Хозяйка
В этой части города довольно тихо. Проедет трамвай по улочке мимо старых заводских строений, пятиэтажек и чахлых городских деревьев, и снова станет пусто, бесшумно и грустно в ранних синеватых сумерках.
Когда-то этот район - нынче не то, чтобы центр города, но всё-таки и не уставленные однообразными новостройками окраины - был просто дачным местом, а что же - поблизости очаровательная роща, и озеро, и до города, бывшего тогда намного меньше, - совсем недалеко. Сейчас тут возвышаются несколько девятиэтажных блочных домов, за железной дорогой тянется унылая промзона, да и с этой стороны есть несколько зданий старых фабрик. А в основном он состоит из четырёхэтажных домов послевоенной застройки - с колоннами, растрескавшейся штукатуркой и обваливающейся лепниной.
От дальнего же прошлого этих кварталов уцелело немного - липовая аллея вдоль железнодорожных путей, изящное здание вокзальчика - кукольное, деревянное (и как только стоит уже больше века), резной домик художника Варыханова, похожий на сказочный терем, и библиотека.
То есть это сейчас, после долгой и печальной жизни особняка, в нём расположена библиотека, а так-то это тоже была дача - Евлалии Карповны Светушниковой, промышленницы и меценатки. Кстати, она же и первой открыла местное искусство конца 18 века - наивные самобытные портреты помещиков и купцов, писаные художниками-самоучками, имен которых, за редким исключением, история не сохранила. Принадлежавшая ей коллекция теперь находится в городском музее, это недалеко отсюда, на трамвае в сторону центра города… Потом, если хотите, покажу. Там же, в музее, можно увидеть и портрет молодой женщины с рыжими локонами, упрямой линией подбородка и синими глазами, в темном кружевном платье. Краски потемнели и поблёкли и холст покрыт трещинками, но всё равно видны сердоликовая камея на воротнике платья, ямочка на щеке, золотистые ресницы.
Светушникова рано овдовела, и под её управлением небольшая фабрика, принадлежавшая её мужу, стала расти и развиваться, скоро ткани из этого небольшого уездного города продавали и в Москву, и в Петербург, и за границу. Кто бы ожидал, что в этой изящной хорошенькой женщине была такая деловая хватка?
Но известна в городе она была не только фабриками. Ещё - экстравагантными нарядами, коллекционированием живописи (тогда только пожимали плечами - кому нужны эти старые, неумело написанные картины, какая странная причуда, а сейчас собрание примитивов является жемчужиной музейной коллекции), покровительством художникам… И первый театр в городе был построен на её деньги.
На месте особняка с башенкой была сначала просто небольшая дача, где Евлалия Карповна жила летом. Но потом, когда здоровье её стало портиться, она решила поселиться здесь. Всё-таки озеро, сосны…
И дача была перестроена - а вернее сказать, построена заново, по проекту московского архитектора… Я забыла его фамилию, кажется, на «М», но - не помню, не помню. Так вместо небольшого деревянного дома возник прелестный особняк с башенкой, стрельчатыми окнами, эркером-фонарём, - тот самый, что вы видите теперь. Ну, не совсем - не сохранились (кроме как в верхнем окне башни) витражи, не сохранилась витая чугунная ограда, сгорела беседка, но всё-таки дом - тот же самый.
К сожалению, она недолго прожила в нём, болезнь её усиливалась и она уехала на воды, в какой-то альпийский пряничный городок с целебными источниками. Впрочем, они не помогли ей… Она умерла там в самом начале прошлого века.
Фабрику, доходный дом на Николаевской улице и особняк с башенкой унаследовал её племянник. Но он редко приезжал сюда из Петербурга.
Дачный пригород постепенно становился промышленной окраиной города. Поблизости построили завод, и домик с башенкой, уже немного обветшавший, купил у промотавшегося в Петербурге племянника управляющий, и тут была заводская контора.
После революции в доме сначала заседали какие-то организации, потом здесь почему-то был склад.
