Нюрнбергский процесс. История синхронного перевода. ч.2.
Уважаемые фрэнды, выложила (кратко) все, что у меня было по синхрону на Нюрнбергском процессе (работа советской делегации).
Это глава моего доклада. Текст специально адаптировала для ЖЖ. Сокращала сильно. Всё равно много букафф. Извините))) Те, кто слушал, говорили, что интересно. Специально выбирала факты, которые обычно при описании Нюрнбергского трибунала упускаются.
*******************************************
Нюрнбергский процесс - новая веха в юриспруденции/международном праве, но мало кто знает, что он послужил своего рода катализатором для интенсивного развития нового вида перевода (синхронного). До 1945-46 г.г. встречи на международном уровне обслуживались последовательными переводчиками (за исключением единичных экспериментов по использованию синхронных переводчиков на международных конференциях/съездах).
Не сложно догадаться, что такие заседания длились гораздо дольше, что сказывалось как на финансовой составляющей организации таких мероприятий, так и на физическом состоянии участников. Как известно, время - деньги, а время дипломатов и политиков международного уровня зачастую ценится выше денег. Временной фактор оказался ключевым при принятии решения об апробировании нового вида перевода в ходе Нюрнбергского процесса.
Четыре страны выдвинули свои обвинения : СССР, Великобритания, США и Франция. Общение и перевод осуществлялись на четырёх языках: немецком, английском, французском, русском.
В обеспечении деятельности Нюрнбергского процесса принимали участие более 50-ти переводчиков. Это был первый масштабный опыт применения данного вида перевода.
Кипы документов для перевода на Нюрнбергском процессе.
Подробно деятельность советских переводчиков описана в книге Полторак А. И. «Нюрнбергский эпилог».
Перечислю фамилии синхронистов, которые упомянуты в книге:
Нелли Топуридзе и Тамара Назарова, Сергей Дорофеев и Мария Соболева, Едизавета Стенина и Татьяна Ступникова, Валентина Валицкая и Елена Войтова, Олег Трояновский и Энвер Мамедов, Тамара Соловьева и Инна Кулаковская, Константин Цуринов и Татьяна Рузская, Михаил Восленский и Берри Купер, Едена Дмитриева и Нина Орлова, Евгений Гофман. К сожалению, этот список не полный. Этим людям надо ставить памятники. Сумасшедшие трудяги, фанаты своего дела. Насколько им было сложно! Они не прокладывали тропку для тех, кто пойдёт следом, они проторили широкую дорогу...
Проверка переводчиков происходила прямо по прибытии. Руководитель переводчиков в советской делегации Е.А. Гофман в мемуарах рассказывает, что до начала процесса вновь прибывшим переводчикам (из советской делегации) американцы устроили проверку квалификации. Из зала в микрофон читался немецкий текст, который нужно было переводить на остальные рабочие языки (русский, французский, английский). «Проверка прошла благополучно, и уже на другой день я сидел в кабине рядом со своими коллегами. Председательствующий предоставил слово немецкому адвокату, защитнику подсудимого гросс-адмирала Рёдера. На меня посыпался дождь юридических толкований различных законов, сформулированных в сложнейших синтаксических периодах. С огромнейшим трудом я продирался через эту чащу, старался ухватиться за малейшие проблески здравого смысла… Когда я вышел из кабины, в голове у меня был сплошной туман.» [1]
Техническая организация процесса перевода осуществлялась следующим образом, рядом со скамьёй подсудимых располагались четыре кабинки, в каждой их которых сидело три переводчика-синхрониста, которые осуществляли перевод с трёх языков на родной.
