Povstanets о реликте советского человека в феодальных резервациях капиталистической страны

[kolobok1973]

Камчатка - заповедник советской солидарности

Алек­сей САХНИН


Часто го­во­рят, что люди ни­ко­гда не ме­ня­ют­ся. Ру­шат­ся и воз­ни­ка­ют им­пе­рии, ме­ня­ют­ся спо­со­бы про­из­вод­ства, че­ре­ду­ют­ся на троне вен­це­нос­цы, а при­ро­да че­ло­ве­ка, мол, оста­ёт­ся неиз­мен­ной. При­чём за­ча­стую го­во­рят это и верят в это люди, на долю ко­то­рых вы­па­ло быть сви­де­те­ля­ми самых глу­бо­ких и стре­ми­тель­ных пре­об­ра­же­ний че­ло­ве­че­ской при­ро­ды.

Оскол­ки ци­ви­ли­за­ций

Пес­си­ми­сты, под­во­дя ба­ланс че­ло­ве­че­ской души, сво­дят сумму ан­тро­по­ло­гии, скла­ди­руя по­ро­ки со­вре­мен­но­го бур­жу­аз­но­го об­ще­ства: жад­ность, под­лость, по­верх­ност­ность, ду­хов­ную ни­ще­ту. И объ­яв­ля­ют это веч­ны­ми ос­но­ва­ми че­ло­ве­че­ской души. Оп­ти­ми­сты до­бав­ля­ют сюда ещё пару ин­гре­ди­ен­тов или про­ти­во­по­став­ля­ют «че­ло­ве­ку обыч­но­му» иде­а­ли­зи­ро­ван­ный образ героя или свя­то­го.

В дей­стви­тель­но­сти нет ни­ка­ко­го веч­но­го че­ло­ве­ка, мат­рич­но­го «хомо нор­ма­лис». Есть че­ло­век ис­то­ри­че­ский. Каж­дая эпоха, куль­ту­ра, ци­ви­ли­за­ция и спо­соб про­из­вод­ства фор­ми­ру­ют осо­бую кол­лек­цию че­ло­ве­че­ских ти­па­жей. Со сво­и­ми соб­ствен­ны­ми фор­ма­ми под­ло­сти и ге­рой­ства, со своим диа­па­зо­ном между муд­ро­стью и глу­по­стью, со сво­и­ми уни­каль­ны­ми фор­ма­ми души и со­зна­ния. В ко­неч­ном итоге, глав­ный про­дукт любой эпохи - её про­ект че­ло­ве­ка, и эти про­ек­ты от­ли­ча­ют­ся друг от друга силь­нее, чем расы, чем бри­тан­ские дред­но­у­ты от ки­тай­ских джо­нок.

Как ан­тро­по­лог или эт­но­граф изу­ча­ют тра­ди­ци­он­ную куль­ту­ру по её остат­кам, со­хра­нив­шим­ся в сказ­ках и пес­нях, так со­цио­лог может мно­гое по­нять об ис­чез­нув­шем об­ще­стве, «по­щу­пав» его руины.

В ис­то­рии слу­ча­лось, что оскол­ки им­пе­рий и ци­ви­ли­за­ций долго со­хра­ня­лись вдали от их быв­ших цен­тров, на глу­бо­кой по­лу­осво­ен­ной пе­ри­фе­рии. После того, как рим­ские ле­ги­о­ны по­ки­ну­ли Бри­та­нию, ею ещё несколь­ко де­ся­ти­ле­тий пра­вил рим­ля­нин Ам­вро­сий Авре­ли­ан, пы­тав­ший­ся со­хра­нить остат­ки им­пер­ских тра­ди­ций во вре­ме­на, когда мет­ро­по­лия фак­ти­че­ски пе­ре­ста­ла су­ще­ство­вать. Да и жи­те­ли осталь­ной Ев­ро­пы ещё сто­ле­тия чув­ство­ва­ли себя граж­да­на­ми Рим­ской им­пе­рии, уже ка­нув­шей в Лету. Таких при­ме­ров много. Ста­рая Рос­сия мно­гие годы со­хра­ня­лась в эми­грант­ских са­ло­нах и рус­ских квар­та­лах от Хар­би­на до Па­ри­жа. Цен­но­сти, ми­ро­ощу­ще­ние и об­ра­зы жизни ино­гда пе­ре­жи­ва­ют усло­вия, их по­ро­див­шие, по­доб­но ре­лик­то­вым видам со­хра­няя па­мять об ушед­ших вре­ме­нах, но оста­ва­ясь неспо­соб­ны­ми их вер­нуть.



