Мадригал
Madrigal
Octubre de 1920
(Madrid)
Mi beso era una granada,
profunda y abierta;
tu boca era rosa
de papel.
El fondo un campo de nieve.
Mis manos eran hierros
para los yunques;
tu cuerpo era el ocaso
de una campanada.
El fondo un campo de nieve.
En la agujereada
calavera azul
hicieron estalactitas
mis te quiero.
El fondo un campo de nieve.
Llenáronse de moho
mis sueños infantiles,
y taladró a la luna
mi dolor salomónico.
El fondo un campo de nieve.
Ahora maestro grave
a la alta escuela,
y mi amor y a mis sueños
(caballito sin ojos).
Y el fondo es un campo de nieve.
Мадригал
Мой поцелуй был гранатом,
глубоким и откровенным;
твой рот был розой
бумажной.
По сути - снежное поле.
Мои руки были железом
для наковален;
твоё тело было - закат
колокольного звона.
По сути - снежное поле.
В продырявленном
черепе синем
выросли сталактиты -
мои "люблю тебя".
По сути - снежное поле.
Покрылись плесенью
мои детские сны,
и просверлила луну
моя крученая боль.
По сути - снежное поле.
Теперь же учитель строгий
высшей школы
и моей любви и моим снам
(цирковая лошадка без глаз).
И, по сути, есть только снежное поле.
Перевод М. Самаева
Мой поцелуй был гранатом,
отверстым и темным,
твой рот был бумажной
розой.
А дальше - снежное поле.
Мои руки были железом
на двух наковальнях.
Тело твое - колокольным
закатом.
А дальше - снежное поле.
На черепе лунно,
дырявом и синем,
мои "люблю" превратились
в соленые сталактиты.
А дальше - снежное поле.
Заплесневели мечты
беспечного детства,
и просверлила луну
моя крученая боль.
А дальше - снежное поле.
Теперь, дрессировщик строгий,
я укрощать научился
и мечты свои и любовь
(этих лошадок слепых).
А дальше - снежное поле.
«Мадригал» входит в «Книгу стихов» 1921 года. Мы очень любим единственный знакомый нам перевод Самаева - за ритм, за колокольный закат, за слепых лошадок. Поцелуй, укрощённый к концу стихотворения до перехода к бесконечному снежному полю, которое следует дальше, неизбежно, до самого горизонта.
Когда мы посмотрели испанский текст, то в самом существенном увидели его иначе. И вновь средоточием будет рефрен. El fondo un campo de nieve.
Fondo означает дно, внутреннее пространство, сердцевину, суть, сущность. Взгляд не уходит в отрешённую даль, но после каждой строфы опрокидывается внутрь. И гранат, и раскалённое железо, и закат - по сути, снежное поле. Всё стихотворение построено на этом переворачивании, опрокидывании, которое преломляется и в последней строфе. «Дрессировщик» Самаева - maestro grave a la alta escuela - строгий учитель высшей школы. Насколько мы понимаем, такое словоупотребление означает не старшую школу, а высокий уровень мастерства. Но такое соседство уже делает учителя предпочтительнее дрессировщика. Тем более что тема школы вообще является у Лорки одной и сквозных. Последняя строчка, отделённая, укрытая в скобках - изнанка строфы. Caballito sin ojos - лошадка / цирковая (видимо, отсюда и дрессировщик) лошадка без глаз. В единственном числе. Она не может относиться и к любви, и к снам / мечтам, сны сами по себе уже потребовали бы множественного числа. Сам строгий учитель - слепо выдрессированная, если не вовсе карусельная, лошадка. И, по сути, есть только снежное поле.
Мы вдаёмся в эти комментарии к переводу, не потому, что хотим растолковать, объяснить якобы в полной мере понятое стихотворение. Это заведомо неверный путь. Мы хотим показать тем, кому это интересно, грани оригинального текста, скрытые распространёнными переводами. И ещё, нам были бы очень полезны замечания и корректировки, потому что мы не обольщаемся по поводу уровня собственного владения испанским языком.
