Отчёт с "Хогвартс-43". Часть 1.
Наконец я добралась до отчёта. Надо заметить, что в нём есть две маленькие особенности, которые нужно учитывать при прочтении.
Первая - в нём не всегда выдержан хронологический порядок. В особенности это касается первой его половины. Я ведь не вела пошаговый дневник, а скрупулёзно восстанавливать всю хронологию мне лень (хотя я и могла бы). Да и во многих случаях не столь важно, что за чем шло.
Вторая - здесь будет разделение на слова автора (т.е. описание событий со стороны игрока/постороннего наблюдателя - по сути, в каком-то смысле игрок, то бишь я, и становится тут посторонним наблюдателем) и на слова персонажки. Слова автора будут выделены курсивом, чтоб отличать.
Также хочу заметить, что я не претендую на художественность. Я не умею хорошо писать. И пишу это всё только затем, чтобы оставить всё прошедшее в памяти поярче.
Ну и - естественно, всё нижеследующее является взглядом с моей / с персонажкиной точки зрения. Чего-то я/она не знала, что-то воспринимала не так, как другие, ну и так далее. Это также стоит учесть.
Ну что ж, начнём.
Квента персонажки (важно прочесть для понимания всего) - тут: http://kriegsengel.livejournal.com/149707.html
Под катом - 18 условных (переводческих) страниц текста, около 32 тысяч знаков.) Да уж, я не люблю размениваться по мелочам.))
_________________________________________________________________________
…Мы - я, герр Войнович, Яромир и Сцилла - высадились неподалёку от территории Хогвартса. Где-то рядом с хлопком ещё один портал выплюнул двух волшебников. А вскоре со стороны мрачного в почти чёрных сумерках здания школы показалась целая группа людей; они приветствовали нас. Нас встречали…
…Затем нас провели внутрь, и там уже началось знакомство. Здесь собралась целая верхушка школы, а заодно и авроры. Вместе с нами тут была делегация из Шармбатона - французский аврор и студентка Бьянка делла Фиоре - и из русской школы на Урале - Ива и Эва вместе с Иваном Сколовым. Каждую сторону расспрашивали о целях прибытия, затем нам рассказывали правила школы, а также выносили предупреждения - в том числе просили отдать Тёмные артефакты, что могли у нас быть, ведь «будет очень нехорошо, если в школе произойдёт нечто ужасное вскоре после появления иностранных гостей».
Как же хорошо, что я прибыла сюда абсолютно «чистой» (а ведь могла бы надеть на себя что-то из того, что изготовляют мои родители). Мне ни к чему даже самые мелкие подозрения.
Нам назначили комнаты и отпустили располагаться. Но когда мы с Яромиром дошли до нашей комнаты, оказалось, что мы можем зайти только в гостиную перед ней, дверь же спальни запечатана очень мощным заклинанием - похоже, Коллопортус Ультима. Мы позвали на помощь профессора Мерритот, преподавательницу ЗОТИ, но та лишь обеспокоенно покачала головой: снять эту печать не может даже она. Значит, нужно найти того, кто это сделал, и разобраться.
Я и Яромир в лёгком недоумении вышли в коридор. Тут же к нам подошёл высокий симпатичный старшекурсник с широченной улыбкой; на нём была мантия с красной подкладкой, а на груди - причудливый герб. Он поприветствовал нас и представился Чарли Поттером; подойдя к нему ближе, я смогла прочесть то, что было написано на гербе под изображением красивого льва: Gryffindor.
- Грюффиндор, - вслух произнесла Аврора.
- Гриффиндор, - поправил немку Чарли.
- Грюффиндор, - уверенно и твёрдо менторским тоном повторила Аврора. - У нас это читается именно так.
Мы рассказали ему о нашей беде. Он попросил разрешение взглянуть на запечатанную дверь, но также ничего не смог с ней сделать. Разве что…
- С ноги!
- Это такое заклинание? - уточнила Аврора.
- Ну… можно сказать и так, - продолжал улыбаться Чарли.
Но и это не помогло. Нам оставалось только искать виновника. Мы провели маленькое расследование и выяснили, что виновником была Ива Ку, та самая русская студентка. Её также подселили к нам (а Сциллу зачем-то отправили к двум оставшимся русским. Говорили, что домовые эльфы перепутали наши данные). Ива была девушкой странной: на прямые вопросы о том, не она ли запечатала нашу дверь, отвечала «может да, а может, и нет», но когда мы привели её к нам, «вдруг» вспомнила, что это таки сделала она. Она любезно открыла дверь и удалилась. Нам с Яромиром оставалось только обсуждать произошедшее. Он сказал, что эта девушка ему кажется смутно знакомой; он ещё до войны общался по переписке и лично с девушкой с таким же именем из России, но затем переписка оборвалась по понятным причинам. Но та его, видимо, не узнавала или делала вид, что не узнавала. Яромир, склонный очень быстро делать выводы и суждения, не особенно задумываясь над ними, сразу же решил, что тут дело не чисто и что-то в этой девушке не так; что ж, это мне на руку, это давало мне временное дополнительное прикрытие - отвод внимания от меня. Потому я активно поддержала его подозрения.
Что ж, мы стали осваиваться в Хогвартсе. Здесь было 4 факультета, Грюффиндор, Рэйвенклоу, Слюзерин и Хаффлпафф; представителей последнего, впрочем, не было видно - должно быть, все уехали домой на каникулы. Зато с остальными мы наобщались вволю. Больше всего Яромир подружился именно с Грюффиндором - что ж, они и в самом деле были похожи своим потрясающим безрассудством и неприкрытой, как это, «светлостью». Я же торчала то тут, то там - там, где было с кем общаться в данный момент. Получила даже от слюзеринцев приглашение в Слизнеклуб - это такой клуб для избранных. Когда началось собрание в «Шоколаднице», я неуверенно переминалась с ноги на ногу у входа, думая, заходить или нет; рядом остановился и.о. директора школы Гораций Слагхорн, и я спросила у него:
- А можно ли мне туда зайти?
- Я думаю, что… НУЖНО! - ответил герр Слагхорн мне.
Впрочем, задержалась я на этом собрании ненадолго.
…Яромир всё искал неприятностей на свою задницу. Вскоре он поймал меня в коридорах школы и заявил, что они с Войновичем наконец добились достаточно мирного расположения русских, с коими отношения, как вы помните, слегка не заладились с самого начала, но, чтобы закрепить успех, они с Войновичем решили… устроить с русскими посиделки с распитием веритасерум. Дескать, выложить всё друг другу начистоту, чтоб не было сомнений в искренности собеседников. Яромир и Войнович хотели как раз это русским предложить; но я же сразу заявила о том, что в этом не участвую. Мне это было не на руку - почти любой вопрос о деле Ордена, о работе на него - и я пропала, потому что раскрыла бы свою личность. Однако, впрочем, Яромир сам явственно не думал головой, поддерживая эту идею, - если бы ему задали банальный вопрос, ну, например, что он учил в школе, он бы умер тотчас, поскольку не смог бы промолчать под действием сыворотки правды. Вслух я сказала, что я не стану участвовать в таком мероприятии, потому что это даже унизительно - обпиваться веритасерумом с первыми попавшимися русскими. Это, впрочем, не было ложью - мне это казалось и в самом деле унизительным и недостойным аристократки. Яромир, наверное, решил, что я высокомерна, ну вот и ладушки.
Вообще, я считаю высокомерие отличным качеством; никто не задумывается, что само слово подразумевает, что человек ставит высокую планку, меряет всё и всех высокой меркой. По-моему, на это обижаются только те, кто не дотягивает до этой планки.
В один из вечеров я и он сидели в гостиной Рэйвенкло; тамошние студенты отличались от Грюффиндора своим благоразумием. Нас много расспрашивали - о, как же много нас все и везде расспрашивали тогда! Впрочем, мы не могли много рассказывать, из-за Клятвы, а я ещё и не хотела… Мы и сами задавали вопросы - я спрашивала, например, бывают ли в Хогвартсе танцы; мы, дескать, сбежали из такого строгого режима и хотим танцы. Нам пообещали, что танцы таки будут. Поинтересовались: неужто в Дурмстранге не бывает танцев?
- Вместо танцев у нас марш-броски по пересечённой местности, - ответила я.
Тут меня спросили - а как же романтика? Вопрос, если честно, меня слегка озадачил. Но сидевший рядом Чарли Поттер вдруг заговорил:
- А я знаю, наверное, как выглядит в Дурмстранге романтика! Это когда парень и девушка маршируют рядом, и парень ей говорит: «Девушка, как вы красиво маршируете!»!
