триумф воли
30 мая 1945 г.
Штаб-квартира седьмой армии. КОНФИДЕНЦИАЛЬНО
ЛЕНИ РИФЕНШТАЛЬ, звезда кино и предположительно любовница Гитлера
Лени Рифеншталь (жена майора вермахта Якоба) была арестована американскими войсками в ее доме в Китцбюэле, где она жила и работала в последние годы. Трудно было узнать актрису, сыгравшую главные роли в фильмах "Голубой свет", "Белый ад Пиц Палю", "Бури над Монбланом" и "SOS - айсберг" в этой постаревшей, испытывающей недомогание женщине. Арест, допросы и содержание под стражей сильно отразились на ее ментальном состоянии, она производит впечатление сломленного человека. Ее главная забота - фильм "Долина", над которым она работала много лет и который был близок к завершению. Сейчас она думает, что фильм пропадет, так как вся жизнь в Германии остановилась.
После ее визита в США в ноябре 1938 г. она знает , что международное киносообщество бойкотирует ее и считает конченым человеком. Она ожидала этого бойкота, хотя и не понимает его причин. Вот что она должна сказать в свою защиту и для прояснения ее отношений с Гитлером и партией. Когда ей снова и снова говорят, что "она сделала карьеру, потому что легла в постель с Геббельсом" - это "большая несправедливость". Она утверждает, что никогда не состояла в сексуальных отношениях ни с Гитлером, ни с Геббельсом. Она говорит, что у нее было репутация артистки кини до того, как мир вообще услышал имена Гитлера или Геббельса. Даже после 1933-го она никогда не пыталась налаживать отношения с партийными чинами (по ее утверждению). Миссис Р. заявляет, что за всю ее карьеру она никогда не должна была выполнять чьи бы то ни было задания и на деле отвергала больше предложений, чем принимала. "Если бы я как многие мои коллеги работала бы из-за денег, я бы могла стать миллионершей. Но деньги не имели для меня значения, я работала над фильмом годами, пока не считала его совершенным в художественном плане. Я была начальником сама себе, никто не указывал мне, что делать. Если у меня возникло впечатление, что моя свобода как творческой личности ограничена, я бы уехала за границу."
Ее отношения с Гитлером.
Об ее первой встрече с Гитлером и последующих контактах с ним она говорит следующее: "В начале 1933-го мне позвонили из Рейхсканцелярии и пригласили к Гитлеру на чашку чая. Мы сидели на террасе Рейхсканцелярии и во время беседы Гитлер сказал: 'Я очень уважаю Ваши знания, но уверен, что Вы могли бы достичь кое-чего и в организационном плане. Поэтому я хотел бы возложить на Вас ответственность за всю немецкую киноидустрию' Это предложение я отвергла, даже не утруждая себя его обдумыванием , потому что в моих ключевых интересах было сохранить свою свободу как творческой личности. Эту свободу я хранила до последних дней моей работы. Позднее Гитлер повторил предложение и также попросил меня взяться за производство фильма о Хорсте Весселе. И это предложение я решительно отвергла. В 1934-м я пересекалась с Гитлером лишь случайно во время приемов в Рейхсканцелярии. В начале 1935-го после моего возвращения из Мадрида, где я долго болела, меня снова позвали к Гитлеру и в этот раз он дал мне задание сделать фильм о партийном съезде 'Триумф воли'.
