Дело о выселении собаки из коммунальной квартиры

[lakhdanan]

Перед отъездом на Радугу я решил опубликовать краткую историю наших мытарств по поводу суда с соседями. История довольно унылая, но поучительная. Вероятно, следовало сократить повествовательную часть и приложить непосредственно материалы дела (исковое заявления, решение суда, возможно, протоколы, определения...), но пусть уж пока будет как есть.

Дело о выселении собаки из коммунальной квартиры

Фабула

Дело было так, мы с женой заняли комнату в коммуналке, а одни из соседей, спустя годик, решили привести собаку. Жена - аллергик с бронхиальной астмой в длительной послеродовой ремисси; естесственно, мы были против такого поворота событий. И дошло до суда. Но не сразу, все-таки ситуация, как это часто бывает, оказалась (или только казалась) непростой. Скажу сразу, что дело, пройдя через две инстанции общей сложностью в 7 заседаний, было безжалостно выиграно. Вся история заняла порядка пяти месяцев. Теперь подробнее.

Часть I. Положение вещей в начале

Ситуация была такова, что владельцем “проблемной” комнаты (в которой появилась собака) был некий Н., с которым мы были почти не знакомы, т.к. он по большей части проживал в пригороде вместе с Х. (его, так сказать, “гражданская” жена, основной виновник всех дальнейших событий). Тем не менее, в окрестностях нашего вселения несколько раз нам довелось пообщаться с Н., в частности, обсудили вопрос и с собакой (так что момент ее появления был как бы исключен). До нашего вселения Н. нередко бывал в своей комнате, выпивал с тоски по-маленьку, в общем, был нормальный мужик. Суть в том, что был он не молод и не здоров, да и “подруга” его, видать, подзаела (а подругу эту надо видеть... ж., что твой холодильник...) -- в общем, свалился он с онкологией и было ему несладко. Дошло до стационара. Параллельно из уездного города N приехала его престарелая мать (положим, М.), чтобы за ним ухаживать (причем квартиру ее в уездном продали... назад дороги нет). И поселилась она в той самой комнате по соседству с нашей. Ни за кем она, конечно, не ухаживала, просто жила с нами без каких-либо проблем. Конечно, несколько раз она ездила к Н. в пригород, пару раз еще и сам Н. приезжал. В общем, как-то странно они договорились. И все же стационар! Н. ложится в больницу, и тут Х. (“подруга” его то бишь) решает: а не пожить ли ей вместе с М. в известной комнате по соседству с нами? Только куда собаку деть? А, с собой! С Х. поговорить практически не удалось - тяжелый она человек по части общения. А мать, напротив, активно сопереживает.

“Простите, но мы... аллергия... и пр.“

“Да, ну не боитесь, на пару дней, недельку.”

“Но все же...”

“Ну болен сын. Как обследуют, всё. Мы же с вами должны понимать друг друга.”

“Пожалуй. Ну что ж мы, не люди? Люди...”

И вот, значит, как бывает: где неделька, там и две, где две, там и три, месяцок, другой... Но самое главное, что мы не смогли убедить наших соседей в том, что животное - это для нас очень плохо, вредно и опасно. Что содержание собаки в коммунальной квартире категорически противопоказано при известных диагнозах. В общем и целом, они просто не верят во все эти аллергии, астмы, противопоказания. “И не такое жрали”, знаете? Это, наверное, главный промах. Устранить его не представляется возможным, общий язык, благожелательность по отношению друг к другу и даже банальное воспитание оказываются просто-напросто иллюзией, мифом, когда речь заходит о конкретных интересах. Когда дойдет очередь до операции Н. и его смерти, станет ясно, что там за “интересы”... Ладно, вам интересно держать собаку, а нам интересно жить без вреда для здоровья. Закон на нашей стороне, и, более того, закон против вас.