Я была изумлена. Он нарисовал такую привлекательную картину, что я не смогла удержаться от того, чтобы выразить ему своё восхищение. Кажется, этот юноша знает толк в романтике. Хотелось бы к нему приглядеться…
Затем он мне даже разъяснил, что хотя бы вальс я смогу танцевать; он сказал, что вальс очень похож на марширование, только марширование проходит на 4 такта, а вальс - на 3. И у меня даже получалось - так, как он показывал. Вальс, впрочем, не пригодился: на танцевальном вечере были совсем другие танцы, под любопытную современную музыку. Увы, я могла только наблюдать. Хотя когда все разбрелись и место освободилось, я затянула в зал Яромира, и мы попытались повторить вальс. Получалось крайне слабо, мы быстро сбились и начали танцевать то, что танцевали порой в Дурмстранге: такие «танцы» не требовали никаких затрат на подготовку, никаких умений, зато были весёлыми и отлично согревали, что немаловажно. Впоследствии я, прознав, что в школе есть ещё студент Дурмстранга, точнее, уже выпускник, Леон Кирхайс, член Международной Конфедерации Волшебников, я часто затягивала и его в такие танцы - чтоб не забывал, откуда он.
Ещё я напоминала ему о школе тогда, когда как-то вечером перед каких-то их совещанием он клевал носом; очевидно, он был «жаворонком», ему отчаянно хотелось спать. Я вынудила его вставать по стойке «смирно» и отдавать честь. Герр Кирхайс послушно выполнял отдаваемые команды - даже удивительно.
Что ж, я нашла себе поле для сублимации желания использовать Империус. Это заклинание накладывало свой отпечаток на психику мага, познавшего его. Впрочем, мне кажется, я была создана для таких заклинаний. Империус не то чтобы в принципе изменил меня - я была такой всегда.
Войнович и Яромир меня немного раздражали. Второй - ну я уже говорила чем, всей это наивной светлостью, детской душевностью и полным отсутствием способности мыслить ДО того, как ты сделать что-то. Первый же постоянно ходил то за мной, то за другими дурмстрангскими студентами с очень печальной миной; право же, я ненавижу такие печальные мины. Хочется немедленно заавадить - ну или хотя бы наслать Круциатус, хоть я его ещё и не освоила. Такое выражение лица очень «вкусной» жертвы; хочется размазать по стенке, а предварительно помучать. Да и потом, зачем мне наблюдатель здесь, если я о понятии Ordnung знаю больше, чем весь Хогвартс вместе взятый? Я взрослая совершеннолетняя волшебница и сама способна себя контролировать. Впрочем, в какой-то момент Войнович это признал вслух: «В твоём благоразумии я более не сомневаюсь, Аврора… в отличие от благоразумия Яромира», - так он сказал мне. Ах, как забавно. Знал бы он.
Ещё в Хогвартсе, как и в Дурмстранге, были привидения. Активней прочих туда-сюда летало привидение по прозвищу Плакса Миртл. Говорят, девушка умерла ужасной смертью и совсем недавно, ей было только 13 лет, и вот теперь она всячески привлекала к себе внимание: пролетала сквозь людей, визжала, плакала.
- Ну и привидения здесь, - строгим тоном произнесла Аврора.
- Да, у нас они совсем не такие, - поддержал её Яромир. Двое как раз снова наткнулись на Миртл.
- У нас они летают молча и строем. Вот как надо! - наставительно сказала Аврора Плаксе. Та в ответ опять завизжала…
Впрочем, впоследствии я довольно-таки сдружилась с Миртл.
Надо заметить - я вижу, здесь вообще не слишком уважают правила…
…Аврора: - Ну вот, скоро полночь, надо идти спать.
Чарли Поттер: - Не надо.
- Как не надо? По правилам надо сидеть в своей комнате уже в полночь.
- Ну, нам не надо.
- Так что это, только на иностранцев распространяется, что ли? А нам сказали, что это правило для всех студентов.
- Ну, распространяться-то и на нас оно распространяется... но это же ровным счётом ничего не значит!
- [искренне ничего не понимающее хлопание глазами]…
Но более прочих я сдружилась с Алессандрой Скавронской. Она была всего на пару лет старше меня и также училась в Дурмстранге, в Ветви Светоча Дома Цепеша (какой ужас, вокруг меня сплошные Светочи. Леон Кирхайс вон тоже оттуда). В дальнейшем она стала мне будто старшей сестрой, мы обнаружили немало сходств в характере и мировоззрении. Вот у неё-то - в гостиной иностранцев (там ещё жила Бьянка) я и стала частенько пропадать; бывало, Войнович зачем-то меня искал и не находил, хотя я всё сидела там. Плохо искал, значит. Хоть и утверждал, что «искал везде» (в гостиной Грюффиндора, что прямо напротив комнаты Скавронской, что самое смешное).
Мы вдвоём активно штудировали библиотеку. Я, как только окончательно расположилась и устроилась в отведённой нам спальне (куда к тому времени переселили Сциллу вместо Ивы), сразу стала атаковать библиотеку с просьбой «дать почитать что-нибудь». Мадам Пинс, библиотекарь, очевидно, сама слегка растерялась от того, что читатель выдаёт такие неконкретные просьбы, но как я могла сделать просьбу конкретнее, если я не знала, из каких книг мне выбирать? В итоге таки что-то выбиралось (как-то раз по моему запросу она дала мне книгу с пометкой после названия «Для запутавшихся», что я сочла подтруниванием над формулировкой моих просьб), и я быстро проглатывала книгу. Читала и усваивала информацию я очень быстро, многие этой скорости удивлялись, ну так что ж. Я читала также те книги, что брала из библиотеки Скавронская - так можно было сэкономить на талончиках с заявками на книгу (куда экономичнее взять книгу одному человеку, а читать её нескольким).
К слову о библиотеке. Подозреваю, англичане сами плохо знают правила собственного языка. По крайней мере, на библиотечной вывеске было две пунктуационных ошибки. Я настояла на том, чтоб их исправили, но самое смешное, что при этом, опять же, дописали лишнюю запятую туда, где её быть не должно. Мне оставалось только возвести очи горе и вздохнуть. При этом девушка, что исправляла под моим руководством ошибки (кажется, студентка Рэйвенклоу), сделала приписку: «Не болтать (лишнего)!». Я так понимаю, они не только пишут с ошибками, но ещё и обижаются, когда их исправляют. Ну нельзя же так. Так ведь никогда родной (хотя бы) грамоте не обучишься!
Книги я любила читать. Сказывалась специфика моей школы: у нас очень много внимания уделяется именно самостоятельному обучению. Так ведь и знания лучше усваиваются, когда прорабатываешь всё сам. А вот лекции я не особенно любила, хотя и старательно посещала и записывала их. В Хогвартсе вовсе обнаружился интересный синдром: кажется, тут у меня зародилась… аллергия на лекции. Всякий раз, как я приходила на чью-либо лекцию, спустя довольно короткий промежуток времени я начинала откровенно засыпать. Хотя вроде и лекции были неплохие: тут была лекция на тему сравнительного анализа мётел, котлов, ступ и ковров как средств передвижения по воздуху, а ещё - и эта мне понравилась больше - лекция мистера Корби на тему магловской военной техники. Мистер Корби даже запасся снимками этих причудливых, иногда уродливых, а иногда красивых (мне очень понравились танки) машин.
Ещё тут был дуэльный клуб. У нас такого не было, другой взгляд на эти вещи. Однако в Хогвартсе, как мне сказали, это традиция. Я размышляла над тем, а не поучаствовать бы мне в этом, но поняла, что это будет неправильно: нарываться на неприятности, хоть и в рамках тренировки, - значит призывать эти самые неприятности на свою голову, причём, вероятно, куда бОльшие. Боги берегут того, кто бережёт себя сам.
Однако Яромир (кто бы сомневался!) изъявил желание поучаствовать в тренировке. Незадолго до неё я проверяла его знания. Часть заклятий и щитов он вроде бы неплохо выучил, но часть… в общем, хорошо бы, если бы он отвечал с промедлением, щит - это такая штука, на которую можно урвать секунд пять, но он создавал порой совсем не те щиты, которые были нужны к тому или иному заклятию! Я наставительно освежила ему память. Как будто бы сложно разложить эти щиты у себя в голове как систему и просто в момент нападения «вынимать» из системы тот или иной кирпичик.
На тренировке, когда наступил его черёд сражаться, вначале он показал себя неплохо, но потом опять создал не тот щит, что нужно было. Самое смешное, что дело касалось как раз той пары «заклинание-щит» (риктусемпра-диффендо), которую я ему повторяла двадцать минут назад. С соображалкой у этого парня определённо проблемы. Наверное, поэтому он такой отчаянный.
Затем он ушёл, никто даже не видел, как он исчез. Его хватились, когда начались сражения между проигравшими - вроде боя за последние места. Надо сказать, что я также не ожидала, что будет нечто подобное. Среди хогвартцев и других гостей начались шутки - дескать, какие суровые дурмстрангские нравы, наверное, в их школе принято за поражение совершать самоубийства. Я почувствовала себя слегка неуютно (из-за шуточек, не из-за нравов моей школы), но только слегка. Что ж, в самом деле, у нас нет понятия «бой за последнее место». Нужно только побеждать, всё остальное - жалко.
