Механизмы фальсификации и искажения памяти в англо-американской исторической публицистике (I)
Оригинал взят у skeptimist в Механизмы фальсификации и искажения памяти в англо-американской исторической публицистике (I)
Оригинал взят у sodaz_ot в 5.1. Механизмы фальсификации и искажения памяти в англо-американской исторической публицистике (I)
Советские солдаты в Австрии
Глава 5
Фальсификация Освободительной миссии на Западе: историческая публицистика, СМИ, кинематограф,
«война с памятниками»
5.1. Механизмы фальсификации и искажения памяти
в англо-американской исторической публицистике и СМИ
Иногда бывает довольно сложно провести четкую границу между историческим исследованием и исторической публицистикой, особенно когда речь идет об известных книгах популярных писателей. Так, российскому общественному сознанию долгое время навязывались в качестве «исторических трудов» произведения зарубежных авторов, весьма далеких от исторической науки.
Однако работы именно этих авторов, о которых будет сказано ниже, во многом благодаря рекламной раскрутке и скандальной известности, оказались «на передовых рубежах» нового витка информационной войны и формирования в массовом общественном сознании искаженной памяти о событиях завершающего этапа Второй мировой на Европейском театре военных действий.
В 1990-2000-е годы в историческом сообществе (отечественном и зарубежном) произошел всплеск интереса к истории Великой Отечественной войны. В связи с публикацией большого количества документов и упрощения доступа историков (в том числе иностранных) к российским архивным фондам многие сложившиеся в годы «холодной войны» концепции и стереотипы потеряли актуальность. Появилось немало исследований, представляющих более адекватный взгляд на события по сравнению с работами предшествующей эпохи, когда почти единственным источником для западных историков были официальные публикации в советской прессе.
В то же время произошел всплеск усилий по формированию негативного образа Красной Армии. Достигается эта цель как минимум с помощью создания в общественном сознании устойчивой аналогии между действиями немцев на оккупированных территориях и поведением Красной Армии во время освободительного похода в Восточную Европу, а как максимум - изображением ее «монстром», превосходящим нацистов по бесчеловечности. К примеру, Макс Хастингс пишет: «Поведение Красной Армии отражало не обычную жестокость, а систематический, конкурирующий с немецким садизм» (1). При этом активно используются модели, отработанные еще нацистской пропагандой времен войны, но, конечно, без ссылок на первоисточники. Для верной оценки научной обоснованности таких суждений необходимо правильно описать механизм формирования этих представлений. Рассмотрим некоторые приемы, используемые авторами для создания негативного образа Красной Армии, на примере трех публикаций: «Ужасная месть. Этнические чистки восточно-европейских немцев в 1944-1950 гг.» (Альфред де Заяс) (2), «Падение Берлина, 1945 г.» (Э. Бивор) (3) и «Армагеддон» (Макс Хастингс) (4). Почему выбраны именно эти работы?
Альфред-Маурис де Заяс (англ. Alfred-Maurice de Zayas) - американский юрист-международник. Проживает в Женеве (Швейцария) и преподает в Женевской школе дипломатии и международных отношений. Он почти неизвестен в России, но имеет значительный авторитет в западном правозащитном сообществе. На его счету значительное количество публикаций по проблемам защиты прав человека, в том числе крайне критических в отношении действий ряда западных правительств. Первую попытку рассмотреть, что происходило в Восточной Европе в конце войны он сделал в книге «Мстители в Потсдаме», вышедшей в 1979 г. (5) Книга «Ужасная месть» вышла в 1994 г. и в значительной мере задала тон для последующих обсуждений вопроса о взаимоотношениях Красной Армии и мирного немецкого населения, а также стала источником ссылок для других авторов, касающихся данной проблемы.
Книга Энтони Бивора (англ. Antony Beevor) «Падение Берлина, 1945» вышла в 2002 г. и имела широкий резонанс в России и в мире. Она была признана бестселлером №1 в Великобритании и еще семи странах, а еще в девяти попала в пятерку самых популярных книг о войне. Выход книги сопровождался документальным сериалом BBC, посвященным данному исследованию.
В биографии автора сказано, что Энтони Бивор - «историк и писатель, автор ряда книг по истории XX века, в частности о Второй мировой войне», «Почётный доктор гуманитарных наук (en: Doctor of Letters) Кентского университета, Член Королевского общества искусств и литературы, Лауреат ряда исторических и литературных премий». Выпускник Королевской военной академии в Сандхёрсте (британское военное высшее учебное заведение в графстве Беркшир, Англия), свою карьеру Э. Бивор начал в британской армии, оставив военную службу в звании полковника (полезный опыт для военного историка) «с тем, чтобы посвятить себя литературе и науке» (6). В 1982 г. он дебютировал монографией «Гражданская война в Испании». Однако известность Бивору принесли книги «Сталинград» (1998) и особенно «Падение Берлина. 1945» (Berlin - The Downfall 1945; 2002) «в связи с сюжетами в «Падении Берлина» о жестокости и насилии, которым подверглось население Германии со стороны советских войск» (7) и развернутой по этому поводу в западных СМИ широкой пропагандистской кампанией. Как сообщает персональный сайт Бивора, его труды, особенно «Сталинград» и «Падение Берлина», получили восторженные рецензии в крупнейших мировых газетах (8). Он неоднократно награждался литературными и даже историческими премиями, несмотря на то, что в его работах «имеются фактические ошибки», на которые указывали специалисты-историки (9).
Книга Макса Хастингса (англ. Sir Max Hugh Macdonald Hastings) «Армагеддон: битва за Германию, 1944-1945» («Armageddon: The Battle for Germany 1944-45») вышла в 2004 г. При этом «британский историк, писатель, журналист, автор многочисленных книг о Второй мировой войне» Макс Хастингс (Макс Гастингс) не только не имеет специального исторического образования, но даже не окончил Университетский колледж Оксфорда, который бросил через год после поступления. В отличие от Бивора, автор не был и профессиональным военным, но много лет «работал журналистом в более чем 60 странах», в том числе военным корреспондентом BBC TV и London Evening Standard, участвовал в освящении 11 военных конфликтов в 1970-1980-е гг. (включая войну во Вьетнаме), «десять лет был главным редактором The Daily Telegraph (1986-1995)», а «в 2002 году был посвящён в рыцари» (10). Всего М. Хастингс опубликовал 23 книги и подготовил множество документальных телесериалов. Вполне заслуженная биография знаменитой «акулы пера» и военного корреспондента, но при чем здесь историческая наука? Тем не менее, газета The Financial Times назвала его лучшим военным историком.