Он утверждал, партийные кинодеятели не в состоянии выполнить эту задачу так, как хочет он (Гитлер). Он хотел бы увидеть партийный съезд 'глазами человека искусства»'. Я приняла это предложение, поставив твердое условие, что во всем, что касается производства фильма я буду сама себе начальником, и что я могу не считаться ни с кем вне зависимости от их должностей и званий. Гитлер принял эти условия. Если бы я знала, однако, какие трудности встретятся мне в Нюрнберге и как много расстройств принесет мне этот фильм, я бы отказалась и от этого предложения фюрера. Партийные кинодеятели, завидовавшие моей независимости и тому, что это я снимаю фильм, пытались саботировать мою работу в Нюрнберге всеми средствами. Доходило до постоянных стычек между моим оператором и партийными операторами, некоторые из моих камер были разбиты, а несколько сотрудников даже арестованы. Чтобы закончить фильм, пришлось преодолеть величайшие трудности. Сразу после меня вызвали к Гессу, который принял меня так, будто бы я преступница и расспрашивал относительно моего поведения на партийном съезде. Я собиралась пожаловаться Гитлеру на отношение ко мне. Но в течение нескольких недель не могла попасть на прием, так как окружавшие его члены партии ставили мне палки в колеса. Наконец, я смогла изложить мои претензии на приеме в присуствии Геббельса, Гитлер разгневался и пообещал расследовать инцидент. На следующий день меня вызвали к Геббельсу, который принял меня со следующими словами: 'Как Вы посмели пожаловаться на моих людей фюреру. Если бы Вы не были женщиной я бы спустил Вас с лестницы'.
Начались какие-то действия против меня. Обижены были все, так как фильм не достаточно пропагандировал каждого отдельного партийного лидера и военачальника. Вскоре после описанных инцидентов я встретила Удета, с которым у меня были дружеские отношения. Он сказал мне: 'Лени, будь начеку, я уверен, что эти люди не пожалеют твоей жизни'. Меня снова вызвали к Гитлеру, который предложил, чтобы я пошла на компромисс. Мне следовало созвать всех людей, не попавших в фильм, снять их и вмонтировать кадры в начало уже оконченной ленты. Начался жаркий спор, в ходе которого Гитлер настаивал, чтобы я пошла на компромисс. В пылу спора я вскочила на ноги, топнула ногой, и закричала: 'Я не пойду на это'. Гитлер ответил: 'Вы забыли, с кем Вы разговариваете?' Однако, вставок в фильм е не было, он был показан в том виде, в котором я его сняла".
Миссис Р. утверждает, что в последний раз она видела Гитлера 21 марта 1944-го. в "Бергхофе". Миссис Шауб, жена адъютанта фюрера, рассказала Гитлеру о том, что миссис Р. вышла замуж за майора Якоба, и он захотел встретиться с мужем Р. Разговор предположительно длился 45 минут. Миссис Р. признает, что испытывала определенное преклонение перед личностью фюрера (она добавляет "если это преступление, то множество людей в демократических странах тоже виновны, поскольку совершали это преступление в 1933-39-м"). Далее она говорит, что никогда не задумывалась о политике фюрера, так как не имеет ни малейшего представления о таких делах. Миссис Р. утверждает, что отвергала все предложения о вступлении в партию, хотя Гитлер советовал ей вступить. Ее личное впечатление о Гитлере таково: он всегда был учтив и предупредителен, но никогда не задавал никаких вопросов частного характера. "Он не признавал человеческие и личные аспекты". Она говорит, что он, к примеру, никогда не спрашивал о ее родителях и о других личных или семейных делах. Он говорил лишь о целях, о проблемах, о работе, о будущем и все подавалось так, как будто он выступает перед народными массами. Заключительная реплика миссис Р.: "Я не могу представить себе, что сильные мира сего могли его терпеть". Но она еще раз твердо подчеркнула, что ее отношения с Гитлером ни в какое время и ни в какой форме не были интимными.
Отношение Гитлера к ней и другим людям может быть, по ее мнению, объяснено лишь определенным "комплексом верности"; Гитлеру было очень трудно порывать с людьми, которых он когда-либо избрал друзьями или соратниками. В случае с Ремом он решился действовать лишь тогда, когда получил твердые доказательства того, что Рем и его друзья обманывают фюрера и партию.
О Геббельсе и других партийных лидерах.
