Галерея ветра. Часть 1
Елена Сунцова, «Голоса на воде». М., 2009 (серия «Поэтическая библиотека).
На улице ветер. Пронзительно-студёный, такой только весной дует. Он обнимает и тревожит, одушевляет пейзаж, делая его почти что портретом. Он - музыка. Он - непрерывный поток изменчивых ощущений.
Чувствовать его - это как идти бесконечной анфиладой залов, один чудеснее другого. По длинной-длинной картинной галерее.
Мне нравятся великие картины, которые обычно висят в зале одиноко, в окружении пустоты. Перед ними можно стоять часами, а можно «вдохнуть» их за несколько мгновений и не забыть никогда.
Но я люблю и совсем иные залы картинных галерей. С самого детства мне нравится, когда чего-то много, и это «много» не обесценивает единичной вещи, но именно в толще, в сумме - умножает радость и восторг. Альбомы марок. Коллекции минералов. Шкатулки чудесных бус и колечек.
Я получила посылочку из Нью-Йорка от своей френдессы izolda , (ой, как хочется перевести это слово - френдесса - на русский язык, я мечтаю, но голос дрожит и дух перехватывает), замечательного поэта Елены Сунцовой. В посылочке - две книжки стихов. Одну из них, «Женщина из Кемая» Екатерины Боярских, я уже однажды читала, и написала об этом пост «Любить дракона», после которого мне довелось подружиться в мире ЖЖ с автором этих стихов - midori_ko . l-eriksson.livejournal.com/164593.html#cutid1 А еще там была книга стихов Елены Сунцовой «Голоса на воде»! И всего этого я могла бы не увидеть, и не узнать, если бы не Мария Ботева, netnenado . Эти три волшебницы, три замечательных литератора - удивительный подарок судьбы - шального Деда Мороза с дырявым мешком, из которого подарки сыплются круглый год.
Елена Сунцова - поэт-живописец. Пишет она в очень тонкой цветовой гамме, и - на первый взгляд ее стихи кажутся чистым импрессионизмом. Но это - лишь на поверхности. Акварельные, короткие, как взгляд проходящего мимо, фиксирующие ярко и остро, ловящие миг и место, как этюды на пленэре. Но под слоем поверхностной точности сиюминутного припрятана, заныкана правда и мудрость. Маленькие такие схроны... Не всеобъемлющие, но очень важные. А я уже большая девочка, без них мне скучно, попусту времени тратить не хочу, но, в то же время, изобилие мудрости всегда казалось мне подозрительным, словно подростку. Мудрость - токсична, недаром Екклезиаст намекал, мол, там «много печали». Здесь же печали - в самый раз. Для уже не наивных, и все еще остро чувствующих горечь в каждой капле морской воды и сладость - в каждой капле пресной.
И самое главное и странное. Эти стихи прекрасны - в толще! В коллекции! В шкатулке, которой негоже пустовать. Их можно, разрешается читать помногу - редкое явление в мире поэзии, я вам скажу.
Маленькие картины в галерее Ветра и Воды - не мешали друг другу. Я перепечатывала стихи из книжки несколько дней, чтобы поделиться ими с вами. Их так много, что я разделила их на два поста. Читайте! Гуляйте вместе с ветром, и радуйтесь разнообразию увиденного!
***
Не поднимет душа - тяжелее зла,
легче бабочкина крыла -
с тех дорог, по которым она прошла,
крошек того стекла.
Так не вспомнит вода, что сомкнула рот
рыбе, вросшей в речной лёд,
долгим летом, когда ее сад пьет
и соловей поет.
***
Люди со спины
выглядят счастливей
ходят торопливей
города блесны.
Двери отвори,
на пороге ангел,
маятником, гонгом
сердце изнутри.
Будем выводить
утром на прогулку,
мякишами булку
селезню давать.
«ТРОЙЧАТКА»
1
Вернёшься в тёплую Москву,
под новую листву.
Я просто не переживу.
Я не переживу.
Автомобили, ночь, ладонь,
знакомая на вкус.
Ты будешь сетчатой водой.
в себя принявшей груз,
Москва, чей голос до земли
склоняет фонари…
Через нее переболи,
даст Бог, перегори.
2
Вот и вернулся на место любви.
Лёг и уснул, как был,
на возвращение убив
пару минут ходьбы.
День догорит, и тоска войдет
в новую листву.
Тот, кто остался, переживет.
Я - не переживу.
3
В темноте твою ладонь
вспомнила почти.
Там где видится огонь,
сумрак на пути.
Будто маятника стук
ног шаги босых.
Так на тумбочку кладут,
расстегнув, часы.
Так с тобою говорит
и молчит Москва.
Слушай новый алфавит:
я, ж, и, в, а.
***
Екатерине Симоновой
Вот буксиры плывут по реке ночной,
чёрной воде ночной.
Восемь желтых огней и зеленых два
помнишь и узнаёшь.
О буксиры, какая на вас тоска,
как толкаете вы её
от Ла Гардии прямо до Бруклин Хайтс
вот вам ещё моя.
***
Темное утро, ливень стеной, спиной
к спинам приник, зевнул, перетек в сабвей,
остановилась и зонт погасила, здесь,
на восемьдесят шестой и Лексингтон,
сепия, соус, уголь, сангина, бистр
черным по мелу расплывшихся облаков,
и жженой умброй, терракотой, хромом
солнце, не видное за, и домой, домой.
***
Нежность, которая нас качнет,
выронит нас на берег -
книга, которая нас прочтёт,
верим мы ей, не верим.
Солнце упало за камень, там
смотрит вверх головою -
пусть прорастет по её пятам
всюду, как той травою.
***
Океан обнимет юг
лавой кружащихся рек -
ледяней гренландских рун
берег, слеп.
Одолень-волна цветёт
ото дна и пьёт траву,
то подталкивает плот,
то к нему.
***
…и договорил
ветер, снова ветер,
падающий свет
зарево открыл.
Изнутри воды
белое, качалось,
посмотрю - причал,
водоросли, дым.
FOUR SEASONS
1
Два путешественника, рядом
своенравный, беспокойный и изменчивый
их ветер.
Очарована тобой,
к нему прислушиваюсь,
им я наполняюсь и прошу
мимолетном дуновении в мою родную сторону.
Раздует паруса,
взметнет одежду,
перекроит по-другому
беспокойный и изменчивый их нрав.
Ему виднее -
высота есть высота.
2
Как хорошо оставить дом и путешествовать нам,
в этом словно молодость вернула неуверенность и свежесть.
Всё сбылось и повторилось наяву,
я продолжения не вижу, лишь мечта
меня, счастливая, опять переполняет.
Не бывает так, бывает только в фильмах
с Т.Дорониной:
срывающийся голос, ожидание, любовь
как божество.
3
Лепестки алых роз
валяются у оперного театра
на твердой вечерней земле,
начинают уже ею схватываться, землёй.
«Схватываться» - так говорят о клее,
масляной краске, цементе -
о том, что намерено отвердеть.
Так и любовь - если уж отвердевает,
то в уготованной ей изначально форме.
Прости меня.
4
Я смотрю на осеннюю улицу,
думаю о тебе.
В голове легкомысленная мелодия
затихает,
сменяется новой - пронзительной, будоражащей.
Я думаю о листве,
родившейся, выросшей и умершей,
пока мы тянулись друг к другу.
Соки внутри деревьев по-прежнему тянут вверх
ветви - для новых листьев.
Зима, и весна, и лето, за ними осень,
листья опавшие, кружится голова.