Быть может, кто-то посчитает мнение The Financial Times в данном аспекте недостаточно авторитетным - ведь эта газета не является научным историческим изданием. Но и М. Хастингс, и Э. Бивор - лауреаты ряда престижных исторических и литературных наград и премий. О научной обоснованности их рассуждений по интересующей нас проблеме будет сказано ниже. Пока лишь отметим, что оба автора оказывают громадное влияние на формирование общественного дискурса в англоязычном мире и на Западе в целом, а рекомендации The Financial Times - очень авторитетны для читающей публики этих стран. Можно даже сказать, что авторитет таких изданий, как The Financial Times, в образованном сегменте англоязычных обществ при реально существующем плюрализме мнений значительно выше, чем авторитет газет «Правда» или «Известия» в нашем недавнем советском прошлом. В США, например, для любого автора рецензия в газете The New York Times является одной из высших похвал. Так как в настоящее время в России практически нет периодических изданий, сопоставимых с вышеуказанными по влиянию на общественное сознание, людям, вступившим в жизнь в постсоветскую эпоху, очень трудно представить существование данного феномена общественной жизни.
Между тем, для создания негативного образа Красной Армии авторы перечисленных выше трудов используют ряд эффективных, но, как оказывается при внимательном рассмотрении, совершенно некорректных приемов.
Первый, очень популярный прием - это приписывание советскому руководству и командованию неких тайных намерений, не только никак не отраженных в официальных решениях, но и противоположных им. До сих пор не обнаружено никаких приказов советского руководства, разрешающих и тем более поощряющих или санкционирующих жестокое обращение с мирным населением на занятых территориях. Зато широко известен приказ И. Сталина №55 от 23 февраля 1942 г., в котором говорится, что Гитлеры приходят и уходят, а немецкий народ остается. Этот приказ широко известен на Западе, и сделать вид, что его не было, невозможно. Но вот как трактует факт появления приказа Альфред де Заяс: «Разумные слова, если к Сталину можно относиться серьезно. Правда состоит в том, что эти прекрасные слова не предназначались для его войск. Они были произнесены исключительно для оказания пропагандистского эффекта на западных союзников» (11). Автор не только не приводит источниковой базы для подтверждения своего тезиса, но даже не поясняет его логику - а именно, кто и каким образом мог бы рассказать военнослужащим, что приказ необязательно выполнять. Ну и, конечно, к И. Сталину можно относиться несерьезно в конце ХХ в. в Женеве, но сомневаюсь, что его современники, проживавшие в СССР, и, тем более, проходившие службу в РККА, согласились бы с подобной постановкой вопроса.
Также у западных авторов часто можно встретить утверждение, что этот приказ (или иной, аналогичный ему) был «неискренним». Кажущаяся на первый взгляд абсурдной данная характеристика совсем не является таковой для западных читателей. Подавляющее большинство из них никогда в армии не служило и совершенно искренне не понимает, что такое военный приказ. Возможно, здесь сказывается и определенная культурная традиция. В начале военных действий в Северной Африке во время Второй мировой войны английские офицеры часто не считали необходимым беспрекословное выполнение приказов командования и свободно обсуждали их в открытом эфире, что стало одной из причин их серьезных неудач на первом этапе кампании (12).
Второй, широко применяемый прием - моделирование исторического события на основе выборочной информации. Альфред де Заяс подробно описывает события в восточно-прусской деревне Неммерсдорф (13), где, как считалось, советские солдаты изнасиловали, а затем зверски убили 72 человека (в других публикациях указываются цифры 62, 64 и 74). Автор строит свою модель в основном на базе материалов, подготовленных специальными органами Вермахта и публиковавшихся в немецкой печати того времени. М. Хастингс приводит аналогичную версию событий в Неммерсдорфе (14), хотя и в значительно более сокращенном виде, а А. Бивор лишь упоминает о них как о доказанном факте (15).
Свидетельства об обнаженных девушках, распятых на дверях сарая, и тому подобные ужасы носят крайне сомнительный характер. В первоначальных рапортах (немецкой полиции и Вермахта) с места событий ничего подобного не упоминается. Широко известные фотографии разбросанных по земле убитых немецких женщин с признаками изнасилований не являются подлинными, так как к моменту прибытия фотографов все обнаруженные в поселке трупы были захоронены в братской могиле. Гибель в Неммерсдорфе 26 гражданских лиц, что на данный момент не оспаривается никем из специалистов, конечно, является фактом крайне прискорбным, но, учитывая интенсивность проходивших там боев, в которых только Красная Армия потеряла более 300 человек убитыми, к сожалению, не может считаться чем-то экстраординарным.
Авторы, конечно, имеют право рисовать любую модель событий на основе доступных им источников, но в этом случае они должны, во-первых, оговорить, какие источники они используют и почему, оценить их достоверность, а, во-вторых, получившуюся модель обозначить как гипотезу.
Третий прием - тенденциозная интерпретация не всегда адекватных свидетельств участников событий. В книгах приводится большое количество содержащихся в немецких архивах свидетельств жителей территорий, временно оказавшихся в руках советских войск. Достоверность подобных свидетельств не может рассматриваться без учета того, какая государственная инстанция Третьего Рейха их собирала и с какой целью. Значительная часть свидетельств была собрана в конце 1940-х - начале 1950-х гг. правительством ФРГ для использования их в антисоветской пропаганде в контексте начавшейся «холодной войны». Конечно, теперь подтвердить или опровергнуть подлинность многих свидетельств вряд ли представляется возможным. Но в книге Альфреда де Заяса есть и записи личных бесед автора с участниками событий, например, воспоминания Марии Нойманн (Marie Neumann) (16). Автор отмечает, что сначала получил ее записи, сделанные в 1948 г., по почте после публикации своей книги «Мстители в Потсдаме», а затем дважды встречался и беседовал с ней.