Какое-то время спустя здание долго стояло вообще заброшенным…
Пока наконец не перевезли сюда часть книг из основного хранилища городской библиотеки - в основном, книги по искусству и ноты. Дом снова ожил.
Работающая здесь Муза Всеволодовна рассказывала мне, что летними вечерами в саду мелькает тень женщины в кружевном платье с рукавами-буфами, огромной старинной шляпе с вуалью…
Привидения редко появляются где-то вдали от места смерти, но это, видите ли, было исключением. Дескать, она очень скучала по своему дому с башенкой и печалилась о том, что он в таком запустении. Ну, наверное, когда дом стоял заколоченный и заброшенный, это и могло быть...
Теперь она и так вернулась сюда - в каминном зале особняка, где иногда проводят концерты и литературные вечера, висит её портрет, написанный художником Варыхановым. Он написал Евлалию Карповну незадолго до её отъезда заграницу - так что на самом деле она была бледнее и старше… Но художник переживал тогда период увлечения пуантилизмом - поэтому из пёстрых хаотичных мазков (вот если бы она позировала ему чуть позже, когда он пересмотрел свои взгляды на живопись, он изобразил бы её состоящей из треугольников и ломаных линий) вырисовывается фигура, окутанная сияющим светом из высокого готического окна, профиль в ореоле рыжих волос… Без времени и возраста. Черт лица почти не разобрать, только силуэт в светлом, перламутровом, сиреневатом, палевом, золотистом, рыжеватом, янтарном сиянии.
Поэтому нет никакой необходимости бродить по сырому саду в качестве привидения… Портретом в резной раме в уютной гостиной быть гораздо лучше.
А во-вторых, я думаю, нынешней судьбой особняка с башней она - основательница городского театра и коллекционерка старых картин - была бы довольна.
Если присмотреться, вечером, когда все разошлись, и спешащая домой Муза Всеволодовна запирает дверь, в окнах скользят силуэты и лёгкие тени, продолжают шелестеть книжные страницы, и ноты тихо что-то напевают в полудрёме, скрипят деревянные ступени лесенки, и там, в витражном окне, наверху башенки, то ли огонёк горит, то ли просто свет уличного фонаря отражается в оконном стекле…
Когда-то этот район - нынче не то, чтобы центр города, но всё-таки и не уставленные однообразными новостройками окраины - был просто дачным местом, а что же - поблизости очаровательная роща, и озеро, и до города, бывшего тогда намного меньше, - совсем недалеко. Сейчас тут возвышаются несколько девятиэтажных блочных домов, за железной дорогой тянется унылая промзона, да и с этой стороны есть несколько зданий старых фабрик. А в основном он состоит из четырёхэтажных домов послевоенной застройки - с колоннами, растрескавшейся штукатуркой и обваливающейся лепниной.
От дальнего же прошлого этих кварталов уцелело немного - липовая аллея вдоль железнодорожных путей, изящное здание вокзальчика - кукольное, деревянное (и как только стоит уже больше века), резной домик художника Варыханова, похожий на сказочный терем, и библиотека.
То есть это сейчас, после долгой и печальной жизни особняка, в нём расположена библиотека, а так-то это тоже была дача - Евлалии Карповны Светушниковой, промышленницы и меценатки. Кстати, она же и первой открыла местное искусство конца 18 века - наивные самобытные портреты помещиков и купцов, писаные художниками-самоучками, имен которых, за редким исключением, история не сохранила. Принадлежавшая ей коллекция теперь находится в городском музее, это недалеко отсюда, на трамвае в сторону центра города… Потом, если хотите, покажу. Там же, в музее, можно увидеть и портрет молодой женщины с рыжими локонами, упрямой линией подбородка и синими глазами, в темном кружевном платье. Краски потемнели и поблёкли и холст покрыт трещинками, но всё равно видны сердоликовая камея на воротнике платья, ямочка на щеке, золотистые ресницы.
Светушникова рано овдовела, и под её управлением небольшая фабрика, принадлежавшая её мужу, стала расти и развиваться, скоро ткани из этого небольшого уездного города продавали и в Москву, и в Петербург, и за границу. Кто бы ожидал, что в этой изящной хорошенькой женщине была такая деловая хватка?