Часть II. Досудебное разбирательство

Что касается подачи иска - это совершенно необходимая часть. Все участники событий, а именно Х. и М. (кроме Н., он тогда уже, кажется, даже говорить толком не мог - мы его больше не видели), по истечении некоторого времени с момента появления собаки (недели 3) были оповещены, что намерения у нас становятся тем серьезнее, чем больше времени длится вся эта история с собакой в нашей квартире. Решили угрожать судом. Но ведь особо и не поугрожаешь, если Х. это всё безразлично (она даже не прописана там - мы не можем ее вызвать в суд в качестве ответчика), а М. просто старый, одинокий, всеми обманутый человек, который виноват только в том, что хочет жить спокойно и всем при этом угодить (ну, на самом всё с ней не так просто...).

Жена привела в дом милиционера, он а) зафиксировал присутствие собаки в квартире; б) провел разъяснительную беседу с М.; в) рекомендовал обратиться в суд. Тут мы совершили первую (а, может, и не первую) ошибку, которую потом пришлось исправлять в отдельном порядке. Он сказал, что “направит в суд что надо”, забавно, правда? и мы успокоились. В общем, какой-то протокол надо было прямо на месте составить, а то потом на очередном заседании пришлось оформлять запрос, потом беготня, добиваться аудиенции у означенного стража правопорядка... А ведь им не до собак совершенно, да и времени-то прошло немало. Печать там, печать сям, все сами...

Из досудебного еще можно отметить попадание моей жены в больницу с аллергической реакцией по типу отека Квинке, коия случилась с ней во время уборки общей территории. Приехал доктор, вколол преднизалона, еще что-то, скатались в больницу, пару справок ей выписали, ночью она вернулась. Все это было приобщено к последующему заявлению. Примечательно то, что М. не поверила в то, что это приключение вообще имело место быть.

Вопрос: почему им обязательно надо, чтобы человек покрылся струпьями и источал могильный запах, чтобы поверить в реальность ущерба здоровью? Ответ простой: ни почему; ведь даже если так и будет, они, например, скажут: “а мы тут ни причем” или “а где доказательства?” Ну не интересует людей объективная действительность, только собственные смутные интересы. Которые, сдается мне, скоро пострадают.

Часть III. Исковое заявление. Первый заход

Заявление мы подавали дважды. Даже трижды. Ну первый раз можно не считать - нам просто вернули определение по поводу неадекватной формулировки просительной части. Поскольку мы не юристы и не финансисты, решили все делать а) кое-как; б) своими силами, и в первом заявлении просили “выселить животное”. Проблема в том, что животное рассматривается как объект права собственности и требование о выселении должно было быть заменено на требование о обязании выселить.

Далее, ответчики. Как бы не хотелось нам судиться с Х., но, увы, она всего лишь гость на нашем празднике. Пришлось писать иск на Н. (как владельца комнаты) и М. (как зарегистрированного жильца, принимающего у себя в гостях Х. с собакой). Парадокс заключался в том, что мы пытались поддерживать нормальные и даже хорошие отношения с М., как бы пытаясь понять ее непростое положение. Например, жена ее успокаивала, что суд это не что-то, прямо, позорное, тем более, что и дело гражданское и практика широкая... А М., знаете ли, и сама не рада. Надоела ей и Х. и собака. Да и сыну все хуже. Вечером приходит Х. с работы - картина незаметно меняется. В общем, самая настоящая двойная игра.

Приняли, наконец, заявление, назначили дату заседания, а тут Х. возьми, да и исчезни (обследование закончилось, Н. был отправлен домой). “Не завтра ли вернется?” “Да нет, что вы.” “А как быть если...” “Да я вам сообщу, если что. Теперь-то что? Разве операция только...” Решили отозвать заявление. Все-таки неприятно! собаки нет, виновницы нет, а с бабушкой судимся. Н. вообще лежит и не встает, все кругом плохо. Ошибкой это было или нет - однозначно сказать нельзя. Когда Х. внезапно вернулась через полтора месяца это бесспорно казалось ошибкой, но ко времени разбирательств по иску №2 сменилось довольно много обстоятельств... Дело пошло по другому сценарию.

Еще очень важно личное отношение, в частности, судьи. Отзыв иска был воспринят очень позитивно в связи с тем, что (ну кроме того, что суду работы меньше), что мы как бы проявляем такую гражданскую сознательность, что бедная бабушка, что всеми силами пытаемся урегулировать свои проблемы самостоятельно. Утешение небольшое, но все же это определенно было очко в нашу пользу, когда исковое заявление было подано во второй раз.

