Ослиный мостик: азы законотворчества
Атомный Неправославный (aka Беркем аль-Атоми) задал своей аудитории задачку на нормотворчество:
А вот, ты вдруг стал Самым Главным Прокурором. Хотя тут неважно, как называется твоя должность, важно другое - за косяки в нашей стране теперь будут взыскивать строго так, как ты назначишь. Отныне и навсегда.
Ограничений у тебя нет, ограничен ты тока одним своим пониманием про «надо бы вот так». То есть, твои ограничения - тока твой ум, твоя совесть и твое желание, чтоб твое стадо не растеряло видение берегов.
Назначь меру наказания за следующие деяния:
1. Крысятничество (без разницы, личное имущество спиздили либо общее).
2. Блядство для подростков.
3. Блядство для взрослых, семейных людей.
4. Наркомания.
5. Синячество.
6. Осознанное убийство.
7. Случайное убийство. […]
Дальше в комментах началось вполне предсказуемое веселье: все изощрялись в суровости и драконтовитости. Казни и ужасы, ужасы и казни за любой, как принято выражаться в этой среде, косяк. Патамушта суровость нужна, суровость.
Сам автор опроса откомментировал его итоги вполне одобрительно, и, в общем, понятно почему - в рамках своей специфической задачи, разумеется.
Меня же заинтересовало во всём этом совсем другое - насколько люди понимают граничные условия успешного нормотворчества. Методу и ограничения.
Ну вот например. Как показывает историческая практика, хороший, годный номотет (установитель законов), сочиняющий новые правила для какой-то общности людей, должен сам относиться к этой общности, хотя и не сливаться с ней. Быть с ней, но выше.
Нет, бывало и так, что законы писались завоевателями для покорённых, с полным презрением к их нуждам. Но такие законы обычно если для кого и хороши, так это для самих завоевателей, и если для чего годны, так это для разрушения той общности, для которой они писаны. Так что по критерию хорошести и годности они не проходят.
С другой стороны, «человек из народа», с его смутными представлениями о добре и справедливости, тоже, как правило, ничего годного не придумает, даже если его попросят. Даже «обычное право» создаётся не вполне обычными людьми (ближайший пример - история так называемых «понятий», которые у нас играют роль «адата»). Так что и принадлежность к обществу, и дистанцирование от него - необходимые условия для качественного законосочинительства.
Обходят эту рогатину по-разному. Например, римляне поставили над собой царём сабинянина Нуму Помпилия, который к тому же не очень-то рвался этим делом заниматься. Он и установил различные правила (включая календарь) и первые законы (а дальше их уже суброгировали, дерогировали и даже аброгировали, но «костяк остался»). С другой стороны, Солон был коренным афинянином (из обедневшего рода, правда), но человеком крайне нетривиальным - достаточно вспомнить его гамлетовскую выходку с симуляцией безумия. И, кстати, после проведения реформ уехал в десятилетнее путешествие, и, в общем-то, так и не вернулся. В общем, показательно.
Но не будем перебирать исторических деятелей - успешных номотетов. Примем как факт: человек, составляющий законы для общины, должен быть СВЯЗАН с общиной (желательно - кровно и лично связан, «её радости - его радости», примерно так), но при этом стоять отчасти ВНЕ её (например, быть пришельцем, иметь особый опыт, просто сильно превосходить общину по своему уровню). Довольно распространённый вариант - пришелец, принятый в общину, женившийся и имеющий детей, которые уж точно являются частью общины.
Теперь вообразите, что вы и есть такой человек. Вы пришли из-за гор к каким-то дикарям, не знающим закона и порядка (или чьи законы и порядки плохи). По каким-то причинам вы завоёвываете среди них огромный авторитет, заводите себе гарем из местных красоток, и вот уже ваши детишки ползают в пыли, и вы их любите. Вот тогда можно и про законотворчество подумать.
Ну и теперь - первый тест для законотворца.