Стоит отметить, что я таки поучаствовала в маленькой дуэльной тренировкой впоследствии; участниками её были я, Алессандра и Бьянка. Решение провести её было спонтанным; мы тогда втроём сидели в гостиной этих хогвартских гостий и вели беседы на разномастные жизненные темы. Тренировка вышла непринуждённой, забавной и, надо сказать, даже более полезной, чем дуэльный клуб, с методической точки зрения: когда тебе чётко объявляют, когда и кто тебя будет атаковать, очень легко подготовиться, настроиться. Куда сложнее это сделать, когда нападение происходит с неожиданной стороны в неожиданный момент, посреди беседы и распития чая. Именно так наша тренировка и была оформлена. Было весело; кстати, я показала себя очень хорошо, отразив все нападения и даже сумев пару-тройку раз успешно атаковать Алессандру. Правда, Бьянка-шутница решила как-то разок пойти против дуэльных правил и использовать на мне вербозитас, который, как известно, в список дуэльных заклинаний не входит (например, потому, что является контактным, к которому нет щита). Однако я растерялась только на первую долю секунды, а затем поднялась и нависла над итальянкой и, не прерывая болтовни, стала угрожать ей тем, что оттопчу ей ноги и красивое платьишко (тут Алессандра с меня заклятие и сняла). Да, главное - это не чувствовать себя жертвой, никогда, всегда помнить, что ты в любом случае агрессор. Даже если на тебя наложили вербозитас. Примечание на будущее: можно не только устраивать тому, кто наложил на тебя эту пакость, физическую расправу, но и колдовать на него что угодно, чтоб знал, а лучше - непрерывным потоком.
Таковы были спокойные дни в Хогвартсе сразу по прибытии. Они, впрочем, были для меня полны смутного ожидания. Что-то должно было случиться.
…Однажды, после обеда, я поднималась на верхние этажи замка; оттуда открывался прекрасный вид, а ты мог стоять и наслаждаться им, обдуваемый ветрами, и думать о чём-то своём. Мне это показалось хорошей идеей; я стала немного уставать от постоянного шума в замке - нет, не громкого галдежа, а отсутствия спокойствия; здесь как будто всё фонило чем-то подозрительным или подозревающим, словно закипала буря.
Я поднималась по лестнице, как вдруг вслед мне понеслась французский аврор Марейль.
- Аврора!.. - позвала она меня.
Аврора с не очень приятным предчувствием обернулась:
- Да?
- Аврора, вас нигде нельзя найти без вашего сопровождающего, - вдруг странно заговорила та.
- Ну не то чтобы нигде, вот сейчас же вы меня без него нашли. Но да, он очень назойлив, я неоднократно на это жаловалась.
- Аврора, почему вы не выходите на связь? - ещё более странно заговорила Марейль.
Аврора с подозрением сфокусировалась на француженке:
- Я не выхожу на связь?.. Я не понимаю, о чём вы.
- Простите… я, видимо, ошиблась… - проговорила Марейль, когда двое уже поднялись на верхний этаж. Аврора, поднявшаяся первой, развернулась к собеседнице:
- Может, не ошиблись, а может, ошиблись. Откуда мне знать, если я не понимаю, о чём вы?
- Аврора, что с вашими родителями? - вдруг снова заговорила абракадаброй француженка.
- Я не знаю… - медленно проговорила Аврора.
- Почему вы им не пишете?
- Ну, знаете, то мы спешно и под прикрытием добираемся в Хогвартс, то тут вот вещи раскладываем, обживаемся, как-то пытаемся прийти в чувство; я была очень уставшая последние дни, так что не сразу руки до всего доходят, - сразу же сложила байку Аврора. (Если бы девушка хотела писать, она бы это сделала тотчас - она была не из тех, кто откладывал выполнение планов. По правде говоря, ей нечего было беспокоиться за родителей; могла беда ждать родителей Яромира, например, поскольку тот был настоящим беженцем, но не её - Орден знал, что она ему верна.)
- Понимаю, - сочувственно покивала Марейль головой.
- А откуда вы знаете, что я им ещё не писала? - нахмурившись, задала девушка вопрос, возникший у неё в тот же миг, как француженка задала свой. - Вы что, проверяете почту?
- Ну… некоторые письма проверяю…
- Хмммм, - неодобрительно протянула Аврора.
- Напишите им, узнайте, что с ними, может, они в беде.
- Хорошо, напишу, обязательно… - решила она успокоить Марейль, чтобы та отстала.
- И, если вам будет что-либо нужно, обращайтесь ко мне, - предложила Марейль, уже спускаясь по лестнице. - До свиданья.
- Обязательно, до свиданья… - изучающе прищурившись, проговорила Аврора вслед удаляющейся француженке.
После станут говорить, что Марейль проверяла тех, кого подозревали в лояльности к Гриндевальду. Возможно, это была одна из таких проверок. Но Аврора и сама устраивала проверку; в разговорах с некоторыми людьми она выстраивала свою цепочку фраз, совершенно невинных, по реакции на которые она определяла, «свой» человек или нет. Фразы и коммуникативные ситуации и впрямь не имели никакого отношения к Гриндевальду, его противникам, вообще каким-то серьёзным вещам. Но по реакции на них, поведении во время таких ситуаций Аврора по одной известной ей схеме вычисляла сторону, на которой человек находился.
Это была одна из многих её схем, в данном конкретном вопросе приходящая на помощь интуиции - качеству, изначально запрятанном очень глубоко в недрах её сущности, но в процессе обучения, взросления и самосовершенствования достигавшему остроты и отточенности.
Всё это становилось всенепременно и строжайше необходимым. Предчувствие не обманывало её - началось движение. Самыми забавными ситуациями для девушки были те, где кто-нибудь предупреждал её о том, что вот тот-то человек - вероятно, агент Гриндевальда (например, Войнович ей пять раз на дню твердил такое о Марейль, потому Аврора решила и её проверить повнимательнее. Но нет, француженка не была на её стороне, это было видно). Аврора кивала головой и делала круглые глаза, поддакивая возмущению Гриндевальдом и тому, что он устроил. Для неё всё это выглядело крайне ироничным. Уж чего она не боялась, так это агентов Гриндевальда.
Ну что ж, теперь надо было стать стократ более внимательной и осторожной. Она и стала более внимательной и осторожной - и предусмотрительной. Это было искусство, тонкое, как дорогой фарфор, - просчитать каждое своё слово, каждый свой жест или взгляд, интонацию, каждое «пойти туда или вон туда», выстроить десятки разных вариаций развития беседы на десятки самых разных тем, прошерстить их на предмет дыр, залатать эти дыры заранее, выстроить десятки вариантов схем поведения в десятках разных ситуаций, где от неё бы потребовались те или иные действия.
(И да, нужно было учитывать, что при любом раскладе, даже если началась бы активная деятельность гриндевальдовцев, она не должна была пострадать (список вариантов событий, ситуаций и моментов, при которых она могла пострадать, она также разработала и заботливо изучила их вдоль и поперёк). Легко активно действовать, когда ты на своих землях, но вражеские территории вносят свои корректировки.)
Схемы. Схемы. Ещё схемы. И алгоритмы. Девушка генерировала всё новые схемы, даже продолжая вести развлекательные беседы с кем-то.
Иногда она ощущала себя и вовсе ходячим устройством для разработки алгоритмов.
Но что ж, это только оттачивало все остальные её навыки и качества. Похоже, мыслительные экзерсисы активировали некие уголки её души и её рунический талисман, что она постоянно носила на шее: слева - Уруз, справа - Иса, а по центру её главная руна, «её» руна - Турисаз. Аврора ощутила, как в тонкие сферы потекла целенаправленной и чёткой волной энергия, несущая волевой приказ; она будто изменяла какие-то пути, до того будто бы уже сложенные, но не так, как ей было надо. Иногда создавалось ощущение, будто она находилась в этой плоскости лишь частично - какая-то её часть отделилась и поднялась на уровень выше и тонко направляла потоки силы. Пожалуй, даже, без её чёткого указания на то.
…Так на чём я остановилась в своём рассказе? Да, я поднималась на вершину замка. Рядом с тем местом, куда я направлялась изначально, находилась совятня. Когда я проходила мимо, одна из сов вдруг влетела в широкое окно и понеслась ко мне; она вручила мне письмо в простом конверте безо всяких пометок. Я открыла конверт и вытащила оттуда листок. С трепетным ощущением, что наконец-то случилось то, чего я будто бы так долго ждала, я прочла в нём:
«Здравствуй, Аврора.
