Начало
Учитель для ведьмы
Старик удил рыбу. Как он добирался до этого места - для всех оставалось секретом, но приходил он явно по суше. Старик приходил сюда каждое утро и вечер. Он присаживался на траву, закидывал удочку и закуривал трубку. И этот ритуал он повторял каждый день в течении тех двадцати лет, что жил в этом городе. Никто не знал, кто этот старик и откуда он взялся. Просто однажды он пришел в местный муниципалитет и выкупил полуразрушенный домишко на отшибе. У старика не было друзей, он ни с кем не общался. Одевался всегда во все черное, а в городе появлялся только для того, чтобы прикупить продуктов. Раз в месяц к старику приезжал из столицы курьер. Но, что самое интересное, никто и никогда не пытался обсчитать его и еще как-то обмануть. Первое время дети пытались подшучивать над ним, но очень быстро оставили эту затею. Было в нем нечто, что заставляло людей бояться его. Так он и жил здесь уже на протяжении двадцати лет.
Этот день ничем не отличался от прочих. Густав Дорри любил рыбачить. И сорок лет назад он тоже любил рыбачить… Но тогда у него не было времени, чтоб спокойно посидеть с удочкой на берегу реки. Имя Густава Дорри достаточно часто мелькало в новостях, особенно, если речь шла о ведьмах и инквизиторах. Он был одним из лучших… «Был» - ключевое слово. Однажды он не сделал того, что должен был сделать. Он не убил ведьму. Дал ей уйти. Что заставило Дорри так поступить - для всех до сих пор осталось тайной. Трибунал постановил изгнать его из рядов Инквизиции, и Дорри спокойно принял это решение. Это было сорок лет назад.
Сегодня клев был вялый, но старика это не смущало. Он наслаждался окружающей его природой и даже веселые крики купающихся, которые доносились с ближайшего пляжа не мешали ему. Хоть Трибунал и постановил изгнать его из Инквизиции, но инквизитором Дорри быть не перестал, а поэтому чувствовал мир несколько острее нежели простые смертные. Но не так остро как ведьмы. Но лучше всего он чувствовал ведьм… И одна из них сейчас стояла сзади.
Старик обернулся. И замер. Ибо перед ним стояла девочка шести лет. Девочка была действующей ведьмой и, согласно Кодексу, он должен был ее уничтожить. Но инквизитор не видел ведьмы. Он видел девочку шести лет, черноволосую, зеленоглазую, которая с интересом изучала старика.
- Здравствуйте, - сказала девочка. Ее явно смутило, что старик в черном так пристально разглядывает ее.
- Доброе утро, - ответил Густав Дорри. - Ты ведь не местная?
- Нет, - ответила девочка. - Дядя Линус и тетя Биана пошли на пляж. А я не захотела. Там скучно.
- А здесь - весело? - спросил старик.
- Нет, - ответила девочка. - Здесь интересно. А дядя Линус и тетя Биана редко бывают там, где интересно.
- И тебя отпустили одну? - Дорри присел на камень и уже с интересом поглядел на девочку.
Мда… Случай интересный. Самоинициация? Интересно, как это Инквизиция прошляпила ведьму с таким потенциалом? Но, что самое главное - случай не безнадежный.
- Очень просто, - девочка пожала плечами. - Я захотела - и они отпустили.
- Меня зовут Густав, - сказал старик. - А тебя?
- Эвиана, - ответила девочка.
- А где твои мама с папой? - поинтересовался бывший инквизитор.
- Мама умерла, - сказала девочка. - А папа… Я не знаю где.
- Пойдем к твоим дяде с тетей? - предложил Дорри.
И был удивлен реакцией Эвианы. Она закусила губку, заискивающе посмотрела на Густава Дорри. И он ощутил действие заклинания. Крайне неуклюже сотворенного, но достаточно большой силы. Заклинание, призванное вызвать безграничную симпатию у того, на кого оно наложено.
- Я себя плохо веду? - спросила она.
- Нет, Эвиана, - старик сотворил знак, заставивший рассыпаться заклинание юной ведьмы. - Просто они будут волноваться.