Прежде чем вводить какой-то закон, и особенно санкцию (то есть наказание за его невыполнение), представьте себе, что закон нарушил ваш любимый сыночек. Самый любимый. И что судить его будут по вашему закону.
Представили? А теперь представьте, что закон нарушил более или менее посторонний чел (хотя из той же общины, не чужак), а пострадал от его преступления ваш любимый сыночек (или дочка). И судить его будут, опять же, по вашему закону, который вы сейчас из головы выдумываете.
ОБе картинки представьте себе в красках и подробностях. И попробуйте после этого их СВЕСТИ. Чтобы они сошлись в одну, причём не вызывая у вас гнева, ярости и возмущения ни в первом, ни во втором случае. Ну или вызывая в пределах терпимого. Чтобы в первом случае вы могли просто горестно покачать головой со словами «да, очень жаль, но он заслужил это наказание», а во втором - «чёрт возьми, какая досада, но он не заслужил большего наказания».
И если человек такие картинки может свести, может уравновесить (хотя бы для себя лично) эти весы, пройти этот ослиный мостик - ну, тогда можно считать, что первый экзамен на законотворца он прошёл. Первый, повторяю, потому что там ещё много чего, но это - самое простое.
Я ради развлечения попробовал прокрутить на этом тесте ответы беркемовского контингента. Три или четыре человека, похоже, о чём-то таком задумывались (и тут же начинали уточнять ситуацию, задаваться всякими неудобными вопросами и вообще вести себя осмысленно), остальные явно вообразили себя бесплотными межзвёздными карателями. «Расстрел, урановые рудники, колония, тюрьма, кнут, монастырь» и проч. Даже за такой пункт, как «подростковое блядство» - нашлось немало желающих «кнута, пыток и монастырей» для «блядующих подростков». Самые гуманные требовали «общественных работ».
И при этом ведь, ручаюсь, никто из вышеперечисленных не спросил себя, такого строгого и справедливого, сколько нынче стоит козочка (или немецкая резиновая кукла, для городских), которую при введённых ими придётся дарить любимому сыну на совершеннолетие, а лучше раньше. Во избежание каторги или забоя кнутом любимого сЫночки.
А зря.
)(
А вот, ты вдруг стал Самым Главным Прокурором. Хотя тут неважно, как называется твоя должность, важно другое - за косяки в нашей стране теперь будут взыскивать строго так, как ты назначишь. Отныне и навсегда.
Ограничений у тебя нет, ограничен ты тока одним своим пониманием про «надо бы вот так». То есть, твои ограничения - тока твой ум, твоя совесть и твое желание, чтоб твое стадо не растеряло видение берегов.
Назначь меру наказания за следующие деяния:
1. Крысятничество (без разницы, личное имущество спиздили либо общее).
2. Блядство для подростков.
3. Блядство для взрослых, семейных людей.
4. Наркомания.
5. Синячество.
6. Осознанное убийство.
7. Случайное убийство. […]
Дальше в комментах началось вполне предсказуемое веселье: все изощрялись в суровости и драконтовитости. Казни и ужасы, ужасы и казни за любой, как принято выражаться в этой среде, косяк. Патамушта суровость нужна, суровость.
Сам автор опроса откомментировал его итоги вполне одобрительно, и, в общем, понятно почему - в рамках своей специфической задачи, разумеется.
Меня же заинтересовало во всём этом совсем другое - насколько люди понимают граничные условия успешного нормотворчества. Методу и ограничения.
Ну вот например. Как показывает историческая практика, хороший, годный номотет (установитель законов), сочиняющий новые правила для какой-то общности людей, должен сам относиться к этой общности, хотя и не сливаться с ней. Быть с ней, но выше.
Нет, бывало и так, что законы писались завоевателями для покорённых, с полным презрением к их нуждам. Но такие законы обычно если для кого и хороши, так это для самих завоевателей, и если для чего годны, так это для разрушения той общности, для которой они писаны. Так что по критерию хорошести и годности они не проходят.