Полагаю, ты уже догадалась, что ваш приезд в Хогвартс был неслучайным. Обращаюсь к тебе, поскольку знаю, что ты верна нашему Ордену. Великий Магистр заинтересован кое в чём в Хогвартсе. Прошу тебя, проследи за Яромиром Разимовым, этим известным вольнодумцем. Нам стало известно, что им скоро могут заняться авроры. Напиши, как будут новости.
Подпись: Теодор Жосан».
Я прочла письмо ещё пару раз на всякий случай, а затем разорвала его на очень-очень мелкие кусочки и спустила их в унитаз в ближайшем туалете. Так никто не найдёт.
Как-то даже маловато для меня, подумалось мне. Да и не понятно, что же такого может произойти, если Яромира даже станут жёстко пытать авроры. Он ведь даже не сможет ничего им рассказать (да и знает он мало). Ну раз меня попросили об этом, что ж, буду за ним следить.
С тех пор девушка стала приглядывать за Яромиром. Впрочем, это было легко, так как они и до этого немало вместе шатались.
Время шло, а ничего значительного с Яромиром не происходило. Аврора только заметила, как он получил послание с угрозами, вроде бы от Ордена; его родителям угрожали расправой.
Спустя определённый отрезок времени девушка окончательно убедилась, что с Яромиром тут всё в порядке и никто им не «занимается» в том плане, в каком имелось в виду в письме от Жосана. К тому же она знала, что парню тут так хорошо, что он и вовсе решил тут остаться и учиться на факультете Гриффиндор, где нашлись его собратья по разуму (Алессандра неоднократно выражала удивление, как он оказался в Ветви Светоча (Аврора бы отметила, что Яромиру и вовсе в Дурмстранге нечего делать), ведь он так не подходит под традиции этой Ветви. Эта Ветвь была в чём-то родственной гриффиндорскому Рэйвенклоу, но никак не Гриффиндору). В общем, было видно, что никаких изменений в этом плане можно не ждать, потому она решила ответить наконец Теодору Жосану.
Я долго думала над формулировкой для своего письма. Почту и правда могут проверять - мало ли, перехватят сову, отберут письмо… Надо быть готовой к таким препятствиям. И я решила вот что: написать максимально нейтральными словами, максимально «бытовыми», так, чтобы получатель понял всё, но у тех, кто перехватил бы сову, был бы минимум зацепок. У нас с Жосаном, к сожалению или к счастью, не было договорённости о способе шифровки, да к тому же те, кто помешал бы сове донести моё письмо, могли быть совсем не дураки и проверить письмо на предмет огромного количества вариантов шифровки. Значит, у меня сейчас есть только один выход. И, естественно, в письме не будет никаких имён и вообще никаких обращений и подписей, никаких указаний на родовые окончания в словах, и я изменю почерк, конечно же..
«Приветствую.
Наш друг счастливо избежал всех неприятностей и теперь хочет остаться там, где он сейчас.»
Я поглядела на письмо. Мне было уже очень скучно в Хогвартсе, и перспектива остаться здесь меня не радовала, тем паче что мне не подходил ни один факультет; я любила Дурмстранг, я любила свою Ветвь Винограда, и только эта школа и эта Ветвь давали мне то, что мне надо было, к чему я была склонна. К тому же - я хотела и дальше проходить подготовку в Ордене. Я с удовольствием выполню тут ещё какие-нибудь дела для Ордена, но когда моя помощь будет тут уже не нужна, я бы хотела вернуться. Я решила дать об этом знать учителю и приписала:
«Я хочу продолжить свои штудии дома, если на то будет позволение и возможность».
Ну всё. Теперь можно отправлять. Только надо выбрать подходящий момент, чтоб никто не видел меня на совятне.
Когда я писала это письмо, было ещё раннее утро. Яромир дрых без задних ног, Сцилла вначале тоже, а потом тоже проснулась, но ей не было до меня никакого дела: она всячески приводила себя в порядок. Мы были всё ещё заперты нашим сопровождающим в комнате; у Войновича была привычка запечатывать нашу дверь коллопортус максимой на ночь. Он таким образом будто бы нас охранял. Сцилла и Яромир ничего не имели против и даже были вроде как довольны, но мне это не нравилось. Я лишалась одной из возможностей выхода, а ведь мало ли что вдруг понадобится сделать! Конечно, я могла просто уничтожить дверь авадой кедаврой, но это мне совершенно невыгодно: даже если я наполню палочку кучей других, бытовых заклинаний, всё равно кто-то может догадаться или дойти в раскопках истины до того, что это была всё-таки я. А никто не должен знать, что я такое умею. Никто вообще не должен знать, что я в принципе умею хоть что-либо большее, чем стандартный набор заклинаний для студентов. Я это скрывала, хоть иногда мне и приходилось выставлять себя глупее, чем я есть; например, Яромир вон как-то похвалялся, что умеет заклинать инсендио, и говорил, что он поэтому-то круче меня, раз я ничего особенного не умею. Я могла только пристыженно пожимать плечами. Ну и кроме того, авада кедавра требует относительно громкой озвучки, а в нашей гостиной спит Яромир (потому применять её следует, только когда он отправится в душ и включит воду там погромче), а в комнате - Сцилла, да и мало ли кто в коридоре может подслушать…
Ещё я могла спрыгнуть с балкона. Здесь всего второй этаж, а я очень ловкая и крепкая. Так что я не то чтобы сильно расстраивалась. Возмущало меня в том, что нас «запечатывают», немного другое, а именно сам факт. Спальни в Дурмстранге были больше, чем та комната, что нам предоставили, да я и делила свою спальню с более близкими мне по духу людьми, чем эти двое (этих двоих чем дальше, тем больше я не любила, они вызывали у меня то отвращение, то отторжение), в общем, я не ощущала какого-то дискомфорта, придерживаясь правил, запрещающих студентам гулять по ночам по замку.Тут же было всё иначе. Кроме того, я не признавала авторитет Войновича или вообще кого-либо из Хогвартса (Дурмстранг же сам по себе был оплотом правил, посему выполнять правила там было сплошным удовольствием, ну и потом - опять же, то, что эта школа была мне родной и я её любила, давало ей в моих глазах повод её уважать). Да как они смеют мне вообще что-либо указывать?! Но что ж, мне нельзя привлекать к себе внимание, нельзя портить репутацию, она должна быть максимально чистой. Значит, я буду играть по их правилам, ведь главное - это даже не правила, по которым ты играешь, а результат партии. Гибкость - это очень важное качество.
Но правила Хогвартса разрешали шататься по школе уже в семь утра. Войнович же вставал позже - вот что мне не нравилось.
Ну что ж, значит, отправлю письмо как только нас «откроют». Я засунула письмо внутрь чашечки бюстгальтера и стала ждать.
Войнович пришёл, пожелал нам доброго утра и ушёл. Я вышла и медленно пошаталась по коридорам. Школа ещё спала; некоторые её обитатели, судя по звукам, доносящимся из-за дверей, уже проснулись, но всё ещё были в «утренней» стадии - доносились будничные утренние полусонные ещё беседы, распивался чай или кофе, звучал чей-то смех. Коридор был абсолютно пуст. Значит, сейчас, не теряя ни мгновения. Осторожно заглянув за угол, за которым начинались лестницы в совятню, и прислушавшись, не слышно ли там чего, я тихонечко, но быстро пробралась в совятню. Совы были и сами какие-то сонные (уже или ещё?), не сразу обратили на меня внимание, но тем не менее одна из них всё-таки подковыляла ко мне и призывно раскрыла клюв. Я сунула ей письмо, прошептала ей направление и адресата, поблагодарила, и она без каких-либо задержек и препятствий улетела. Хорошо.
Когда я спустилась вниз, коридор моего этажа уже не был абсолютно пуст, но, тем не менее, на то, что я где-то ходила, не обратили особенного внимания, и это было главное.
Ах да, я забыла рассказать. Нас всех, троих дурмстрангцев, проверяли на наличие каких-то Тёмных заклинаний и тому подобного. К нам как-то пришла мисс Мерритот и другие и сказала, что это необходимо сделать. Она всех проверила с помощью аппаре стигмата ультима, поблагодарила и ушла. Надо сказать, я всегда считала подобные процедуры чем-то интимным, а когда это делают вот так, прямо посреди общего сброда, ну…
Ещё я хочу рассказать о Сколове. Как-то раз он подошёл ко мне вечерком, когда я бродила коридорами Хогвартса, и поинтересовался, почему это я скучаю. Я ответила что-то вроде «да вот, больше заняться нечем». Тут он на очень ломаном немецком и с жутчайшим акцентом заговорил со мной и сказал, что, если мне удобнее будет говорить на родном языке, то он меня поддержит. Я ответила, что мне и на английском удобно, я могу и по-русски говорить, так что уж как он пожелает. Тем не менее, он продолжил говорить на немецком, ну что же. Он пытался расспросить меня о Дурмстранге, говорил, будто там у него, то ли в Ветви Ножа, то ли в Ветви Коня, оставались знакомые.
