Статья про Лестер
Вышла моя статья о городе Лестер, который скоро станет первым в Великобритании городом "не-белого большинства" - про мультикультурализм, постимпериализм, бремя белого человека и шариат.
При въезде в индуистский район стоит небольшой памятник Махатме Ганди. Какие-то хулиганы сдвинули на лоб очки святого, так что теперь они странно торчат из его головы. Скульптор изваял великого пацифиста в движении, во время знаменитого «соляного марша», предпринятого Ганди в 1930 году качестве протеста против монополии Британии на производство соли. Махатма делает шаг в сторону улицы Белгрейв, золотой жилы города. Он смотрит на тамильские рестораны, на магазины сари и ювелирных изделий, на индийские банки, на лавки специй и благовоний. Двухэтажные дома кирпично-фабричного цвета выстроились в ровную линейку, как рота солдат, как будто вся Англия приветствует соляной марш.
В офисе центральной мечети белые полисмены сидят в белых носках, пьют чай и обсуждают с имамами случай на прошлой неделе: сомалиец поставил машину в неположенном месте, не послушался женщину-полицейского, которая ему на это указала, толкнул ее и убежал, спрятавшись в мечети. Прихожане разрешили женщине войти в зал во время молитвы и арестовать негодяя. И даже не потребовали разуться.
Весьма феминистская мечеть - мужчинам нельзя в женскую часть, а женщинам можно в мужскую.
В мусульманском спортзале девушки в хиджабах размахивают бадминтонными ракетками - «Спорт онли фор муслим лэдиз». А на лужайке неподалеку пакистанские подростки играют в крокет и футбол.
- А часто у вас бывают преступления на национальной почве?
- О да, случаются. Например, несколько месяцев назад африканец с карибских островов обозвал таксиста «паки», здесь это страшное оскорбление. Это типичный пример hate crime. Таксист сразу это сообразил и повез пассажира в полицию. К счастью, это городское такси, в котором установлена видеокамера. Теперь ему грозит огромный штраф или полгода тюрьмы.
В некрасивом прямоугольном здании, напоминающем склад или гараж, арендуют помещение африканцы-пятидесятники. Во время молитвы они плачут, падают на колени, говорят языками.
Но мы не задерживаемся надолго, потому что спешим в сикхский храм, на ежедневный бесплатный ланч. Обедать приходят не только сикхи - молодой англичанин тоже присоединился к трапезе. Военный в отставке и, судя по всему, наркоман. Говорит, что «этой стране скоро придет конец». Ко мне подходит представительный молодой сикх в костюме и дорогих часах. Без бороды и стриженный, так что сикхом его можно назвать только условно.
- Вы из России, да? Не могли бы вы мне подсказать, с кем там связаться, чтобы распространять наши изделия. Мы делаем пальто и куртки - наподобие «Барбур», но только теплее. Это семейный бизнес, достался мне по наследству от деда. В России ведь холодно, да?
В большом холле неподалеку от индуистского храма собрались все британские индусы касты Мистри.
Они собрали 20 000 фунтов стерлингов в помощь хосписам. На благотворительный вечер, посвященный этому событию, приехала кузина королевы, лэди Дженифер. Индусы пляшут под заводную песню на суахили -сначала по одиночке, а потом, когда мелодия становится медленней, на европейский манер разбиваются на пары.
Они учили суахили в школе, в Африке.
Чернокожий выходец с Ямайки описывает мне свою национальную идентичность:
- Нет, англичанином я себя ни за что не назову, хотя я здесь вырос. Британцем - пожалуй, да. Ну представьте, если вы с семьей вдруг переехали в Африку - будете вы называть своих белых детей, скажем, нигерийцами?
В медресе имам просит мальчиков назвать страну своего происхождения:
- Пакистан
- Бангладеш
- Уганда
- Африка
- А поконкретнее? Где вы жили раньше?
- Англия? Лондон? Лестер?
Он уже не помнит, откуда приехали его родители.
Мэр города встречает меня в торжественной мантии и массивной золотой цепи с медальонами, выкованной в позапрошлом веке. Он похож на персонажей Льюиса Кэролла - кажется, что сейчас превратится в игральную карту или в шахматную фигуру. Я не знала, что буду общаться с мэром, звонила ему как обычному депутату, которым он является по совместительству. Мистер Холл показывает мне здание городского совета - портреты лордов 19 века, зал суда, из которого лестница уводит прямо в казематы. Зал заседаний, где слева сидят лейбористы, справа - консерваторы, портрет королевы. Все как в Лондоне, только в миниатюре, даже башня с часами на центральном перекрестке воспринимается как младший брат Биг Бена.