Она отзывается о д-ре Геббельсе презрительно и уничижительно. "Я всегда была в плохих отношениях с ним, он был ко мне холоден и недружелюбен, я почти ненавидела его. С другими партийными чиновниками у меня не было контактов, я встречалась с ними порой на официальных церемониях. Я никогда не получала приглашений от членов партии, да и, если бы получила, я бы отказалась от любого из них. Единственным приличным человеком, встреченным мной в этом кругу был д-р Шпеер." Ее мнение о других партийных чиновниках, которых она, как утверждает, не знала лично, опирается на мнение летчика Удета, который рассказывал, что фюрер окружен людьми, которые не в силах постичь масштаба его деяний, и в силу этого изолирован. "Этот Борман был таким примитивным типом"
Ее мнение о других артистах
Она не готова судить других артистов, у которых были более тесные связи с партией, и лишь скрепя сердце признает, что многие были за деньги готовы на все, что угодно. Она сообщает о разговоре с хорошо известным актером Файтом Харланом, который был выбран на роль "еврея Зюсса" в одноименном фильме. Он был в отчаянии из-за этого назначения, но не видел возможности отказаться от роли. Р. утверждает, что сказала ему: "Кто может заставить Вас иметь что-то общее с такой дребеденью, вы мужчина или нет? Я скорее умру, чем сыграю роль, которую презираю". Харлан, однако, по ее словам, не смог решиться на бунт и в итоге сыграл роль [Путаница: Харлан был режиссером фильма, а не исполнителем роли - ИП].
Преследование евреев и концлагеря
Все эти годы Р. время от времени слышала о концлагерях, но не имела твердого представления, о чем идет речь. Она считала, что это что-то вроде тюрьмы, где преступники должны отбывать свой срок. "С другой стороны, я ничего о них не знала. Сегодня, когда я услышала обо всех этих ужасных вещах, котрые происходили в Германии, я готова была разрыдаться. Непостижимо, как людям, разделявшим политические взгляды Гитлера, хватает духа жить дальше. Я бы покончила с собой, если бы чувствовала, что разделяю ответственность за эти преступления."
В то же время Р. утверждает, что никогда не высказывала антисемитских идей.Она утверждает, что работала вместе со многими евреями, была очень дружна с режиссером Штернбергом и поддерживала дружбу с евреями даже при нацистском режиме. Она говорит, что во многих случаях предоставляла деньги еврейским артистам, оставшимся без средств к существованию. Она упомянула случай с редактором "Фильмкурьера" Эрнстом Егером, который из-за жены еврейки был исключен из писательского объединения и залез в долги. Она говорит, что несколько раз поддерживала его материально, пока наконец, не сумела уговорить Геббельса принять Е. обратно в писательское объединение. Она также назначила его пресс-референтом фильма "Олимпия", и он сопровождал ее в поездке в Америку. Е. следил за каждым ее шагом и записывал все, что она говорит или делает. Затем он назанимал денег от ее имени и остался в Америке, где публиковал скандальные истории о ней, в котрых, как она утверждает, не было ни грамма правды.
Погромы против евреев состоялись, когда она была в американской поездке (ноябрь 1938-го). Когда она сошла с корабля, она увидела газетные заголовки. Она посчитала репортажи такими фантастическими, что отказалась поверить им. Когда репортеры спросили о ее мнении по этому поводу, она объяснила, что не верит в подлинность описанного.
После ее возвращения в Берлин она спросила капитана Видеманна, была ли в этих отчетах хоть частица правды. Видеманн ответил, что, к сожалению, все было именно так, как описали иностранные газеты. Она была ужасно возмущена этим, но смягчилась, когда узнала, что ответственные за погром понесли наказание.
Олимпия.
Производство фильма про Олимпиаду было еще одним заданием, данным ей лично Гитлером. Она говорит, что посвятила себя всю, все свои способности и таланты, этой работе. В ее голову никогда не приходила мысль, что такое событие как Олимпийские игры может стать грандиозным пропагандистским мероприятием нацистского режима. Она видела в Олимпийских играх молодость, силу и красоту - в том же смысле, как это было отражено в большей части мировой прессы. И в этом фильме она хотела лишь самовыразиться, дать свою творческую интерпретацию, осуществить свое желание воздвигнуть памятник молодежи и красоте всех стран и рас.
