А.И. Куприн, "Поединок"
Вдруг нарыла на полке "Поединок" Куприна и вцепилась в него. Почему-то эта книга в моем сознании крепко связана с болезнью (кажется, впервые читала с легкой температурой от простуды) и с литературным анализом, хотя мы его в школе явно не проходили. Но - странное дело! - читаю и слышу комментарий своей учительницы по литературе.
Забавно то, что я напрочь забыла конец, поэтому в какой-то степени читала повесть будто впервые. И, словно в первый раз, очень впечатлилась отсутствием более-менее здоровых душой героев. Просто какой-то пародийный кипящий клубок всего плохого, что есть в человеке. Горечь от книги усугубляется еще и тем, что хорошее в ней вяло и бессильно (Ромашов), или является результатом опьянения (Назарский), или это просто привлекательная корочка на жутком персонаже (Александра Николаева). Самым симпатичным, несмотря на подчеркиваемую автором звериную натуру, мне показался поручик Бек-Агамалов. Концентрированный чувак, но хоть способный на адекватные поступки и товарищество. Ромашова же просто жалко, и все тут.
А вообще жизнь там описана кошмарная. Моя любимая книга о русских офицерах - это "Белая гвардия", но при таком раскладе, как в "Поединке", просто загадка, откуда взялись небезупречные, но блестящие Мышлаевские, Турбины, Малышевы и прочие - люди со стержнем, несмотря и на их душевную запутанность.
Над торжественным смотром я просто валялась:
"- Ну, как же. За стрельбу наша дивизия попала в заграничные газеты. Десять процентов свыше отличного - от, извольте. Однако и жулили мы, б-батюшки мои! Из одного полка в другой брали взаймы хороших стрелков. А то, бывало, рота стреляет сама по себе, а из блиндажа младшие офицеры жарят из револьверов. Одна рота так отличилась, что стали считать, а в мишени на пять пуль больше, чем выпустили. Сто пять процентов попадания. Спасибо, фельдфебель успел клейстером замазать". Может, кому-то это напомнит до смерти надоевшие выборы в Госдуму, но лично я думала про то, как на учебе и работе была младшим офицером, стреляя из ямы заранее подготовленными вопросами, и про замазывание дырочек, и про разбрасывание сугроба перед предполагаемой комиссией - это уже легенда нашего городка.
В общем, все это называется ИБР - имитация бурной деятельности. Была она в девятнадцатом веке в армии, в гимназиях (стоит вспомнить того же чеховского "Учителя"), есть она и сейчас. Можно только поржать, не принимая близко к сердцу, и идти дальше заниматься этой самой ИБР.
Забавно то, что я напрочь забыла конец, поэтому в какой-то степени читала повесть будто впервые. И, словно в первый раз, очень впечатлилась отсутствием более-менее здоровых душой героев. Просто какой-то пародийный кипящий клубок всего плохого, что есть в человеке. Горечь от книги усугубляется еще и тем, что хорошее в ней вяло и бессильно (Ромашов), или является результатом опьянения (Назарский), или это просто привлекательная корочка на жутком персонаже (Александра Николаева). Самым симпатичным, несмотря на подчеркиваемую автором звериную натуру, мне показался поручик Бек-Агамалов. Концентрированный чувак, но хоть способный на адекватные поступки и товарищество. Ромашова же просто жалко, и все тут.
А вообще жизнь там описана кошмарная. Моя любимая книга о русских офицерах - это "Белая гвардия", но при таком раскладе, как в "Поединке", просто загадка, откуда взялись небезупречные, но блестящие Мышлаевские, Турбины, Малышевы и прочие - люди со стержнем, несмотря и на их душевную запутанность.
Над торжественным смотром я просто валялась:
"- Ну, как же. За стрельбу наша дивизия попала в заграничные газеты. Десять процентов свыше отличного - от, извольте. Однако и жулили мы, б-батюшки мои! Из одного полка в другой брали взаймы хороших стрелков. А то, бывало, рота стреляет сама по себе, а из блиндажа младшие офицеры жарят из револьверов. Одна рота так отличилась, что стали считать, а в мишени на пять пуль больше, чем выпустили. Сто пять процентов попадания. Спасибо, фельдфебель успел клейстером замазать". Может, кому-то это напомнит до смерти надоевшие выборы в Госдуму, но лично я думала про то, как на учебе и работе была младшим офицером, стреляя из ямы заранее подготовленными вопросами, и про замазывание дырочек, и про разбрасывание сугроба перед предполагаемой комиссией - это уже легенда нашего городка.
В общем, все это называется ИБР - имитация бурной деятельности. Была она в девятнадцатом веке в армии, в гимназиях (стоит вспомнить того же чеховского "Учителя"), есть она и сейчас. Можно только поржать, не принимая близко к сердцу, и идти дальше заниматься этой самой ИБР.