Как историк я доволен событиями на Украине
Ничто так не ценно, как возможность вместо фальшивой истории понять истинную. Глядя на нынешний майдан на Украине, становится понятным, почему хваленая Красная армия рассыпалась в 1941 году и начала восстанавливать боеспособность только после сдачи большей части Украины. Ведь тогда большевистский гнет был ещё страшнее. При этом украинцы не просто составляли до трети и более личного состава дивизий. Национальная политика и украинское стремление к карьере вели к тому, что удельный вес украинцев среди сержантов и старшин, а также командиров был особенно высок. Смотрите на майдан и думайте - эта армия могла противостоять немцам? Она бы просто разбежалась. Она не провоевала бы и дня. Я уже писал, что Манштейн указывал в мемуарах, что возвращение Красной армии на Украину и массовый призыв украинцев в части Красной армии, привел к ослаблению боевого духа частей Красной армии.
Точно также не надо удивляться развалу армии Российской империи в Первую мировую. Не надо удивляться воспоминаниям Оссендовского, где он прямо говорит, что опорой большевиков в Сибири были не русские, а украинские села переселенцев. Представьте себе - три года в окопах. Вроде парадокс - русская армия разваливается не в 1915 году, а после, когда резко улучшилось качество снабжения армии, ликвидирован снарядный голод и нехватка патронов. Но ведь большевистская агитация воспринималась благодарными, украинскими ушами. В итоге армия потеряла боеспособность.
Весьма любопытна судьба красного атамана Григорьева. Он организовал на Украине из остатков частей российской армии довольно боеспособную часть и, подстрекаемый большевиками, дошел до Одессы в 1919 году. Дальше от него большевики потребовали невозможное. В Венгрии началась революция. Его войску приказали наступать на выручку венгерскому пролетариату. Он попробывал, получил отпор от румын и решил восстать. Вот тут он клюнул на удочку украинской незалежности. Он решил стать вождем Украины и стал заменять в своих частях русских командиров на украинских. После ухода русских в частях Григорьева упала дисциплина, войско рассыпалось.
Все наши рассуждения о танках, самолетах и прочих вещах в 1941 несколько нелепы без признания особенностей украинского менталитета, а также без привычки русских считать украинцев братьями, которым надо уступать и поддакивать за их некую брутальность. Белорусы иные. Но они тоже имеют традицию уступать и поддакивать украинцам. Украинцы же истинно европейская нация в том смысле, что во Вторую мировую они, как датчане и поляки, особо не сопротивлялись немцам. И, наверняка, взбрыкивали, когда злобные комиссары пытались их заставить сопротивляться.
Величайшим достижением коммунистов стали успехи в украинизации русского менталитета на Украине и в России как бы в обмен на распространение русского языка. Украинские кадры занимали руководящие поста не только на Украине, но и в России, а также во многих союзных республиках. Эта украинизация русского менталитета также способствовала тому, что евреи нам стали ближе и понятнее. Всё это помогло создать особый, советский менталитет российских управленцев.
Есть также глубокий символический смысл в том, что национал-большевик Лимонов на самом деле украинец. Национал-большевик Андрей Волынец имеет свои корни на Западной Украине. Причем оба исповедуют идею, что подчиненные должны считать себя практически собственностью начальства. Не надо обманываться разной политической ориентацией многих украинцев. Политические взгляды разные, а менталитет схожий.
Сейчас, глядя на майдан, надо подумать об особой роли украинцев в русском православии. Они, вместе с греками, часто мигрировали на Русь и приносили свои взгляды на русских как существ отсталых и несовершенных в православную духовность. Понимаю, что некоторые вещи могут восприниматься как издевательство, но совершенно не случайно в России 19-го века Волынь и Подол считались особой территорией, а не Украиной, которую пытались рассматривать как часть России. То есть, российские управленцы не могли понять загадочную, украинскую душу в полном объеме. Им всё время казалось, что они могут её приручить, побрызгав на них пресловутой, святой водой.