Она отмечает, что не получала каких бы то ни было указаний при производстве этого фильма и могла сама выбирать сотрудников. Премьере фильма, за который она получила много международных призов, не предшествовала никакая цензура. Фильм не возвеличивал какую-либо отдельную расу или нацию. Американским негритянским спортсменам было уделено все возможное внимание, Джесси Оуэнс был упомянут в прологе равно как изображен вместе с другими неграми в книге, которую она опубликовала. Во всей книге не содержится и тени пропаганды, говорит она, и слово "Германия" не упоминается ни разу. "Если у меня есть убеждения, то они выражены в предисловии (к книге), которая одновременно является выражением моей концепции искусства, которой я посвящаю себя и ради которой живу".
-------------------------------------------------------------------------
Можно считать высказывания Р, заслуживающими доверия или нет. Но как бы то ни было она производит искреннее впечатление, и ужас, с которым она описывает режим и его лидеров, кажется честным. Возможно, что он действительно была не в курсе того, что творилось. Это ее грех бездействия, который кажется тем более серьезным из-за того, что она более чем кто-либо могла выяснить правду. Она - продукт моральной коррупции, характерной для режима. Но было бы неправильно изображать ее амбициозной женщиной, которая хотела достичь славы и благосостояния, примкнув к НСДАП. Она совершенно точно не фанатичная нацистка, продавшая душу режиму. Восхищение перед Гитлером закрыло ей глаза на все, что режим сотворил с Германией. Его покровительство защищало ее творчество - в отличие от многих других. Его покровительство предоставляло защиту от силков политики и создавало мир грез, в котором она могла жить со "своим искусством". Здесь и сейчас эти грезы прерваны вспышкой реальности. Можно осуждать ее реакцию, ее трудно заподозрить в слабости характера, что, однако, маловажно по сравнению с отсутствием моральных устоев.
Но один факт остается. Это отсутствие не было очевидно связано с какими-либо приспособленческими мотивами, а лишь с желанием продолжать грезить жизнью, "полностью посвященной искусству". Если ее высказывания искренни, она никогда не понимала и до сих пор не понимает, что на деле она, посвящая свою жизнь искусству, символизировала отвратительный режим и вносила вклад в его глорификацию.
Капитан Ханс Валленберг
Эрнст Лангендорф
Штаб-квартира седьмой армии. КОНФИДЕНЦИАЛЬНО
ЛЕНИ РИФЕНШТАЛЬ, звезда кино и предположительно любовница Гитлера
Лени Рифеншталь (жена майора вермахта Якоба) была арестована американскими войсками в ее доме в Китцбюэле, где она жила и работала в последние годы. Трудно было узнать актрису, сыгравшую главные роли в фильмах "Голубой свет", "Белый ад Пиц Палю", "Бури над Монбланом" и "SOS - айсберг" в этой постаревшей, испытывающей недомогание женщине. Арест, допросы и содержание под стражей сильно отразились на ее ментальном состоянии, она производит впечатление сломленного человека. Ее главная забота - фильм "Долина", над которым она работала много лет и который был близок к завершению. Сейчас она думает, что фильм пропадет, так как вся жизнь в Германии остановилась.
После ее визита в США в ноябре 1938 г. она знает , что международное киносообщество бойкотирует ее и считает конченым человеком. Она ожидала этого бойкота, хотя и не понимает его причин. Вот что она должна сказать в свою защиту и для прояснения ее отношений с Гитлером и партией. Когда ей снова и снова говорят, что "она сделала карьеру, потому что легла в постель с Геббельсом" - это "большая несправедливость". Она утверждает, что никогда не состояла в сексуальных отношениях ни с Гитлером, ни с Геббельсом. Она говорит, что у нее было репутация артистки кини до того, как мир вообще услышал имена Гитлера или Геббельса. Даже после 1933-го она никогда не пыталась налаживать отношения с партийными чинами (по ее утверждению). Миссис Р. заявляет, что за всю ее карьеру она никогда не должна была выполнять чьи бы то ни было задания и на деле отвергала больше предложений, чем принимала. "Если бы я как многие мои коллеги работала бы из-за денег, я бы могла стать миллионершей. Но деньги не имели для меня значения, я работала над фильмом годами, пока не считала его совершенным в художественном плане. Я была начальником сама себе, никто не указывал мне, что делать. Если у меня возникло впечатление, что моя свобода как творческой личности ограничена, я бы уехала за границу."