Девочка, следившая за действиями инквизитора, вдруг ответила достаточно зло:
- Не будут! Они не любят меня! Маму они любили, а меня - не любят. Они говорят, что если б меня не было, мама была бы жива! И если б я не заставляла их относиться ко мне хорошо, то, наверное, они бы отдали меня в какой-нибудь приют! Я не хочу к ним. С ними скучно. Они такие же, как все!
- А я? - осторожно спросил Густав.
- Ты другой! - уверенно ответила девочка. - Я не смогла заставить тебя полюбить меня. А еще - ты разговариваешь со мной не так, как другие.
«Опекуны, наверное, даже не знают, что она ведьма. Она заставляет их делать то, что ей нужно. Интуитивно, подсознательно, она пользуется своей силой. Надо что-то предпринять… Я не могу убить ее. Потому что это - невинное дитя. А я не убиваю детей… Что ж… Надо будет поговорить с ее опекунами,» - подумал Густав Дорри и обратился к девочке:
- А ты не боишься меня?
- Нет, - удивилась Эвиана. - А почему я должна вас бояться?
- Это неважно, - в первый раз за весь разговор Густав Дорри улыбнулся. - А ты хотела бы остаться со мной?
- С вами? - девочка с недоверием отнеслась к словам старика. Но подумала и ответила. - Господин Густав, если Вы не шутите, то я хотела бы остаться с вами.
- А для этого мне надо поговорить с твоим дядей и с твоей тетей, - ответил ей Дорри. - Пойдем, найдем их.
Приезжие не обратили внимания на появление старика в черном, а местные опасливо поглядывали ему вслед. За двадцать лет, которые он жил здесь, его ни разу не видели на пляже.
Эвиана очень быстро нашла своих опекунов. «Простейшее поисковое заклинание, которое она сотворила даже не задумываясь», - думал Густав Дорри, идя за ней.
- Дядя Линус! - радостно крикнула Эвиана.
- Где тебя носило маленькая дрянь! - рявкнул на нее Линус.
- Не кричите на меня! - в голосе Эвианы послышалась сталь, и Густав Дорри защитным жестом снес небольшое проклятье, которое девочка метнула в опекуна.
- Не кричите на девочку, - тихо сказал Дорри.
- А ты кто такой? - Линус повернулся к старику и замер. - Господин Дорри? Простите, не признал....
- Мы с вами не встречались, - резко оборвал Густав опекуна. - Я пришел, чтоб поговорить с Вами и вашей женой об Эвиане.
Густав не любил слабаков и лизоблюдов. А Линус был как раз таким. И ничего удивительного, что девочка вертела им как хотела. Линус прекрасно понимал, что племянница пользуется им, но ничего не мог с этим поделать, срывался на нее и ловил вот такие проклятия… Количество мелких неудач в жизни господина Линуса давно уже превысило понятие «средний уровень».
- Итак, господин Дорри, вы хотите забрать нашу девочку? - Биана, в отличие от мужа, не была слабохарактерной. - И это после того, как мы растили бедняжку все это время…
- Прекратите ломать комедию, госпожа Биана! - оборвал ее Дорри. - Девочка прекрасно понимает, что вы с мужем не любите ее!
Биану нельзя было назвать робкой женщиной, но перед этим стариком она робела. Вернее сказать даже не «робела», а панически боялась. Так она не боялась даже главаря шайки, под «крышей» которого был ее магазинчик.
- Что Вы предлагаете, господин Дорри? Да, я не пылаю любовью к племяшке, но она - дочь моей сестры, и ради ее нее я буду заботиться о девочке! - Биана говорила искренне, но откуда ей было знать, что Эвиана - ведьма? А ведьмы хорошо чувствуют истинное отношение людей.
- Если Вы действительно желаете девочке добра, то должны оставить ее со мной, - отрезал Дорри. - Это будет лучше и для нее, и для Вас с мужем.
― Господин Дорри… - Биана наконец решилась задать тот вопрос, который мучал ее последние годы. - Вы ведь инквизитор?
― Бывший, - кивнул Густав.
― Бывших инквизиторов не бывает! - уверенно заявила Биана. - Даже если Вас изгнали из Инквизиции, суть от этого не меняется. Скажите… - она помялась, подбирая слова. - Это как-то связанно с ее матерью?