На Кам­чат­ке оста­лись руины со­вет­ской ин­ду­стрии

Со­вет­ская ци­ви­ли­за­ция по сво­е­му свое­об­ра­зию и мас­шта­бу вли­я­ния на судь­бы че­ло­ве­че­ства в целом за­ни­ма­ет в ис­то­рии бес­пре­це­дент­ное место. Но что оста­лось от неё в на­след­ство новым по­ко­ле­ни­ям? Ржа­вая тех­ни­ка, за­бро­шен­ные ин­ду­стри­аль­ные ги­ган­ты в сте­пях, танки, ра­ке­ты и ав­то­ма­ты, раз­бро­сан­ные по всем кон­ти­нен­там этой пла­не­ты, неф­тя­ная от­расль, с ко­то­рой мы все по­ма­лень­ку кор­мим­ся, креп­кие хо­зяй­ствен­ни­ки и са­нов­ные че­ки­сты, ко­то­рые кор­мят­ся с нас, бю­ро­кра­тия, быв­шие брат­ски­ми рес­пуб­ли­ки, бес­смерт­ные ки­но­филь­мы…

Хомо со­ве­ти­кус



Рыб­ный про­мы­сел и охота - ос­нов­ные виды де­я­тель­но­сти на Кам­чат­ке

Но есть и ещё одно на­след­ство - со­вет­ский че­ло­век. Про него было ска­за­но столь­ко пло­хо­го, что ни один пи­ар­щик не взял­ся бы рас­кру­чи­вать такой со­мни­тель­ный бренд. Хомо со­ве­ти­кус - ин­фан­тил и кон­фор­мист, сту­кач и тер­пи­ла. Он одет в дра­по­вое паль­то, все­гда угрюм и немно­го тру­со­ват. Ра­бо­тать не умеет и не хочет, но зато за­вист­лив и меч­та­ет при­брать к рукам то, что плохо лежит. Это мне­ние дис­си­ден­тов. А ста­рая со­вет­ская про­па­ган­да пы­та­лась петь па­не­ги­ри­ки со­вет­ско­му под­ви­ду хомо са­пи­енс, но по­лу­ча­лось до­воль­но офи­ци­оз­но, хо­дуль­но и ужас­но скуч­но.

Но вот лично у меня есть ги­по­те­за, что как сус­лов­ская, так и дис­си­дент­ская ин­тер­пре­та­ции хомо со­ве­ти­ку­са глу­бо­ко лживы, на­сквозь фаль­ши­вы и недо­сто­вер­ны. Его ис­тин­ная при­ро­да была, как мне ка­жет­ся, ху­до­же­ствен­но опи­са­на Мар­ле­ном Ху­ци­е­вым, Вла­ди­ми­ром Вы­соц­ким, бра­тья­ми Стру­гац­ки­ми и Ива­ном Еф­ре­мо­вым. Но самое па­ра­док­саль­ное, что этот со­вет­ский че­ло­век су­ще­ству­ет до сих пор, вы­жи­вая в су­ро­вых кли­ма­ти­че­ских усло­ви­ях арк­ти­че­ской пе­ри­фе­рии быв­шей стра­ны Со­ве­тов.

