9 мая для меня.
Всех поздравляю с Великим Праздником! Не буду в очередной раз повторять громкие речи или ругать кого-нибудь в неподабающем отношении к святому празднику, а просто расскажу, что такое День Победы для меня и моей семьи. В истории нашего рода война отразилась многогранно: были у нас и труженики тыла, и подпольщики, и герои, павшие за Родину, и люди пострадавшие от чрезмерной жестокости сталинских порядков, были примеры как чудовищной жестокости оккупантов, так и проявлений их человечности, доказывающие, что фашизм - это не национальность.
Отец моего деда по матери Григорий был председателем колхоза в Синявке - небольшой деревеньке между Ростовом и Таганрогом. Вопреки тому, что ему, как и всем коммунистам, было необязательно идти на фронт, он сразу же снял с себя полномочия и ушел на войну, как только передал все дела своему приемнику. Но повоевать ему не удалось - немецкая авиация уничтожила с воздуха сборный пункт в Батайске, куда он приехал, и всех призывников области на нем. Не удалось даже найти останки или какие-то следы… весь Батайск - большая братская могила, в которой покоится и мой прадед.
Не осталось не единой фотографии Григория. Немцы с особой жестокостью расправлялись с семьями членов партии. Прабабушка до последнего не могла поверить, что немцы окажутся в Синявке и только когда они подошли уже впритык, она сожгла все документальные подтверждения существования своего мужа, собрала детей и пошла через поле в соседний колхоз “Пролетарской диктатуры”. Но было уже поздно - враг уже были здесь… Двигаясь по полю, она услышала гул двигателей немецких мотоциклов с калясками, зазвучавший приговором и откликнувшийся в ее сердце ужасом. Собрав свои маленьких детишек (моему деду был год) она кинулась на поиски убежища. Вот спасение - овраг. Прабабушка, дед и его сестры лежали в овраге, прижавшись к земле, и слушали, как вверху, на поле заехали мотоциклы, как немцы устроили привал, лежали в ковылях, курили, смеялись, громко что-то обсуждали на чужом, непонятном языке, потом уехали. Как только шум утих, мои предки встали и пошли дальше.
Утаить происхождение не удалось. В “Пролетарской диктатуре” прознали, кто был отцом моего деда, но фашистская администрация на удивление спокойно отнеслась к этому и не стала никого преследовать. Лишь одному вечно пьяному ефрейтору вермахта это не давало покоя. Он все время со злостью глядел на прабабушку и ее детей… Однажды, в очередной раз нарезавшись шнапса, он выкрал моего деда и принес его в разрушенное здание сельсовета. Тело поверженной власти лежало растерзанное, фашисты надругались над ним - вся мебель была перевернута, шкафы вывернуты, пол был усыпан бумажками и сорванными красными полотнами, покрытыми мочей и калом, стены исписаны нецензурными ругательствами, портреты бессильных вождей тоже были осквернены. Ефрейтор нашел в горе мусора стильную совдеповскую лампу с зеленым абажуром, поставил на стол, подключил ее к розетке, дождался, пока абажур достаточно раскалится, достал из пеленок моего деда и начал прижигать лампой ему живот. Садисты были, есть и будут в любой армии мира. Как и порядочные люди. На истошные детские вопли и пьяный хохот в зал зашел немецкий офицер, проходивший мимо. Он отобрал ребенка у оторопевшего скота, потом заехал ему по ебалу так, что тот отлетел в другой конец комнаты, с грохотом завалив расхыстаный шкаф. Этот человек помогал лечить деда, доставал лекарства до самого конца оккупации.
Похоронку моя прабабушка получила 2 года спустя после победы. До этого она и ее дети целыми днями сидели на вокзалах, смотрели на счастливые лица возвращавшихся фронтовиков, и надеялись, что среди них будет и их родное лицо…
Отец моей бабушки по матери Пантелеймон ушел на войну в самом начале, оставив свою семью, большое земельное владение здесь, в Таганроге, и старый дом, в котором я теперь живу. Это наверное, самый героический мой пращур, прошедший почти все войну от начала до конца все 5 лет, много раз бывал ранен, участвовал во всех крупных битвах, но перед самой победой, в конце 1944-го он попал в плен. Несколько месяцев провел в лагере военнопленных в Германии. Уже там Пантелеймон знал, что дома его ждет расстрел как изменника Родины. Но долгие годы войны научили его сражаться за выживание… Сразу после освобождения, он дал деру, прихватив свои документы. Какое-то время мой прадед шатался по объятой войной Германии, после чего пристроился к одной части, с командиром которой когда-то воевал бок о бок. По договоренности его поменяли документами с одним из убитых красноармейцев этой части. Так мой предок начал новую жизнь, с новым именем и новыми документами, Пантелемона же записали в погибшие и отправили домой похоронку. Под новым именем прадед брал Берлин, потом поехал в Москву, стал ее отстраивать, после чего и остался там жить. До 80-х годов он боялся разоблачения и никому не открывал своего настоящего имени, все это время наша семья считала его мертвым. Мы бы никогда и не узнали этой истории, если бы одна женщина, знавшая прадеда случайно не встретила его в Москве на улице в 1982-м… К прадеду Пантелеймону у нас в семье очень сложное отношение, я же не хочу его судить.
Оставшиеся в Таганроге прабабушка и ее дети испытали все тягости оккупации. Пришли нацисты, определили наш дом для конюшни генеральских коней, а людей поселили в сарае. Так что, там где мы сейчас живем, раньше жили кони ) Конная тема еще всплывет в моем рассказе…
Сестра моей бабушки Настя участвовала в подпольном движении вместе с другими героями - подпольщиками Таганрога. Ей “повезло” - она была разоблачена в самую последнюю очередь и избежала посещения Гестапо. Просто в одно утро пришел немецкий отряд, они вывели бабушку Настю в сад нашего дома и расстреляли ее под грушей, которая стоит и сейчас. После чего пообещали такую судьбу всей нашей семье. Меня бы сейчас не было, если бы ночью не начался арт-обстрел Красной Армии. Все быстро проснулись, побежали в подвал к соседям напротив и в суматохе забыли мою бабушку в люльке наверху, в сарае. Фугасный снаряд лег прямо посреди улицы, осколок как будто бы зная, куда ему лететь, залетел в сарай, где лежала бабушка и пробил ей насквозь обе щеки. У моей бабушки до сих пор два шрама на обеих щеках - поцелуй войны…
После этого, расстрел семьи отменили. Офицер, живший в доме, помогал бабушке лекарством и лечением. Он тоже оказался человеком.
А мой дед по отцу потерял на финской войне ногу и не участвовал в Великой Отечественной. Но и он постарался внести свою лепту в победу. Будучи по профессии зоотехником и ветеринаром, он работал в тылу, выращивал и лечил коней для фронта.Уверен, в каждой семье есть много таких историй. Я вам клянусь, я не могу удержать слез каждый год во время минуты молчания. Каждый из нас - потомок героев и победителей, положивших свои молодые жизни для того, чтобы мы могли сейчас свободно дышать, наслаждаться этой чудесной весной. Сегодня у нас есть повод поднять бокалы. Как никогда.