― Может быть, - сказал Дорри. - Я давно отошел от дел и не в курсе того, чем занимаются мои бывшие коллеги, но если вы расскажете, я, возможно, смогу ответить на ваш вопрос.
― Я начну издалека… - Биана помялась и продолжила. - Моя сестра была талантливым ребенком. В школе ей легко давались гуманитарные предметы, она отлично рисовала, но больше всего ей нравились танцы. Но у нее были большие проблемы с точными науками. Пока она училась в школе, все было хорошо, но потом… Потом у нас начались проблемы. Семья у нас была небогатая, и мы не могли оплатить даже колледж. Элеонора пыталась выставлять свои картины, но что-то не поделила с организаторами выставки. Характер у нее был взрывной… В общем скандал получился хороший. Какое-то время она подрабатывала танцовщицей в барах. Это тоже плохо закончилось. Я не буду описывать подробности этой истории. Я же тем временем вышла замуж, и мы с мужем открыли свой бизнес. У нас появилась возможность помочь сестре. Мы собрали денег и оплатили ей обучение в театральном колледже. Вы просто не можете представить, как она была счастлива…
Биана закрыла глаза, предавшись на какое-то время воспоминаниям, а Густаву Дорри многое уже было ясно. По многим признакам выходило, что мать Эвианы была неинициированной ведьмой.
― Счастье было недолгим, - Биана отвлеклась от воспоминаний и продолжила рассказ. - Элеонора проучилась два года и все бы было хорошо, но… Элеонора вдруг стала замкнутой… С занятий возвращалась поздно и была в плохом расположении духа. Мы не придали особого значения этому, а зря… Возможно, обрати мы на это внимание сразу, все было бы по-другому. Сестра была беременна. Отец ребенка, узнав о ее беременности, предложил сделать аборт. Вариант с женитьбой его не устраивал. В результате, Элеонора прокляла его…
― Как прокляла? - поинтересовался Дорри.
― Да просто! - ответила Биана. - Бросила ему вслед: «Будь ты проклят, тварь бессердечная!». Но, что самое интересное - ее проклятье сбылось… Сначала его выгнали из колледжа, он начал пить, а потом и вовсе - прирезали его в подворотне. Но Элеонора, после того, как расставила точки над «и», не оправилась от удара. Она твердо решила сохранить ребенка. Эвиана родилась здоровой. И кажется Элеонора начала снова радоваться жизни… Это продлилось недолго. Эвиане было шесть месяцев, когда она серьезно заболела. Врачи только разводили руками. Сестра превратилась в тень себя. Но однажды… «Я нашла способ, как помочь своей дочурке, - сказала она. - Это единственный способ и я прибегну нему во чтобы то ни стало». И действительно - Эвиана пошла на поправку. А вот Элеонора… Такое ощущение, что это была не она, а вообще, кто-то другой. Она перестала заботиться о девочке, стала пропадать непонятно где… А через два месяца она пришла бледная и держась за сердце. Платье ее было испачкано кровью. Как робот она подошла к кроватке Эвианы, погладила ее по головке, прошептала: «Я люблю тебя!» и упала замертво. Прежде, чем мы с мужем успели опомниться, в дом вломились двое инквизиторов. У одного из них был пистолет, а другой готов был сотворить какой-то из своих знаков. Они осмотрели тело Элеоноры, вызвали катафалк. Затем тщательно обследовали Эвиану, комнату Элеоноры перевернули вверх дном, увезли кучу ее вещей… А нам… Нам осталась Эвиана, которой не было еще года, да пара картин в память о сестре…
- Как Инквизиция аргументировала действия своих сотрудников? - спросил Дорри.
- Элеонора была действующей ведьмой. Они напали на нее в процессе проведения обряда.
- Это - серьезное обвинение, - кивнул Дорри. - Но ведьмовской дар не передается по наследству…
- По наследству? - ужаснулась Биана. - Вы хотите сказать…
- Я хочу сказать, что Эвиана - ведьма, - жестко сказал Дорри. - Действующая ведьма очень большой силы. Я не знаю, кто и когда инициировал девочку. Однако поведение Эвианы крайне нехарактерное для действующей ведьмы.
- Что Вы с ней сделаете, господин Дорри? Отдадите вашим бывшим коллегам?