Нечто похожее мы имеем с Болгарией. У нас понимают болгарскую душу? Думаю, что нет. Иначе бы всерьез воспринимали бы известный тезис болгарской интеллигенции насчет благодарности к России - очень унизительно чувствовать себя сильно обязанными, так нельзя. Мой болгарский приятель по МГУ любил иногда в подпитии петь старую песню времен Балканских войн. Почти гимн того времени, а припев про сербов я запомнил - режьте их, режьте. Над кем смеюсь? Над украинцами и болгарами? Нет, над российским менталитетом, над неисправимой православной и управленческой верой, будто лошадь можно не только привести к водопою, но и силком заставить её напиться. Казалось бы, в 1941 году должны были рухнуть не только еврейские иллюзии, но и русские, но не рухнули.
В своё время я писал, что в основе всякой нации и национальности лежат не пресловутые марксистские рассуждения о единстве хозяйственной жизни и не домарксистские рассуждения о родстве веры, языка и народных обычаев. В основе нации лежит волевое желание быть единой нацией. Или люди хотят быть одной нацией или не хотят. Китайцы могут друг друга не понимать, но они хотят быть китайской нацией. Поэтому они нация. Поэтому рассуждения в православном духе, что сербы или грузины тоже православные, поэтому они русские или почти русские, в Китае звучали бы схоже - вьетнамцы тоже буддисты, поэтому они тоже китайцы. В Китае подобные рассуждения эффекта не дают - китайцы это только те, кто хочет быть китайцами.
Теперь продолжу рассуждения о волевом моменте. Можно хотеть быть русскими, китайцами или англичанами. Но сам по себе волевой момент ещё не достаточен, если эти желания сопряжены с иными желаниями, которые разваливают нацию. Лет сто назад русский и православный были синонимами, но уже тогда это разваливало нацию, поскольку православнутость требовала практически включить в русские греков, грузин, румын и даже отнюдь не православных армян. Сейчас православие разваливает русскую нацию, поскольку православные автоматически требуют себе неких лидирующих позиций, мол, они более русские, чем православные. Лимонов или Волынец на словах даже могут допустить, что они не против быть русскими. Но они не могут хотеть быть русскими иначе, как в обмен на право диктовать свои взгляды русским. То есть, волевое национальное начало не должно не должно сопровождаться иным волевым началом. Например, китайцы Гуанчжоу не должны считать, что они хотят быть китайцами только в обмен на то, чтобы они богатели за счет остальных китайцев и помыкали остальным Китаем.
В своё время у нас интересовались войной в Югославии, при этом забывали, что сербы, хорваты, боснийцы говорят на одном языке, разница только в религии. По сути мы имели не межнациональный конфликт, а религиозный конфликт. Нерелигиозным было отсоединение католической Словении от католической Хорватии. С Украиной мы имеем конфликт национальный, а не религиозный. Ничуть не менее национальный конфликт мы имели в Прибалтике, когда половина русского населения стала называть себя прибалтийскими русскими, особой породой русских и стало подписывать петиции за независимость Прибалтики. Это вопрос волевого начала в национальном сознании, но и вопрос иных условий.
Иные условия это нечто важное. Русские не хотят быть русскими не только в силу того, что ряд русских выдвигают неприемлимые условия своего существования в качестве русских, например, считают себя вправе давить на других своим чиновничьим или православным менталитетом. Русские также не хотят быть русскими в силу той власти, которая сейчас существует в России. По русским в Прибалтике и на Украине это заметно. Русским с Украины не просто дороги родные места на Украине, но им и не хочется отказываться от украинского гражданства, хочется иметь возможность сбежать от данной власти. Не только евреи, но и русские с деньгами с удовольствием посылают детей учиться в Англию. Им хочется ослабить русский менталитет в детях, чтобы тем легче было покинуть Россию и вписаться в иное общество. И даже по нашим славным провокаторам из ДПНИ тоже видно, что они не против быть русскими только в обмен на признание их главенствующей роли в русской нации. Нация это симбиоз разных волевых усилий и векторов этих волевых усилий.