Ее отношения с Гитлером.
Об ее первой встрече с Гитлером и последующих контактах с ним она говорит следующее: "В начале 1933-го мне позвонили из Рейхсканцелярии и пригласили к Гитлеру на чашку чая. Мы сидели на террасе Рейхсканцелярии и во время беседы Гитлер сказал: 'Я очень уважаю Ваши знания, но уверен, что Вы могли бы достичь кое-чего и в организационном плане. Поэтому я хотел бы возложить на Вас ответственность за всю немецкую киноидустрию' Это предложение я отвергла, даже не утруждая себя его обдумыванием , потому что в моих ключевых интересах было сохранить свою свободу как творческой личности. Эту свободу я хранила до последних дней моей работы. Позднее Гитлер повторил предложение и также попросил меня взяться за производство фильма о Хорсте Весселе. И это предложение я решительно отвергла. В 1934-м я пересекалась с Гитлером лишь случайно во время приемов в Рейхсканцелярии. В начале 1935-го после моего возвращения из Мадрида, где я долго болела, меня снова позвали к Гитлеру и в этот раз он дал мне задание сделать фильм о партийном съезде 'Триумф воли'.
Он утверждал, партийные кинодеятели не в состоянии выполнить эту задачу так, как хочет он (Гитлер). Он хотел бы увидеть партийный съезд 'глазами человека искусства»'. Я приняла это предложение, поставив твердое условие, что во всем, что касается производства фильма я буду сама себе начальником, и что я могу не считаться ни с кем вне зависимости от их должностей и званий. Гитлер принял эти условия. Если бы я знала, однако, какие трудности встретятся мне в Нюрнберге и как много расстройств принесет мне этот фильм, я бы отказалась и от этого предложения фюрера. Партийные кинодеятели, завидовавшие моей независимости и тому, что это я снимаю фильм, пытались саботировать мою работу в Нюрнберге всеми средствами. Доходило до постоянных стычек между моим оператором и партийными операторами, некоторые из моих камер были разбиты, а несколько сотрудников даже арестованы. Чтобы закончить фильм, пришлось преодолеть величайшие трудности. Сразу после меня вызвали к Гессу, который принял меня так, будто бы я преступница и расспрашивал относительно моего поведения на партийном съезде. Я собиралась пожаловаться Гитлеру на отношение ко мне. Но в течение нескольких недель не могла попасть на прием, так как окружавшие его члены партии ставили мне палки в колеса. Наконец, я смогла изложить мои претензии на приеме в присуствии Геббельса, Гитлер разгневался и пообещал расследовать инцидент. На следующий день меня вызвали к Геббельсу, который принял меня со следующими словами: 'Как Вы посмели пожаловаться на моих людей фюреру. Если бы Вы не были женщиной я бы спустил Вас с лестницы'.
Начались какие-то действия против меня. Обижены были все, так как фильм не достаточно пропагандировал каждого отдельного партийного лидера и военачальника. Вскоре после описанных инцидентов я встретила Удета, с которым у меня были дружеские отношения. Он сказал мне: 'Лени, будь начеку, я уверен, что эти люди не пожалеют твоей жизни'. Меня снова вызвали к Гитлеру, который предложил, чтобы я пошла на компромисс. Мне следовало созвать всех людей, не попавших в фильм, снять их и вмонтировать кадры в начало уже оконченной ленты. Начался жаркий спор, в ходе которого Гитлер настаивал, чтобы я пошла на компромисс. В пылу спора я вскочила на ноги, топнула ногой, и закричала: 'Я не пойду на это'. Гитлер ответил: 'Вы забыли, с кем Вы разговариваете?' Однако, вставок в фильм е не было, он был показан в том виде, в котором я его сняла".