- Нет, - покачал головой Дорри. - Я постараюсь воспитать ее так, чтобы она не представляла опасности для общества. У вас это не получится точно, а у меня… У меня может и получится… А может, она убьет меня, если я допущу ошибку.
- А где гарантия того, что Вы сдержите свое слово? - Биана уже сдалась, но решила держаться до последнего.
- Гарантия этого то, что Вы сейчас разговариваете со мной здесь, а не с представителем Регионального Офиса Инквизиции в спец-вертолете.
- Хорошо… - Биана развела руками. - Но давайте спросим у девочки. Что она скажет?
- Давайте, - согласился Густав.
Биана достала мобильный из сумочки и позвонила мужу.
Через некоторое время появился господин Линус с Эвианой. Линус поежился, оглядывая мрачное жилище бывшего инквизитора, а вот Эвиане, похоже, понравилось. Она обошла комнату, а затем, скинув босоножки, забралась на диван.
- Скажи, Эва… - начала было Биана, но девочка ее резко оборвала:
- Меня зовут Эвиана!
- Эвиана… - поправилась госпожа Биана. - Господин Дорри хочет взять тебя к себе.
- Насовсем? - в голосе девочки прозвучала смесь надежды, радости и недоверия.
- Насовсем, - кивнула Биана.
- Господин Дорри, это правда? - девочка посмотрела на инквизитора.
- Это правда, Эвиана, - спокойно произнес инквизитор.
- Ты согласна? - спросила Биана, уже заранее понимая, какой прозвучит ответ.
- Да, тетя! - уже спокойно ответила девочка. - Я согласна.
Густав Дорри угостил своих гостей чаем. Они сидели молча, не зная о чем говорить. Госпожа Биана и господин Линус чувствовали какое-то облегчение, но Биане было тяжело расставаться с племянницей. Густав Дорри размышлял о том, что же случилось с Эвианой. «Бред конечно, - думал он, - но это единственная версия. Мать передала свой дар посмертно. И именно ее смерть спровоцировала инициацию. Суеверия на пустом месте не рождаются. Есть же поверие, что ведьма на смертном одре может передать свою силу тому, к кому она прикоснется умирая. Ведь даже мы, когда казним ведьм, прикасаемся к их телам, лишь минут пять спустя после смерти… Что мы знаем о Ведьмином Даре, когда природу своей Силы до конца не изучили». Молчание нарушила Эвиана:
- Так действительно будет лучше, тетя! - тихо сказала она. - И для меня, и для вас с дядей. Я это знаю. У вас все будет хорошо. Ваш бизнес наладится. Вы родите дяде сына. В январе. Вы никогда не любили меня. Просто не хотели показывать этого. А когда у вас родится маленький, то Вы будете относиться ко мне еще хуже. Если Вы захотите, то напишите мне. Или приедете в гости. Я буду рада видеть даже дядю. Наверное. Но сейчас… Сейчас я не хочу жить в семье, где меня не любят…
Это были искренние слова ребенка, а не злобной ведьмы. И Густав Дорри вздохнул, понимая, какую ответственность он на себя берет.
***
― Скажи, Учитель, почему девочки в классе не хотят со мной играть? - девятилетняя Эвиана была явно озабочена этим вопросом. - Потому что я не такая как они?
― Да, Эвиана, - сказал Дорри, закидывая удочку. - Они чувствуют это и боятся. А чего боятся - не могут понять и поэтому так проявляют свой страх. Но ты ведь не только этим обеспокоена, не так ли?
― Сегодня Витор бросил в меня камень! - зло сказала она. - И если бы я не заставила камень пролететь мимо, он бы разбил мне лоб!
― И что ты сделала Витору?
― Я назвала его дебилом, за то, что он дразнил меня!
― Эвиана, слово «дебил» - это не то слово, которое стоит употреблять хорошей девушке.
― Я, знаю, Учитель, - грустно сказала Эвиана. - Но он мне надоел. Он меня уже третий день дразнит!
― За что? - Густав принялся набивать трубку.
― Ну… - Эвиана покраснела. - Я… Я сказала ему, что он мне нравится, а он сказал, что не будет общаться с такой уродиной, как я!