Одним из важ­ней­ших ин­стру­мен­тов из­го­тов­ле­ния со­вет­ской души в по­след­ние де­ся­ти­ле­тия су­ще­ство­ва­ния го­су­дар­ства ра­бо­чих и кре­стьян были ве­ли­кие строй­ки. Це­ли­на, но­во­рож­ден­ные го­ро­да в та­ёж­ной глуши, по­ляр­ные стан­ции, БАМ и про­чие ро­ман­ти­че­ские объ­ек­ты при­ло­же­ния мас­со­во­го эн­ту­зи­аз­ма, его кон­вер­та­ции в по­ка­за­те­ли эко­но­ми­че­ско­го раз­ви­тия.В самой идее оче­ло­ве­чи­ва­ния пре­жде без­люд­ных про­странств, в со­зда­нии по ра­ци­о­наль­но­му плану новой ци­ви­ли­за­ции «с чи­сто­го листа» было много от ран­ней со­ци­а­ли­сти­че­ской фи­ло­со­фии. Это было по­пыт­кой со­здать новый мир, со­зна­тель­но и по плану, не в ка­че­стве по­боч­но­го про­дук­та до­бы­ва­ния хлеба на­сущ­но­го, а в по­ряд­ке кон­струк­тив­но­го осу­ществ­ле­ния уто­пии. По­лу­ча­лось это с пе­ре­мен­ным успе­хом. Эн­ту­зи­азм мил­ли­о­нов со­су­ще­ство­вал с при­ну­ди­тель­ным ка­торж­ным тру­дом. Но­ва­тор­ские тех­ни­че­ские или ар­хи­тек­тур­ные ре­ше­ния со­сед­ство­ва­ли с бю­ро­кра­ти­че­ским ту­по­уми­ем. Тру­до­вые по­дви­ги - с но­мен­кла­тур­ным про­из­во­лом. Осво­е­ние бо­гатств Се­ве­ра - с эко­ло­ги­че­ски­ми ка­та­стро­фа­ми. Из­держ­ки были вы­со­ки. Но и ре­зуль­та­ты впе­чат­ля­ли. В любом слу­чае, на гро­мад­ных про­сто­рах Си­би­ри, Ка­зах­ста­на и Даль­не­го Во­сто­ка фор­ми­ро­ва­лись че­ло­ве­че­ские по­пу­ля­ции, в ко­то­рых кон­цен­тра­ция и «чи­сто­та по­ро­ды» со­вет­ско­го че­ло­ве­ка были выше, чем в мет­ро­по­лии или на­ци­о­наль­ных окра­и­нах, ко­то­рые ис­пы­ты­ва­ли не толь­ко «тле­твор­ное вли­я­ние За­па­да», но и го­раз­до более опас­ную инер­цию сво­е­го соб­ствен­но­го про­шло­го. Сквозь плоть и дух «но­во­го че­ло­ве­ка» всё силь­нее про­сту­па­ли ро­до­вые черты рос­сий­ско­го ме­щан­ства, ме­стеч­ко­во­го ли­тов­ско­го ев­рей­ства, ази­ат­ско­го бай­ства. Люди «ком­му­ни­сти­че­ско­го» скла­да пре­вра­ща­лись в неболь­шую диас­по­ру в че­ло­ве­че­ском оке­ане ве­ко­вой Рос­сии. На та­ёж­ных же окра­и­нах со­блю­да­лась от­но­си­тель­ная чи­сто­та экс­пе­ри­мен­та. Гео­ло­ги­че­ские пар­тии, сту­ден­че­ские строй­от­ря­ды, ис­сле­до­ва­тель­ские экс­пе­ди­ции по­пол­ня­лись ро­ман­ти­ка­ми и эн­ту­зи­а­ста­ми, уво­зив­ши­ми в своих бре­зен­то­вых рюк­за­ках ча­стич­ку того духа, ко­то­рый всё силь­нее осла­бе­вал в боль­ших го­ро­дах, на бе­ре­гах Невы и у за­ста­вы Ильи­ча.