«Работа с радиоаппаратурой и микрофоном была для советских переводчиков в новинку. Волнение придавал статус международного и историческое значение процесса. Переводчики понимали, что каждое слово здесь на вес золота и некорректный перевод может иметь самые неприятные последствия. Переводческая группа из Советского Союза была самой малочисленной. Однако, именно советской группой было положено начало работы переводчиков-синхронистов в парах. При синхронном переводе даже самый опытный переводчик непременно отстает от оратора. Переводя конец только что произнесенной фразы, он уже слушает и запоминает начало следующей. Если при этом в речи дается длинный перечень имен, названий, цифр, возникают дополнительные трудности. И вот здесь-то у наших переводчиков всегда приходили на выручку товарищи по смене. Они обычно записывали все цифры и названия на листе бумаги, лежавшем
[1] «Нюрнбергский перевод. Благодаря этому человеку мир узнал о преступлениях нацистов» сайт "Аргументы и Факты" в статье http://www.arh.aif.ru/society/article/18827
****************************************
перед тем, кто вел перевод, и тот, дойдя до нужного места, читал эти записи, не напрягая излишне память. Это не только гарантировало от ошибок, но и обеспечивало полную связность перевода.
Справедливости ради не могу не заметить, что такая форма товарищеской взаимопомощи вскоре получила распространение и среди переводчиков других делегаций.» [1]
Процесс длился около года и естественно, что за такой длительный срок происходили некоторые переводческие казусы, особенно, кода речь заходила об узкоспециализированных терминах, но слаженная работа всей команды помогала предотвратить в кратчайшие сроки негативное влияние ошибки или заминки на общую связность и смысловое единство перевода.
Интересно читать в мемуарах разное восприятие процесса участниками событий. Например, казус с переводом английского слова buоy, которое звучит так же как boy:
«Одна из переводчиц, не особенно искушенная в военно-морской терминологии, переводила показания свидетеля. И вдруг у нее получилось так, что далеко в открытом океане английский корабль обнаружил... мальчика. Когда его выловили и как следует отмыли, то на самом мальчике явственно проступила надпись, свидетельствующая, что он принадлежал потопленному немцами английскому кораблю... Тут голос переводчицы стал звучать несколько неуверенно, но уяснить свою ошибку ей удалось лишь выйдя из кабины. Она перепутала близкие по звучанию английские слова «буй» и «бой» (мальчик).» [2]
«Да нет, признаться, один раз я допустила очень смешную ошибку, но, к счастью, она не имела таких последствий. В тот день английский обвинитель предъявлял доказательства варварских бомбардировок фашистской авиацией гражданских и санитарных судов. Я переводила. “…Тут мы заметили в воде мальчика”, - повествует оратор и я перевожу. “Мы выловили его из воды, - говорю я вслед за обвинителем, - как следует отмыли…” И дальше я с ужасом слышу: “…И обнаружили на нем название порта Глазго”. Боже мой! Я заглядываю в папку с документами (иногда нам давали накануне папку с пронумерованными документами, которые должен был предъявлять обвинитель) и сразу понимаю, в чем дело… В тексте стояло “buoy” - бакен, буй - слово, которое произносится точно так же, как и “boy” - мальчик. Ошибку не заметили, а в стенограмме я ее, конечно же, выправила.» [3]
Помимо устного синхронного перевода, переводчики Нюрнбергского процесса также постоянно занимались последовательным переводом во время формальных и неформальных бесед представителей разных стран, осуществляли письменный технический перевод постоянно пополняющихся документов, фигурирующих в суде, а также к концу дня каждого заседания должны были перевести стенограммы на четыре языка. При этом точности перевода уделялось особое внимание и при переводе стенограмм также параллельно прослушивались звукозаписи заседаний.
Возникали и проблемы при переводе (офф. когда прочитала впервые, то слёзы стояли комом в горле):
1.«Помню, однажды мне пришлось вступить в спор с начальником отдела переводов генерального секретариата полковником Достером. Нами с некоторым опозданием был сдан в перевод с русского на английский язык текст предстоящей речи помощника главного советского обвинителя Л. Н. Смирнова. Одновременно подоспела к переводу речь другого советского обвинителя - Л. Р. Шейнина. Полковник Достер отказался обеспечить своевременный перевод. Мы и сами понимали, что ставим переводчиков в тяжелое положение, но продолжали добиваться своего. Чтобы убедить нас в невозможности своевременно перевести обе речи, полковник Достер повел меня и Шейнина в русскую секцию бюро переводов, целиком состоявшую из эмигрантов. Каково же было удивление Достера, когда возглавлявшая эту секцию княгиня Татьяна Владимировна Трубецкая заявила ему:
- Милый полковник, вы, конечно, правы. Но на этот раз позвольте нам, русским, самим договориться с русскими.