С другой стороны, «человек из народа», с его смутными представлениями о добре и справедливости, тоже, как правило, ничего годного не придумает, даже если его попросят. Даже «обычное право» создаётся не вполне обычными людьми (ближайший пример - история так называемых «понятий», которые у нас играют роль «адата»). Так что и принадлежность к обществу, и дистанцирование от него - необходимые условия для качественного законосочинительства.
Обходят эту рогатину по-разному. Например, римляне поставили над собой царём сабинянина Нуму Помпилия, который к тому же не очень-то рвался этим делом заниматься. Он и установил различные правила (включая календарь) и первые законы (а дальше их уже суброгировали, дерогировали и даже аброгировали, но «костяк остался»). С другой стороны, Солон был коренным афинянином (из обедневшего рода, правда), но человеком крайне нетривиальным - достаточно вспомнить его гамлетовскую выходку с симуляцией безумия. И, кстати, после проведения реформ уехал в десятилетнее путешествие, и, в общем-то, так и не вернулся. В общем, показательно.
Но не будем перебирать исторических деятелей - успешных номотетов. Примем как факт: человек, составляющий законы для общины, должен быть СВЯЗАН с общиной (желательно - кровно и лично связан, «её радости - его радости», примерно так), но при этом стоять отчасти ВНЕ её (например, быть пришельцем, иметь особый опыт, просто сильно превосходить общину по своему уровню). Довольно распространённый вариант - пришелец, принятый в общину, женившийся и имеющий детей, которые уж точно являются частью общины.
Теперь вообразите, что вы и есть такой человек. Вы пришли из-за гор к каким-то дикарям, не знающим закона и порядка (или чьи законы и порядки плохи). По каким-то причинам вы завоёвываете среди них огромный авторитет, заводите себе гарем из местных красоток, и вот уже ваши детишки ползают в пыли, и вы их любите. Вот тогда можно и про законотворчество подумать.
Ну и теперь - первый тест для законотворца.
Прежде чем вводить какой-то закон, и особенно санкцию (то есть наказание за его невыполнение), представьте себе, что закон нарушил ваш любимый сыночек. Самый любимый. И что судить его будут по вашему закону.
Представили? А теперь представьте, что закон нарушил более или менее посторонний чел (хотя из той же общины, не чужак), а пострадал от его преступления ваш любимый сыночек (или дочка). И судить его будут, опять же, по вашему закону, который вы сейчас из головы выдумываете.
ОБе картинки представьте себе в красках и подробностях. И попробуйте после этого их СВЕСТИ. Чтобы они сошлись в одну, причём не вызывая у вас гнева, ярости и возмущения ни в первом, ни во втором случае. Ну или вызывая в пределах терпимого. Чтобы в первом случае вы могли просто горестно покачать головой со словами «да, очень жаль, но он заслужил это наказание», а во втором - «чёрт возьми, какая досада, но он не заслужил большего наказания».
И если человек такие картинки может свести, может уравновесить (хотя бы для себя лично) эти весы, пройти этот ослиный мостик - ну, тогда можно считать, что первый экзамен на законотворца он прошёл. Первый, повторяю, потому что там ещё много чего, но это - самое простое.
Я ради развлечения попробовал прокрутить на этом тесте ответы беркемовского контингента. Три или четыре человека, похоже, о чём-то таком задумывались (и тут же начинали уточнять ситуацию, задаваться всякими неудобными вопросами и вообще вести себя осмысленно), остальные явно вообразили себя бесплотными межзвёздными карателями. «Расстрел, урановые рудники, колония, тюрьма, кнут, монастырь» и проч. Даже за такой пункт, как «подростковое блядство» - нашлось немало желающих «кнута, пыток и монастырей» для «блядующих подростков». Самые гуманные требовали «общественных работ».
И при этом ведь, ручаюсь, никто из вышеперечисленных не спросил себя, такого строгого и справедливого, сколько нынче стоит козочка (или немецкая резиновая кукла, для городских), которую при введённых ими придётся дарить любимому сыну на совершеннолетие, а лучше раньше. Во избежание каторги или забоя кнутом любимого сЫночки.
А зря.
)(