Причем учтите, что я ничего нового не говорю. Если Гитлер рассуждал о победе идейности национал-социализма как о триумфе воли, то еврейские религиозные деятели рассматривают еврейское единство как триумф их религиозной воли. Есть воля, выраженная в молитвах, она соединяет людей в нацию. Какой изм потом нация предпочтет, сионизм ли, либерализм ли или нечто иное, это другой вопрос. Соответственно, отказ палестинцев смешиваться с другими арабами и считать себя сирийцами или египтянами, это тоже триумф воли. На майдане в Киеве тоже свой триумф воли на фоне безволия иных граждан. Всё имеет свои резоны, воля и безволие, разные вектора направления воли. Их надо принять во внимание и понять.
Точно также не надо удивляться развалу армии Российской империи в Первую мировую. Не надо удивляться воспоминаниям Оссендовского, где он прямо говорит, что опорой большевиков в Сибири были не русские, а украинские села переселенцев. Представьте себе - три года в окопах. Вроде парадокс - русская армия разваливается не в 1915 году, а после, когда резко улучшилось качество снабжения армии, ликвидирован снарядный голод и нехватка патронов. Но ведь большевистская агитация воспринималась благодарными, украинскими ушами. В итоге армия потеряла боеспособность.
Весьма любопытна судьба красного атамана Григорьева. Он организовал на Украине из остатков частей российской армии довольно боеспособную часть и, подстрекаемый большевиками, дошел до Одессы в 1919 году. Дальше от него большевики потребовали невозможное. В Венгрии началась революция. Его войску приказали наступать на выручку венгерскому пролетариату. Он попробывал, получил отпор от румын и решил восстать. Вот тут он клюнул на удочку украинской незалежности. Он решил стать вождем Украины и стал заменять в своих частях русских командиров на украинских. После ухода русских в частях Григорьева упала дисциплина, войско рассыпалось.
Все наши рассуждения о танках, самолетах и прочих вещах в 1941 несколько нелепы без признания особенностей украинского менталитета, а также без привычки русских считать украинцев братьями, которым надо уступать и поддакивать за их некую брутальность. Белорусы иные. Но они тоже имеют традицию уступать и поддакивать украинцам. Украинцы же истинно европейская нация в том смысле, что во Вторую мировую они, как датчане и поляки, особо не сопротивлялись немцам. И, наверняка, взбрыкивали, когда злобные комиссары пытались их заставить сопротивляться.
Величайшим достижением коммунистов стали успехи в украинизации русского менталитета на Украине и в России как бы в обмен на распространение русского языка. Украинские кадры занимали руководящие поста не только на Украине, но и в России, а также во многих союзных республиках. Эта украинизация русского менталитета также способствовала тому, что евреи нам стали ближе и понятнее. Всё это помогло создать особый, советский менталитет российских управленцев.
Есть также глубокий символический смысл в том, что национал-большевик Лимонов на самом деле украинец. Национал-большевик Андрей Волынец имеет свои корни на Западной Украине. Причем оба исповедуют идею, что подчиненные должны считать себя практически собственностью начальства. Не надо обманываться разной политической ориентацией многих украинцев. Политические взгляды разные, а менталитет схожий.
Сейчас, глядя на майдан, надо подумать об особой роли украинцев в русском православии. Они, вместе с греками, часто мигрировали на Русь и приносили свои взгляды на русских как существ отсталых и несовершенных в православную духовность. Понимаю, что некоторые вещи могут восприниматься как издевательство, но совершенно не случайно в России 19-го века Волынь и Подол считались особой территорией, а не Украиной, которую пытались рассматривать как часть России. То есть, российские управленцы не могли понять загадочную, украинскую душу в полном объеме. Им всё время казалось, что они могут её приручить, побрызгав на них пресловутой, святой водой.
Нечто похожее мы имеем с Болгарией. У нас понимают болгарскую душу? Думаю, что нет. Иначе бы всерьез воспринимали бы известный тезис болгарской интеллигенции насчет благодарности к России - очень унизительно чувствовать себя сильно обязанными, так нельзя. Мой болгарский приятель по МГУ любил иногда в подпитии петь старую песню времен Балканских войн. Почти гимн того времени, а припев про сербов я запомнил - режьте их, режьте. Над кем смеюсь? Над украинцами и болгарами? Нет, над российским менталитетом, над неисправимой православной и управленческой верой, будто лошадь можно не только привести к водопою, но и силком заставить её напиться. Казалось бы, в 1941 году должны были рухнуть не только еврейские иллюзии, но и русские, но не рухнули.