Нас же она заверила, что работа будет выполнена в срок. И слово свое сдержала.» [4]
2. "Возвращаясь опять к работе трибунала, надо признать, что процесс не всегда шёл ровно. Гофман вспоминал случаи, когда во время заседаний вдруг всё стопорилось - переводчики (в основном американцы, наши, естественно, себе такого не позволяли) вскакивали, срывали с себя наушники, отказывались переводить. Заседание трибунала прекращалось. Происходило это в основном тогда, «когда оратор, несмотря на сигналы переводчиков, мчался закусив удила… Оратору делалось внушение, он просил извинения у переводчиков», и трибунал опять продолжал работу." [5]
Интересен тот факт, что в штате переводчиком союзных государств были русские эмигранты, принадлежащие к потомкам интеллигенции царской России. Например, Лев Толстой - внучатый племянник знаменитого русского писателя. О деятельности всех переводчиков-эмигрантов советские переводчики рассказывали с большой теплотой.
Некоторые советские переводчики совмещали деятельность по переводу с МИДовской. Например Энвер Мамедов в момент, когда немецкие защитники пытались заявить, что показания Паулюса фальшивые, привлекался к транспортировке и сопровождению данного военнопленного.
«Я встретил его впервые на границе двух зон - советской и американской. И, не буду вдаваться в детали этой операции, - она подробно описана в одной из книг о Нюрнбергском процессе, - но мне удалось провести Паулюса незамеченным через посты американской армии на границе двух зон и также незамеченным доставить его в Нюрнберг.» [6]
Грамотное выполнение приказа Э.Мамедовым послужило основой одного из самых удивительных моментов в Нюрнбергском процессе. Именно тогда стал ясен высочайший дипломатический уровень, стратегическое мышление советской делегации:
«В зале заседаний произошла довольно любопытная сцена. Когда защитник гитлеровских преступников еще раз поставил вопрос о том, что показания Паулюса «сфабрикованы или сделаны под давлением и под пытками в застенках НКВД», то председательствующий лорд Лоуренс мягко спросил нашего обвинителя Романа Андреевича Руденко:
- Сколько дней потребовалось бы, если бы Советский Союз согласился доставить Паулюса в Нюрнберг?
И я, знающий невозмутимость Руденко, встречающийся с ним чуть ли не каждый день, вдруг заметил на его лице некую сардоническую улыбку. Он встал и спокойно сказал:
- Минут тридцать
Все обомлели
- Где же он? - спросил лорд Лоуренс
- Он находится в апартаментах советского обвинения здесь, в Нюрнберге, - ответил Руденко
И Паулюс дал показания.» [7]
Практическая ценность синхронного перевода была доказана Нюрнбергским процессом
Следующим крупным этапом в развитии синхронного перевода можно считать Московский фестиваль молодежи и студентов 1957 г. Только в студенческой программе фестиваля было занято одновременно 80 синхронных переводчиков, не считая большой группы, занятой в других программах фестиваля, где синхронный перевод применялся в упрощенном виде в сочетании с последовательным. Ряд ведущих синхронистов сегодняшнего дня получили свое боевое крещение на Московском фестивале.
Залы заседаний Организации Объединенных Наций в Нью-Йорке и Женеве оборудованы установками, позволяющими делегатам слушать выступления на одном из пяти или шести языков. Некоторые залы оборудованы восьми- или тринадцатиканальными установками, а зал заседаний Кремлевского Дворца съездов позволяет осуществлять перевод на 29 языков. В последние годы широкое распространение получил так называемый радиовариант установки для синхронного перевода, использующий ультракороткий диапазон радиоволн. В этом случае установка переносная, она быстро монтируется в зале, в котором предполагается проведение конференции, а участник конференции получает небольшой карманный радиоприемник с селектором канала и миниатюрным наушником. Это позволяет участнику конференции продолжать слушать выступление, передвигаясь по залу или даже выходя в фойе.