(Fortsetzung folgt)
Первая - в нём не всегда выдержан хронологический порядок. В особенности это касается первой его половины. Я ведь не вела пошаговый дневник, а скрупулёзно восстанавливать всю хронологию мне лень (хотя я и могла бы). Да и во многих случаях не столь важно, что за чем шло.
Вторая - здесь будет разделение на слова автора (т.е. описание событий со стороны игрока/постороннего наблюдателя - по сути, в каком-то смысле игрок, то бишь я, и становится тут посторонним наблюдателем) и на слова персонажки. Слова автора будут выделены курсивом, чтоб отличать.
Также хочу заметить, что я не претендую на художественность. Я не умею хорошо писать. И пишу это всё только затем, чтобы оставить всё прошедшее в памяти поярче.
Ну и - естественно, всё нижеследующее является взглядом с моей / с персонажкиной точки зрения. Чего-то я/она не знала, что-то воспринимала не так, как другие, ну и так далее. Это также стоит учесть.
Ну что ж, начнём.
Квента персонажки (важно прочесть для понимания всего) - тут: http://kriegsengel.livejournal.com/149707.html
Под катом - 18 условных (переводческих) страниц текста, около 32 тысяч знаков.) Да уж, я не люблю размениваться по мелочам.))
_________________________________________________________________________
…Мы - я, герр Войнович, Яромир и Сцилла - высадились неподалёку от территории Хогвартса. Где-то рядом с хлопком ещё один портал выплюнул двух волшебников. А вскоре со стороны мрачного в почти чёрных сумерках здания школы показалась целая группа людей; они приветствовали нас. Нас встречали…
…Затем нас провели внутрь, и там уже началось знакомство. Здесь собралась целая верхушка школы, а заодно и авроры. Вместе с нами тут была делегация из Шармбатона - французский аврор и студентка Бьянка делла Фиоре - и из русской школы на Урале - Ива и Эва вместе с Иваном Сколовым. Каждую сторону расспрашивали о целях прибытия, затем нам рассказывали правила школы, а также выносили предупреждения - в том числе просили отдать Тёмные артефакты, что могли у нас быть, ведь «будет очень нехорошо, если в школе произойдёт нечто ужасное вскоре после появления иностранных гостей».
Как же хорошо, что я прибыла сюда абсолютно «чистой» (а ведь могла бы надеть на себя что-то из того, что изготовляют мои родители). Мне ни к чему даже самые мелкие подозрения.
Нам назначили комнаты и отпустили располагаться. Но когда мы с Яромиром дошли до нашей комнаты, оказалось, что мы можем зайти только в гостиную перед ней, дверь же спальни запечатана очень мощным заклинанием - похоже, Коллопортус Ультима. Мы позвали на помощь профессора Мерритот, преподавательницу ЗОТИ, но та лишь обеспокоенно покачала головой: снять эту печать не может даже она. Значит, нужно найти того, кто это сделал, и разобраться.
Я и Яромир в лёгком недоумении вышли в коридор. Тут же к нам подошёл высокий симпатичный старшекурсник с широченной улыбкой; на нём была мантия с красной подкладкой, а на груди - причудливый герб. Он поприветствовал нас и представился Чарли Поттером; подойдя к нему ближе, я смогла прочесть то, что было написано на гербе под изображением красивого льва: Gryffindor.
- Грюффиндор, - вслух произнесла Аврора.
- Гриффиндор, - поправил немку Чарли.
- Грюффиндор, - уверенно и твёрдо менторским тоном повторила Аврора. - У нас это читается именно так.
Мы рассказали ему о нашей беде. Он попросил разрешение взглянуть на запечатанную дверь, но также ничего не смог с ней сделать. Разве что…
- С ноги!
- Это такое заклинание? - уточнила Аврора.
- Ну… можно сказать и так, - продолжал улыбаться Чарли.
Но и это не помогло. Нам оставалось только искать виновника. Мы провели маленькое расследование и выяснили, что виновником была Ива Ку, та самая русская студентка. Её также подселили к нам (а Сциллу зачем-то отправили к двум оставшимся русским. Говорили, что домовые эльфы перепутали наши данные). Ива была девушкой странной: на прямые вопросы о том, не она ли запечатала нашу дверь, отвечала «может да, а может, и нет», но когда мы привели её к нам, «вдруг» вспомнила, что это таки сделала она. Она любезно открыла дверь и удалилась. Нам с Яромиром оставалось только обсуждать произошедшее. Он сказал, что эта девушка ему кажется смутно знакомой; он ещё до войны общался по переписке и лично с девушкой с таким же именем из России, но затем переписка оборвалась по понятным причинам. Но та его, видимо, не узнавала или делала вид, что не узнавала. Яромир, склонный очень быстро делать выводы и суждения, не особенно задумываясь над ними, сразу же решил, что тут дело не чисто и что-то в этой девушке не так; что ж, это мне на руку, это давало мне временное дополнительное прикрытие - отвод внимания от меня. Потому я активно поддержала его подозрения.
Что ж, мы стали осваиваться в Хогвартсе. Здесь было 4 факультета, Грюффиндор, Рэйвенклоу, Слюзерин и Хаффлпафф; представителей последнего, впрочем, не было видно - должно быть, все уехали домой на каникулы. Зато с остальными мы наобщались вволю. Больше всего Яромир подружился именно с Грюффиндором - что ж, они и в самом деле были похожи своим потрясающим безрассудством и неприкрытой, как это, «светлостью». Я же торчала то тут, то там - там, где было с кем общаться в данный момент. Получила даже от слюзеринцев приглашение в Слизнеклуб - это такой клуб для избранных. Когда началось собрание в «Шоколаднице», я неуверенно переминалась с ноги на ногу у входа, думая, заходить или нет; рядом остановился и.о. директора школы Гораций Слагхорн, и я спросила у него:
- А можно ли мне туда зайти?
- Я думаю, что… НУЖНО! - ответил герр Слагхорн мне.
Впрочем, задержалась я на этом собрании ненадолго.
…Яромир всё искал неприятностей на свою задницу. Вскоре он поймал меня в коридорах школы и заявил, что они с Войновичем наконец добились достаточно мирного расположения русских, с коими отношения, как вы помните, слегка не заладились с самого начала, но, чтобы закрепить успех, они с Войновичем решили… устроить с русскими посиделки с распитием веритасерум. Дескать, выложить всё друг другу начистоту, чтоб не было сомнений в искренности собеседников. Яромир и Войнович хотели как раз это русским предложить; но я же сразу заявила о том, что в этом не участвую. Мне это было не на руку - почти любой вопрос о деле Ордена, о работе на него - и я пропала, потому что раскрыла бы свою личность. Однако, впрочем, Яромир сам явственно не думал головой, поддерживая эту идею, - если бы ему задали банальный вопрос, ну, например, что он учил в школе, он бы умер тотчас, поскольку не смог бы промолчать под действием сыворотки правды. Вслух я сказала, что я не стану участвовать в таком мероприятии, потому что это даже унизительно - обпиваться веритасерумом с первыми попавшимися русскими. Это, впрочем, не было ложью - мне это казалось и в самом деле унизительным и недостойным аристократки. Яромир, наверное, решил, что я высокомерна, ну вот и ладушки.
Вообще, я считаю высокомерие отличным качеством; никто не задумывается, что само слово подразумевает, что человек ставит высокую планку, меряет всё и всех высокой меркой. По-моему, на это обижаются только те, кто не дотягивает до этой планки.
В один из вечеров я и он сидели в гостиной Рэйвенкло; тамошние студенты отличались от Грюффиндора своим благоразумием. Нас много расспрашивали - о, как же много нас все и везде расспрашивали тогда! Впрочем, мы не могли много рассказывать, из-за Клятвы, а я ещё и не хотела… Мы и сами задавали вопросы - я спрашивала, например, бывают ли в Хогвартсе танцы; мы, дескать, сбежали из такого строгого режима и хотим танцы. Нам пообещали, что танцы таки будут. Поинтересовались: неужто в Дурмстранге не бывает танцев?
- Вместо танцев у нас марш-броски по пересечённой местности, - ответила я.
Тут меня спросили - а как же романтика? Вопрос, если честно, меня слегка озадачил. Но сидевший рядом Чарли Поттер вдруг заговорил:
- А я знаю, наверное, как выглядит в Дурмстранге романтика! Это когда парень и девушка маршируют рядом, и парень ей говорит: «Девушка, как вы красиво маршируете!»!