Край вза­и­мо­по­мо­щи

Как хо­ти­те, но есть си­ту­а­ции, че­ло­ве­че­ские от­но­ше­ния, ко­то­рые вы­хо­дят за гра­ни­цы нормы, при­выч­но­го стан­дар­та вза­им­но­сти между лю­дь­ми. Ну, на­при­мер, даже в со­вре­мен­ной бур­жу­аз­ной Рос­сии, с её дис­кре­ди­ти­ро­ван­ны­ми и об­ру­шен­ны­ми цен­ност­ны­ми си­сте­ма­ми, вза­и­мо­по­мощь но­ми­наль­но счи­та­ет­ся делом бла­го­род­ным. Но прак­ти­ку­ет­ся при этом не часто. А уж в тех слу­ча­ях, когда со­от­вет­ству­ю­щая услу­га об­ла­да­ет ком­мер­че­ским по­тен­ци­а­лом, бес­ко­рыст­ная по­мощь вос­при­ни­ма­ет­ся как нечто почти па­то­ло­ги­че­ское. Так, если между пунк­том А и пунк­том Б нет рей­со­во­го транс­порт­но­го со­об­ще­ния, но пуб­ли­ка между ними ин­тен­сив­но цир­ку­ли­ру­ет, обя­за­тель­но по­явит­ся ком­мер­че­ский извоз. Более того, он мгно­вен­но вы­тес­нит дру­гие формы от­но­ше­ний между лю­дь­ми на транс­пор­те. Бес­плат­но под­во­зить на этом участ­ке будут го­раз­до реже, чем на любом дру­гом. Если толь­ко речь не идёт про стра­ну со­вет­ских людей, на­при­мер, про Кам­чат­ку. Там при­выч­ная ком­мер­че­ская ло­ги­ка по­че­му-то не сра­ба­ты­ва­ет. Вме­сто из­во­за там су­ще­ству­ет стран­ное стрем­ле­ние по­мочь ближ­не­му.



Кам­чат­ка: ве­ли­че­ствен­ный при­род­ный пей­заж и уны­лый ур­ба­низм

Ку­пить билет на са­мо­лет в от­да­лён­ные по­сёл­ки бы­ва­ет труд­но. В пу­ти­ну все рейсы пе­ре­гру­же­ны, оче­редь в кассу на два ме­ся­ца, а ле­та­ют по по­го­де… Дорог по­су­ху за­ча­стую про­сто нет. Оста­ют­ся ры­бо­ло­вец­кие сей­не­ры, гру­зо­вые суда, по­пут­ные вер­то­ле­ты или вез­де­хо­ды. Всё это до­воль­но до­ро­го в экс­плу­а­та­ции и во­об­ще не пред­на­зна­че­но для пас­са­жи­ро­пе­ре­во­зок. Но все возят. Спрос, так ска­зать, рож­да­ет пред­ло­же­ние. Уди­ви­тель­но дру­гое - возят бес­плат­но. Не ока­зы­ва­ют ми­лость, не снис­хо­дят до чужой бед­но­сти. А про­сто и буд­нич­но на во­прос «Сколь­ко мы вам долж­ны?» чаще всего от­ве­ча­ют: «Да ни­че­го». И это, граж­дане, по-мо­е­му, чудо. Пу­те­ше­ствуя по Кам­чат­ке, не нужно вы­гля­деть по­тер­пев­шим или про­сить о по­мо­щи, чтобы её по­лу­чить.

Еду в го­род­ском ав­то­бу­се. Пас­са­жир на со­сед­нем си­де­нии ко­сит­ся на мой рюк­зак, потом ку­да-то зво­нит. Я слышу, как он с кем-то со­ве­ту­ет­ся при­глу­шен­ным го­ло­сом:

- Тут ка­кие-то ре­бя­та с рюк­за­ка­ми, вы­гля­дят устав­ши­ми, на­вер­ное, с гор. Я их при­гла­шу к нам, ты не про­тив?

Мы от­ка­за­лись, были дру­гие планы, но… Это что, нор­маль­но? У нас, тут, в Рос­сии, в боль­ших го­ро­дах - такое слу­ча­ет­ся? Не раз в де­сять лет, а вот каж­дый день, по­сто­ян­но?