Переводчик находится в изолированной кабине в наушниках со звукоизоляторами (чтобы собственный голос не заглушал голос оратора). В наше время существуют такие установки, где кабины синхронного перевода "слепые", а изображение зала синхронный переводчик получает на экране телевизора.
Практическая деятельность синхронного переводчика успешна тогда, когда его не замечают. Чем менее видна индивидуальность переводчика, чем точнее его перевод, чем четче и спокойнее его речь, тем меньше он заметен, тем более естественным становится акт коммуникации.
С точки зрения организаторов конференции, синхронный перевод позволяет получать огромную экономию во времени. Синхронный перевод - более современный, прогрессивный и сложный способ перевода. Особенностью синхронного перевода является умение слушать, запоминать и переводить сказанное одновременно, отставая от оратора лишь на несколько слов. Наиболее профессиональные переводчики могут при этом почти полностью отвлечься от содержания переводимого текста.
Работа синхрониста требует, кроме блестящего знания языка, еще и известных личностных и волевых качеств, широкой эрудиции, такта, коммуникабельности, а также мгновенной реакции и чувства юмора.
Синхронный перевод считается самым сложным видом перевода и, следовательно, одним из самых высокооплачиваемых.
[1] Полторак А. И. «Нюрнбергский эпилог» М., Воениздат, 1965. стр 420
[2] Полторак А. И. «Нюрнбергский эпилог» М., Воениздат, 1965. стр 424
[3] «315 дней в Нюрнберге. Интервью с Татьяной Алексеевной Рузской» М.Королева 20 ноября 2008 http://world-war.ru/315-dnej-v-nyurnberge/
[4] Полторак А. И. «Нюрнбергский эпилог» М., Воениздат, 1965. стр 426
[5]«Нюрнбергский перевод. Благодаря этому человеку мир узнал о преступлениях нацистов» сайт "Аргументы и Факты" в статье http://www.arh.aif.ru/society/article/18827
[6] Энвер Назимович Мамедов «Я провел Паулюса через посты американской армии» http://www.pseudology.org/Pobeda/Mamedov_Paulus.htm
[7] Энвер Назимович Мамедов «Я провел Паулюса через посты американской армии» http://www.pseudology.org/Pobeda/Mamedov_Paulus.htm
Это глава моего доклада. Текст специально адаптировала для ЖЖ. Сокращала сильно. Всё равно много букафф. Извините))) Те, кто слушал, говорили, что интересно. Специально выбирала факты, которые обычно при описании Нюрнбергского трибунала упускаются.
*******************************************
Нюрнбергский процесс - новая веха в юриспруденции/международном праве, но мало кто знает, что он послужил своего рода катализатором для интенсивного развития нового вида перевода (синхронного). До 1945-46 г.г. встречи на международном уровне обслуживались последовательными переводчиками (за исключением единичных экспериментов по использованию синхронных переводчиков на международных конференциях/съездах).
Не сложно догадаться, что такие заседания длились гораздо дольше, что сказывалось как на финансовой составляющей организации таких мероприятий, так и на физическом состоянии участников. Как известно, время - деньги, а время дипломатов и политиков международного уровня зачастую ценится выше денег. Временной фактор оказался ключевым при принятии решения об апробировании нового вида перевода в ходе Нюрнбергского процесса.
Четыре страны выдвинули свои обвинения : СССР, Великобритания, США и Франция. Общение и перевод осуществлялись на четырёх языках: немецком, английском, французском, русском.
В обеспечении деятельности Нюрнбергского процесса принимали участие более 50-ти переводчиков. Это был первый масштабный опыт применения данного вида перевода.
Кипы документов для перевода на Нюрнбергском процессе.
Подробно деятельность советских переводчиков описана в книге Полторак А. И. «Нюрнбергский эпилог».
Перечислю фамилии синхронистов, которые упомянуты в книге:
Нелли Топуридзе и Тамара Назарова, Сергей Дорофеев и Мария Соболева, Едизавета Стенина и Татьяна Ступникова, Валентина Валицкая и Елена Войтова, Олег Трояновский и Энвер Мамедов, Тамара Соловьева и Инна Кулаковская, Константин Цуринов и Татьяна Рузская, Михаил Восленский и Берри Купер, Едена Дмитриева и Нина Орлова, Евгений Гофман. К сожалению, этот список не полный. Этим людям надо ставить памятники. Сумасшедшие трудяги, фанаты своего дела. Насколько им было сложно! Они не прокладывали тропку для тех, кто пойдёт следом, они проторили широкую дорогу...
