Немецкие писатели столь многословны, что, пока простодушный читатель, слегка нахмурившись, поскольку через три-четыре деепричастных оборота уже чувствует себя малость заблудившимся, тщится вспомнить, как начиналось предложение, не говоря уже об абзаце (оставив за скобками главу, которая если когда-то и стартовала, то далеко за пределами
(
Read more... )