Кам­чат­ка - один из самых кра­си­вых угол­ков мира

Я всё время ловил себя на ощу­ще­нии ненор­маль­но­сти. Необык­но­вен­ность того, что от­но­ше­ния вза­и­мо­по­мо­щи и ка­кой-то сти­хий­ной со­ли­дар­но­сти ока­зы­ва­ют­ся более устой­чи­вы­ми, чем ком­мер­че­ские. Мне при­хо­ди­лось с чем-то по­доб­ным стал­ки­вать­ся в стра­нах тре­тье­го мира. В Сирии, Иране, Су­дане или Та­джи­ки­стане пу­те­ше­ствен­ник бы­ва­ет по­ко­рен и оча­ро­ван то­таль­ным го­сте­при­им­ством, все­об­щим же­ла­ни­ем пуб­ли­ки при­но­сить всем во­об­ще и ему пер­со­наль­но поль­зу, ис­крен­но­стью и от­кры­то­стью боль­шин­ства. Я думаю, это часть того на­след­ства тра­ди­ци­он­но­го кре­стьян­ско­го об­ще­ства, обо­рот­ной сто­ро­ной ко­то­ро­го яв­ля­ют­ся ин­фан­ти­лизм, со­ци­аль­ный им­мо­би­лизм и глу­бо­кая внут­рен­няя несво­бо­да че­ло­ве­ка, вся жизнь ко­то­ро­го по­стро­е­на на за­ра­нее за­дан­ных тра­ди­ци­ей со­ци­аль­ных ре­флек­сах. Но в более раз­ви­тых стра­нах (а в Рос­сии, к со­жа­ле­нию, в осо­бен­но­сти) неком­мер­че­ские, не опо­сре­до­ван­ные день­га­ми или бю­ро­кра­ти­че­ской про­це­ду­рой от­но­ше­ния между незна­ко­мы­ми лю­дь­ми - ред­кое ис­клю­че­ние.

Ну ладно, непо­сред­ствен­ные, му­же­ствен­ные и доб­ро­сер­деч­ные жи­те­ли гор и лесов. Пусть это вы­гля­дит оче­ред­ной сказ­кой про неис­пор­чен­но­го ци­ви­ли­за­ци­ей гу­ро­на. Но вот ещё ис­то­рия. На тер­ри­то­рии Кам­чат­ки рас­по­ло­жен один из самых боль­ших и ста­рых за­по­вед­ни­ков Рос­сии - Кро­ноц­кий. Там со­хра­ня­ют­ся уни­каль­ные ланд­шаф­ты и жи­вот­но-рас­ти­тель­ные ком­плек­сы. Имен­но в Кро­ноц­ком за­по­вед­ни­ке и под­чи­нён­ных ему тер­ри­то­ри­ях, име­ю­щих ста­тус особо охра­ня­е­мых, на­хо­дят­ся самые боль­шие в мире по­пу­ля­ции бу­ро­го мед­ве­дя, бе­ло­пле­че­го ор­ла­на, ка­ла­на, рас­по­ло­же­но круп­ней­шее в мире нере­сти­ли­ще нерки. Это не го­во­ря о вул­ка­нах, гей­зе­рах, тер­маль­ных полях и про­чих чу­де­сах. Но не менее ин­те­рес­на и та со­всем неболь­шая че­ло­ве­че­ская по­пу­ля­ция, жизнь ко­то­рой свя­за­на с за­по­вед­ни­ком.



Кам­чат­ка без гла­му­ра

Несколь­ко де­сят­ков че­ло­век в Рос­сии, на­хо­дя­щих­ся на гос­служ­бе на крайне кор­руп­ци­он­но­ём­ком участ­ке, как один, не берут взя­ток. С од­но­го Ку­риль­ско­го озера ещё несколь­ко лет назад в пе­ри­о­ды нере­ста нерки еже­днев­но вы­во­зи­ли по несколь­ку тонн икры; мед­ве­жья охота тоже имеет боль­шой ком­мер­че­ский по­тен­ци­ал; на­ко­нец, по­тен­ци­аль­ным ис­точ­ни­ком лич­но­го обо­га­ще­ния яв­ля­ет­ся ту­ризм. И вот, несмот­ря на все эти воз­мож­но­сти и ис­ку­ше­ния три или че­ты­ре де­сят­ка че­ло­век, вы­пол­ня­ю­щих тя­же­лую ра­бо­ту в слож­ных усло­ви­ях на за­бы­том богом краю земли за весь­ма скром­ную зар­пла­ту, не берут взя­ток. Это, черт возь­ми, про­сто уди­ви­тель­но.