Проверка переводчиков происходила прямо по прибытии. Руководитель переводчиков в советской делегации Е.А. Гофман в мемуарах рассказывает, что до начала процесса вновь прибывшим переводчикам (из советской делегации) американцы устроили проверку квалификации. Из зала в микрофон читался немецкий текст, который нужно было переводить на остальные рабочие языки (русский, французский, английский). «Проверка прошла благополучно, и уже на другой день я сидел в кабине рядом со своими коллегами. Председательствующий предоставил слово немецкому адвокату, защитнику подсудимого гросс-адмирала Рёдера. На меня посыпался дождь юридических толкований различных законов, сформулированных в сложнейших синтаксических периодах. С огромнейшим трудом я продирался через эту чащу, старался ухватиться за малейшие проблески здравого смысла… Когда я вышел из кабины, в голове у меня был сплошной туман.» [1]
Техническая организация процесса перевода осуществлялась следующим образом, рядом со скамьёй подсудимых располагались четыре кабинки, в каждой их которых сидело три переводчика-синхрониста, которые осуществляли перевод с трёх языков на родной.
«Работа с радиоаппаратурой и микрофоном была для советских переводчиков в новинку. Волнение придавал статус международного и историческое значение процесса. Переводчики понимали, что каждое слово здесь на вес золота и некорректный перевод может иметь самые неприятные последствия. Переводческая группа из Советского Союза была самой малочисленной. Однако, именно советской группой было положено начало работы переводчиков-синхронистов в парах. При синхронном переводе даже самый опытный переводчик непременно отстает от оратора. Переводя конец только что произнесенной фразы, он уже слушает и запоминает начало следующей. Если при этом в речи дается длинный перечень имен, названий, цифр, возникают дополнительные трудности. И вот здесь-то у наших переводчиков всегда приходили на выручку товарищи по смене. Они обычно записывали все цифры и названия на листе бумаги, лежавшем
[1] «Нюрнбергский перевод. Благодаря этому человеку мир узнал о преступлениях нацистов» сайт "Аргументы и Факты" в статье http://www.arh.aif.ru/society/article/18827
****************************************
перед тем, кто вел перевод, и тот, дойдя до нужного места, читал эти записи, не напрягая излишне память. Это не только гарантировало от ошибок, но и обеспечивало полную связность перевода.
Справедливости ради не могу не заметить, что такая форма товарищеской взаимопомощи вскоре получила распространение и среди переводчиков других делегаций.» [1]
Процесс длился около года и естественно, что за такой длительный срок происходили некоторые переводческие казусы, особенно, кода речь заходила об узкоспециализированных терминах, но слаженная работа всей команды помогала предотвратить в кратчайшие сроки негативное влияние ошибки или заминки на общую связность и смысловое единство перевода.
Интересно читать в мемуарах разное восприятие процесса участниками событий. Например, казус с переводом английского слова buоy, которое звучит так же как boy:
«Одна из переводчиц, не особенно искушенная в военно-морской терминологии, переводила показания свидетеля. И вдруг у нее получилось так, что далеко в открытом океане английский корабль обнаружил... мальчика. Когда его выловили и как следует отмыли, то на самом мальчике явственно проступила надпись, свидетельствующая, что он принадлежал потопленному немцами английскому кораблю... Тут голос переводчицы стал звучать несколько неуверенно, но уяснить свою ошибку ей удалось лишь выйдя из кабины. Она перепутала близкие по звучанию английские слова «буй» и «бой» (мальчик).» [2]
«Да нет, признаться, один раз я допустила очень смешную ошибку, но, к счастью, она не имела таких последствий. В тот день английский обвинитель предъявлял доказательства варварских бомбардировок фашистской авиацией гражданских и санитарных судов. Я переводила. “…Тут мы заметили в воде мальчика”, - повествует оратор и я перевожу. “Мы выловили его из воды, - говорю я вслед за обвинителем, - как следует отмыли…” И дальше я с ужасом слышу: “…И обнаружили на нем название порта Глазго”. Боже мой! Я заглядываю в папку с документами (иногда нам давали накануне папку с пронумерованными документами, которые должен был предъявлять обвинитель) и сразу понимаю, в чем дело… В тексте стояло “buoy” - бакен, буй - слово, которое произносится точно так же, как и “boy” - мальчик. Ошибку не заметили, а в стенограмме я ее, конечно же, выправила.» [3]
Помимо устного синхронного перевода, переводчики Нюрнбергского процесса также постоянно занимались последовательным переводом во время формальных и неформальных бесед представителей разных стран, осуществляли письменный технический перевод постоянно пополняющихся документов, фигурирующих в суде, а также к концу дня каждого заседания должны были перевести стенограммы на четыре языка. При этом точности перевода уделялось особое внимание и при переводе стенограмм также параллельно прослушивались звукозаписи заседаний.