Я была изумлена. Он нарисовал такую привлекательную картину, что я не смогла удержаться от того, чтобы выразить ему своё восхищение. Кажется, этот юноша знает толк в романтике. Хотелось бы к нему приглядеться…
Затем он мне даже разъяснил, что хотя бы вальс я смогу танцевать; он сказал, что вальс очень похож на марширование, только марширование проходит на 4 такта, а вальс - на 3. И у меня даже получалось - так, как он показывал. Вальс, впрочем, не пригодился: на танцевальном вечере были совсем другие танцы, под любопытную современную музыку. Увы, я могла только наблюдать. Хотя когда все разбрелись и место освободилось, я затянула в зал Яромира, и мы попытались повторить вальс. Получалось крайне слабо, мы быстро сбились и начали танцевать то, что танцевали порой в Дурмстранге: такие «танцы» не требовали никаких затрат на подготовку, никаких умений, зато были весёлыми и отлично согревали, что немаловажно. Впоследствии я, прознав, что в школе есть ещё студент Дурмстранга, точнее, уже выпускник, Леон Кирхайс, член Международной Конфедерации Волшебников, я часто затягивала и его в такие танцы - чтоб не забывал, откуда он.
Ещё я напоминала ему о школе тогда, когда как-то вечером перед каких-то их совещанием он клевал носом; очевидно, он был «жаворонком», ему отчаянно хотелось спать. Я вынудила его вставать по стойке «смирно» и отдавать честь. Герр Кирхайс послушно выполнял отдаваемые команды - даже удивительно.
Что ж, я нашла себе поле для сублимации желания использовать Империус. Это заклинание накладывало свой отпечаток на психику мага, познавшего его. Впрочем, мне кажется, я была создана для таких заклинаний. Империус не то чтобы в принципе изменил меня - я была такой всегда.
Войнович и Яромир меня немного раздражали. Второй - ну я уже говорила чем, всей это наивной светлостью, детской душевностью и полным отсутствием способности мыслить ДО того, как ты сделать что-то. Первый же постоянно ходил то за мной, то за другими дурмстрангскими студентами с очень печальной миной; право же, я ненавижу такие печальные мины. Хочется немедленно заавадить - ну или хотя бы наслать Круциатус, хоть я его ещё и не освоила. Такое выражение лица очень «вкусной» жертвы; хочется размазать по стенке, а предварительно помучать. Да и потом, зачем мне наблюдатель здесь, если я о понятии Ordnung знаю больше, чем весь Хогвартс вместе взятый? Я взрослая совершеннолетняя волшебница и сама способна себя контролировать. Впрочем, в какой-то момент Войнович это признал вслух: «В твоём благоразумии я более не сомневаюсь, Аврора… в отличие от благоразумия Яромира», - так он сказал мне. Ах, как забавно. Знал бы он.
Ещё в Хогвартсе, как и в Дурмстранге, были привидения. Активней прочих туда-сюда летало привидение по прозвищу Плакса Миртл. Говорят, девушка умерла ужасной смертью и совсем недавно, ей было только 13 лет, и вот теперь она всячески привлекала к себе внимание: пролетала сквозь людей, визжала, плакала.
- Ну и привидения здесь, - строгим тоном произнесла Аврора.
- Да, у нас они совсем не такие, - поддержал её Яромир. Двое как раз снова наткнулись на Миртл.
- У нас они летают молча и строем. Вот как надо! - наставительно сказала Аврора Плаксе. Та в ответ опять завизжала…
Впрочем, впоследствии я довольно-таки сдружилась с Миртл.
Надо заметить - я вижу, здесь вообще не слишком уважают правила…
…Аврора: - Ну вот, скоро полночь, надо идти спать.
Чарли Поттер: - Не надо.
- Как не надо? По правилам надо сидеть в своей комнате уже в полночь.
- Ну, нам не надо.
- Так что это, только на иностранцев распространяется, что ли? А нам сказали, что это правило для всех студентов.
- Ну, распространяться-то и на нас оно распространяется... но это же ровным счётом ничего не значит!
- [искренне ничего не понимающее хлопание глазами]…
Но более прочих я сдружилась с Алессандрой Скавронской. Она была всего на пару лет старше меня и также училась в Дурмстранге, в Ветви Светоча Дома Цепеша (какой ужас, вокруг меня сплошные Светочи. Леон Кирхайс вон тоже оттуда). В дальнейшем она стала мне будто старшей сестрой, мы обнаружили немало сходств в характере и мировоззрении. Вот у неё-то - в гостиной иностранцев (там ещё жила Бьянка) я и стала частенько пропадать; бывало, Войнович зачем-то меня искал и не находил, хотя я всё сидела там. Плохо искал, значит. Хоть и утверждал, что «искал везде» (в гостиной Грюффиндора, что прямо напротив комнаты Скавронской, что самое смешное).
Мы вдвоём активно штудировали библиотеку. Я, как только окончательно расположилась и устроилась в отведённой нам спальне (куда к тому времени переселили Сциллу вместо Ивы), сразу стала атаковать библиотеку с просьбой «дать почитать что-нибудь». Мадам Пинс, библиотекарь, очевидно, сама слегка растерялась от того, что читатель выдаёт такие неконкретные просьбы, но как я могла сделать просьбу конкретнее, если я не знала, из каких книг мне выбирать? В итоге таки что-то выбиралось (как-то раз по моему запросу она дала мне книгу с пометкой после названия «Для запутавшихся», что я сочла подтруниванием над формулировкой моих просьб), и я быстро проглатывала книгу. Читала и усваивала информацию я очень быстро, многие этой скорости удивлялись, ну так что ж. Я читала также те книги, что брала из библиотеки Скавронская - так можно было сэкономить на талончиках с заявками на книгу (куда экономичнее взять книгу одному человеку, а читать её нескольким).
К слову о библиотеке. Подозреваю, англичане сами плохо знают правила собственного языка. По крайней мере, на библиотечной вывеске было две пунктуационных ошибки. Я настояла на том, чтоб их исправили, но самое смешное, что при этом, опять же, дописали лишнюю запятую туда, где её быть не должно. Мне оставалось только возвести очи горе и вздохнуть. При этом девушка, что исправляла под моим руководством ошибки (кажется, студентка Рэйвенклоу), сделала приписку: «Не болтать (лишнего)!». Я так понимаю, они не только пишут с ошибками, но ещё и обижаются, когда их исправляют. Ну нельзя же так. Так ведь никогда родной (хотя бы) грамоте не обучишься!
Книги я любила читать. Сказывалась специфика моей школы: у нас очень много внимания уделяется именно самостоятельному обучению. Так ведь и знания лучше усваиваются, когда прорабатываешь всё сам. А вот лекции я не особенно любила, хотя и старательно посещала и записывала их. В Хогвартсе вовсе обнаружился интересный синдром: кажется, тут у меня зародилась… аллергия на лекции. Всякий раз, как я приходила на чью-либо лекцию, спустя довольно короткий промежуток времени я начинала откровенно засыпать. Хотя вроде и лекции были неплохие: тут была лекция на тему сравнительного анализа мётел, котлов, ступ и ковров как средств передвижения по воздуху, а ещё - и эта мне понравилась больше - лекция мистера Корби на тему магловской военной техники. Мистер Корби даже запасся снимками этих причудливых, иногда уродливых, а иногда красивых (мне очень понравились танки) машин.
Ещё тут был дуэльный клуб. У нас такого не было, другой взгляд на эти вещи. Однако в Хогвартсе, как мне сказали, это традиция. Я размышляла над тем, а не поучаствовать бы мне в этом, но поняла, что это будет неправильно: нарываться на неприятности, хоть и в рамках тренировки, - значит призывать эти самые неприятности на свою голову, причём, вероятно, куда бОльшие. Боги берегут того, кто бережёт себя сам.
Однако Яромир (кто бы сомневался!) изъявил желание поучаствовать в тренировке. Незадолго до неё я проверяла его знания. Часть заклятий и щитов он вроде бы неплохо выучил, но часть… в общем, хорошо бы, если бы он отвечал с промедлением, щит - это такая штука, на которую можно урвать секунд пять, но он создавал порой совсем не те щиты, которые были нужны к тому или иному заклятию! Я наставительно освежила ему память. Как будто бы сложно разложить эти щиты у себя в голове как систему и просто в момент нападения «вынимать» из системы тот или иной кирпичик.
На тренировке, когда наступил его черёд сражаться, вначале он показал себя неплохо, но потом опять создал не тот щит, что нужно было. Самое смешное, что дело касалось как раз той пары «заклинание-щит» (риктусемпра-диффендо), которую я ему повторяла двадцать минут назад. С соображалкой у этого парня определённо проблемы. Наверное, поэтому он такой отчаянный.
Затем он ушёл, никто даже не видел, как он исчез. Его хватились, когда начались сражения между проигравшими - вроде боя за последние места. Надо сказать, что я также не ожидала, что будет нечто подобное. Среди хогвартцев и других гостей начались шутки - дескать, какие суровые дурмстрангские нравы, наверное, в их школе принято за поражение совершать самоубийства. Я почувствовала себя слегка неуютно (из-за шуточек, не из-за нравов моей школы), но только слегка. Что ж, в самом деле, у нас нет понятия «бой за последнее место». Нужно только побеждать, всё остальное - жалко.