Рассказ начинается с того, что город был занят Красной Армией. Вскоре в дом ворвалась группа русских гражданских (?) и военных лиц, они надругались над ней и убили ее семью (сама она чудом осталась жива). Странная деталь в этом эпизоде - квадратные шапки с помпонами у военных, в Красной Армии подобного головного убора не было. Можно предположить, что это головные уборы польской армии. Но если так, что это были за поляки? Бойцы Войска Польского, Армии Людовой, Армии Крайовой или просто освобожденные польские военнопленные? Даже если не подвергать сомнению описанный в данном эпизоде факт, мы обязаны отметить, что он никак не характеризует поведение солдат именно Красной Армии, и если в первых двух случаях еще можно говорить о моральной ответственности советской стороны за поведение своих союзников (но не более того), то два других не имеют к Красной Армии даже касательного отношения.
Следующий эпизод описывает диалог Марии Нойманн с «советским офицером». Здесь также есть ряд странностей. Офицер представился старшим лейтенантом. Их диалог, очевидно, проходил по-немецки (?), о наличии переводчика не упоминается, как и во многих других эпизодах. Но самое интересное - это содержание диалога. Увидев синяки на шее, офицер спросил, кто это сделал? Она ответила, что русские. Офицер сказал, что это были большевики, но теперь здесь не большевики, а белые, белые - хорошие. Впрочем, затем он ее тоже изнасиловал. Возможно, данный персонаж действительно был русским (в соответствующем контексте в англоязычных работах слово «русский» часто используется в значении «советский»), но был ли он при этом советским офицером? Ознакомившись с содержанием их диалога, в это трудно поверить.
Можно ли на основании двух этих эпизодов с уверенностью утверждать, что и в других речь идет именно о русских (т.е. советских) военнослужащих? Пережившая шок женщина (а мы не утверждаем, что она говорила неправду) не обязана разбираться, чем польские фуражки отличаются от советских и чем русские большевики отличаются от белых. Но уважаемый автор мог бы задать себе вопрос, насколько адекватен этот рассказ как доказательство некорректного поведения именно Красной Армии.
Очень красноречивое свидетельство о поведении советских военнослужащих в Померании приводит в своей книге Макс Хастингс: «Красные солдаты в течение первых недель оккупации изнасиловали каждую женщину и девочку в возрасте от 12 до 60 лет», - показал освобожденный в Померании английский военнопленный (17). Мы, вероятно, должны предположить, что этот военнопленный сначала опросил, а затем провёл медицинское освидетельствование каждой женщины Померании. В противном случае его утверждение является не доказательством, а лишь мнением частного лица.
Четвертый, очень убедительный для читателя, прием - апелляция к мнению авторитетной персоны. Вот как характеризует Альфред де Заяс поведение советских войск, используя слова Дж. Кеннана, американского посла в СССР в годы войны: «Катастрофа, произошедшая на этой территории с приходом советских войск, не имеет параллелей в современной европейской истории… В некоторых значительных частях занятой территории, если судить на основе существующих свидетельств, после прихода советских войск практически не осталось ни одного живого мужчины, женщины или ребенка, представляющих коренное население... никто не сможет поверить, что всем им удалось сбежать на Запад... Русские... вымели коренное население способом, не имеющим параллелей со времен азиатских орд» (18).
Дж. Кеннан, безусловно, выдающийся дипломат и точно следует указанию Талейрана о том, что язык дан человеку (т.е. дипломату), чтобы скрывать свои мысли. Он персонально не был участником или свидетелем описываемых событий, соответственно, использование его высказывания в качестве источника является некорректным. Что касается приведенной выше выдержки, то в ней не содержится какой-либо фактической информации, которая могла бы быть подтверждена или опровергнута тщательным исследованием. Обратим внимание, как составлена фраза. «В некоторых значительных частях занятой территории...» - каковы эти территории, где располагались, сколько населения там проживало? Это утверждение будет истинно при наличии любой статистики по данной проблеме, так как в зоне боевых действий любой армии всегда будут существовать такие территории, как по причине бегства людей (или их насильственного отселения) из зоны боевых действий, так и из-за их гибели в результате боев (collateral damage - побочный ущерб), а также и в результате девиантного поведения части военнослужащих участвующих сторон.
Пятый прием - использование непроверенных слухов, что представляется странным в рамках научного исторического исследования. Вот как этот прием использует Э. Бивор. Он пишет, что «существуют истории, и очень трудно узнать насколько они правдивы» (19), что не мешает ему затем использовать их как аргумент в пользу своей позиции. Далее говорится, что в г. Оппельн около 250 находившихся на работах в Германии и освобожденных русских граждан были собраны на митинг, но вместо этого расстреляны солдатами НКВД, которые с криками «почему вы не ушли в партизаны?» открыли огонь. Источником описания называется сообщение шведского военного атташе, который, в свою очередь, сам услышал об этом событии от кого-то еще.
Использование данного приема в контексте исторического исследования крайне сомнительно, но абсолютно оправдано для создания определенного идеологического нарратива. Автор оговаривает, что приведенный эпизод может быть и неправдой, и обвинить его в сознательном искажении фактов невозможно. Но значительная часть читателей этой оговорки просто не заметит, тем более что приведена она в начале эпизода, и воспримет его как дополнительный штрих в создаваемый автором образ Красной Армии.
Шестой прием - замена статистического подхода к оценке поведения солдат Красной Армии эмоциональным. Каждый отдельный, тем более красочно описанный факт некорректного поведения военнослужащих в отношении гражданского населения справедливо вызовет негативную реакцию у читателей по отношению к нарушителю. Если же описано несколько таких фактов, то у читателя сложится впечатление, что ничего другого и не происходило. Осознание того, что данные факты (даже если приводятся факты, реально имевшие место в действительности) произошли не одномоментно, а в течение определенного времени и на обширной территории, требует особых усилий, которые большая часть читателей делать не будет.