- Недавно у нас были публичные слушания, на которых пришлось объявить о сокращении госслужащих. Горожане обычно сидят вот здесь, на балконе. В этот раз они устроили такой шум, что пришлось прервать заседание на полчаса. А вот дубовая доска, на которой вырезаны имена всех мэров за последние 150 лет. Когда я покину свой пост, здесь будет вырезано и мое имя…
По улице среди машин проносится цыганская повозка. Мульти-культи тут ни при чем - в городе до сих пор не отменено старинное законодательство, признающее лошадь транспортным средством.
На рынке почему-то торгуют одни англичане, причем в основном молодые парни. Перекрикивая друг друга, рекламируют свой товар в соответствии с какими-то неписаными правилами рыночной риторики. А в городском совете, наоборот, сидят индусы и пакистанцы. В Зазеркалье даже левостороннее движение не кажется удивительным.
КАСТЫ
«Одни поклоняются коровам, другие их едят. И все живут вместе» - говорят в Лестере. Это действительно уникальный город - и с точки зрения толерантного климата, и по экономическим показателям - за последние 40 лет Лестер из заштатного фабричного городка превратился в привлекательный предпринимательский центр.
Конечно, успех Лестера - это, во многом, результат сознательной политики местных властей, которые изобрели для ничем больше не примечательного городка бренд столицы британской толерантности. На протяжении многих лет здесь выстраивалась тщательная система сдержек и противовесов, позволяющая представителям каждого этнического или религиозного сообщества договариваться с полицией, с администрацией и друг с другом, в результате чего бренд постепенно стал реальностью.
- Очень важно, чтобы каждое сообщество по отдельности и все вместе взятые доверяли полиции, - говорит мэр города, - чтобы не было ощущения, что полиция кем-либо ангажирована. Поэтому мы регулярно устраиваем встречи полицейских с населением в каждом районе города. В октябре к нам пришли националисты, English Defence League. Тогда весь город объединился против них, все вышли на улицы, и, сотрудничая с полицией, не допустили погромов и беспорядков.
Но самый существенный вклад в лестерское экономическое чудо внесли иммигранты из Кении, Уганды и Танзании. Это очень интересная категория выходцев с индийского субконтинента, в основном из индийского племени гуджарати. Из их истории становится понятно, что британский мультикультурализм - это прямое следствие колониальной политики империи. Когда англичане колонизировали Африку, население Индии, которая уже давно входила в состав Британской империи, массово рвануло туда зарабатывать деньги - англичане считали, что с работой на железной дороге и в других колониальных госучреждениях индусы справляются лучше, чем коренные черные племена. Совсем пожилые эмигранты Лестера могут вспомнить, как они несли бремя белого человека, служили в британской армии и «учили африканцев носить ботинки». То есть они как бы ощущали себя представителями циливизованной Великобритании в дикой черной стране. Некоторые гордятся тем, что выходцы из Индии привезли в Уганду и Кению британскую экономику.
Разумеется, в Африку отправились самые активные и предприимчивые, многие из них там и остались, и понемногу занялись торговлей и банковским делом. Право иметь землю в колониях предоставлялось преимущественно англичанам, поэтому индусы, как евреи в Европе, расселились в городах и освоили городские профессии.
В итоге в колониальной Африке сложился отчетливый социальный триколор: азиаты торговали, африканцы занимались ручным трудом, европейцы разделяли и властвовали. Сегрегация была очень большая - у всех были свои школы, свои районы, пересекались только изредка - эта модель потом в модернизированном виде самовоспроизвелась в Лестере. Вообще индуистские жители Лестера описывают жизнь в Африке с теплотой и ностальгией: «Мы все жили рядом, никто не ссорился, мы отмечали и Дивали и Рождество, африканские праздники и мусульманские. У каждого было свое место и каждый хорошо знал свое место». Вообще многие старые индусы, говоря о Британской империи, утверждают, что «раньше было лучше». Это очень похоже на ностальгию пожилых коммунистов: раньше был порядок, у всех равные права, не было взяток, а потом начался беспредел.
После того как африканские страны обрели независимость, там началась борьба за власть между черными племенами. Выходцы из Азии стали мишенью постколониального гнева - их обвиняли в том, что они подрывают экономику страны, высылая деньги на родину, не хотят участвовать в создании новой государственности, не вступают в браки с местным населением.