Мне ещё не при­хо­ди­лось пи­сать па­не­ги­ри­ки со­вре­мен­ной Рос­сии. Кри­ти­ка - это по­жа­луй­ста, для кри­ти­ки наша стра­на остав­ля­ет боль­шой про­стор. Годы прак­ти­ки со­зда­ют при­выч­ку. И вот, по­жа­луй­ста, руки дро­жат, и мне труд­но подыс­ки­вать слова, но нель­зя не ска­зать прав­ду, какой бы па­фос­ной она не вы­гля­де­ла. По­ми­мо чудес при­ро­ды, ко­то­ры­ми Кам­чат­ка зна­ме­ни­та, есть самое на­сто­я­щее че­ло­ве­че­ское чудо, ши­ро­кой пуб­ли­ке ма­ло­из­вест­ное.

Я не хочу по­ка­зать­ся брюз­гой. Во­круг полно хо­ро­ших людей. В Москве, Яро­слав­ле, Чите и даже в самом Санкт-Пе­тер­бур­ге. Встре­ча­ют­ся про­сто по­ра­зи­тель­ные, глу­бо­кие, доб­рые, умные. Но все они пре­крас­ны толь­ко ин­ди­ви­ду­аль­но. А в ду­хов­ной кра­со­те людей Кам­чат­ки (и, может быть, неко­то­рых дру­гих оскол­ков со­вет­ско­го мира) есть, сверх того, нечто по­пу­ля­ци­он­ное. Это не ума­ля­ет ин­ди­ви­ду­аль­но­сти, но при­да­ёт ей нечто до­пол­ни­тель­ное, ви­до­вую черту, не свой­ствен­ную дру­гим че­ло­ве­че­ским мно­же­ствам.



У такой над­пи­си не сфо­то­гра­фи­ро­вать­ся грех

В жи­вот­ном мире есть виды про­грес­сив­ные, ко­то­рые дают новые под­ви­ды, ищут оп­ти­маль­ные пути адап­та­ции к ме­ня­ю­щим­ся усло­ви­ям окру­жа­ю­щей среды, участ­ву­ют в эво­лю­ци­он­ной ди­на­ми­ке био­сфе­ры, на­ра­щи­ва­ют чис­лен­ность - и есть виды ре­лик­то­вые. По­след­ние давно пе­ре­шли от на­ступ­ле­ния к обо­роне. Они не спо­соб­ны к экс­пан­сии, к тому чтобы выйти за пре­де­лы своей эко­ло­ги­че­ской ниши, по­тес­нив в же­сто­кой борь­бе видов кон­ку­рен­тов на дру­гих ма­те­ри­ках и в дру­гих ши­ро­тах. Они лишь бо­рют­ся за вы­жи­ва­ние в более или менее узких при­род­ных ре­зер­ва­ци­ях, до тех пор, пока усло­вия поз­во­ля­ют им вос­про­из­во­дить свой древ­ний ге­но­фонд. Они со­хра­ня­ют му­зей­ную кра­со­ту давно от­цвет­ше­го мира.

Жест­ка при­вяз­ка к пу­тине



Ад­ми­ни­стра­тив­ная карта Кам­чат­ки

Почти на всей тер­ри­то­рии 1/6 оби­та­е­мой суши хомо со­ве­ти­кус вымер в ре­зуль­та­те шо­ко­вой те­ра­пии и ли­бе­раль­ных ре­форм. От ни­зо­вой со­ли­дар­но­сти, вза­и­мо­по­мо­щи, до­ве­рия, эн­ту­зи­аз­ма и иде­а­лиз­ма не оста­лось и следа. Сло­жив­ши­е­ся со­ци­аль­ные прак­ти­ки, ха­рак­тер­ные для пе­ри­фе­рий­но­го ка­пи­та­лиз­ма, в счи­тан­ные годы пе­ре­ра­бо­та­ли гро­мад­ное боль­шин­ство на­ро­да в тот че­ло­ве­че­ский ма­те­ри­ал, ко­то­рый мы имеем се­год­ня.