Необходимо отметить, что насильственные преступления совершаются во всех обществах. Любая армия состоит в основном из здоровых молодых мужчин, т.е. представителей той социальной группы, которая несет ответственность за большую часть насильственных преступлений в любой стране и в любых исторических условиях. При призыве на военную службу, тем более в условиях жесточайшей войны, низкий моральный облик призывника в любой стране мира не является обстоятельством, освобождающим от призыва. Сюда необходимо добавить и особое эмоциональное состояние солдата на войне - осознание, что каждая секунда жизни может стать последней. Ну и наконец, особое физиологическое состояние, вызванное невозможностью нормального общения с женщинами в сложившихся обстоятельствах. Абсолютный контроль за каждым военнослужащим со стороны командования в условиях боевых действий практически невозможен; кроме того, большая часть командного состава находится в условиях, ненамного лучших, чем их подчиненные. Следовательно, некоторые военнослужащие будут совершать правонарушения и даже преступления. Вопрос в том, какой уровень таких нарушений, учитывая приведенные выше обстоятельства, можно считать «нормальным», а какой - чрезмерным.
При чтении работ Э. Бивора и М. Хастингса, складывается устойчивое впечатление, что в зоне действий Красной Армии творилась настоящая вакханалия. Как это обосновывается статистически?
В книге Э. Бивора содержится около 120 эпизодов, посвященных девиантному поведению красноармейцев (убийства военнопленных, грабежи, изнасилования), и при этом только 3 эпизода - аналогичному поведению солдат союзников. Из 120 около 40 эпизодов можно (с некоторыми допущениями) квалифицировать как факты (то есть предположения, которые могут быть подвергнуты хотя бы частичной верификации): они фиксируют события, где указываются время, место, участники или хотя бы один из данных признаков. Изнасилованиям посвящено около 80 эпизодов (из 120), они содержат 33 факта.
Подход М. Хастингса можно назвать несколько более сбалансированным. Поведению советских войск посвящено около 70 эпизодов (из них около 20 фактов), а поведению союзников - около 40 (из них 15 фактов). Учитывая, что советских солдат на фронте находилось в два с лишним раза больше, чем союзников, данная пропорция представляется более адекватной.
В большинстве случаев доказать, что приводимые факты действительно имели место, практически невозможно (как и доказать обратное). Источниками значительной части из них являются частные анонимные дневники. Но даже если согласиться, что все они имели место в действительности, мы полу- чаем в сумме около 60 фактов. Много это или мало, учитывая, что на фронте находилось более шести миллионов красноармейцев, а повествование авторов охватывает период в несколько месяцев? Ответ, нам представляется, очевиден.
Седьмой, самый простой прием - пристрастность авторов при описании и интерпретации тех или иных явлений. Так, М. Хастингс, описывая поведение союзников, ограничивается лишь констатацией существования определенных явлений, избегая каких-либо оценочных суждений. В то же время описание поведения Красной Армии сопровождается рассуждениями и оценками автора, например: «...солдаты Черняховского и Рокоссовского посредством убийств и изнасилований прокладывали свой путь в Восточной Пруссии» (20), «Не подлежит дискуссии, то что в 1945 г. Красная Армия считала себя заслужившей лицензию на варварское поведение на земле Германии, и её солдаты использовали это в полной мере» (21), «Оргия грабежей, разрушений и изнасилований, последовавшая после триумфа Красной Армии в Берлине и по всей восточной Германии, представлялась Сталину справедливой компенсацией его солдатам за их труд и справедливым наказанием для немцев» (22). Эпизодов, содержащих подобные рассуждения, - 19 из 70, посвященных Красной Армии. Если их просто исключить из повествования, то заметить принципиальную разницу в поведении солдат союзников и красноармейцев будет просто невозможно.
Восьмой прием - искажение содержания исторического источника, на который ссылается автор, приписывание ему утверждений, не имевших места в оригинале, недобросовестное цитирование, а то и прямой подлог.
_______________________________________________________________________________
1. Hastings M. Armageddon. The Battle for Germany 1944-1945. New York: Alfred A. Knopf, 2002.
2. De Zayas A.‑M. A Terrible Revenge. The Ethnic Cleansing of the East European Germans, 1944-1950. New York: St. Martin’s Press, 1994.
3. Beevor A. The Fall of Berlin 1945. New York: Viking, 2002.
4. Hastings M. Armageddon. The Battle for Germany 1944-1945. - New York: Alfred A. Knopf, 2002. - 773 p.
5. De Zayas A.‑M. Nemesis at Potsdam - The Anglo-Americans and the Expulsion of the Germans - Background, Execution an Consequences. London: Routledge and Kegan Paul, 1979.
6. h.tps://ru.wikipedia.org/wiki/Бивор,_Энтони
7. Там же.
8. Там же.
9. Там же.
10. h.tps://ru.wikipedia.org/wiki/Гастингс,_Макс
11. De Zayas A.‑M. A Terrible Revenge. The Ethnic Cleansing of the East European Germans, 1944-1950. P. 35.
12. Young D. Rommel, the Desert Fox. Pittston: Berkley Pub. Corp, 1961.
13. De Zayas A.‑M. A Terrible Revenge. The Ethnic Cleansing of the East European Germans, 1944-1950. P. 35.
14. Hastings M. Armageddon. The Battle for Germany 1944-1945. P. 382.
15. Beevor A. The Fall of Berlin 1945. P. 27.
16. De Zayas A.‑M. A Terrible Revenge. The Ethnic Cleansing of the East European Germans, 1944-1950. P. 50-61.
17. Hastings M. Armageddon. The Battle for Germany 1944-1945. P. 670.
18. De Zayas A.‑M. A Terrible Revenge. The Ethnic Cleansing of the East European Germans, 1944-1950. P. 61.
19. Beevor A. The Fall of Berlin 1945. P. 112.
20. Hastings M. Armageddon. The Battle for Germany 1944-1945. P. 387.
21. Ibid. P. 421.
22. Ibid. P. 669.
4.3. Освободительная миссия Красной Армии в советской и российской исторической памяти (III)
Оригинал взят у sodaz_ot в 5.1. Механизмы фальсификации и искажения памяти в англо-американской исторической публицистике (I)
Советские солдаты в Австрии
Глава 5
Фальсификация Освободительной миссии на Западе: историческая публицистика, СМИ, кинематограф,
«война с памятниками»
5.1. Механизмы фальсификации и искажения памяти
в англо-американской исторической публицистике и СМИ
Иногда бывает довольно сложно провести четкую границу между историческим исследованием и исторической публицистикой, особенно когда речь идет об известных книгах популярных писателей. Так, российскому общественному сознанию долгое время навязывались в качестве «исторических трудов» произведения зарубежных авторов, весьма далеких от исторической науки.
