Карпогорский Экспресс
Уфф. Я почему-то быстрее перемещаюсь в пространстве, чем успеваю об этом написать. То ли средства передвижения стали быстрее, то ли темп ускорился, то ли я формулировать стал медленнее. Лежит еще наполовину написанный пост «Реабилитация» - три дня в Болгарии требуют, чтобы я перед ней извинился за главу в Славянском кольце. А это было десять дней назад. А семь дней назад была поездка на «Малую Родину» - в Воронежскую область - скоротечная, внеплановая и бестолковая. И вот снова Север. Это как раз по плану. Туда мы ездим теперь дважды в год обязательно - 27 июня и 23 сентября. Чтобы добраться
до Шотовой горы, нужно в Архангельске сесть на поезд 667 сообщением Архангельск - Карпогоры. В одной местной газетенке я прочитал однажды восторженную статью девочки - журналистки на тему, что пройдет еще немного времени, и мы промчимся на карпогорском экспрессе за пару часов… Если читать эту статью, не зная сути - то и ничего. Но у того, кто хоть раз видел этот поезд, слезы сами наворачиваются на глаза. Особенно при слове «экспресс». Этот поезд - сам по себе уникальное явление. Еще в 50-60-е Советам захотелось доставлять уральские богатства к портам Архангельска и Мурманска напрямую. Строить начали с трех сторон - из Архангельска на восток, из Перми на запад, ну и посредине - в Коми. Из Архангельска достроили к середине 70-х до Карпогор - 212 км. Потом появилась стройка поважнее, и все силы были брошены на БАМ. Потом и Советы закончились. Идея достроить БелКомУр возникает на моей памяти уже раз десятый, периодически даже лес рубить начинают (каждый раз лесорубам за это доплачивают - плюс к вырубленному лесу), последний раз совсем недавно - в концепции развития РЖД до 2030 года. В общем, есть шанс попасть в Книгу Рекордов, как самая долгая железнодорожная стройка. Говорят, он уже там был - в качестве самого медленного поезда. Но хватит ерничать, потому что это действительно уникальное явление, как и вся жизнь на этой совершенно отличной от другого мира территории, называемой Пинега.
Я еще застал его таким. Медленным - 212 километров он проходил за без малого 8 часов, состоял из четырех вагончиков - двух общих, которые в грибной и ягодный сезон толпа брала штурмом, как в фильмах о революции, через окна или забираясь на крышу, с коробами и туесами наперевес, плацкартного - в него хотели сесть искомые 54 человека, и купейного. В купейном вагоне располагалось купе-буфет, зарешеченное купе инкассаторов и еще купе охранников - милиционеров. В остальные купе билеты продавались, и я достаточно часто оказывался в таком купе в одиночестве. Этот поезд шел весь день в Карпогоры, стоял там пару часов и шлепал всю ночь обратно. Так что попасть на него можно было через день. Это не я такой старый, это все было в уже этом веке. Чтобы спланировать путешествие туда, нужно было выделить как минимум неделю. Неспешно текущее время, медленный ход поезда, позволяющий рассмотреть из окна растущие в лесу грибы, сама атмосфера этого поезда неспешно готовила вас к встрече со столь же неспешной страной - Пинегой.
Сейчас время в пути сократилось до шести часов (5-50, если точно). Состава два - каждый день ходят. И, стало быть, теперь можно попасть туда на выходные. И вагонов аж десять. Но все равно этот поезд готовит вас также неспешно к этой встрече, готовит двумя огромными мостами через широченную в этих местах реку, впрочем, столь же мелкую, сколь и широкую, что видно песчаные косы и отмели, избушками обходчиков, похожими на лесные избушки охотников,стоящими на каждых двух километрах, что сложены из толстых шпал, покрашенных почему-то в синий цвет и, соответственно, такого же размера, с неизбежной поленницей дров у входа, низкой печной трубой и дверью, подпертой обрубком все той же шпалы… Готовит своеобразным, не похожем на обычный, более гулким стуком колес, как будто рельсы лежат на пустой поверхности, и они издают не просто металлический звук, но еще и вибрацию низкой частоты, но очень чистую тонально, как нижние регистры органа. И еще на этот звук накладываются птицы. И плакаты, поставленные, вроде, для ограничения скорости, а на самом деле чтобы объяснить вам происхождение этого звука. «Медленный ход. Карст». И неизменные рассказы попутчиков - старожилов про то, как в таком месте в таком году «ухнула» в провал дрезина (вагон, локомотив, да что там, весь поезд).