Миссис Р. утверждает, что в последний раз она видела Гитлера 21 марта 1944-го. в "Бергхофе". Миссис Шауб, жена адъютанта фюрера, рассказала Гитлеру о том, что миссис Р. вышла замуж за майора Якоба, и он захотел встретиться с мужем Р. Разговор предположительно длился 45 минут. Миссис Р. признает, что испытывала определенное преклонение перед личностью фюрера (она добавляет "если это преступление, то множество людей в демократических странах тоже виновны, поскольку совершали это преступление в 1933-39-м"). Далее она говорит, что никогда не задумывалась о политике фюрера, так как не имеет ни малейшего представления о таких делах. Миссис Р. утверждает, что отвергала все предложения о вступлении в партию, хотя Гитлер советовал ей вступить. Ее личное впечатление о Гитлере таково: он всегда был учтив и предупредителен, но никогда не задавал никаких вопросов частного характера. "Он не признавал человеческие и личные аспекты". Она говорит, что он, к примеру, никогда не спрашивал о ее родителях и о других личных или семейных делах. Он говорил лишь о целях, о проблемах, о работе, о будущем и все подавалось так, как будто он выступает перед народными массами. Заключительная реплика миссис Р.: "Я не могу представить себе, что сильные мира сего могли его терпеть". Но она еще раз твердо подчеркнула, что ее отношения с Гитлером ни в какое время и ни в какой форме не были интимными.
Отношение Гитлера к ней и другим людям может быть, по ее мнению, объяснено лишь определенным "комплексом верности"; Гитлеру было очень трудно порывать с людьми, которых он когда-либо избрал друзьями или соратниками. В случае с Ремом он решился действовать лишь тогда, когда получил твердые доказательства того, что Рем и его друзья обманывают фюрера и партию.
О Геббельсе и других партийных лидерах.
Она отзывается о д-ре Геббельсе презрительно и уничижительно. "Я всегда была в плохих отношениях с ним, он был ко мне холоден и недружелюбен, я почти ненавидела его. С другими партийными чиновниками у меня не было контактов, я встречалась с ними порой на официальных церемониях. Я никогда не получала приглашений от членов партии, да и, если бы получила, я бы отказалась от любого из них. Единственным приличным человеком, встреченным мной в этом кругу был д-р Шпеер." Ее мнение о других партийных чиновниках, которых она, как утверждает, не знала лично, опирается на мнение летчика Удета, который рассказывал, что фюрер окружен людьми, которые не в силах постичь масштаба его деяний, и в силу этого изолирован. "Этот Борман был таким примитивным типом"
Ее мнение о других артистах
Она не готова судить других артистов, у которых были более тесные связи с партией, и лишь скрепя сердце признает, что многие были за деньги готовы на все, что угодно. Она сообщает о разговоре с хорошо известным актером Файтом Харланом, который был выбран на роль "еврея Зюсса" в одноименном фильме. Он был в отчаянии из-за этого назначения, но не видел возможности отказаться от роли. Р. утверждает, что сказала ему: "Кто может заставить Вас иметь что-то общее с такой дребеденью, вы мужчина или нет? Я скорее умру, чем сыграю роль, которую презираю". Харлан, однако, по ее словам, не смог решиться на бунт и в итоге сыграл роль [Путаница: Харлан был режиссером фильма, а не исполнителем роли - ИП].
Преследование евреев и концлагеря
Все эти годы Р. время от времени слышала о концлагерях, но не имела твердого представления, о чем идет речь. Она считала, что это что-то вроде тюрьмы, где преступники должны отбывать свой срок. "С другой стороны, я ничего о них не знала. Сегодня, когда я услышала обо всех этих ужасных вещах, котрые происходили в Германии, я готова была разрыдаться. Непостижимо, как людям, разделявшим политические взгляды Гитлера, хватает духа жить дальше. Я бы покончила с собой, если бы чувствовала, что разделяю ответственность за эти преступления."