Однако работы именно этих авторов, о которых будет сказано ниже, во многом благодаря рекламной раскрутке и скандальной известности, оказались «на передовых рубежах» нового витка информационной войны и формирования в массовом общественном сознании искаженной памяти о событиях завершающего этапа Второй мировой на Европейском театре военных действий.
В 1990-2000-е годы в историческом сообществе (отечественном и зарубежном) произошел всплеск интереса к истории Великой Отечественной войны. В связи с публикацией большого количества документов и упрощения доступа историков (в том числе иностранных) к российским архивным фондам многие сложившиеся в годы «холодной войны» концепции и стереотипы потеряли актуальность. Появилось немало исследований, представляющих более адекватный взгляд на события по сравнению с работами предшествующей эпохи, когда почти единственным источником для западных историков были официальные публикации в советской прессе.
В то же время произошел всплеск усилий по формированию негативного образа Красной Армии. Достигается эта цель как минимум с помощью создания в общественном сознании устойчивой аналогии между действиями немцев на оккупированных территориях и поведением Красной Армии во время освободительного похода в Восточную Европу, а как максимум - изображением ее «монстром», превосходящим нацистов по бесчеловечности. К примеру, Макс Хастингс пишет: «Поведение Красной Армии отражало не обычную жестокость, а систематический, конкурирующий с немецким садизм» (1). При этом активно используются модели, отработанные еще нацистской пропагандой времен войны, но, конечно, без ссылок на первоисточники. Для верной оценки научной обоснованности таких суждений необходимо правильно описать механизм формирования этих представлений. Рассмотрим некоторые приемы, используемые авторами для создания негативного образа Красной Армии, на примере трех публикаций: «Ужасная месть. Этнические чистки восточно-европейских немцев в 1944-1950 гг.» (Альфред де Заяс) (2), «Падение Берлина, 1945 г.» (Э. Бивор) (3) и «Армагеддон» (Макс Хастингс) (4). Почему выбраны именно эти работы?
Альфред-Маурис де Заяс (англ. Alfred-Maurice de Zayas) - американский юрист-международник. Проживает в Женеве (Швейцария) и преподает в Женевской школе дипломатии и международных отношений. Он почти неизвестен в России, но имеет значительный авторитет в западном правозащитном сообществе. На его счету значительное количество публикаций по проблемам защиты прав человека, в том числе крайне критических в отношении действий ряда западных правительств. Первую попытку рассмотреть, что происходило в Восточной Европе в конце войны он сделал в книге «Мстители в Потсдаме», вышедшей в 1979 г. (5) Книга «Ужасная месть» вышла в 1994 г. и в значительной мере задала тон для последующих обсуждений вопроса о взаимоотношениях Красной Армии и мирного немецкого населения, а также стала источником ссылок для других авторов, касающихся данной проблемы.
Книга Энтони Бивора (англ. Antony Beevor) «Падение Берлина, 1945» вышла в 2002 г. и имела широкий резонанс в России и в мире. Она была признана бестселлером №1 в Великобритании и еще семи странах, а еще в девяти попала в пятерку самых популярных книг о войне. Выход книги сопровождался документальным сериалом BBC, посвященным данному исследованию.
В биографии автора сказано, что Энтони Бивор - «историк и писатель, автор ряда книг по истории XX века, в частности о Второй мировой войне», «Почётный доктор гуманитарных наук (en: Doctor of Letters) Кентского университета, Член Королевского общества искусств и литературы, Лауреат ряда исторических и литературных премий». Выпускник Королевской военной академии в Сандхёрсте (британское военное высшее учебное заведение в графстве Беркшир, Англия), свою карьеру Э. Бивор начал в британской армии, оставив военную службу в звании полковника (полезный опыт для военного историка) «с тем, чтобы посвятить себя литературе и науке» (6). В 1982 г. он дебютировал монографией «Гражданская война в Испании». Однако известность Бивору принесли книги «Сталинград» (1998) и особенно «Падение Берлина. 1945» (Berlin - The Downfall 1945; 2002) «в связи с сюжетами в «Падении Берлина» о жестокости и насилии, которым подверглось население Германии со стороны советских войск» (7) и развернутой по этому поводу в западных СМИ широкой пропагандистской кампанией. Как сообщает персональный сайт Бивора, его труды, особенно «Сталинград» и «Падение Берлина», получили восторженные рецензии в крупнейших мировых газетах (8). Он неоднократно награждался литературными и даже историческими премиями, несмотря на то, что в его работах «имеются фактические ошибки», на которые указывали специалисты-историки (9).
Книга Макса Хастингса (англ. Sir Max Hugh Macdonald Hastings) «Армагеддон: битва за Германию, 1944-1945» («Armageddon: The Battle for Germany 1944-45») вышла в 2004 г. При этом «британский историк, писатель, журналист, автор многочисленных книг о Второй мировой войне» Макс Хастингс (Макс Гастингс) не только не имеет специального исторического образования, но даже не окончил Университетский колледж Оксфорда, который бросил через год после поступления. В отличие от Бивора, автор не был и профессиональным военным, но много лет «работал журналистом в более чем 60 странах», в том числе военным корреспондентом BBC TV и London Evening Standard, участвовал в освящении 11 военных конфликтов в 1970-1980-е гг. (включая войну во Вьетнаме), «десять лет был главным редактором The Daily Telegraph (1986-1995)», а «в 2002 году был посвящён в рыцари» (10). Всего М. Хастингс опубликовал 23 книги и подготовил множество документальных телесериалов. Вполне заслуженная биография знаменитой «акулы пера» и военного корреспондента, но при чем здесь историческая наука? Тем не менее, газета The Financial Times назвала его лучшим военным историком.