Но известна в городе она была не только фабриками. Ещё - экстравагантными нарядами, коллекционированием живописи (тогда только пожимали плечами - кому нужны эти старые, неумело написанные картины, какая странная причуда, а сейчас собрание примитивов является жемчужиной музейной коллекции), покровительством художникам… И первый театр в городе был построен на её деньги.
На месте особняка с башенкой была сначала просто небольшая дача, где Евлалия Карповна жила летом. Но потом, когда здоровье её стало портиться, она решила поселиться здесь. Всё-таки озеро, сосны…
И дача была перестроена - а вернее сказать, построена заново, по проекту московского архитектора… Я забыла его фамилию, кажется, на «М», но - не помню, не помню. Так вместо небольшого деревянного дома возник прелестный особняк с башенкой, стрельчатыми окнами, эркером-фонарём, - тот самый, что вы видите теперь. Ну, не совсем - не сохранились (кроме как в верхнем окне башни) витражи, не сохранилась витая чугунная ограда, сгорела беседка, но всё-таки дом - тот же самый.
К сожалению, она недолго прожила в нём, болезнь её усиливалась и она уехала на воды, в какой-то альпийский пряничный городок с целебными источниками. Впрочем, они не помогли ей… Она умерла там в самом начале прошлого века.
Фабрику, доходный дом на Николаевской улице и особняк с башенкой унаследовал её племянник. Но он редко приезжал сюда из Петербурга.
Дачный пригород постепенно становился промышленной окраиной города. Поблизости построили завод, и домик с башенкой, уже немного обветшавший, купил у промотавшегося в Петербурге племянника управляющий, и тут была заводская контора.
После революции в доме сначала заседали какие-то организации, потом здесь почему-то был склад.
Какое-то время спустя здание долго стояло вообще заброшенным…
Пока наконец не перевезли сюда часть книг из основного хранилища городской библиотеки - в основном, книги по искусству и ноты. Дом снова ожил.
Работающая здесь Муза Всеволодовна рассказывала мне, что летними вечерами в саду мелькает тень женщины в кружевном платье с рукавами-буфами, огромной старинной шляпе с вуалью…
Привидения редко появляются где-то вдали от места смерти, но это, видите ли, было исключением. Дескать, она очень скучала по своему дому с башенкой и печалилась о том, что он в таком запустении. Ну, наверное, когда дом стоял заколоченный и заброшенный, это и могло быть...
Теперь она и так вернулась сюда - в каминном зале особняка, где иногда проводят концерты и литературные вечера, висит её портрет, написанный художником Варыхановым. Он написал Евлалию Карповну незадолго до её отъезда заграницу - так что на самом деле она была бледнее и старше… Но художник переживал тогда период увлечения пуантилизмом - поэтому из пёстрых хаотичных мазков (вот если бы она позировала ему чуть позже, когда он пересмотрел свои взгляды на живопись, он изобразил бы её состоящей из треугольников и ломаных линий) вырисовывается фигура, окутанная сияющим светом из высокого готического окна, профиль в ореоле рыжих волос… Без времени и возраста. Черт лица почти не разобрать, только силуэт в светлом, перламутровом, сиреневатом, палевом, золотистом, рыжеватом, янтарном сиянии.
Поэтому нет никакой необходимости бродить по сырому саду в качестве привидения… Портретом в резной раме в уютной гостиной быть гораздо лучше.
А во-вторых, я думаю, нынешней судьбой особняка с башней она - основательница городского театра и коллекционерка старых картин - была бы довольна.
Если присмотреться, вечером, когда все разошлись, и спешащая домой Муза Всеволодовна запирает дверь, в окнах скользят силуэты и лёгкие тени, продолжают шелестеть книжные страницы, и ноты тихо что-то напевают в полудрёме, скрипят деревянные ступени лесенки, и там, в витражном окне, наверху башенки, то ли огонёк горит, то ли просто свет уличного фонаря отражается в оконном стекле…