В то же время Р. утверждает, что никогда не высказывала антисемитских идей.Она утверждает, что работала вместе со многими евреями, была очень дружна с режиссером Штернбергом и поддерживала дружбу с евреями даже при нацистском режиме. Она говорит, что во многих случаях предоставляла деньги еврейским артистам, оставшимся без средств к существованию. Она упомянула случай с редактором "Фильмкурьера" Эрнстом Егером, который из-за жены еврейки был исключен из писательского объединения и залез в долги. Она говорит, что несколько раз поддерживала его материально, пока наконец, не сумела уговорить Геббельса принять Е. обратно в писательское объединение. Она также назначила его пресс-референтом фильма "Олимпия", и он сопровождал ее в поездке в Америку. Е. следил за каждым ее шагом и записывал все, что она говорит или делает. Затем он назанимал денег от ее имени и остался в Америке, где публиковал скандальные истории о ней, в котрых, как она утверждает, не было ни грамма правды.
Погромы против евреев состоялись, когда она была в американской поездке (ноябрь 1938-го). Когда она сошла с корабля, она увидела газетные заголовки. Она посчитала репортажи такими фантастическими, что отказалась поверить им. Когда репортеры спросили о ее мнении по этому поводу, она объяснила, что не верит в подлинность описанного.
После ее возвращения в Берлин она спросила капитана Видеманна, была ли в этих отчетах хоть частица правды. Видеманн ответил, что, к сожалению, все было именно так, как описали иностранные газеты. Она была ужасно возмущена этим, но смягчилась, когда узнала, что ответственные за погром понесли наказание.
Олимпия.
Производство фильма про Олимпиаду было еще одним заданием, данным ей лично Гитлером. Она говорит, что посвятила себя всю, все свои способности и таланты, этой работе. В ее голову никогда не приходила мысль, что такое событие как Олимпийские игры может стать грандиозным пропагандистским мероприятием нацистского режима. Она видела в Олимпийских играх молодость, силу и красоту - в том же смысле, как это было отражено в большей части мировой прессы. И в этом фильме она хотела лишь самовыразиться, дать свою творческую интерпретацию, осуществить свое желание воздвигнуть памятник молодежи и красоте всех стран и рас.
Она отмечает, что не получала каких бы то ни было указаний при производстве этого фильма и могла сама выбирать сотрудников. Премьере фильма, за который она получила много международных призов, не предшествовала никакая цензура. Фильм не возвеличивал какую-либо отдельную расу или нацию. Американским негритянским спортсменам было уделено все возможное внимание, Джесси Оуэнс был упомянут в прологе равно как изображен вместе с другими неграми в книге, которую она опубликовала. Во всей книге не содержится и тени пропаганды, говорит она, и слово "Германия" не упоминается ни разу. "Если у меня есть убеждения, то они выражены в предисловии (к книге), которая одновременно является выражением моей концепции искусства, которой я посвящаю себя и ради которой живу".
-------------------------------------------------------------------------
Можно считать высказывания Р, заслуживающими доверия или нет. Но как бы то ни было она производит искреннее впечатление, и ужас, с которым она описывает режим и его лидеров, кажется честным. Возможно, что он действительно была не в курсе того, что творилось. Это ее грех бездействия, который кажется тем более серьезным из-за того, что она более чем кто-либо могла выяснить правду. Она - продукт моральной коррупции, характерной для режима. Но было бы неправильно изображать ее амбициозной женщиной, которая хотела достичь славы и благосостояния, примкнув к НСДАП. Она совершенно точно не фанатичная нацистка, продавшая душу режиму. Восхищение перед Гитлером закрыло ей глаза на все, что режим сотворил с Германией. Его покровительство защищало ее творчество - в отличие от многих других. Его покровительство предоставляло защиту от силков политики и создавало мир грез, в котором она могла жить со "своим искусством". Здесь и сейчас эти грезы прерваны вспышкой реальности. Можно осуждать ее реакцию, ее трудно заподозрить в слабости характера, что, однако, маловажно по сравнению с отсутствием моральных устоев.
Но один факт остается. Это отсутствие не было очевидно связано с какими-либо приспособленческими мотивами, а лишь с желанием продолжать грезить жизнью, "полностью посвященной искусству". Если ее высказывания искренни, она никогда не понимала и до сих пор не понимает, что на деле она, посвящая свою жизнь искусству, символизировала отвратительный режим и вносила вклад в его глорификацию.
Капитан Ханс Валленберг
Эрнст Лангендорф