к сорок восьмой годовщине
"Дерьмо художника" является произведением искусства, а не дерьмом художника, поскольку в него вложены значительные интеллектуальные силы самого автора и тех сотен искусствоведов и философов, которые об этом писали и пишут. Не читав этого, понять это произведение (как и вообще современное искусство) невозможно.
Екатерина Дёготь
«Дерьмо художника» (итал. Merda d'artista) - произведение искусства итальянского художника Пьеро Мандзони (1933-1963), представителя эпатажа в искусстве.
В мае 1961 года Мандзони собрал собственные фекалии в 90 пронумерованных консервных баночек, в каждой из которых содержалось по 30 граммов, написал на них «100%-е натуральное дерьмо художника» на итальянском, английском, французском и немецком и продал их по цене, аналогичной цене золота той же массы.
Википедия
ОТКРЫТОЕ ПИСЬМО ЗООТЕХНИКА СИДОРОВА КУРАТОРУ ДЕГОТЬ
Уваж. Екатерина Дёготь, пишу Вам в самый первый раз, и начинает сердце ёкать и ноги сами рвутся в пляс, поэтому позвольте мне поговорить (оставив чувства и иже с ними в стороне) не об искусстве как говне, а о говне как об искусстве. Хоть я обычный зоотехник (не прыгнешь выше головы) и не читал, конечно, тех книг, которые читали Вы, в умеренном диапазоне глядишь, и я чего пойму и догадаюсь о резоне петь оды снулому дерьму, которое создал Мандзони уж сорок восемь лет тому. Хоть я провинциальный лапоть, мне б по углам доярок лапать, а не впадать в обскурантизм, но я б сравнил прогнивший запад и развитой социализм. Ребенок малый различит зазор меж тем и этим флангом: у нас Гагарин в космос мчит, у них фасуют кал по банкам. Причем заметьте, каждый франт, кому те баночки достались, чтя неепический талант, поставил их к себе в сервант, а не отправил на анализ. Вот суть трагического факта: художника могли спасти, а так он помер от инфаркта, не дотянув до тридцати. Любой комар али марал отсюда вынесет мораль: несите пузыречек ваш к врачу, а не на вернисаж. Служитель муз, харит холоп, не жертвуй ради балагана здоровьем! А иначе хлоп! и твой обтягивают гроб изнанкой мира чистогана.
Задумайтесь об основном фатальном парадоксе века: искусствоведы за говном не замечают человека. Для них оно не пошлый бзик, а плод эфирных эманаций, непостижимый «Ding an sich», объект сто тридцать дробь двенадцать. И полемисты стервенеют, и с первым криком петуха очередная чепуха ниспровергает ахинею... теория, мой друг, суха, а хлев и стойла зеленеют. Любой сурок и носорог отсюда вынесет урок: ученые, протрите фокус и не пихайте в биос логос. Теперь о деле, если вдруг гуманитарный ваш продукт лишен практической подпитки - у нас тут не хватает рук, зато у вас голов в избытке. Вы приезжайте к нам в промхоз, у нас и лысый, и патлатый в жару, в распутицу, в мороз деконструирует навоз большой совковою лопатой. Все наравне: юнцы и гранды, и гагауз, и нганасан, а мы наварим вам баланды и нарисуем транспаранты, чтоб ваш порыв не угасал. «Диссеминация труда во славу Жака Деррида!», «Давайте въебывать до слез, как завещал нам Жиль Делёз», «Хуярь! Бодрийяр.».
Ответным жестом: приключись там у вас какая ерунда, допустим, если у артиста внезапно кончится мердá, мой племенной бычок Мидас легко, когда его не бесят, дает по шесть объектов в час, а со слабительным и десять. Еще в резерве у меня есть свиноматка с диареей, так та способна за полдня так заобъектить галерею, что не отмоешь. Есть и гусь... Еще б добавить для порядку искусствоведческий дискурс и философскую подкладку и вызывающий эскиз провокативного плаката «Хронический постмандзонизм как разновидность плагиата». Потом афишу на стекло, потом прессуха и бухло (кто понимает в фураже, те не экономят на фуршете). Любой тукан и таракан отсюда вынесет стакан.
И не сочтите за упрек, но в Ваших буквах куролеся, я обнаружил между строк налет снобизма, нотку спеси. В лихие годы при дворах иных сатрапов венценосных толк понимали в мастерах аттракционов грандиозных: тот корчил рожи, этот крыс глотал живыми, третий лаял, какой-то спившийся маркиз чревовещал и глоссолалил, за что правитель, гогоча, платил им с барского плеча. Потом за чаркою вина усевшись в дорогих харчевнях, они стенали дотемна: «Ох, эта чернь, ну что она поймет в господских развлеченьях. Зато как скалился король! А королева...» Друг мой ситный, Екатерина, Ваша роль ничуть их роли не завидней. Они-то хоть тряслись со страху, не так мигнул и сел в тюрьму, дал маху и прогнали нахуй, к тому же шут служил монарху, а Вы какому-то дерьму. Засим любой гиппопотам сумеет здесь поставить точку: не сотвори кумира там, где можно дернуть за цепочку. Целую. Сидоров. Ах, да, возникнет вдруг у вас нужда, ну, предположим, срочно надо прочесть на публике доклад о проблемах родов у кротов, о сносе при игре в «ростов», о стилях коптской колоннады иль на худой конец про то, как от Севильи до Гранады заели Лейбница монады, Вы напишите: я готов.