Octubre de 1920
(Madrid)
Mi beso era una granada,
profunda y abierta;
tu boca era rosa
de papel.
El fondo un campo de nieve.
Mis manos eran hierros
para los yunques;
tu cuerpo era el ocaso
de una campanada.
El fondo un campo de nieve.
En la agujereada
calavera azul
hicieron estalactitas
mis te quiero.
El fondo un campo de nieve.
Llenáronse de moho
mis sueños infantiles,
y taladró a la luna
mi dolor salomónico.
El fondo un campo de nieve.
Ahora maestro grave
a la alta escuela,
y mi amor y a mis sueños
(caballito sin ojos).
Y el fondo es un campo de nieve.
Мадригал
Мой поцелуй был гранатом,
глубоким и откровенным;
твой рот был розой
бумажной.
По сути - снежное поле.
Мои руки были железом
для наковален;
твоё тело было - закат
колокольного звона.
По сути - снежное поле.
В продырявленном
черепе синем
выросли сталактиты -
мои "люблю тебя".
По сути - снежное поле.
Покрылись плесенью
мои детские сны,
и просверлила луну
моя крученая боль.
По сути - снежное поле.
Теперь же учитель строгий
высшей школы
и моей любви и моим снам
(цирковая лошадка без глаз).
И, по сути, есть только снежное поле.
Перевод М. Самаева
Мой поцелуй был гранатом,
отверстым и темным,
твой рот был бумажной
розой.
А дальше - снежное поле.
Мои руки были железом
на двух наковальнях.
Тело твое - колокольным
закатом.
А дальше - снежное поле.
На черепе лунно,
дырявом и синем,
мои "люблю" превратились
в соленые сталактиты.
А дальше - снежное поле.
Заплесневели мечты
беспечного детства,
и просверлила луну
моя крученая боль.
А дальше - снежное поле.
Теперь, дрессировщик строгий,
я укрощать научился
и мечты свои и любовь
(этих лошадок слепых).
А дальше - снежное поле.
«Мадригал» входит в «Книгу стихов» 1921 года. Мы очень любим единственный знакомый нам перевод Самаева - за ритм, за колокольный закат, за слепых лошадок. Поцелуй, укрощённый к концу стихотворения до перехода к бесконечному снежному полю, которое следует дальше, неизбежно, до самого горизонта.
Когда мы посмотрели испанский текст, то в самом существенном увидели его иначе. И вновь средоточием будет рефрен. El fondo un campo de nieve.
Fondo означает дно, внутреннее пространство, сердцевину, суть, сущность. Взгляд не уходит в отрешённую даль, но после каждой строфы опрокидывается внутрь. И гранат, и раскалённое железо, и закат - по сути, снежное поле. Всё стихотворение построено на этом переворачивании, опрокидывании, которое преломляется и в последней строфе. «Дрессировщик» Самаева - maestro grave a la alta escuela - строгий учитель высшей школы. Насколько мы понимаем, такое словоупотребление означает не старшую школу, а высокий уровень мастерства. Но такое соседство уже делает учителя предпочтительнее дрессировщика. Тем более что тема школы вообще является у Лорки одной и сквозных. Последняя строчка, отделённая, укрытая в скобках - изнанка строфы. Caballito sin ojos - лошадка / цирковая (видимо, отсюда и дрессировщик) лошадка без глаз. В единственном числе. Она не может относиться и к любви, и к снам / мечтам, сны сами по себе уже потребовали бы множественного числа. Сам строгий учитель - слепо выдрессированная, если не вовсе карусельная, лошадка. И, по сути, есть только снежное поле.
Мы вдаёмся в эти комментарии к переводу, не потому, что хотим растолковать, объяснить якобы в полной мере понятое стихотворение. Это заведомо неверный путь. Мы хотим показать тем, кому это интересно, грани оригинального текста, скрытые распространёнными переводами. И ещё, нам были бы очень полезны замечания и корректировки, потому что мы не обольщаемся по поводу уровня собственного владения испанским языком.