Кавказское кольцо. В трех с половиной частях, с прологом и эпилогом.
В этот раз читатель знаком с предисторией - я писал уже здесь и о подготовке, и посылал короткие заметки в процессе езды, и даже кое-какие выводы сделал. Но проходит время, все увиденное снова прокручивается и в голове укладывается в очередное кольцо.
Кавказское кольцо.
«Мир - как сумерки ночные, тьма наполнила его.
Что содержится в кувшине, то и льется из него»
Шота Руставели. «Витязь в тигровой шкуре». В переводе Н. Заболоцкого.
Когда в Москве за тридцать, это жарко. Жара здесь переносится плохо, тридцать в Москве хуже, чем тридцать у моря. Здесь нет моря, и гор здесь нет. И даже подступивший пятничный вечер не приносит облегчения - раскалившийся асфальт продолжает отдавать жаркую духоту в атмосферу, и эта духота, поднимаясь вверх, образует или синеватые тучки, не способные, впрочем, пролиться дождем - не тем они наполнены, или просто бесформенное марево. Спасенье в такие дни одно - из кондиционированного офиса быстро нырнуть в машину и включить кондиционер там. Но сегодня мне почему-то хочется распахнуть все окна. Пятница, народ толпится где-то на выездах из Москвы, мой же центр пуст, и я неспешно качусь почти в одиночестве, обдуваемый легким, немного горячим ветерком. И машина, будто почувствовав мое настроение, почувствовав облегчение от выключенного кондиционера, резво и послушно бежит, подчиняясь еле уловимому движению педали газа. Мне кажется, ей хочется ехать поскорее, она как-то даже подталкивает меня: «Хозяин, чего же ты, побежали!», мне кажется, она знает, куда мы с ней направляемся. Конечно, знает. Мы же при ней говорили, что первое, что мы сделаем по возвращении - отмоем, отполируем, отхимчистим все почти 11 тысяч километров дорожной грязи, пыли, камней, битума… Она это заслужила. Она уже давно стала полноценным членом нашего экипажа, ей позволено даже принимать кое-какие решения и исправлять хозяйские ошибки. Ну, например, когда хозяин, чересчур увлекшись, оставит слишком маленькое расстояние до встречной при обгоне. Она тогда соберется, щелкнет своей коробкой на две ступени вниз, да как выстрелит… Правда потом, встав в свою полосу, воспитывает хозяина, едет медленно. А что его воспитывать? Он и так знает, что провинился, поэтому и сидит тихо, приговаривая про себя: «я больше так не буду». Зато она совершенно безропотно подставляет под тяжелючие цепи все четыре свои лапы, когда хозяину взбрендит зачем-то лезть в грязь. А сегодня с нее смоют кавказскую пыль, из салона выветрятся последние молекулы горного воздуха, и она забудет эту дорогу.
За дверью автосервиса снова жаркая вечерняя Москва. Только синяя тучка закрыла собой предзакатное солнце, нарисовав на небе цепочку гор. Вот эта - как Арарат. А эта - вылитый Казбек. А между ними - насыщенная синева, цвета воды в озере Ван. Ничего мы с ней не забудем. Достаточно беглого взгляда на глобус, чтобы всплыли в голове эти цвета и силуэты.
в пролог, к глобусу.
Кавказское кольцо.
«Мир - как сумерки ночные, тьма наполнила его.
Что содержится в кувшине, то и льется из него»
Шота Руставели. «Витязь в тигровой шкуре». В переводе Н. Заболоцкого.
Когда в Москве за тридцать, это жарко. Жара здесь переносится плохо, тридцать в Москве хуже, чем тридцать у моря. Здесь нет моря, и гор здесь нет. И даже подступивший пятничный вечер не приносит облегчения - раскалившийся асфальт продолжает отдавать жаркую духоту в атмосферу, и эта духота, поднимаясь вверх, образует или синеватые тучки, не способные, впрочем, пролиться дождем - не тем они наполнены, или просто бесформенное марево. Спасенье в такие дни одно - из кондиционированного офиса быстро нырнуть в машину и включить кондиционер там. Но сегодня мне почему-то хочется распахнуть все окна. Пятница, народ толпится где-то на выездах из Москвы, мой же центр пуст, и я неспешно качусь почти в одиночестве, обдуваемый легким, немного горячим ветерком. И машина, будто почувствовав мое настроение, почувствовав облегчение от выключенного кондиционера, резво и послушно бежит, подчиняясь еле уловимому движению педали газа. Мне кажется, ей хочется ехать поскорее, она как-то даже подталкивает меня: «Хозяин, чего же ты, побежали!», мне кажется, она знает, куда мы с ней направляемся. Конечно, знает. Мы же при ней говорили, что первое, что мы сделаем по возвращении - отмоем, отполируем, отхимчистим все почти 11 тысяч километров дорожной грязи, пыли, камней, битума… Она это заслужила. Она уже давно стала полноценным членом нашего экипажа, ей позволено даже принимать кое-какие решения и исправлять хозяйские ошибки. Ну, например, когда хозяин, чересчур увлекшись, оставит слишком маленькое расстояние до встречной при обгоне. Она тогда соберется, щелкнет своей коробкой на две ступени вниз, да как выстрелит… Правда потом, встав в свою полосу, воспитывает хозяина, едет медленно. А что его воспитывать? Он и так знает, что провинился, поэтому и сидит тихо, приговаривая про себя: «я больше так не буду». Зато она совершенно безропотно подставляет под тяжелючие цепи все четыре свои лапы, когда хозяину взбрендит зачем-то лезть в грязь. А сегодня с нее смоют кавказскую пыль, из салона выветрятся последние молекулы горного воздуха, и она забудет эту дорогу.
За дверью автосервиса снова жаркая вечерняя Москва. Только синяя тучка закрыла собой предзакатное солнце, нарисовав на небе цепочку гор. Вот эта - как Арарат. А эта - вылитый Казбек. А между ними - насыщенная синева, цвета воды в озере Ван. Ничего мы с ней не забудем. Достаточно беглого взгляда на глобус, чтобы всплыли в голове эти цвета и силуэты.
в пролог, к глобусу.