Вообще говоря, это не совсем так. Карпогры и Шотова - это Средняя Пинега, и доступна она как раз на этом поезде (промолчу пока по «перемычку» - 17 километров засыпаемого каждый год на протяжении десятилетий болота. Говорят, что количество все-таки переходит в качество даже на Пинеге, и что теперь в сухую погоду там можно проехать на Жигулях. Но однажды я ее на Уазике - буханке преодолевал 4 часа, когда опоздал на «экспресс»). Есть нижняя Пинега, туда, в поселок Пинега, дом отдыха Голубино, Красногорский монастырь, можно просто доехать на машине, а теперь и дальше, аж до Кимжи, где еще в позапрошлом году мы восхищались чудесной Одигитриевской Церковью,
и до самой Мезени. (Вот ведь. Не было дорог - стояло лиственничное чудо времен Петра. Появились дороги - Чудо исчезло. Или по другому. Триста лет назад мужики топрами срубили, а в 21 веке у нефтяной державы денег нет, чтобы восстановить - только разобрать). А есть верхняя Пинега, это выше Карпогор, Сура Праведного Иоанна Кронштадского, Городецк (Поганец), Остров, Нюхча, Кучкас - добраться туда еще сложнее. Но это тема уже большого путешествия.
Так было не всегда. Когда строили линию, и в Карпогорах, и в Пинеге и даже в Суре были аэропорты. Билет из Архангельска до Карпогор в 70-х стоил рубль - шестьдесят. А от Карпогор до Суры - восемьдесят копеек. И бабки - «икотницы» - колдуньи, что верили скорее не в Бога, а в водяного, и в борового, и в русалку, предпочитали летать на самолете.
А до аэропортов и железной дороги дорога тут была одна. Пинега. Деревни стояли по берегам и чуть на отдалении, и водой можно было дойти и из одной в другую, и до самого Архангельска. Конечно, реки раньше были полноводнее. Но и обычный проселок от деревни к деревне существовал. И все рано путешествие сюда само по себе настраивало на особый, пинежский лад.
Впрочем, однажды это уже описал Животовский, которому посчастливилось проделать этот путь с отцом Иоанном Кронштадским, и прочитать это можно, например, здесь . Конечно, там не было перестука колес и проводницы, но все равно Пинега готовила прибывающих к ней людей постепенно. Тогда - перекатами и мелями, сейчас - карстовыми провалами и пеньем птиц.
Тогда, в далеком 1903, с отцом Иоанном вместе по Пинеге шел Северьян Кыркалов. Бывший крестьянин, разбогатевший (как обычно, народная молва говорит - неправедным путем, убил, дескать, кого-то) до состояния лесопромышленника. Лесозаводы в Архангельске. Подворье Сурского монастыря. Пять винтовых пароходов (один из них назывался «Храбрый Урал» - он что, БелКомУр предвидел?). Пристань. Все это управлялось из дома - конторы в Шотовой Горе. Впрочем, шотогоры всегда были зажиточны - до сих пор поют там невесты на выданье: «Хоть за подпору, да на Шотову Гору».
Просто Кыркаловы давали своим землякам заработать, летом-то все в поле, а зимой - рабочими на лесозаготовках, весной - на сплаве, да и просто на заводах у Кыркаловых, поэтому истории про нечестность капиталов Кыркаловых в Шотовой, да и вообще в карпогорском кусте деревень непопулярна, их рассказывают в низовьях, от Пинеги и ниже, где хозяйничали конкуренты - купцы Володины.
Путешествие 1903 года было сложно - Иоанн подзадержался в Питере и попал на Пинегу тогда, когда вода стала спадать. И дошли они водой только до Шотовой Горы, где пересели на повозку, боясь «обсохнуть». Вот ведь словечко. Однажды в тех же краях я ехал в кузове «шишиги» по лесовозной дороге. Мотор вдруг заглох, и водитель, открыв дверь и повернувшись к пассажирам в кузове, развел руками и произнес: «обсохли». Я всего дважды слышал это слово. Богатей и промышленник Кыркалов же, предоставив Иоанну пароход, не позволил себе в его присутствии не то что присесть, но даже шапку одеть. И спал все плаванье на дровах.
Тогда они и выбрали место для храма Покрова Пресвятой Богородицы на Шотовой Горе, и отец Иоанн освятил его закладку.
Но еще за год до этого Кыркалов обратился с прошением разрешить строительство Храма в этом месте. Разрешили с условием, что весь приход единогласно будет за, поскольку храм в Шотовой уже был - во имя Николая Чудотворца, ветхий, деревянный.
, и простоял он аж до середины пятидесятых, пока не сгорел. Вот они, подписные листы 1902 года
А это сам Кыркалов
и его семья. Скромненько так, сбоку.
Храм был построен на средства Кыркаловых (отец Иоанн тоже пожаловал 500 рублей), и освящен 27 июня 1910 года.
Новая история этого Храма уже описана мной тут. Веркольский монастырь взял шефство над храмом, оформил бумаги по межеванию и включению в кадастр. Отец Алексей из Карпогор служит молебны пока по праздникам, но пообещал, что как только будет доделан алтарь, службы станут постоянными (для этого, правда, нужно решение Владыки, но нет сомнений, что оно будет). Работы внутри ведутся как раз в алтаре и в притворе, это наиболее пострадавшие от времени места. Выполнена штукатурка стен известковыми растворами. Работы на сводах алтаря и притвора приостановлены, поскольку при детальном их изучении выявилась необходимость укрепления самих сводов. Взят тайм-аут для расчета конструкций усиления. Сделана электропроводка во всем храме. Надеемся, что за лето эта часть работ будет завершена. Илья Соколов, чудесным образом восстановивший купола, закончил отливы и гнет водосточные трубы. В карпогорской администрации, в чуланах, обнаружены фрагменты, очень похожие на остатки иконостаса. Да и местные шепчутся, что кое-кто забрал иконы из храма домой, когда пришли большевики, и хранит. Но еще не время.