Возникали и проблемы при переводе (офф. когда прочитала впервые, то слёзы стояли комом в горле):
1.«Помню, однажды мне пришлось вступить в спор с начальником отдела переводов генерального секретариата полковником Достером. Нами с некоторым опозданием был сдан в перевод с русского на английский язык текст предстоящей речи помощника главного советского обвинителя Л. Н. Смирнова. Одновременно подоспела к переводу речь другого советского обвинителя - Л. Р. Шейнина. Полковник Достер отказался обеспечить своевременный перевод. Мы и сами понимали, что ставим переводчиков в тяжелое положение, но продолжали добиваться своего. Чтобы убедить нас в невозможности своевременно перевести обе речи, полковник Достер повел меня и Шейнина в русскую секцию бюро переводов, целиком состоявшую из эмигрантов. Каково же было удивление Достера, когда возглавлявшая эту секцию княгиня Татьяна Владимировна Трубецкая заявила ему:
- Милый полковник, вы, конечно, правы. Но на этот раз позвольте нам, русским, самим договориться с русскими.
Нас же она заверила, что работа будет выполнена в срок. И слово свое сдержала.» [4]
2. "Возвращаясь опять к работе трибунала, надо признать, что процесс не всегда шёл ровно. Гофман вспоминал случаи, когда во время заседаний вдруг всё стопорилось - переводчики (в основном американцы, наши, естественно, себе такого не позволяли) вскакивали, срывали с себя наушники, отказывались переводить. Заседание трибунала прекращалось. Происходило это в основном тогда, «когда оратор, несмотря на сигналы переводчиков, мчался закусив удила… Оратору делалось внушение, он просил извинения у переводчиков», и трибунал опять продолжал работу." [5]
Интересен тот факт, что в штате переводчиком союзных государств были русские эмигранты, принадлежащие к потомкам интеллигенции царской России. Например, Лев Толстой - внучатый племянник знаменитого русского писателя. О деятельности всех переводчиков-эмигрантов советские переводчики рассказывали с большой теплотой.
Некоторые советские переводчики совмещали деятельность по переводу с МИДовской. Например Энвер Мамедов в момент, когда немецкие защитники пытались заявить, что показания Паулюса фальшивые, привлекался к транспортировке и сопровождению данного военнопленного.
«Я встретил его впервые на границе двух зон - советской и американской. И, не буду вдаваться в детали этой операции, - она подробно описана в одной из книг о Нюрнбергском процессе, - но мне удалось провести Паулюса незамеченным через посты американской армии на границе двух зон и также незамеченным доставить его в Нюрнберг.» [6]
Грамотное выполнение приказа Э.Мамедовым послужило основой одного из самых удивительных моментов в Нюрнбергском процессе. Именно тогда стал ясен высочайший дипломатический уровень, стратегическое мышление советской делегации:
«В зале заседаний произошла довольно любопытная сцена. Когда защитник гитлеровских преступников еще раз поставил вопрос о том, что показания Паулюса «сфабрикованы или сделаны под давлением и под пытками в застенках НКВД», то председательствующий лорд Лоуренс мягко спросил нашего обвинителя Романа Андреевича Руденко:
- Сколько дней потребовалось бы, если бы Советский Союз согласился доставить Паулюса в Нюрнберг?
