(no subject)
Силы тьмы. Демоны, черти, ведьмы, дьяволы, мавки, русалки, суккубы, инкубы, потрошители всех мастей и прочие надсадно скрипящие скелеты.
Плоды страха темноты? Творения заблудившегося в темных уголках пещеры подсознания? Попытка оформить расплывчатые тени за окном в нечто конкретное?
Кто знает...
Но потрудились мы хорошо, от души.
Чего стоят одни лишь духи мертвых, что вьются вокруг живых, не то безъязыко стеная о своей печальной участи, достойной жалости, не то прося о некой непостижимой милости. Существа, оказавшиеся в вечности полуразвоплощенного бытия, не властные более над своею судьбой, обреченные на бессильное наблюдение за беспечно-наивным, но таким близким миром живых, который так легко забыл о них.
Демоны. Жители, а может пленники нашего ада. Воплощения пороков, ошибок, метаний... Чудовищные, доходящие до нелепости в своей уродливости, обитатели кошмарных пейзажей раскаленных до истекающего рекою песка, пустынь, перемежаемых ледяными торосами ледников адского холода. Не потому ли они не питают благодарности к человеческому рожу, что, оставив для себя Землю, мы заточили их в наш собственный посмертный кошмар.
Кто там еще в сгрудившейся толпе?
Ведьмы. Сколько было сказано о ведьмах... А сколько еще будет сказано?! Воплощения женственной магии, власти над сверхъестественным, власти над тканью обыденного существования, в коей им уже не найдется места. Кто они? Затаенные мечтания о выходе за пределы наскучившего круга жизни? Образ женского коварства, лелеемый еще со времен Лилит? Что таит в себе хрупкая, обнаженная фигурка на метле, смеющаяся наравне с откровенно ухмыляющейся Луной, да и над кем смеющаяся? Быть может, над собой?
В дальнем углу изысканные вампиры тщетно пытаются отмежеваться от своих куда менее привлекательных родичей - упырей. Ирония, не правда ли? Благородные красавцы, соблазнители кристально чистых душою дев и полуразложившиеся охотники за плотью, не брезгующие и падалью. Такая ли большая между ними разница. И что чувствуют клыкастые господа, оглядываясь на куда менее разборчивых братьев... Презрение? А может быть страх, ибо видят они свою возможную участь...
Русалки, выползшие из затянутого ряской пруда неподалеку, все выглядывают в толпе хоть кого-то, обладающего жизненным теплом. На глубине одиноко и оттого еще более холодно. В потеках тины на щеках проглядывает неприятная синева, а глаза, как кажется, доверху залиты мутной водицей, искажающей окружающий мир. Что видят они, живущие среди полумрака донных водорослей? И как тяжело им вновь опускаться в пучину, где некому разделить их одиночество.
Суккубы и инкубы. Власть страсти, страсти человеческой, что пылает тем сильнее, чем сильнее пытается быть скрытой. Несомненно красивы, но увы, в отсутствии источника силы, красота необратимо блекнет, растворяя своего носителя в пустоте небытия. Горящие, как свечки на жестоком ветру, помещенные над искрящим костром. Не то задует ветер, не то они сгинут в раскаленном пламени пожара.
Оборотни. Они же волкодлаки. Что в них сильнее и к чему они стремятся? Охотники, для которых не существует слишком опасной дичи, ибо сладостней всего вкус крови самого сильного противника. По каким правилам они живут и что заставляет одиночек сбиваться в стаи, что несут смерть и страх своей ненадолго живой пище.
Их много, всех и не упомнить. И все они в некотором роде наши творения но, увы мы оказались не слишком-то добрыми демиургами. Создав их, мы отлучили их от себя, заклеймив их нечистью и воинством тьмы. Не слишком благовидный поступок, будем честны.
И только лишь раз в год, мы притворяемся ими, давая возможность ходить среди нас, неслышно ступать среди сотен масок, оставаясь незамеченными, пусть так, но возвращаясь к тем временам, когда им было дозволено жить в этом мире.
Оглянитесь, нынче Хеллоуин, быть может наши потерянные творения как раз проходят мимо, оглядываясь вокруг странно повлажневшими глазами.