Николай Помяловский, "Очерки бурсы"
С книжкой получилось забавно: напала я на нее как на книгу о семинарских буднях и предполагала, что главными действующими лицами станут юноши. Когда открыла "Очерки", то первым, что увидела, было слово "дети". Дети вгоняли меня в ступор до тех пор, пока я не поняла (довольно быстро, но на несколько страниц удивления хватило), что детьми называются ученики любого возраста от восьми до тридцати с хвостиком лет, и все стало на свои места. Сама книжка оказалась именно что очерками (сюрприз), в которых автор, конечно, придерживается какой-то сюжетной линии (хотя бы по одной на каждой очерк), но в целом ведет повествование в духе "а вон что я еще вспомнил и сейчас вам расскажу".
Рассказывает же он, с одной стороны, про такую организацию быта и учебы, что иначе, чем ужасами, такое с современных позиций назвать нельзя, и я не раз думала, что в таких условиях быстро откинула бы коньки: круглосуточно сидеть в замкнутом помещении без света (освещение полагалось только на время собственно занятий), порой - впроголодь, постоянно ожидая грубых выходок со стороны буйных норовом товарищей и физических наказаний за провинности со стороны учителей и занимаясь преимущественно зубрежкой... А потом, после выпуска (в лучшем случае) или исключения (в худшем) болтаться без работы, потому что никуда не берут... впрочем, это знакомо и современному человеку, и именно этот момент в "Очерках" вызвал у меня живейшее сопереживание: ни дать ни взять, коммент с хедхантера, а не отрывок из книги середины девятнадцатого века. С другой стороны Помяловский повествует о мальчишеском/юношеском племени, которое, кажется, неизменно от начала времен, и тут я вспоминала, что таких же мальчишек видела на своих уроках в пору учительствования, читала про них в "Республике ШКИД", в "Школьных годах Тома Брауна" опять же и так далее, в глубь времен. Мальчики такие мальчики: без конца меряются силой, уважают друг в друге стойкость и честность, любят дурацкие выходки, могут быть страшно целеустремленными, а могут не менее страшно раздолбайствовать, и ни от страны, ни от эпохи это не зависит.
Традиционно особенные чувства у меня вызвал лингвистический аспект "Очерков": широкое использование церковнославянизмов в качестве емкого и остроумного ученического сленга и все эти устаревшие выражения, странная орфография, расхождение в значениях вроде бы привычных слов... Например, "доверенность" в смысле "доверие", "нотата" (аналог школьного дневника), словечки и словосочетания типа "сериозно", "замогильный какофоний" и "остаться на второй курс" (в смысле "на второй год"), написание "второкурсКник" (второгодник, мухаха, как вы понимаете, а вовсе не учащийся на втором курсе в нашем понимании). Интересны и свойственные позапрошлому веку (и актуальные и поныне) реалии: вечная Камчатка как обозначение последней парты, развеселые запоминалки для разучивания восьми гласов и продолжение песни "Отроцы семинарстии у кабака стояху", которую бренькает на гитаре чеховский дьякон из "Дуэли". Куплеты "Отроцев" - это прямо то, что в гугле не найдешь, а только в книжке выкопать и можно (причем нечаянно), потому что гугл дает ссылку только на неполную цитату из "Дуэли".
А еще на меня произвела впечатление биография Помяловского, а точнее то, что он не то чтобы спился, но умер от последствий белой горячки всего в 28 лет, успев написать "Очерки" и несколько художественных повестей и имея за плечами некоторый педагогический опыт в сочетании с живым интересом к этой области человеческого знания. На портретах Николай Помяловский выглядит как приятный основательный мужчина с открытым взглядом, чем-то похожий на типичного русского разночинца (кем он, собственно, и является), а чем-то - на благородного капитана Немо кисти де Нёвиля. И как-то мне грустно стало от его судьбы... как будто книжку отобрали и захлопнули на самом интересном месте, а главного героя убили самым неказистым образом... Пожалуй, судьба автора, обрисованная крупными штрихами википедьевской статьи, растревожила меня больше, чем судьбы его героев из "Очерков".
Вердикт: "Очерки" не станут моей настольной книгой, но почитать их было интересно. Культурологически и лингвистически обогащающе (во завернула уродскую конструкцию). Ради всех этих "доверенностей" и "какофониев" даже еще разок перечитать можно, уделяя большее внимание языку, а сюжету и образам. *маньячески потирает ладони и поправляет очки на переносице*
ИМХИ по книжкам