Часть IV. Исковое заявление. Второй заход

Все-таки для многих людей моральная сторона вопроса очень важна. Кто-то верит в ад или рай, кому-то просто неприятно когда г. друг другу делается, совесть, там... В общем, в тот день, когда на пороге появилась Х. (угадайте с кем, на поводке таком), лопнула нить человеколюбия и отныне мы решили пройти этот путь до конца. Совесть, наконец, была спокойна, наступало время закона. Их можно жалеть, даже оплакивать, но топор будет наточен. И применен.

Итак, я просто прогнал жену к своим родителям и остался один с дочкой пяти лет ни много ни мало на два месяца. В тот же день она подала иск в районный суд и начался отсчет. Каждая неделя разлуки казалась последней, дом зарос, быт прогнил. Но, правда, и колесами она больше себя не накачивала и не бродила, соответственно, с опущенными руками между сном и явью в утомлении от обычной нагрузки из-за побочного воздействия лекарств. А еще каждая минута, проведенная вместе, была наполнена чем-то, чего раньше явно было меньше, чем-то, связанным с горечью неизбежного предстоящего расставания. Ну это так, к слову.

Тем временем умер Н.. Я до сих пор сожалею, что мы включили его в состав ответчиков. Вот кто действительно безвинно пострадавший.

И все же первый этап завершился довольно быстро. Ответчики проигнорировали повестку, я сходил на заседание (жена была в больнице с какой-то дрянью, прицепившейся на почве а) общего ослабления иммунитета за время длительного пребывания собаки в квартире ранее и б) внезапного изменения режима нагрузок после переезда к моим родителям и стресса в связи с невозможностью жить всем вместе) -- было вынесено заочное решение в нашу пользу. Стали ждать вступления в законную силу.

Внезапно проснулась Х., написала заявление на отмену заочного решения. Было назначено заседание по отмене заочного решения. Это все недели. Заседание носило, скорее, формальный характер, и все же произошли очень важные изменения. 1. Н. был исключен из состава ответчиков, ибо почил в суе. 2. Х. была включена в состав ответчиков по причине (внимание!) того, что она становится собственником означенной комнаты по договору дарения от числа, бывшего за 3 (три) дня до смерти Н.. Таким образом, все потихоньку встает на места, но дело будет рассматриваться заново. Плюс две недели.

Часть V. Рассмотрение по существу

Две недели до следующего заседания были самыми трудными по социальной части. Соседи решили, что правда на их стороне, стали распространять свое влияние, житья не стало. Накал возрастал, пару раз поскандалили. И все же произошел очень важный для суда момент: возникшее дополнительное социальное остервенение наложило на пространство совершенно отчетливый отпечаток реального отношения к делу всех участников событий. Характеры и мотивы сторон предельно обнажились, все неясности исчезли. И с этих пор справедливость уже не могла не восторжествовать.

Первое заседание прошло, как в тумане. Было буквально трудно связать два слова... Тем не менее, инициатива определенно была на нашей стороне, поскольку непонимание происходящего со стороны Х., скажем так, превышало наше. Раза в три. Например, жена в начале заседания заявила меня как своего представителя (будучи истицей в единственном лице), и суд удовлетворил прошение, тогда как Х. с аналогичной просьбой в отношение своей сестрицы желаемого результата не получила. Причина простая, она просто неадекватно сформулировала свое прошение, и сестра ее (загадочная особа, явно адепт каких-то жалких оккультных тем) осталась просто немым зрителем.