Екатерина Дёготь
«Дерьмо художника» (итал. Merda d'artista) - произведение искусства итальянского художника Пьеро Мандзони (1933-1963), представителя эпатажа в искусстве.
В мае 1961 года Мандзони собрал собственные фекалии в 90 пронумерованных консервных баночек, в каждой из которых содержалось по 30 граммов, написал на них «100%-е натуральное дерьмо художника» на итальянском, английском, французском и немецком и продал их по цене, аналогичной цене золота той же массы.
Википедия
ОТКРЫТОЕ ПИСЬМО ЗООТЕХНИКА СИДОРОВА КУРАТОРУ ДЕГОТЬ
Уваж. Екатерина Дёготь, пишу Вам в самый первый раз, и начинает сердце ёкать и ноги сами рвутся в пляс, поэтому позвольте мне поговорить (оставив чувства и иже с ними в стороне) не об искусстве как говне, а о говне как об искусстве. Хоть я обычный зоотехник (не прыгнешь выше головы) и не читал, конечно, тех книг, которые читали Вы, в умеренном диапазоне глядишь, и я чего пойму и догадаюсь о резоне петь оды снулому дерьму, которое создал Мандзони уж сорок восемь лет тому. Хоть я провинциальный лапоть, мне б по углам доярок лапать, а не впадать в обскурантизм, но я б сравнил прогнивший запад и развитой социализм. Ребенок малый различит зазор меж тем и этим флангом: у нас Гагарин в космос мчит, у них фасуют кал по банкам. Причем заметьте, каждый франт, кому те баночки достались, чтя неепический талант, поставил их к себе в сервант, а не отправил на анализ. Вот суть трагического факта: художника могли спасти, а так он помер от инфаркта, не дотянув до тридцати. Любой комар али марал отсюда вынесет мораль: несите пузыречек ваш к врачу, а не на вернисаж. Служитель муз, харит холоп, не жертвуй ради балагана здоровьем! А иначе хлоп! и твой обтягивают гроб изнанкой мира чистогана.
Задумайтесь об основном фатальном парадоксе века: искусствоведы за говном не замечают человека. Для них оно не пошлый бзик, а плод эфирных эманаций, непостижимый «Ding an sich», объект сто тридцать дробь двенадцать. И полемисты стервенеют, и с первым криком петуха очередная чепуха ниспровергает ахинею... теория, мой друг, суха, а хлев и стойла зеленеют. Любой сурок и носорог отсюда вынесет урок: ученые, протрите фокус и не пихайте в биос логос. Теперь о деле, если вдруг гуманитарный ваш продукт лишен практической подпитки - у нас тут не хватает рук, зато у вас голов в избытке. Вы приезжайте к нам в промхоз, у нас и лысый, и патлатый в жару, в распутицу, в мороз деконструирует навоз большой совковою лопатой. Все наравне: юнцы и гранды, и гагауз, и нганасан, а мы наварим вам баланды и нарисуем транспаранты, чтоб ваш порыв не угасал. «Диссеминация труда во славу Жака Деррида!», «Давайте въебывать до слез, как завещал нам Жиль Делёз», «Хуярь! Бодрийяр.».
Ответным жестом: приключись там у вас какая ерунда, допустим, если у артиста внезапно кончится мердá, мой племенной бычок Мидас легко, когда его не бесят, дает по шесть объектов в час, а со слабительным и десять. Еще в резерве у меня есть свиноматка с диареей, так та способна за полдня так заобъектить галерею, что не отмоешь. Есть и гусь... Еще б добавить для порядку искусствоведческий дискурс и философскую подкладку и вызывающий эскиз провокативного плаката «Хронический постмандзонизм как разновидность плагиата». Потом афишу на стекло, потом прессуха и бухло (кто понимает в фураже, те не экономят на фуршете). Любой тукан и таракан отсюда вынесет стакан.
И не сочтите за упрек, но в Ваших буквах куролеся, я обнаружил между строк налет снобизма, нотку спеси. В лихие годы при дворах иных сатрапов венценосных толк понимали в мастерах аттракционов грандиозных: тот корчил рожи, этот крыс глотал живыми, третий лаял, какой-то спившийся маркиз чревовещал и глоссолалил, за что правитель, гогоча, платил им с барского плеча. Потом за чаркою вина усевшись в дорогих харчевнях, они стенали дотемна: «Ох, эта чернь, ну что она поймет в господских развлеченьях. Зато как скалился король! А королева...» Друг мой ситный, Екатерина, Ваша роль ничуть их роли не завидней. Они-то хоть тряслись со страху, не так мигнул и сел в тюрьму, дал маху и прогнали нахуй, к тому же шут служил монарху, а Вы какому-то дерьму. Засим любой гиппопотам сумеет здесь поставить точку: не сотвори кумира там, где можно дернуть за цепочку. Целую. Сидоров. Ах, да, возникнет вдруг у вас нужда, ну, предположим, срочно надо прочесть на публике доклад о проблемах родов у кротов, о сносе при игре в «ростов», о стилях коптской колоннады иль на худой конец про то, как от Севильи до Гранады заели Лейбница монады, Вы напишите: я готов.