На озере в старице (курьЯ называется оно здесь) под церковным холмом поселилась пара лебедей.
Уже второй год они здесь, очень красивые птицы. Правда, это уже было. Года три назад сюда прилетело сразу шесть птиц. Какой-то придурок убил одного. Вот теперь вернулась пара.
Ну, а 27 июня теперь - день деревни. Это тоже старая традиция. Во всех пинежских деревнях были обязательные праздники - престольные, как правило, в честь святого, во имя которого освящена местная церковь, и обетные - в честь значимого события. И проходили они всегда по одному сценарию - сначала молебен, потом гулянья (метища), дневное и вечернее. Так и в этот раз. В прошлом году шотогоры сделали свой музей.
За этот год музей увеличился на две комнаты, и там появилась экспозиция ко дню победы и экспозиция, посвященная восстановлению Храма. (Капля дегтя. На стенде висит газета о прошлогоднем праздновании, где меня зачем-то записали в «Справедливую Россию».
С этого момента у меня настроение меняется от хохота - это меня-то в партию определили! До гнева - меня - и в партию??? Пользуясь случаем, заявляю, что не состою, не состоял и пока не собираюсь состоять ни в одной из существующих политических партий, особенно имеющих в своем названии слово «Россия» с каким-нибудь определением. Вот создадите партию Пинежская Россия - вступлю. Хотя такого не бывает, потому что Пинежская - Русь). Музей стал постоянно действующим, очень рекомендую. Там отчетливо видно, что в Шотовой, несмотря на все разногласия и сложности, определенно существует общность людей. Родословные. История домов. Фотографии. Заметьте, все это абсолютно самостоятельно и стихийно.
В Шотовой много проблем. Как и везде, там мало работы (хотя кто ищет - находит), там пьют и воруют, там нескошены луга, там неблагоустроенны дороги. Но там есть какой-то особый дух, какое-то особое самосознание, не позволяющее им вот так взять и спиться. Оно разрушалось и разбавлялось, (особенно освободившимися и осевшими после многочисленных колоний зеками и, что более страшно, уволившимися и осевшими охранниками), но оно осталось тут в более чистом виде, чем где-то еще. Вот это низкое бескрайнее небо, вот этот простор,
вот эта широта души пинежан. Они, кстати позиционируют себя как некий особый этнос - эдакая смесь пришедших в низовья Пинеги новгородцев, в верховья - суздальцев, перемешавшихся в среднем течении между собой и с пермяками и чудью, разбавленные самоедами - вся эта смесь и породила необычный, безусловно русский, говор, в который вплетено столько слов, просто физически пахнущих болотной чудью, и искренне наивную веру одновременно и в Бога, и во всех чудских божков, чиликунов и боровых, да плюс еще и массовое бегство через эти места в глушь староверов…
Поговорили с Батюшкой. Сердится он, за то, что бабки на похоронах по-своему молитвы читают. За то, что придумывают какие-то обряды, каких церковь и не ведает (например, на тех же похоронах гроб поднимают, и родственники под ним проходят). И перед трапезой стол «открывают» и «закрывают», вместо того, чтоб просто помолиться. И много-много всего. Но всегда церковь с этим пыталась бороться, и не могла справиться. Не заглушало церковное пенье воя бабок - плакальщиц. Но радуется батюшка, что мужики за пятьдесят вдруг сами начинают пить бросать. Вдруг, сами, со словами «хватит, пожить еще надо».
Тут она. Это и есть Русь. Вобравшая в себя все ото всех, и потому сильная духом. Самое интересное, что им не надо помогать, там уже начался процесс самоочищения. Там не надо никого «поднимать с колен». Они там не были. Им не надо мешать.
Еще там есть Николай Петрович Южанинов
, отец Саши. Мама Саши стала часто болеть, и всю работу делает сам Петрович - и кашу варит, и коз доит.
И сетует только на то, что не может надолго на рыбалку уехать, боится Людмилу Сергеевну оставлять одну в огромном, им самим срубленном доме.
Но та крепится, и на службу пошла, одев самые лучшие сапоги.
Есть Николай Васильевич, ему хорошо за восемьдесят и живет он в старинном лиственничном доме середины девятнадцатого века.
Есть фольклорный ансамбль - в этот раз на его выступление не попал - проговорил со строителями и с батюшкой.
Да не помогать мы туда ездим, это они нам помогают. И возвращаемся, даже после пары дней, какими-то более чистыми , что-ли. Или это после непременной баньки?