Будучи представителем, я всячески старался превозмочь нежелание себя как-либо проявлять и даже раз взял слово, совершенно безобразно атаковав Х., используя яркое противоречие в ее показаниях. Вот она говорит, что за собакой убирают, всё моют-драют, ни единого волоска не остается и т.п., но это в начале, а по ходу заседания она, вдруг, начинает говорить, что они всё понимают, собаку на общую территорию не допускают и т.п.. Я вижу, что сама себе она не противоречит, но судья в данный конкретный момент думает, что Х. имеет ввиду именно 100%-е недопускание собаки на общую территорию (суд не может все запомнить, особенно на первом заседании по существу). И тут (дождавшись естественно возможности выступить, а подошла она аккуратно за этим пассажем) я говорю, что они ЕЕ МОЮТ каждый день в прихожей, в частности, я видел, как это делалось вчера. Для Х. все в порядке, она и не утверждала обратного, она согласна. Но судья в шоке: это форменное безобразие! вы только что сказали, что недопускаете собаку на общую территорию, а теперь выясняется... И неважно, что факт мытья собаки был отражен даже в исковом заявлении... Есть вероятность, кстати, что Х. даже не поняла из-за чего судья так расстроился. Это к вопросу о внимании друг к другу.

Вообще Х. до самого последнего момента верила не только в свою правоту, но и в свои, скажем так, способности. Что явно ей было не на руку, поскольку мы были умнее, энергичнее, учтивее и т.д. и т.п.. Ну и, конечно, справедливость уже практически осязаемо была на нашей стороне. Выступление Х. изобиловало бездоказательными фактами, как, например, о невалидности мед. справок... Это из крупных, а ведь была еще тьма “фактов” совершенно не имеющих отношения к делу (ознакомившись со сканами материалов, полагаю, будет легко понять, о чем идет речь). И стоял большой вопрос. С одной стороны мы должны были как-то отвечать на это, с другой выходило, что мы таким образом играли по навязанным правилам; нельзя было вступать в это болото бесконечных незначительных противоречивых фактов, поскольку они отводили от сути дела. В добавок доказательства предоставляли только мы, то есть мы таким образом должны были бы тратить силы и время на опровержение слов ответчика. При этом сами мы не можем заявить, что то-то, например, не имеет отношения к делу, т.к. это функция исключительно судьи. А пока судья в деле как следует не разобрался, это может стать серьезным препятствием. Все же отчасти нам повезло, и судья, выслушав стороны, выдал задания до следующего заседания обеим сторонам проработать доказательную базу. В основном это было сделано, конечно, для Х. (буквально “докажите, что справки поддельные”), ну и нам за кампанию кое-что (а именно, добыть документ от милиционера по части досудебного разбирательства).

Три недели хотел судья выделить на это. Удалось сторговаться на две, даже чуть поменьше. А ведь уже заготовили и бумагу на “ускорение рассмотрения”... но пока с точки зрения судопроизводства сроки были весьма разумные.

В окрестности следующего дня Х., почуяв палево, отбыла восвояси в свой печальный пригород. Не долго думая, жена вернулась к очагу, предварительно залив все вокруг спец. смесью, разлагающей гистамины, и проведя, наконец, нормальную уборку в нашей комнате. Полтора месяца прошло со дня смерти Н. - всё это время Х. со своей собакой уже совершенно без каких-либо оснований пила нашу кровь. Кажется, мы не склонны забыть об этом в ближайшем будущем.

Часть VI. Рассмотрение по существу (2)

Следующее заседание было решающим, хотя и не последним.

К заседанию, как и в прошлый, кстати, раз, нами была подготовлено обращение в печатном виде, но первое слово было за ответчиком. И первым делом Х. вывалила аж 4 ходатайства (не иначе как по совету или даже консультации; в общем, подготовился оппонент): а) об исключении М. из списка ответчиков (ибо та не собственник и собака не ее); б) о перенесении слушания в пригород по месту регистрации Х. (ну не удобно стало человеку ездить); в) о заслушивании двух свидетелей; г) об истребовании мед. карт моей жены за время до нашего вселения (для подтверждения диагнозов аллергии и астмы). Мы радостно опротестовали первые два ходатайства, это было просто: а) М. ответственна за содержание собаки в период до подписания упомянутого договора дарения; б) истец имеет право проходить дело по месту его регистрации. Что делать со справками былых времен, казалось, не совсем понятным. Казалось даже нелогичным, ведь текущие противопоказания необходимо и достаточно подтверждаются текущими же заключениями...