И я, знающий невозмутимость Руденко, встречающийся с ним чуть ли не каждый день, вдруг заметил на его лице некую сардоническую улыбку. Он встал и спокойно сказал:
- Минут тридцать
Все обомлели
- Где же он? - спросил лорд Лоуренс
- Он находится в апартаментах советского обвинения здесь, в Нюрнберге, - ответил Руденко
И Паулюс дал показания.» [7]
Практическая ценность синхронного перевода была доказана Нюрнбергским процессом
Следующим крупным этапом в развитии синхронного перевода можно считать Московский фестиваль молодежи и студентов 1957 г. Только в студенческой программе фестиваля было занято одновременно 80 синхронных переводчиков, не считая большой группы, занятой в других программах фестиваля, где синхронный перевод применялся в упрощенном виде в сочетании с последовательным. Ряд ведущих синхронистов сегодняшнего дня получили свое боевое крещение на Московском фестивале.
Залы заседаний Организации Объединенных Наций в Нью-Йорке и Женеве оборудованы установками, позволяющими делегатам слушать выступления на одном из пяти или шести языков. Некоторые залы оборудованы восьми- или тринадцатиканальными установками, а зал заседаний Кремлевского Дворца съездов позволяет осуществлять перевод на 29 языков. В последние годы широкое распространение получил так называемый радиовариант установки для синхронного перевода, использующий ультракороткий диапазон радиоволн. В этом случае установка переносная, она быстро монтируется в зале, в котором предполагается проведение конференции, а участник конференции получает небольшой карманный радиоприемник с селектором канала и миниатюрным наушником. Это позволяет участнику конференции продолжать слушать выступление, передвигаясь по залу или даже выходя в фойе.
Переводчик находится в изолированной кабине в наушниках со звукоизоляторами (чтобы собственный голос не заглушал голос оратора). В наше время существуют такие установки, где кабины синхронного перевода "слепые", а изображение зала синхронный переводчик получает на экране телевизора.
Практическая деятельность синхронного переводчика успешна тогда, когда его не замечают. Чем менее видна индивидуальность переводчика, чем точнее его перевод, чем четче и спокойнее его речь, тем меньше он заметен, тем более естественным становится акт коммуникации.
С точки зрения организаторов конференции, синхронный перевод позволяет получать огромную экономию во времени. Синхронный перевод - более современный, прогрессивный и сложный способ перевода. Особенностью синхронного перевода является умение слушать, запоминать и переводить сказанное одновременно, отставая от оратора лишь на несколько слов. Наиболее профессиональные переводчики могут при этом почти полностью отвлечься от содержания переводимого текста.
Работа синхрониста требует, кроме блестящего знания языка, еще и известных личностных и волевых качеств, широкой эрудиции, такта, коммуникабельности, а также мгновенной реакции и чувства юмора.
Синхронный перевод считается самым сложным видом перевода и, следовательно, одним из самых высокооплачиваемых.
[1] Полторак А. И. «Нюрнбергский эпилог» М., Воениздат, 1965. стр 420
[2] Полторак А. И. «Нюрнбергский эпилог» М., Воениздат, 1965. стр 424
[3] «315 дней в Нюрнберге. Интервью с Татьяной Алексеевной Рузской» М.Королева 20 ноября 2008 http://world-war.ru/315-dnej-v-nyurnberge/
[4] Полторак А. И. «Нюрнбергский эпилог» М., Воениздат, 1965. стр 426
[5]«Нюрнбергский перевод. Благодаря этому человеку мир узнал о преступлениях нацистов» сайт "Аргументы и Факты" в статье http://www.arh.aif.ru/society/article/18827
[6] Энвер Назимович Мамедов «Я провел Паулюса через посты американской армии» http://www.pseudology.org/Pobeda/Mamedov_Paulus.htm
[7] Энвер Назимович Мамедов «Я провел Паулюса через посты американской армии» http://www.pseudology.org/Pobeda/Mamedov_Paulus.htm