Быть может, кто-то посчитает мнение The Financial Times в данном аспекте недостаточно авторитетным - ведь эта газета не является научным историческим изданием. Но и М. Хастингс, и Э. Бивор - лауреаты ряда престижных исторических и литературных наград и премий. О научной обоснованности их рассуждений по интересующей нас проблеме будет сказано ниже. Пока лишь отметим, что оба автора оказывают громадное влияние на формирование общественного дискурса в англоязычном мире и на Западе в целом, а рекомендации The Financial Times - очень авторитетны для читающей публики этих стран. Можно даже сказать, что авторитет таких изданий, как The Financial Times, в образованном сегменте англоязычных обществ при реально существующем плюрализме мнений значительно выше, чем авторитет газет «Правда» или «Известия» в нашем недавнем советском прошлом. В США, например, для любого автора рецензия в газете The New York Times является одной из высших похвал. Так как в настоящее время в России практически нет периодических изданий, сопоставимых с вышеуказанными по влиянию на общественное сознание, людям, вступившим в жизнь в постсоветскую эпоху, очень трудно представить существование данного феномена общественной жизни.
Между тем, для создания негативного образа Красной Армии авторы перечисленных выше трудов используют ряд эффективных, но, как оказывается при внимательном рассмотрении, совершенно некорректных приемов.
Первый, очень популярный прием - это приписывание советскому руководству и командованию неких тайных намерений, не только никак не отраженных в официальных решениях, но и противоположных им. До сих пор не обнаружено никаких приказов советского руководства, разрешающих и тем более поощряющих или санкционирующих жестокое обращение с мирным населением на занятых территориях. Зато широко известен приказ И. Сталина №55 от 23 февраля 1942 г., в котором говорится, что Гитлеры приходят и уходят, а немецкий народ остается. Этот приказ широко известен на Западе, и сделать вид, что его не было, невозможно. Но вот как трактует факт появления приказа Альфред де Заяс: «Разумные слова, если к Сталину можно относиться серьезно. Правда состоит в том, что эти прекрасные слова не предназначались для его войск. Они были произнесены исключительно для оказания пропагандистского эффекта на западных союзников» (11). Автор не только не приводит источниковой базы для подтверждения своего тезиса, но даже не поясняет его логику - а именно, кто и каким образом мог бы рассказать военнослужащим, что приказ необязательно выполнять. Ну и, конечно, к И. Сталину можно относиться несерьезно в конце ХХ в. в Женеве, но сомневаюсь, что его современники, проживавшие в СССР, и, тем более, проходившие службу в РККА, согласились бы с подобной постановкой вопроса.
Также у западных авторов часто можно встретить утверждение, что этот приказ (или иной, аналогичный ему) был «неискренним». Кажущаяся на первый взгляд абсурдной данная характеристика совсем не является таковой для западных читателей. Подавляющее большинство из них никогда в армии не служило и совершенно искренне не понимает, что такое военный приказ. Возможно, здесь сказывается и определенная культурная традиция. В начале военных действий в Северной Африке во время Второй мировой войны английские офицеры часто не считали необходимым беспрекословное выполнение приказов командования и свободно обсуждали их в открытом эфире, что стало одной из причин их серьезных неудач на первом этапе кампании (12).
Второй, широко применяемый прием - моделирование исторического события на основе выборочной информации. Альфред де Заяс подробно описывает события в восточно-прусской деревне Неммерсдорф (13), где, как считалось, советские солдаты изнасиловали, а затем зверски убили 72 человека (в других публикациях указываются цифры 62, 64 и 74). Автор строит свою модель в основном на базе материалов, подготовленных специальными органами Вермахта и публиковавшихся в немецкой печати того времени. М. Хастингс приводит аналогичную версию событий в Неммерсдорфе (14), хотя и в значительно более сокращенном виде, а А. Бивор лишь упоминает о них как о доказанном факте (15).
Свидетельства об обнаженных девушках, распятых на дверях сарая, и тому подобные ужасы носят крайне сомнительный характер. В первоначальных рапортах (немецкой полиции и Вермахта) с места событий ничего подобного не упоминается. Широко известные фотографии разбросанных по земле убитых немецких женщин с признаками изнасилований не являются подлинными, так как к моменту прибытия фотографов все обнаруженные в поселке трупы были захоронены в братской могиле. Гибель в Неммерсдорфе 26 гражданских лиц, что на данный момент не оспаривается никем из специалистов, конечно, является фактом крайне прискорбным, но, учитывая интенсивность проходивших там боев, в которых только Красная Армия потеряла более 300 человек убитыми, к сожалению, не может считаться чем-то экстраординарным.
Авторы, конечно, имеют право рисовать любую модель событий на основе доступных им источников, но в этом случае они должны, во-первых, оговорить, какие источники они используют и почему, оценить их достоверность, а, во-вторых, получившуюся модель обозначить как гипотезу.
Третий прием - тенденциозная интерпретация не всегда адекватных свидетельств участников событий. В книгах приводится большое количество содержащихся в немецких архивах свидетельств жителей территорий, временно оказавшихся в руках советских войск. Достоверность подобных свидетельств не может рассматриваться без учета того, какая государственная инстанция Третьего Рейха их собирала и с какой целью. Значительная часть свидетельств была собрана в конце 1940-х - начале 1950-х гг. правительством ФРГ для использования их в антисоветской пропаганде в контексте начавшейся «холодной войны». Конечно, теперь подтвердить или опровергнуть подлинность многих свидетельств вряд ли представляется возможным. Но в книге Альфреда де Заяса есть и записи личных бесед автора с участниками событий, например, воспоминания Марии Нойманн (Marie Neumann) (16). Автор отмечает, что сначала получил ее записи, сделанные в 1948 г., по почте после публикации своей книги «Мстители в Потсдаме», а затем дважды встречался и беседовал с ней.