Итак, Х. привлекла двух свидетелей, которые не только не смогли ничего сказать по сути дела, но и откровенно взбесили судью своей унылостью и даже неадекватностью. Ну что могли сказать свидетели? Что собака там жила до нашего вселения, что мы всячески гнобили Н., отчего он и уехал из комнаты окончательно (а впоследствии и помер), что собачка хорошая, что все что угодно, но только не теме иска... Или буквально: “Рассказывайте, что Вам известно”, “Ну, э-э, я знаю, что дело в суде...”, “Суд это тоже знает. По существу!” и т.п.. Не смотря на то, что со свидетелями все было понятно еще с первых слов, нам стоило все же обратиться к ним с парой вопросов в духе: “Вы являетесь сотрудниками Х. по работе?” или “Виделись ли мы когда-нибудь раньше?” Тем не менее, “свидетели” были с позором изгнаны из зала суда, они с очевидностью только ухудшили положение стороны ответчиков.

И все же справки... Очень важный момент заключается в том, что никаких новых письменных доказательств стороной ответчиков предоставлено не было. Этот факт мы знали заранее и даже включили его в распечатку обращения. Ответчиками в лице Х. ничего не опровергалось, ничего не доказывалось. Суд очевидно уже томился, следующее заседание было назначено уже через три дня. Прошу обратить внимание, три дня нам давалось на то, чтобы раздобыть мед.карты по запросу суда, против 2х недель для Х. на прошлом заседании. Это было непросто, но и нас ведь было двое (неудобно только, что запрос был в единственном экземпляре, тут мы опять прогадали).

Не все удалось добыть, что хотелось, однако, дело было определенно сделано. На следующем заседании Х. традиционно никаких письменных доказательств не предоставила, зато заявила о том, что ей требуется время на изучение наших. Но суд сказал: “Изучайте, пожалуйста”. То есть прямо сейчас. С мед. документацией история такова, что придираться можно до бесконечности, однако, доказать что-либо конкретно весьма непросто. Подлинность же справок сама по себе у суда сомнения не вызвала. Поскольку Х. не заявляла ходатайств о проверке документов на подлинность (а это очевидно было бессмысленно), ее устные замечания были проигнорированы и забыты. Тем более, что доказательное бремя должно быть распределено между истцом и ответчиком, а не лежать целиком и полностью на истце, к примеру.

Последнее серьезное препятствие со стороны Х., которое могло бы быть таковым, заключалось в устном ходатайстве о требовании спец. экспертизы для выяснения вопроса о наличии у моей жены аллергической реакции именно на ее конкретную собаку. Но ходатайство было отклонено, поскольку наличие аллергии как таковой является противопоказанием к содержанию домашних животных. А свежие (этого года то есть, из-за чего отчасти и возник сыр-бор о подтверждении диагноза до нашего вселения) заключения аллерголога и пульмонолога находятся в материалах дела и подлинность их адекватно никто не оспаривал. Вообще, эта история с истребованием мед. карт прошлых лет была сделана исключительно ради Х., суд пошел ей навстречу, хотя для подтверждения текущих противопоказаний никак не требуется подтверждение противопоказаний, скажем, пятилетней давности, если текущие справки в порядке. Обратное еще понять можно. Тем не менее, мы безропотно выполнили это требование. А судья отказал Х. в спец. экспертизе.

Да здравствует наш суд, самый гуманный суд в мире.

Часть VII. Кассация

Итак, решение было вынесено в нашу пользу в части требований. А именно в обязании удалить собаку. На самом деле обязание удалить собаку равносильно запрету на вселение, т.к. если собака вселена, то, согласно решению суда, она должна быть удалена. Это очередной компромисс со стороны суда. Вообще, я был приятно удивлен изначальной такой позицией, что все стороны на любом этапе производства должны находиться в равных позициях, даже если одна из сторон очевидно на порядок более убогая, чем другая.

На некие праздники М. отбыла в пригород и грозилась вернуться с Х. (и собакой), но все же что-то неумолимо изменилось, и М. приехала обратно одна. Все же мы готовились к тому, что на этом дело не кончится, хотя, полагаясь на высокие интеллектуальные способности наших оппонентов, рассчитывали, что Х. пролетит со сроками... Однако, найдя в себе силы заплатить мзду юристу, Х. получила-таки адекватную консультацию, а заодно и текст кассационной жалобы на трех печатных страницах. Жалоба была подана в срок, заседание назначено почти через месяц.