Ин­три­га, од­на­ко, в том, что на Кам­чат­ке и дру­гих «край­них» тер­ри­то­ри­ях пе­ри­фе­рий­ный ка­пи­та­лизм не сло­жил­ся. Там воз­ник­ли го­раз­до более ар­ха­ич­ные и звер­ские со­ци­аль­ные фор­ма­ции. На гро­мад­ных ма­ло­на­се­лён­ных про­стран­ствах, где эко­но­ми­ка ба­зи­ро­ва­лась на ка­кой-ни­будь одной от­рас­ли (на Кам­чат­ке - рыб­ной), а ком­му­ни­ка­ции с внеш­ним миром были чрез­вы­чай­но слабы, уста­но­ви­лось сна­ча­ла что-то вроде во­ен­ной де­мо­кра­тии (эпоха крас­ных пи­джа­ков и брат­ков в ран­ние де­вя­но­стые по­ро­ди­ла нечто по­хо­жее и в Цен­траль­ной Рос­сии), быст­ро пе­ре­рос­шей в свое­об­раз­ный фе­о­да­лизм. Силой или об­ма­ном за­хва­тив до­бы­ва­ю­щий кол­хоз и об­ра­ба­ты­ва­ю­щее пред­при­я­тие в ка­ком-ни­будь Усть-Кам­чат­ске, вче­раш­ний «ви­кинг» пре­вра­щал­ся в ба­ро­на, со­би­рав­ше­го дань с ры­ба­ков и охот­ни­ков. Но в от­ли­чие от своих кол­лег «на ма­те­ри­ке», «ба­ро­ны» Кам­чат­ки по­сте­пен­но не пре­вра­ща­лись в куп­цов и про­мыш­лен­ни­ков. Им не нужна была биржа, у них почти не было «осед­ло­го на­се­ле­ния», ко­то­ро­му надо было бы ду­рить го­ло­ву по­лит­тех­но­ло­ги­я­ми. А глав­ное, сами формы хо­зяй­ствен­ной де­я­тель­но­сти и ком­му­ни­ка­ций оста­ва­лись глу­бо­ко ар­ха­ич­ны­ми - рыб­ный про­мы­сел и охота с про­да­жей до­бы­чи за­мор­ским куп­цам (сна­ча­ла в Корею и Япо­нию, впо­след­ствии в Китай и Рос­сию). Всё это вело к тому, что опре­де­ля­ю­щи­ми были ад­ми­ни­стра­тив­ные и си­ло­вые ре­сур­сы. Кон­троль над един­ствен­ным транс­порт­ным ка­на­лом, над пу­тя­ми за­во­за про­дук­ции и топ­ли­ва, а вовсе не от­чуж­де­ние при­ба­воч­ной сто­и­мо­сти, оста­вал­ся ис­точ­ни­ком на­коп­ле­ния.

В от­да­лён­ных по­сел­ках вы за­ча­стую не мо­же­те эле­мен­тар­но ку­пить билет (даже если есть рей­со­вый са­мо­лет) ни за какие день­ги - во­прос ре­ша­ет­ся чисто ад­ми­ни­стра­тив­но с мест­ным «ба­ро­ном» или его лю­дь­ми. Тра­ди­ци­он­ные для ка­пи­та­лиз­ма формы клас­со­вой борь­бы на­ём­ных ра­бо­чих, на­при­мер, за­ба­стов­ки, невоз­мож­ны в усло­ви­ях, когда на кону не про­сто зар­пла­та, а во­об­ще эле­мен­тар­ный до­ступ к про­дук­там, за­во­зи­мым един­ствен­ным ко­раб­лём или са­мо­лё­том. Се­зон­ный ха­рак­тер труда, при­вя­зан­ный к пу­тине ло­со­ся, тоже не спо­соб­ству­ет ста­нов­ле­нию тра­ди­ци­он­но­го ра­бо­че­го клас­са.