Стоит отметить, что я таки поучаствовала в маленькой дуэльной тренировкой впоследствии; участниками её были я, Алессандра и Бьянка. Решение провести её было спонтанным; мы тогда втроём сидели в гостиной этих хогвартских гостий и вели беседы на разномастные жизненные темы. Тренировка вышла непринуждённой, забавной и, надо сказать, даже более полезной, чем дуэльный клуб, с методической точки зрения: когда тебе чётко объявляют, когда и кто тебя будет атаковать, очень легко подготовиться, настроиться. Куда сложнее это сделать, когда нападение происходит с неожиданной стороны в неожиданный момент, посреди беседы и распития чая. Именно так наша тренировка и была оформлена. Было весело; кстати, я показала себя очень хорошо, отразив все нападения и даже сумев пару-тройку раз успешно атаковать Алессандру. Правда, Бьянка-шутница решила как-то разок пойти против дуэльных правил и использовать на мне вербозитас, который, как известно, в список дуэльных заклинаний не входит (например, потому, что является контактным, к которому нет щита). Однако я растерялась только на первую долю секунды, а затем поднялась и нависла над итальянкой и, не прерывая болтовни, стала угрожать ей тем, что оттопчу ей ноги и красивое платьишко (тут Алессандра с меня заклятие и сняла). Да, главное - это не чувствовать себя жертвой, никогда, всегда помнить, что ты в любом случае агрессор. Даже если на тебя наложили вербозитас. Примечание на будущее: можно не только устраивать тому, кто наложил на тебя эту пакость, физическую расправу, но и колдовать на него что угодно, чтоб знал, а лучше - непрерывным потоком.
Таковы были спокойные дни в Хогвартсе сразу по прибытии. Они, впрочем, были для меня полны смутного ожидания. Что-то должно было случиться.
…Однажды, после обеда, я поднималась на верхние этажи замка; оттуда открывался прекрасный вид, а ты мог стоять и наслаждаться им, обдуваемый ветрами, и думать о чём-то своём. Мне это показалось хорошей идеей; я стала немного уставать от постоянного шума в замке - нет, не громкого галдежа, а отсутствия спокойствия; здесь как будто всё фонило чем-то подозрительным или подозревающим, словно закипала буря.
Я поднималась по лестнице, как вдруг вслед мне понеслась французский аврор Марейль.
- Аврора!.. - позвала она меня.
Аврора с не очень приятным предчувствием обернулась:
- Да?
- Аврора, вас нигде нельзя найти без вашего сопровождающего, - вдруг странно заговорила та.
- Ну не то чтобы нигде, вот сейчас же вы меня без него нашли. Но да, он очень назойлив, я неоднократно на это жаловалась.
- Аврора, почему вы не выходите на связь? - ещё более странно заговорила Марейль.
Аврора с подозрением сфокусировалась на француженке:
- Я не выхожу на связь?.. Я не понимаю, о чём вы.
- Простите… я, видимо, ошиблась… - проговорила Марейль, когда двое уже поднялись на верхний этаж. Аврора, поднявшаяся первой, развернулась к собеседнице:
- Может, не ошиблись, а может, ошиблись. Откуда мне знать, если я не понимаю, о чём вы?
- Аврора, что с вашими родителями? - вдруг снова заговорила абракадаброй француженка.
- Я не знаю… - медленно проговорила Аврора.
- Почему вы им не пишете?
- Ну, знаете, то мы спешно и под прикрытием добираемся в Хогвартс, то тут вот вещи раскладываем, обживаемся, как-то пытаемся прийти в чувство; я была очень уставшая последние дни, так что не сразу руки до всего доходят, - сразу же сложила байку Аврора. (Если бы девушка хотела писать, она бы это сделала тотчас - она была не из тех, кто откладывал выполнение планов. По правде говоря, ей нечего было беспокоиться за родителей; могла беда ждать родителей Яромира, например, поскольку тот был настоящим беженцем, но не её - Орден знал, что она ему верна.)
- Понимаю, - сочувственно покивала Марейль головой.
- А откуда вы знаете, что я им ещё не писала? - нахмурившись, задала девушка вопрос, возникший у неё в тот же миг, как француженка задала свой. - Вы что, проверяете почту?
- Ну… некоторые письма проверяю…
- Хмммм, - неодобрительно протянула Аврора.
- Напишите им, узнайте, что с ними, может, они в беде.
- Хорошо, напишу, обязательно… - решила она успокоить Марейль, чтобы та отстала.
- И, если вам будет что-либо нужно, обращайтесь ко мне, - предложила Марейль, уже спускаясь по лестнице. - До свиданья.
- Обязательно, до свиданья… - изучающе прищурившись, проговорила Аврора вслед удаляющейся француженке.
После станут говорить, что Марейль проверяла тех, кого подозревали в лояльности к Гриндевальду. Возможно, это была одна из таких проверок. Но Аврора и сама устраивала проверку; в разговорах с некоторыми людьми она выстраивала свою цепочку фраз, совершенно невинных, по реакции на которые она определяла, «свой» человек или нет. Фразы и коммуникативные ситуации и впрямь не имели никакого отношения к Гриндевальду, его противникам, вообще каким-то серьёзным вещам. Но по реакции на них, поведении во время таких ситуаций Аврора по одной известной ей схеме вычисляла сторону, на которой человек находился.
Это была одна из многих её схем, в данном конкретном вопросе приходящая на помощь интуиции - качеству, изначально запрятанном очень глубоко в недрах её сущности, но в процессе обучения, взросления и самосовершенствования достигавшему остроты и отточенности.
Всё это становилось всенепременно и строжайше необходимым. Предчувствие не обманывало её - началось движение. Самыми забавными ситуациями для девушки были те, где кто-нибудь предупреждал её о том, что вот тот-то человек - вероятно, агент Гриндевальда (например, Войнович ей пять раз на дню твердил такое о Марейль, потому Аврора решила и её проверить повнимательнее. Но нет, француженка не была на её стороне, это было видно). Аврора кивала головой и делала круглые глаза, поддакивая возмущению Гриндевальдом и тому, что он устроил. Для неё всё это выглядело крайне ироничным. Уж чего она не боялась, так это агентов Гриндевальда.
Ну что ж, теперь надо было стать стократ более внимательной и осторожной. Она и стала более внимательной и осторожной - и предусмотрительной. Это было искусство, тонкое, как дорогой фарфор, - просчитать каждое своё слово, каждый свой жест или взгляд, интонацию, каждое «пойти туда или вон туда», выстроить десятки разных вариаций развития беседы на десятки самых разных тем, прошерстить их на предмет дыр, залатать эти дыры заранее, выстроить десятки вариантов схем поведения в десятках разных ситуаций, где от неё бы потребовались те или иные действия.
(И да, нужно было учитывать, что при любом раскладе, даже если началась бы активная деятельность гриндевальдовцев, она не должна была пострадать (список вариантов событий, ситуаций и моментов, при которых она могла пострадать, она также разработала и заботливо изучила их вдоль и поперёк). Легко активно действовать, когда ты на своих землях, но вражеские территории вносят свои корректировки.)
Схемы. Схемы. Ещё схемы. И алгоритмы. Девушка генерировала всё новые схемы, даже продолжая вести развлекательные беседы с кем-то.
Иногда она ощущала себя и вовсе ходячим устройством для разработки алгоритмов.
Но что ж, это только оттачивало все остальные её навыки и качества. Похоже, мыслительные экзерсисы активировали некие уголки её души и её рунический талисман, что она постоянно носила на шее: слева - Уруз, справа - Иса, а по центру её главная руна, «её» руна - Турисаз. Аврора ощутила, как в тонкие сферы потекла целенаправленной и чёткой волной энергия, несущая волевой приказ; она будто изменяла какие-то пути, до того будто бы уже сложенные, но не так, как ей было надо. Иногда создавалось ощущение, будто она находилась в этой плоскости лишь частично - какая-то её часть отделилась и поднялась на уровень выше и тонко направляла потоки силы. Пожалуй, даже, без её чёткого указания на то.
…Так на чём я остановилась в своём рассказе? Да, я поднималась на вершину замка. Рядом с тем местом, куда я направлялась изначально, находилась совятня. Когда я проходила мимо, одна из сов вдруг влетела в широкое окно и понеслась ко мне; она вручила мне письмо в простом конверте безо всяких пометок. Я открыла конверт и вытащила оттуда листок. С трепетным ощущением, что наконец-то случилось то, чего я будто бы так долго ждала, я прочла в нём:
«Здравствуй, Аврора.
Полагаю, ты уже догадалась, что ваш приезд в Хогвартс был неслучайным. Обращаюсь к тебе, поскольку знаю, что ты верна нашему Ордену. Великий Магистр заинтересован кое в чём в Хогвартсе. Прошу тебя, проследи за Яромиром Разимовым, этим известным вольнодумцем. Нам стало известно, что им скоро могут заняться авроры. Напиши, как будут новости.