Х. могла вернуться в любой момент, но почему-то этого не сделала, оставаясь в своем пригороде. Мы зажили лучше прежнего. М., конечно, было как-то не по себе, и она по большей части избегала контакта с нами, не суть. Тут мы, наконец, вспомнили, что есть “правовые” знакомые, прошарили тему с отзывом на кассацию и совместными усилиями набили ответ. Фэйл заключался в том, что я этот отзыв отнес не в городской суд, а в областной. Вообще, это дело показало, как часто нами совершаются недопродуманные, мягко говоря, действия... Как бы то ни было, отзыв был благополучно перенаправлен в городской суд, но копии никто так и не получил. Да и сам суд ознакомился с отзывом практически уже на самом заседании. Благо он получился короткий; все же удалось волевым решением бескомпромиссно отбросить и проигнорировать все “левые” доводы жалобы, сконцентрировавшись на главном, на том, что могло быть действительно важным.

Заседание по кассационной жалобе прошло очень спокойно и при этом бодро. Я был поражен уровнем профессионализма судьи, который довольно долго сначала говорил с ответчиком. Суд ставил вопросы очевидные по своей простоте и необыкновенно полно раскрывающие истинную картину дела самым кратчайшим путем. Как суд мог настолько хорошо вникнуть в суть дела? Не весь же месяц они над ним сидели? И опять вначале была эта столь меня встревожившая благорасположенность к ответчику... Пока Х. самолично не вляпалась в критические по своей массе противоречия в духе: “Вы выражаете сомнение в мед.заключениях истицы по справкам, находящимся в деле” + “Вы не сомневаетесь в подверженности истицы известным заболеваниям, когда выражаете сомнение в том, что аллергия у нее именно на Вашу собаку, дополнительно указывая в жалобе на то, что у истицы постоянные проблемы со здоровьем и высказывая целый ряд предположений по этому поводу”. Точно я, конечно, передать не могу, но суть в том, что таких моментов успело за считанные 5 минут накопиться буквально несколько.

У нас тоже не все гладко пошло. И самое страшное, но все же не столь критичное, было то, что мы, кроме прочего, ссылались на ст.13 “Закона о содержании собак в СПб”, который, хотя и был принят в Собрании в 2002 году, однако в силу не вступил, реквизитов у него нет и т.п.. Может сложиться впечатление, что они, в отличии от районных судей, помнят наизусть вообще все законы. Но с другими-то нормами был порядок. Да и сами себе мы не противоречим, ибо наш интерес предельно прост и ясен. В общем, суд удалился, потом вернулся. Всё. Жалоба отклонена, решение вступило в законную силу, через три недели ждите документ о решении.

Эпилог

Справедливость восторжествовала! Пускай пришлось пролить немало крови, но зато, что называется, своими силами. Оглядываясь назад, становится очевидно, как можно было бы улучшить исходное заявление, какие ходатайства готовить заранее и т.д.. За несколько заседаний произошла серьезная эволюция: если сначала это было попросту страшно, потом напоминало экзамен на первых курсах, то в конце уже совершенно отчетливо проступали человеческие характеры судей, секретарей, что определенно способствовало понимаю положения вещей и в т.ч. собственного места и собственных возможностей. Возможностей, которые просто необходимо использовать: брать слово, когда дают (или когда дается), тактично нападать на оппонента (не допуская игры по его правилам), просить суд о том, что суд может сделать и что пойдет тебе на благо (но никак не то, чего суд не может и -- отдельно -- чего суд не хочет (или, вернее, не захочет) делать -- а если так, то сначала провести дополнительные работы по этой теме)...

Как бы то ни было, доложу я вам, конец ли это - неизвестно. Х. определенно нечиста на руку, и это нельзя так просто спустить.

PS

Посвящается моей дорогой жене. Все персонажи и события являются вымышленными, все совпадения случайны. Алексанов Д.И.. Санкт-Петербург, 2011.