Рассказ начинается с того, что город был занят Красной Армией. Вскоре в дом ворвалась группа русских гражданских (?) и военных лиц, они надругались над ней и убили ее семью (сама она чудом осталась жива). Странная деталь в этом эпизоде - квадратные шапки с помпонами у военных, в Красной Армии подобного головного убора не было. Можно предположить, что это головные уборы польской армии. Но если так, что это были за поляки? Бойцы Войска Польского, Армии Людовой, Армии Крайовой или просто освобожденные польские военнопленные? Даже если не подвергать сомнению описанный в данном эпизоде факт, мы обязаны отметить, что он никак не характеризует поведение солдат именно Красной Армии, и если в первых двух случаях еще можно говорить о моральной ответственности советской стороны за поведение своих союзников (но не более того), то два других не имеют к Красной Армии даже касательного отношения.
Следующий эпизод описывает диалог Марии Нойманн с «советским офицером». Здесь также есть ряд странностей. Офицер представился старшим лейтенантом. Их диалог, очевидно, проходил по-немецки (?), о наличии переводчика не упоминается, как и во многих других эпизодах. Но самое интересное - это содержание диалога. Увидев синяки на шее, офицер спросил, кто это сделал? Она ответила, что русские. Офицер сказал, что это были большевики, но теперь здесь не большевики, а белые, белые - хорошие. Впрочем, затем он ее тоже изнасиловал. Возможно, данный персонаж действительно был русским (в соответствующем контексте в англоязычных работах слово «русский» часто используется в значении «советский»), но был ли он при этом советским офицером? Ознакомившись с содержанием их диалога, в это трудно поверить.
Можно ли на основании двух этих эпизодов с уверенностью утверждать, что и в других речь идет именно о русских (т.е. советских) военнослужащих? Пережившая шок женщина (а мы не утверждаем, что она говорила неправду) не обязана разбираться, чем польские фуражки отличаются от советских и чем русские большевики отличаются от белых. Но уважаемый автор мог бы задать себе вопрос, насколько адекватен этот рассказ как доказательство некорректного поведения именно Красной Армии.
Очень красноречивое свидетельство о поведении советских военнослужащих в Померании приводит в своей книге Макс Хастингс: «Красные солдаты в течение первых недель оккупации изнасиловали каждую женщину и девочку в возрасте от 12 до 60 лет», - показал освобожденный в Померании английский военнопленный (17). Мы, вероятно, должны предположить, что этот военнопленный сначала опросил, а затем провёл медицинское освидетельствование каждой женщины Померании. В противном случае его утверждение является не доказательством, а лишь мнением частного лица.
Четвертый, очень убедительный для читателя, прием - апелляция к мнению авторитетной персоны. Вот как характеризует Альфред де Заяс поведение советских войск, используя слова Дж. Кеннана, американского посла в СССР в годы войны: «Катастрофа, произошедшая на этой территории с приходом советских войск, не имеет параллелей в современной европейской истории… В некоторых значительных частях занятой территории, если судить на основе существующих свидетельств, после прихода советских войск практически не осталось ни одного живого мужчины, женщины или ребенка, представляющих коренное население... никто не сможет поверить, что всем им удалось сбежать на Запад... Русские... вымели коренное население способом, не имеющим параллелей со времен азиатских орд» (18).
Дж. Кеннан, безусловно, выдающийся дипломат и точно следует указанию Талейрана о том, что язык дан человеку (т.е. дипломату), чтобы скрывать свои мысли. Он персонально не был участником или свидетелем описываемых событий, соответственно, использование его высказывания в качестве источника является некорректным. Что касается приведенной выше выдержки, то в ней не содержится какой-либо фактической информации, которая могла бы быть подтверждена или опровергнута тщательным исследованием. Обратим внимание, как составлена фраза. «В некоторых значительных частях занятой территории...» - каковы эти территории, где располагались, сколько населения там проживало? Это утверждение будет истинно при наличии любой статистики по данной проблеме, так как в зоне боевых действий любой армии всегда будут существовать такие территории, как по причине бегства людей (или их насильственного отселения) из зоны боевых действий, так и из-за их гибели в результате боев (collateral damage - побочный ущерб), а также и в результате девиантного поведения части военнослужащих участвующих сторон.
Пятый прием - использование непроверенных слухов, что представляется странным в рамках научного исторического исследования. Вот как этот прием использует Э. Бивор. Он пишет, что «существуют истории, и очень трудно узнать насколько они правдивы» (19), что не мешает ему затем использовать их как аргумент в пользу своей позиции. Далее говорится, что в г. Оппельн около 250 находившихся на работах в Германии и освобожденных русских граждан были собраны на митинг, но вместо этого расстреляны солдатами НКВД, которые с криками «почему вы не ушли в партизаны?» открыли огонь. Источником описания называется сообщение шведского военного атташе, который, в свою очередь, сам услышал об этом событии от кого-то еще.
Использование данного приема в контексте исторического исследования крайне сомнительно, но абсолютно оправдано для создания определенного идеологического нарратива. Автор оговаривает, что приведенный эпизод может быть и неправдой, и обвинить его в сознательном искажении фактов невозможно. Но значительная часть читателей этой оговорки просто не заметит, тем более что приведена она в начале эпизода, и воспримет его как дополнительный штрих в создаваемый автором образ Красной Армии.
Шестой прием - замена статистического подхода к оценке поведения солдат Красной Армии эмоциональным. Каждый отдельный, тем более красочно описанный факт некорректного поведения военнослужащих в отношении гражданского населения справедливо вызовет негативную реакцию у читателей по отношению к нарушителю. Если же описано несколько таких фактов, то у читателя сложится впечатление, что ничего другого и не происходило. Осознание того, что данные факты (даже если приводятся факты, реально имевшие место в действительности) произошли не одномоментно, а в течение определенного времени и на обширной территории, требует особых усилий, которые большая часть читателей делать не будет.