В своё время я писал, что в основе всякой нации и национальности лежат не пресловутые марксистские рассуждения о единстве хозяйственной жизни и не домарксистские рассуждения о родстве веры, языка и народных обычаев. В основе нации лежит волевое желание быть единой нацией. Или люди хотят быть одной нацией или не хотят. Китайцы могут друг друга не понимать, но они хотят быть китайской нацией. Поэтому они нация. Поэтому рассуждения в православном духе, что сербы или грузины тоже православные, поэтому они русские или почти русские, в Китае звучали бы схоже - вьетнамцы тоже буддисты, поэтому они тоже китайцы. В Китае подобные рассуждения эффекта не дают - китайцы это только те, кто хочет быть китайцами.
Теперь продолжу рассуждения о волевом моменте. Можно хотеть быть русскими, китайцами или англичанами. Но сам по себе волевой момент ещё не достаточен, если эти желания сопряжены с иными желаниями, которые разваливают нацию. Лет сто назад русский и православный были синонимами, но уже тогда это разваливало нацию, поскольку православнутость требовала практически включить в русские греков, грузин, румын и даже отнюдь не православных армян. Сейчас православие разваливает русскую нацию, поскольку православные автоматически требуют себе неких лидирующих позиций, мол, они более русские, чем православные. Лимонов или Волынец на словах даже могут допустить, что они не против быть русскими. Но они не могут хотеть быть русскими иначе, как в обмен на право диктовать свои взгляды русским. То есть, волевое национальное начало не должно не должно сопровождаться иным волевым началом. Например, китайцы Гуанчжоу не должны считать, что они хотят быть китайцами только в обмен на то, чтобы они богатели за счет остальных китайцев и помыкали остальным Китаем.
В своё время у нас интересовались войной в Югославии, при этом забывали, что сербы, хорваты, боснийцы говорят на одном языке, разница только в религии. По сути мы имели не межнациональный конфликт, а религиозный конфликт. Нерелигиозным было отсоединение католической Словении от католической Хорватии. С Украиной мы имеем конфликт национальный, а не религиозный. Ничуть не менее национальный конфликт мы имели в Прибалтике, когда половина русского населения стала называть себя прибалтийскими русскими, особой породой русских и стало подписывать петиции за независимость Прибалтики. Это вопрос волевого начала в национальном сознании, но и вопрос иных условий.
Иные условия это нечто важное. Русские не хотят быть русскими не только в силу того, что ряд русских выдвигают неприемлимые условия своего существования в качестве русских, например, считают себя вправе давить на других своим чиновничьим или православным менталитетом. Русские также не хотят быть русскими в силу той власти, которая сейчас существует в России. По русским в Прибалтике и на Украине это заметно. Русским с Украины не просто дороги родные места на Украине, но им и не хочется отказываться от украинского гражданства, хочется иметь возможность сбежать от данной власти. Не только евреи, но и русские с деньгами с удовольствием посылают детей учиться в Англию. Им хочется ослабить русский менталитет в детях, чтобы тем легче было покинуть Россию и вписаться в иное общество. И даже по нашим славным провокаторам из ДПНИ тоже видно, что они не против быть русскими только в обмен на признание их главенствующей роли в русской нации. Нация это симбиоз разных волевых усилий и векторов этих волевых усилий.
Причем учтите, что я ничего нового не говорю. Если Гитлер рассуждал о победе идейности национал-социализма как о триумфе воли, то еврейские религиозные деятели рассматривают еврейское единство как триумф их религиозной воли. Есть воля, выраженная в молитвах, она соединяет людей в нацию. Какой изм потом нация предпочтет, сионизм ли, либерализм ли или нечто иное, это другой вопрос. Соответственно, отказ палестинцев смешиваться с другими арабами и считать себя сирийцами или египтянами, это тоже триумф воли. На майдане в Киеве тоже свой триумф воли на фоне безволия иных граждан. Всё имеет свои резоны, воля и безволие, разные вектора направления воли. Их надо принять во внимание и понять.