О дорогах, словах и товарищах. Часть 2.
- Чьи кеды я еще раз обнаружу посреди коридора… («те будут спать с хозяином в кровати», - проглатываю я неточную цитату) те выкину на улицу!
Слепой во мне…
Отныне кеды, тапочки и резиновые сапоги стоят стройными рядами вдоль стен.
Есть дальние маршруты, куда нецелесообразно ходить вдвоем. Д. Белогарье, один информант (потом окажется, что даже одному туда идти было нецелесообразно), дорога через лес. Ловлю мужика, чтобы узнать своротку.
- Ты куда пошла-то?
- В Белогарье.
- Кудааа?
- В Белогарье.
- Одна???
- Ну, да.
- Ну, правда одна?
- Да!!!
- Не, чтобы баба… вот так одна… в лес??? Первый раз вижу. Тебя там это… медведь съест! Точно! Медведь! Найдет! И съест!
Лес дышит и говорит с тобой. С елей свисает спутанный белый мох. Ящерицы разбегаются из-под ног и смотрят из-за камней любопытными глазами. Лес кормит ягодами и оплетает ветвями. Лес всматривается в тебя.
На обратном пути подбираю бабочку, вляпавшуюся в грязь после грозы, сажаю на себя сушить крылья. Два километра являю наглядное пособие «эльф классический 1 шт.»: терракотового цвета брюки, коричневая накидка с накинутым капюшоном, на плече бабочка… Высохнув, бабочка перелетает на капюшон, сидит немного там и улетает совсем.
С дерева чуть впереди срывается ястреб и уносится ввысь.
Выхожу из леса. Посреди поля стоит девочка лет четырех. Светлые волосы до пояса, синие шорты и маечка. Девочка вдумчиво пинает тело.
Подхожу.
- Привет, - говорит девочка, не прекращая своего занятия.
- Привет, - говорю я.
- Он уснул.
- Надо разбудить?
- Не знаю. Это не мой папа.
Наклоняюсь. Поперек тропинки, очень уютно подложив котомку под голову, спит мужик. Дышит спокойно. Разбудить нереально.
- Пусть спит, - говорю я.
- Пусть, - легко соглашается девочка и, внезапно вспомнив про некого Рому, который должен ее ждать, убегает.
Номинация экспедиции: Сань и Янь.
Вечер. «Мой мозг устало туп», и любая попытка мыслительной деятельности отражается мимически.
- Не пугай свечу!
- Ммм?
- Ты очень страшно на нее смотришь.
- Как?
- …!
- Это какая-то мимика котика-идиота.
11 вечера. Сидим на кухне при свечах (не работает люстра), придумываем идеологию котиков-идиотиков.
- Не смотри на меня, как Леннон, предлагающий поцеловать его в Hard day’s night
- Ну да… Котики-идиотики не предлагают целоваться. Но от предложенной альтернативы хочется бежать, не оборачиваясь.
- Ты чего откусываешь головы людям? Нервная Катька.
- Я? Да я вообще не нервничаю. У меня ж нет нервов.
- А, ну да. Ты не озадачиваешь себя нервничаньем. Ты сходу откусываешь голову.
Котики-идиотики не нервничают. Они спокойно и быстро откусывают голову.
Никогда не угадаешь, что важнее: написать карточку на «батько» или быть котиком-идиотиком.
Становление котиком-идиотиком требует некоторых мимических усилий и специфического душевного состояния.
Очередная гроза с ливнем. Два километра дороги домой по размокшей песчанке. Ботинки не казенные, - понимаю я и разуваюсь.
«Смыв отпечатки подошв наших ног на песке», - мысленно цитирую я, ступая с пальцев. Давняя привычка босиком ходить с пальцев, а не с пятки.
2 августа прошло неописуемо. Лучше всего характеризуется фразой информанта «Ильин день - где-то олень пролетел». Оно и видно. «Это сразу чувствуется, рыцарь…»
В третью неделю вологодское оканье заполняет сознание. В два ночи мысленно повторяя танц. номера, мысленно же спела про «кто лучше знает, сколь глубоко пОденье» и надолго задумалась, откуда бы Люциферу знать про особенности изготовления топленого масла. Да часа ночи - вообще особое время для интеллектуальной деятельности, конечно. Потому как ничем другим невозможно объяснить появление карточек «мЫшоночная грыжа» (авт. Янка) и «откормышЬ» (авт. Кира). Мышоночную грыжу осмыслили как грыжу всей мыши целиком и назначили причиной смерти Маруха.
Фотографируем Киру за прялкой:
- Держи веретено. Да не как Гарри Поттер!
«Гарри Поттер и вологодское веретено». Угу.
И напоследок - себе, чтобы никогда-никогда не забыть. Когда после банкета ухожу на поезд, провожать выходят все старшие. Понимание. Понимание и поддержка. А больше ничего про это и не сказать. Нет таких слов.
