Notes from lavand fields 6
После трудного пробуждения по пробуждавшимся шестичасовым улицам надо было идти на вокзал отправляться в Париж. По пути встречались спавшие у дверей каких-то контор парни.
Усевшись, я осознала, что места с номерами и даже вагонами. В итоге время до Парижа я провела или во сне или в тревоге, что надо будет выковыривать из-под сидения рюкзак и идти в свой 8й вагон.
Морько оставалось сахарным и подпекающимся под утренним солнцем, но за стеклом. Зачем мне этот Париж, настойчиво стучалась мысль.
Дорога была сонной под лепет пожилых американок, которые говорили на подростковые темы. Большие дети.
Париж Gare de Lyon, большой суетливый вокзал, как и все вокзалы не показателен при описании города, в котором он находится. Хотя, может, я не права. Париж весьма технологичен в плане организации движения, юзабилити и мелочей жизни, кажется огромным, сложным и многоуровневым, как и вокзал Гяр до Льон.
Парижское метро действительно страшно: 5 веток RER, у каждой до 6 ответвлений, плюс 14 веток метро, между ними есть пересадки, но на моей карте RER и метро разделены. Пришлось изрядно повертеть карту и полистать странички, прежде чем я нашла свою Dupleix. В RER поезда двухэтажные, в метро - одноэтажные, звук, будто рельсы чавкают по воде. Пока я ждала поезда, в ушах звенело: «Qu’est que tu regards conard?!» из миниатюры «Paris, je t’aime» про метро. Подумалось, надо бы пролистать эти корометражки и пройтись по местам.
Лица уже другие, напряженные как в Москве, элегантность в среднем ниже, чем в Антибе, больше суетливости в одежде, но тенденция та же, и темнокожие в национальных костюмах, китайцы. Мелкие тонкие китаянки очень хорошо вписываются в простой и ясный французский стиль, лаконичная одежда, смоляные волосы ниже плеч, непрозрачные колготки и лодочки на чуть неровных ногах. Здесь правит интернационализм, Франции иначе уже нельзя. Темнокожие и арабы уже давно такая же часть французов, как и подтянутые носатые месье с волосами, поднятыми гелем, с брифкейсами и шейными платками из-под рубашек. На детской площадке дети и мамы всех цветов.
Отель Campanille не такой очаровательный, как ницианский, и не такой свежий и модный, как антибский. Все строго на одного человека, такое ощущение, что с меня мерки снимали. Находится в 15 квартале или Arrondissement, на границе с 7-м, где стоит Она, Башня. По набережной минут 10 идти.
Удивительное строение, огромная игрушка талантливого ученого, в которую теперь весь мир играет. В южную слоновью ногу очереди почти не было, оно и понятно - подъем пешком. Но мне хотелось посмотреть, как она сооружена и потопала. Металл, выкрашенный в цвет ржавчины, заклепки, узлы конструкций, дядечка Бернар, который со мной познакомился внизу, все пытался поговорить, но я каждый раз ускользала, потому что он не поспевал, перед подъемом он выкурил самокрутку явно не первую за жизнь. Сверху город цвета слоновьей кости, кружевной с вкраплениями зеленого - бульваров и скверов, красного и оранжевого - козырьков над окнами. Я долго смотрела и думала о том, что теперь мне, москвофилу, все понятно.
Очаровательная высота, конечно, заставила меня забыть, что подножие и Марсово поле ужасающе напоминают ЦПКиО и ВДНХ диким и неопрятным разнообразием туристов и местных.
Мне не хватило, чтобы ты посмотрел на это, позанудствовал о том, что это на самом деле как-то не то, не смог бы оценить, потому что заточен на другое, точнее почувствовать, а я бы переубеждала тебя со словами: «Ну, ты не понимаешь!».
Дело приближается к вечеру, то есть 5 вечера - уже время риска никуда не успеть. Я решила и не спешить. Облазила весь 15-й арондисман, посидела в кафе, где, как Амели, с удовольствием расколола сахарную корочку на крем-брюле, исходила скверы, с плотным от сладкой пыльцы воздухом, прошла по набережной, где beau monde собирался на частную вечеринку на теплоход, неуверенно вышагивая каблуками по красной дорожке поверх булыжника. Видела Статую Свободы на мосту Grenelle, под которым няшно ютились 2 палатки, с одеялками, великом и походными причиндалами. Мост Mirabeau «Пусть бьют часы. Приходит ночь. Я остаюсь, дни мчатся прочь».
Этот квартал несмотря на приближенность к туристическому пункту нумеро ан, жилой. Я разглядела обычный парижский летний вечер. Офисный планктон в голубых рубашках и разнообразных галстуках идет домой из метро; те, кто пришел пораньше, уже бегают в наушниках по улицам, массовое явление; разнообразные люди едут домой на велосипедах, своих и арендованных на ближайших велостоянках, их много, тоже массовое явление; кто уже побегал, вышли в кафе на улицах и тянут беседу и ужин или пиво с орешками, оливками или крендельками; сидят семьями в 3 поколения, одиночками, компаниями, парами. Сегодня мне не хотелось хемингуэйствовать, и я пошла купить дыню и домой.
Из ноута звучание музыки резкое и плоское, но на улицу через открытое окно доносится уже мягче. И я знаю, что кто-то идет, а моя музыка создает ему настроение.