В 1972 году в Уганде генералу Иди Амину приснился сон, что всех азиатов надо выселить за 3 месяца, что он и сделал. Индийские граждане Великобритании были вынуждены бросить все свое имущество и покинуть страну. Они могли поехать либо в Индию, где за 30 лет все изменилось, либо в Великобританию, гражданство которой они получили несколько поколений назад - у всех африканских индусов были британские паспорта. Большинство гуджарати предпочли метрополию и почему-то полюбили Лестер. Азиатское население Лестера за несколько недель так увеличилось, что власти города были вынуждены публиковать объявления в газетах Уганды: «В целях вашей собственной безопасности советуем вам выбирать для поселения другие города». Это привело к еще большему ажиотажу вокруг Лестера, вслед за Угандой последовала Кения, Танзания, Малави - в итоге в семидесятые годы в Лестере осели несколько десятков тысяч индусов.
Но удивительнее всего то, что в результате этих миграционных процессов город не просто ничего не потерял, а, наоборот, постепенно расцвел и преобразился. Новые британцы хорошо знали английский - на нем велось преподавание в колониальных школах - и вообще были знакомы с британской культурой и подготовлены к тому, чтобы стать частью этого общества. Они оказались очень предприимчивы, трудолюбивы, настроены на образование и интеграцию. «We are hard-working people», - говорят они, - «мы много работали и теперь у нас все есть, наши дети учатся в университетах, мы даже успешнее англичан». И это правда. По статистике средний индус получает 460 фунтов в неделю, средний англичанин - 334, средний пакистанец - 270, а средний африканец - 260. «Англичане живут для себя, а мы живем для детей. Наши родители экономили каждую копейку, откладывали на наше будущее. А англичане хотят только получать удовольствие здесь и сейчас,» - говорит Правин, владелец небольшой типографии. Многие старые иммигранты сетуют на «новых иммигрантов», которые приезжают в поисках убежища и живут на социальное пособие.
- Мы тяжело работаем день и ночь, мы платим налоги. А им все достается задарма - возьмут палочку и в собес - вот, дескать, я ходить не могу. В этой стране пособия такие высокие, что выгоднее жить на них, чем пытаться найти место. И теперь они удивляются, что у нас рецессия! - говорит Аша, администратор общественной приемной Белгрейва.
Самое удивительное в индусах - это стремление во что бы то ни стало восстановить тот социальный статус, который у них был на родине - неважно, в Индии, Уганде или Танзании. Вообще-то иммигрантам всех стран мира это не свойственно - все слышали об инженерах, ставших таксистами, о врачах, ставших бэбиситтерами. А у индусов наоборот, сплошные истории успеха: «Мой отец продавал ботинки, а я продаю искусство, - хвастается пожилой фотограф Маз, - Законы бизнеса везде одни и те же. Я тяжело работал и теперь я в десятке лучших фотографов мира».(Конечно, Маз немного преувеличивает, но для индусов это вообще характерно) «В этой стране мы должны быть гораздо упорнее, чем белые люди. Только тогда нас оценят - говорит аудитор Суреш, - Ты можешь быть в сто раз умнее и компетентнее, но в должности все равно повысят англичанина. И только когда он уволится, вспомнят о тебе. Я тяжело работал и теперь я собираю налоги с белых людей…»
Таких историй - тысячи. И в каждой прослеживается стремление во что бы то ни стало встать на свое место в кастовой иерархии. Когда высшее образование в Великобритании еще было бесплатным, они использовали эту возможность по полной программе - и теперь, в отличие от многих англичан, большинство укорененных индусов в состоянии финансировать своих детей и внуков.
- Меня выдали замуж за инженера, который поехал учиться в Великобританию. Первое, что мне захотелось сделать - это вернуться домой, - рассказывает 60-летняя Манджула Суд, - здесь было очень холодно и тяжелая, бедная жизнь. В Индии я ни в чем не нуждалась, я получила хорошее образование, у нас были слуги, в нашем доме было 23 комнаты. Но дедушка сказал - не смей! Ты должна добиться успеха в Англии. И я стала добиваться. Сначала пошла на педагогические курсы, потом стала работать учителем начальной школы. Мне не разрешали носить сари - но я сказала, какое вы имеете право? Это моя культура - и я буду носить сари.
Сейчас Манджула Суд - депутат городского совета от лейбористов. 2 года назад она была мэром города - первый случай в истории, когда этот пост заняла женщина из Индии. Манджула по-прежнему носит сари и говорит с очень сильным акцентом. Один из ее сыновей тоже стал депутатом, другой работает финансовым консультантом в Лондоне.
- Каста - это очень важно для нас. Моя каста относится к разряду кшатриев, это люди, занятые на государственной службе. От касты нельзя избавиться, она всегда останется с человеком.
Продолжение - про мусульман