Слепой во мне…
Отныне кеды, тапочки и резиновые сапоги стоят стройными рядами вдоль стен.
Есть дальние маршруты, куда нецелесообразно ходить вдвоем. Д. Белогарье, один информант (потом окажется, что даже одному туда идти было нецелесообразно), дорога через лес. Ловлю мужика, чтобы узнать своротку.
- Ты куда пошла-то?
- В Белогарье.
- Кудааа?
- В Белогарье.
- Одна???
- Ну, да.
- Ну, правда одна?
- Да!!!
- Не, чтобы баба… вот так одна… в лес??? Первый раз вижу. Тебя там это… медведь съест! Точно! Медведь! Найдет! И съест!
Лес дышит и говорит с тобой. С елей свисает спутанный белый мох. Ящерицы разбегаются из-под ног и смотрят из-за камней любопытными глазами. Лес кормит ягодами и оплетает ветвями. Лес всматривается в тебя.
На обратном пути подбираю бабочку, вляпавшуюся в грязь после грозы, сажаю на себя сушить крылья. Два километра являю наглядное пособие «эльф классический 1 шт.»: терракотового цвета брюки, коричневая накидка с накинутым капюшоном, на плече бабочка… Высохнув, бабочка перелетает на капюшон, сидит немного там и улетает совсем.
С дерева чуть впереди срывается ястреб и уносится ввысь.
Выхожу из леса. Посреди поля стоит девочка лет четырех. Светлые волосы до пояса, синие шорты и маечка. Девочка вдумчиво пинает тело.
Подхожу.
- Привет, - говорит девочка, не прекращая своего занятия.
- Привет, - говорю я.
- Он уснул.
- Надо разбудить?
- Не знаю. Это не мой папа.
Наклоняюсь. Поперек тропинки, очень уютно подложив котомку под голову, спит мужик. Дышит спокойно. Разбудить нереально.
- Пусть спит, - говорю я.
- Пусть, - легко соглашается девочка и, внезапно вспомнив про некого Рому, который должен ее ждать, убегает.
Номинация экспедиции: Сань и Янь.
Вечер. «Мой мозг устало туп», и любая попытка мыслительной деятельности отражается мимически.
- Не пугай свечу!
- Ммм?
- Ты очень страшно на нее смотришь.
- Как?
- …!
- Это какая-то мимика котика-идиота.
11 вечера. Сидим на кухне при свечах (не работает люстра), придумываем идеологию котиков-идиотиков.
- Не смотри на меня, как Леннон, предлагающий поцеловать его в Hard day’s night
- Ну да… Котики-идиотики не предлагают целоваться. Но от предложенной альтернативы хочется бежать, не оборачиваясь.
- Ты чего откусываешь головы людям? Нервная Катька.
- Я? Да я вообще не нервничаю. У меня ж нет нервов.
- А, ну да. Ты не озадачиваешь себя нервничаньем. Ты сходу откусываешь голову.
Котики-идиотики не нервничают. Они спокойно и быстро откусывают голову.
Никогда не угадаешь, что важнее: написать карточку на «батько» или быть котиком-идиотиком.
Становление котиком-идиотиком требует некоторых мимических усилий и специфического душевного состояния.
Очередная гроза с ливнем. Два километра дороги домой по размокшей песчанке. Ботинки не казенные, - понимаю я и разуваюсь.
«Смыв отпечатки подошв наших ног на песке», - мысленно цитирую я, ступая с пальцев. Давняя привычка босиком ходить с пальцев, а не с пятки.
2 августа прошло неописуемо. Лучше всего характеризуется фразой информанта «Ильин день - где-то олень пролетел». Оно и видно. «Это сразу чувствуется, рыцарь…»
В третью неделю вологодское оканье заполняет сознание. В два ночи мысленно повторяя танц. номера, мысленно же спела про «кто лучше знает, сколь глубоко пОденье» и надолго задумалась, откуда бы Люциферу знать про особенности изготовления топленого масла. Да часа ночи - вообще особое время для интеллектуальной деятельности, конечно. Потому как ничем другим невозможно объяснить появление карточек «мЫшоночная грыжа» (авт. Янка) и «откормышЬ» (авт. Кира). Мышоночную грыжу осмыслили как грыжу всей мыши целиком и назначили причиной смерти Маруха.
Фотографируем Киру за прялкой:
- Держи веретено. Да не как Гарри Поттер!
«Гарри Поттер и вологодское веретено». Угу.
И напоследок - себе, чтобы никогда-никогда не забыть. Когда после банкета ухожу на поезд, провожать выходят все старшие. Понимание. Понимание и поддержка. А больше ничего про это и не сказать. Нет таких слов.