Подпись: Теодор Жосан».
Я прочла письмо ещё пару раз на всякий случай, а затем разорвала его на очень-очень мелкие кусочки и спустила их в унитаз в ближайшем туалете. Так никто не найдёт.
Как-то даже маловато для меня, подумалось мне. Да и не понятно, что же такого может произойти, если Яромира даже станут жёстко пытать авроры. Он ведь даже не сможет ничего им рассказать (да и знает он мало). Ну раз меня попросили об этом, что ж, буду за ним следить.
С тех пор девушка стала приглядывать за Яромиром. Впрочем, это было легко, так как они и до этого немало вместе шатались.
Время шло, а ничего значительного с Яромиром не происходило. Аврора только заметила, как он получил послание с угрозами, вроде бы от Ордена; его родителям угрожали расправой.
Спустя определённый отрезок времени девушка окончательно убедилась, что с Яромиром тут всё в порядке и никто им не «занимается» в том плане, в каком имелось в виду в письме от Жосана. К тому же она знала, что парню тут так хорошо, что он и вовсе решил тут остаться и учиться на факультете Гриффиндор, где нашлись его собратья по разуму (Алессандра неоднократно выражала удивление, как он оказался в Ветви Светоча (Аврора бы отметила, что Яромиру и вовсе в Дурмстранге нечего делать), ведь он так не подходит под традиции этой Ветви. Эта Ветвь была в чём-то родственной гриффиндорскому Рэйвенклоу, но никак не Гриффиндору). В общем, было видно, что никаких изменений в этом плане можно не ждать, потому она решила ответить наконец Теодору Жосану.
Я долго думала над формулировкой для своего письма. Почту и правда могут проверять - мало ли, перехватят сову, отберут письмо… Надо быть готовой к таким препятствиям. И я решила вот что: написать максимально нейтральными словами, максимально «бытовыми», так, чтобы получатель понял всё, но у тех, кто перехватил бы сову, был бы минимум зацепок. У нас с Жосаном, к сожалению или к счастью, не было договорённости о способе шифровки, да к тому же те, кто помешал бы сове донести моё письмо, могли быть совсем не дураки и проверить письмо на предмет огромного количества вариантов шифровки. Значит, у меня сейчас есть только один выход. И, естественно, в письме не будет никаких имён и вообще никаких обращений и подписей, никаких указаний на родовые окончания в словах, и я изменю почерк, конечно же..
«Приветствую.
Наш друг счастливо избежал всех неприятностей и теперь хочет остаться там, где он сейчас.»
Я поглядела на письмо. Мне было уже очень скучно в Хогвартсе, и перспектива остаться здесь меня не радовала, тем паче что мне не подходил ни один факультет; я любила Дурмстранг, я любила свою Ветвь Винограда, и только эта школа и эта Ветвь давали мне то, что мне надо было, к чему я была склонна. К тому же - я хотела и дальше проходить подготовку в Ордене. Я с удовольствием выполню тут ещё какие-нибудь дела для Ордена, но когда моя помощь будет тут уже не нужна, я бы хотела вернуться. Я решила дать об этом знать учителю и приписала:
«Я хочу продолжить свои штудии дома, если на то будет позволение и возможность».
Ну всё. Теперь можно отправлять. Только надо выбрать подходящий момент, чтоб никто не видел меня на совятне.
Когда я писала это письмо, было ещё раннее утро. Яромир дрых без задних ног, Сцилла вначале тоже, а потом тоже проснулась, но ей не было до меня никакого дела: она всячески приводила себя в порядок. Мы были всё ещё заперты нашим сопровождающим в комнате; у Войновича была привычка запечатывать нашу дверь коллопортус максимой на ночь. Он таким образом будто бы нас охранял. Сцилла и Яромир ничего не имели против и даже были вроде как довольны, но мне это не нравилось. Я лишалась одной из возможностей выхода, а ведь мало ли что вдруг понадобится сделать! Конечно, я могла просто уничтожить дверь авадой кедаврой, но это мне совершенно невыгодно: даже если я наполню палочку кучей других, бытовых заклинаний, всё равно кто-то может догадаться или дойти в раскопках истины до того, что это была всё-таки я. А никто не должен знать, что я такое умею. Никто вообще не должен знать, что я в принципе умею хоть что-либо большее, чем стандартный набор заклинаний для студентов. Я это скрывала, хоть иногда мне и приходилось выставлять себя глупее, чем я есть; например, Яромир вон как-то похвалялся, что умеет заклинать инсендио, и говорил, что он поэтому-то круче меня, раз я ничего особенного не умею. Я могла только пристыженно пожимать плечами. Ну и кроме того, авада кедавра требует относительно громкой озвучки, а в нашей гостиной спит Яромир (потому применять её следует, только когда он отправится в душ и включит воду там погромче), а в комнате - Сцилла, да и мало ли кто в коридоре может подслушать…
Ещё я могла спрыгнуть с балкона. Здесь всего второй этаж, а я очень ловкая и крепкая. Так что я не то чтобы сильно расстраивалась. Возмущало меня в том, что нас «запечатывают», немного другое, а именно сам факт. Спальни в Дурмстранге были больше, чем та комната, что нам предоставили, да я и делила свою спальню с более близкими мне по духу людьми, чем эти двое (этих двоих чем дальше, тем больше я не любила, они вызывали у меня то отвращение, то отторжение), в общем, я не ощущала какого-то дискомфорта, придерживаясь правил, запрещающих студентам гулять по ночам по замку.Тут же было всё иначе. Кроме того, я не признавала авторитет Войновича или вообще кого-либо из Хогвартса (Дурмстранг же сам по себе был оплотом правил, посему выполнять правила там было сплошным удовольствием, ну и потом - опять же, то, что эта школа была мне родной и я её любила, давало ей в моих глазах повод её уважать). Да как они смеют мне вообще что-либо указывать?! Но что ж, мне нельзя привлекать к себе внимание, нельзя портить репутацию, она должна быть максимально чистой. Значит, я буду играть по их правилам, ведь главное - это даже не правила, по которым ты играешь, а результат партии. Гибкость - это очень важное качество.
Но правила Хогвартса разрешали шататься по школе уже в семь утра. Войнович же вставал позже - вот что мне не нравилось.
Ну что ж, значит, отправлю письмо как только нас «откроют». Я засунула письмо внутрь чашечки бюстгальтера и стала ждать.
Войнович пришёл, пожелал нам доброго утра и ушёл. Я вышла и медленно пошаталась по коридорам. Школа ещё спала; некоторые её обитатели, судя по звукам, доносящимся из-за дверей, уже проснулись, но всё ещё были в «утренней» стадии - доносились будничные утренние полусонные ещё беседы, распивался чай или кофе, звучал чей-то смех. Коридор был абсолютно пуст. Значит, сейчас, не теряя ни мгновения. Осторожно заглянув за угол, за которым начинались лестницы в совятню, и прислушавшись, не слышно ли там чего, я тихонечко, но быстро пробралась в совятню. Совы были и сами какие-то сонные (уже или ещё?), не сразу обратили на меня внимание, но тем не менее одна из них всё-таки подковыляла ко мне и призывно раскрыла клюв. Я сунула ей письмо, прошептала ей направление и адресата, поблагодарила, и она без каких-либо задержек и препятствий улетела. Хорошо.
Когда я спустилась вниз, коридор моего этажа уже не был абсолютно пуст, но, тем не менее, на то, что я где-то ходила, не обратили особенного внимания, и это было главное.
Ах да, я забыла рассказать. Нас всех, троих дурмстрангцев, проверяли на наличие каких-то Тёмных заклинаний и тому подобного. К нам как-то пришла мисс Мерритот и другие и сказала, что это необходимо сделать. Она всех проверила с помощью аппаре стигмата ультима, поблагодарила и ушла. Надо сказать, я всегда считала подобные процедуры чем-то интимным, а когда это делают вот так, прямо посреди общего сброда, ну…
Ещё я хочу рассказать о Сколове. Как-то раз он подошёл ко мне вечерком, когда я бродила коридорами Хогвартса, и поинтересовался, почему это я скучаю. Я ответила что-то вроде «да вот, больше заняться нечем». Тут он на очень ломаном немецком и с жутчайшим акцентом заговорил со мной и сказал, что, если мне удобнее будет говорить на родном языке, то он меня поддержит. Я ответила, что мне и на английском удобно, я могу и по-русски говорить, так что уж как он пожелает. Тем не менее, он продолжил говорить на немецком, ну что же. Он пытался расспросить меня о Дурмстранге, говорил, будто там у него, то ли в Ветви Ножа, то ли в Ветви Коня, оставались знакомые.
(Fortsetzung folgt)