В общем, если в Рос­сии уста­но­вил­ся от­вра­ти­тель­ный по­лу­ко­ло­ни­аль­ный ка­пи­та­лизм, то на её се­вер­ных и во­сточ­ных окра­и­нах гос­под­ству­ют ка­кие-то до­бур­жу­аз­ные, фе­о­даль­ные от­но­ше­ния. Люди в та­ёж­ных по­сел­ках фак­ти­че­ски изо­ли­ро­ва­ны, они не имеют воз­мож­но­сти уехать (про­дать квар­ти­ру в Ос­со­ре, Па­лане или Озер­ной также ма­ло­рен­та­бель­но, как слать пря­ни­ки и са­мо­ва­ры в Тулу, да и фи­зи­че­ски труд­но уехать). В меж­се­зо­нье про­дук­ты и ком­му­наль­ные услу­ги мно­гие по­лу­ча­ют бес­плат­но, за счёт «се­ньо­ра», на ко­то­ро­го ра­бо­та­ют во время пу­ти­ны. Не знаю, кор­рект­но ли срав­ни­вать это с бар­щи­ной или позд­не­рим­ским ко­ло­на­том?



Со­вет­ский гео­де­зи­че­ский пункт

Слож­ные усло­вия, су­ро­вый кли­мат, тя­жё­лая ра­бо­та, со­ци­аль­ная неза­щи­щен­ность, ад­ми­ни­стра­тив­ный про­из­вол. Но люди Кам­чат­ки во мно­гом изо­ли­ро­ва­ны от обыч­ных для нас то­вар­но-де­неж­ных от­но­ше­ний. При всей своей ад­ми­ни­стра­тив­ной за­ви­си­мо­сти, они со­хра­ня­ют - на че­ло­ве­че­ском, лич­ном уровне - неко­то­рую ав­то­но­мию. И это, па­ра­док­саль­ным об­ра­зом поз­во­ля­ет им со­хра­нить ту со­вет­скую по­пу­ля­ци­он­ную спе­ци­фи­ку, о ко­то­рой я пы­тал­ся рас­ска­зать вна­ча­ле.

Кар­ти­на уни­каль­ной, по на­сто­я­ще­му по­ра­зи­тель­ной, че­ло­ве­че­ской по­пу­ля­ции, чьё су­ще­ство­ва­ние под­дер­жи­ва­ет­ся толь­ко усло­ви­я­ми почти ост­ров­ной изо­ля­ции, кли­ма­том и спе­ци­фи­кой при­род­ной среды чем-то срод­ни пей­за­жу се­вер­ных по­сёл­ков с их по­лу­раз­ру­шен­ны­ми пя­ти­этаж­ка­ми, ру­и­на­ми и все­об­щим за­пу­сте­ни­ем, по­сре­ди ко­то­ро­го ещё теп­лит­ся жизнь. Груст­но, что луч­шие че­ло­ве­че­ские ка­че­ства яв­ля­ют­ся ата­виз­мом, пе­ре­жит­ком об­ще­ства, ко­то­ро­го боль­ше нет. Хотя на­деж­да за­клю­ча­ет­ся в том, что само это об­ще­ство не было есте­ствен­ным ре­зуль­та­том сти­хий­ной эво­лю­ции, по­доб­но сель­ским об­щи­нам ста­ро­го мира, а стало за­ко­но­мер­ным ре­зуль­та­том со­зна­тель­но­го со­ци­аль­но­го экс­пе­ри­мен­та, до­ста­точ­но глу­бо­ко­го, чтобы из­ме­нять саму при­ро­ду че­ло­ве­ка. И пусть этот экс­пе­ри­мент за­кон­чил­ся со спор­ны­ми ре­зуль­та­та­ми, он до­ка­зал глав­ное: пре­об­ра­же­ние че­ло­ве­ка и об­ще­ства воз­мож­но, и на­хо­дит­ся в наших соб­ствен­ных руках. Мы не об­ре­че­ны вечно оста­вать­ся рав­ны­ми самим себе. Че­ло­ве­че­ство вы­хо­дит из мла­ден­че­ско­го со­сто­я­ния, в ко­то­ром его эво­лю­ция была по­боч­ным ре­зуль­та­том есте­ствен­ной ис­то­рии. Со­вер­шен­ство­ва­ние че­ло­ве­ка как вида от­ныне - во­прос его кол­лек­тив­но­го дей­ствия, а не эзо­те­ри­че­ской прак­ти­ки или сверхъ­есте­ствен­но­го вме­ша­тель­ства.