Необходимо отметить, что насильственные преступления совершаются во всех обществах. Любая армия состоит в основном из здоровых молодых мужчин, т.е. представителей той социальной группы, которая несет ответственность за большую часть насильственных преступлений в любой стране и в любых исторических условиях. При призыве на военную службу, тем более в условиях жесточайшей войны, низкий моральный облик призывника в любой стране мира не является обстоятельством, освобождающим от призыва. Сюда необходимо добавить и особое эмоциональное состояние солдата на войне - осознание, что каждая секунда жизни может стать последней. Ну и наконец, особое физиологическое состояние, вызванное невозможностью нормального общения с женщинами в сложившихся обстоятельствах. Абсолютный контроль за каждым военнослужащим со стороны командования в условиях боевых действий практически невозможен; кроме того, большая часть командного состава находится в условиях, ненамного лучших, чем их подчиненные. Следовательно, некоторые военнослужащие будут совершать правонарушения и даже преступления. Вопрос в том, какой уровень таких нарушений, учитывая приведенные выше обстоятельства, можно считать «нормальным», а какой - чрезмерным.
При чтении работ Э. Бивора и М. Хастингса, складывается устойчивое впечатление, что в зоне действий Красной Армии творилась настоящая вакханалия. Как это обосновывается статистически?
В книге Э. Бивора содержится около 120 эпизодов, посвященных девиантному поведению красноармейцев (убийства военнопленных, грабежи, изнасилования), и при этом только 3 эпизода - аналогичному поведению солдат союзников. Из 120 около 40 эпизодов можно (с некоторыми допущениями) квалифицировать как факты (то есть предположения, которые могут быть подвергнуты хотя бы частичной верификации): они фиксируют события, где указываются время, место, участники или хотя бы один из данных признаков. Изнасилованиям посвящено около 80 эпизодов (из 120), они содержат 33 факта.
Подход М. Хастингса можно назвать несколько более сбалансированным. Поведению советских войск посвящено около 70 эпизодов (из них около 20 фактов), а поведению союзников - около 40 (из них 15 фактов). Учитывая, что советских солдат на фронте находилось в два с лишним раза больше, чем союзников, данная пропорция представляется более адекватной.
В большинстве случаев доказать, что приводимые факты действительно имели место, практически невозможно (как и доказать обратное). Источниками значительной части из них являются частные анонимные дневники. Но даже если согласиться, что все они имели место в действительности, мы полу- чаем в сумме около 60 фактов. Много это или мало, учитывая, что на фронте находилось более шести миллионов красноармейцев, а повествование авторов охватывает период в несколько месяцев? Ответ, нам представляется, очевиден.
Седьмой, самый простой прием - пристрастность авторов при описании и интерпретации тех или иных явлений. Так, М. Хастингс, описывая поведение союзников, ограничивается лишь констатацией существования определенных явлений, избегая каких-либо оценочных суждений. В то же время описание поведения Красной Армии сопровождается рассуждениями и оценками автора, например: «...солдаты Черняховского и Рокоссовского посредством убийств и изнасилований прокладывали свой путь в Восточной Пруссии» (20), «Не подлежит дискуссии, то что в 1945 г. Красная Армия считала себя заслужившей лицензию на варварское поведение на земле Германии, и её солдаты использовали это в полной мере» (21), «Оргия грабежей, разрушений и изнасилований, последовавшая после триумфа Красной Армии в Берлине и по всей восточной Германии, представлялась Сталину справедливой компенсацией его солдатам за их труд и справедливым наказанием для немцев» (22). Эпизодов, содержащих подобные рассуждения, - 19 из 70, посвященных Красной Армии. Если их просто исключить из повествования, то заметить принципиальную разницу в поведении солдат союзников и красноармейцев будет просто невозможно.
Восьмой прием - искажение содержания исторического источника, на который ссылается автор, приписывание ему утверждений, не имевших места в оригинале, недобросовестное цитирование, а то и прямой подлог.
_______________________________________________________________________________
1. Hastings M. Armageddon. The Battle for Germany 1944-1945. New York: Alfred A. Knopf, 2002.
2. De Zayas A.‑M. A Terrible Revenge. The Ethnic Cleansing of the East European Germans, 1944-1950. New York: St. Martin’s Press, 1994.
3. Beevor A. The Fall of Berlin 1945. New York: Viking, 2002.
4. Hastings M. Armageddon. The Battle for Germany 1944-1945. - New York: Alfred A. Knopf, 2002. - 773 p.
5. De Zayas A.‑M. Nemesis at Potsdam - The Anglo-Americans and the Expulsion of the Germans - Background, Execution an Consequences. London: Routledge and Kegan Paul, 1979.
6. h.tps://ru.wikipedia.org/wiki/Бивор,_Энтони
7. Там же.
8. Там же.
9. Там же.
10. h.tps://ru.wikipedia.org/wiki/Гастингс,_Макс
11. De Zayas A.‑M. A Terrible Revenge. The Ethnic Cleansing of the East European Germans, 1944-1950. P. 35.
12. Young D. Rommel, the Desert Fox. Pittston: Berkley Pub. Corp, 1961.
13. De Zayas A.‑M. A Terrible Revenge. The Ethnic Cleansing of the East European Germans, 1944-1950. P. 35.
14. Hastings M. Armageddon. The Battle for Germany 1944-1945. P. 382.
15. Beevor A. The Fall of Berlin 1945. P. 27.
16. De Zayas A.‑M. A Terrible Revenge. The Ethnic Cleansing of the East European Germans, 1944-1950. P. 50-61.
17. Hastings M. Armageddon. The Battle for Germany 1944-1945. P. 670.
18. De Zayas A.‑M. A Terrible Revenge. The Ethnic Cleansing of the East European Germans, 1944-1950. P. 61.
19. Beevor A. The Fall of Berlin 1945. P. 112.
20. Hastings M. Armageddon. The Battle for Germany 1944-1945. P. 387.
21. Ibid. P. 421.
22. Ibid. P. 669.
4.3. Освободительная миссия Красной Армии в советской и российской исторической памяти (III)