а! - послышалось из бочонка. - Скр-р-р-р… Гр-р-р-р-р… Тр-р-р-р-р…..
- Заржавел, - резюмировал Плохиш, не отрываясь от еды. - Насмерть.
- Чё, правда что ли? - забеспокоился Тор. - Он чё, шуток не понимает?
Тор снял бочонок с Дровосека. Тот сидел абсолютно неподвижно, и глаза его незряче смотрели в потолок.
- Гм…. - смущённо развёл руками Тор. - Накладочка вышла.
- Только пиво зря извёл, - добавил Плохиш, продолжая уничтожать содержимое мазаевского мешка.
Тор тоже вытащил кусок зайчатины и начал рассеянно его жевать. Внезапно он поперхнулся и лицо его стало наливаться кровью.
- Запить… - прохрипел он.
- А нечем, - хладнокровно отозвался Плохиш. - Сам всё пиво вылил. По спинке похлопать?
Не дожидаясь ответа, Плохиш треснул Тора по спине. Рыжебородый здоровяк даже не заметил, продолжая отчаянно кашлять. Плохиш чуточку подумал и вытащил у Тора из-за пояса его молот.
- Не…смей… - прохрипел задыхающийся здоровяк, сотрясаясь в конвульсиях кашля.
Плохиш даже внимания не обратил. Он кое-как приподнял молот над головой и обрушил Тору прямо на загривок.
Рыжий бог всхрапнул последний раз и свалился на пол мёртвым.
- Ты, кажется, перестарался, - заметила Хель. - У тебя по БЖД в школе что было?
- А я как раз «оказание первой помощи» тогда прогулял, - признался Плохиш.
- Двоечник проклятый, - прокомментировала Хель.
- Так что, я один остался? - огляделся Плохиш
- Не считая меня, конечно, - согласилась Хель.
- А чего тебя считать, ты ничего не ешь, - и Плохиш продолжил методично пожирать зайчатину кусок за куском.
Внезапно он скривился и упал на пол.
- Что с тобой? - склонилась нам ним Хель
- Робин Бобин… - прошептал Плохиш.
- Чего? -изумилась Хель.
- Робин Бобин Барабек
Скушал сорок человек,
И корову, и быка,
И кривого мясника,
И телегу, и дугу,
И метлу, и кочергу,
Скушал церковь, скушал дом,
И кузницу с кузнецом,
А потом и говорит:
"У меня живот болит!" - шептал Плохиш, меняясь в лице.
- Болит!!! - заорал Плохиш и забился всем телом.
- Так ты, голубчик, попросту обожрался, - ласково констатировала Хель.
- Очень болит!!! - завопил Плохиш.
- Заворот кишок, - легко поставила диагноз Хель. - Кто ж тебя просил столько жрать?
- Умира-а-а-а-ю-ю-ю-ю!!!! - завыл Плохиш.
- А ведь ты так и не сложил слово "ВЕЧНОСТЬ", перед тем как убежать из дворца, - заметила Хель.
Умирающий Плохиш вытаращил глаза:
- Ты... знаешь...???
Хель улыбнулась.
- Я всё знаю, Кай. Я же говорила тебе - от меня ни у кого нет секретов.
Плохиш засучил ногами, но выговорить уже ничего не смог. Предсмертная икота лишила его права на последнее слово.
Через пять минут всё было кончено.
- Э-э-эх, - тяжело вздохнула Хель, рассматривая гору трупов. - А ведь всего за одной старушкой зашла…