― В свое время мы дергали понравившихся девчонок за косички, - улыбнулся Густав Дорри, но тут же помрачнел. - Но вот камень - это перебор. Ты не использовала свою силу против обидчика?
― Нет, - Эвиана тоже помрачнела. - Я сдержалась. Это… Это было трудно…
― Молодец! - сказал Густав. - Сейчас я докурю трубку, и мы пойдем. Ты - домой, а я загляну к родителям Витора.
― Учитель, не надо! - сказала Эвиана. - Я не хочу, чтоб меня считали ябедой!
― А я не хочу, чтобы тебя закидывали камнями! - сказал Дорри. - Да и не только тебя… Если он бросил камень в тебя, то может бросить и еще в кого-нибудь.
― Уже бросал! - насупилась Эвиана. - Он мальчишке из другого класса камнем лоб разбил.
― И что было?
― Ничего не было. Родители ходили, разбирались… А мама Витора сказала, что у нее самый замечательный сын и если он кому-то лоб и разбил, то значит тот сам виноват.
― Кто у него родители? - спросил Густав. - Бизнесмены?
― Нет, - замотала головой Эвиана. - Папа у него полицейский, а мама нигде не работает. Но Витор хвастался, что дедушка у него дворянин и носит титул графа.
― Ну… Тогда понятно. Ладно, идем домой, подумаем, что делать с графским внучком…
Последнюю фразу Дорри произнес таким тоном, что он рассмешил Эвиану.
― И что смешного я сказал? - спросил Дорри, сматывая удочки.
― Ты это сказал таким тоном, - серьезно ответила Эвиана. - Будто ты уже зачитал приговор и готов привести его в исполнение.
Тут уже улыбнулся Густав Дорри.
― Надо же… Столько лет прошло… А я еще помню… Вот что значит сила привычки. Ладно, пошли уже, подопечная…
Когда они подошли к дому, то увидели, что их ждут. Возле дома стоял полицейский автомобиль, а рядом с машиной курил полицейский. И судя количеству окурков около машины, ждал давно…
― Это отец Витора! - тихо сказала Эвиана.
― На ловца и зверь бежит, - также тихо ответил ей Дорри и поприветствовал полицейского. - Добрый вечер, капитан! Вы предвосхитили мои намерения! Что ж, прошу в мое жилище, отужинаем, а заодно и обсудим вопросы воспитания молодежи. Вы ведь поэтому приехали, не так ли?
― Поэтому, господин Дорри, - хмуро ответил капитан. - Что ж… Пройдемте…
Густав отправил Эвиану готовить ужин, поставил чайник и обратился к своему гостю:
― Итак, господин Ганзес, я слушаю вас.
― Сегодня у нас произошел с женой небольшой скандал… - произнес капитан, вертя фуражку в руках. - Я был дома, когда позвонила учительница Витора… Она рассказала об инциденте, произошедшем с Эвианой… Я наказал сына. А сам хотел бы принести свои извинения Вам и Эвиане.
Эвиана принесла чай и ушла на кухню.
― Спор вышел по причине вашего несогласия в отношении воспитания сына?
― Да… Она души в нем не чает, вот и балует… Сначала я тоже стал защищать сына, но учительница сказала, что это уже не первый случай и до этого она уже не раз разговаривала с моей женой… В общем, они исключат его из школы, если он не изменит своего поведения.
― А Вы сами, господин Ганзес, разве не знали о выходках Вашего сына? - поинтересовался Дорри.
― Нет… Жена мне ничего не говорила, - развел руками полицейский.
― Понятно… - сказал Дорри. - Вы стараетесь воспитывать сына как достойного человека, а жена - в дворянских традициях, объясняя, что он дворянин, а все остальные - простолюдины. А еще она, как и любая мать считает свое дитя самым-самым. Вы редко бываете дома, капитан, и уделяете слишком мало времени воспитанию сына. Хотите добрый совет? Наймите помощника. Тогда Вы сможете больше уделять времени семье.
― Вы говорите, как мой психолог, - сказал господин Ганзес.
― Я говорю исходя из личного опыта, - покачал головой Дорри. - Процент браков у инквизиторов еще ниже, чем у полицейских, а процент разводов значительно выше.
― Да… С цифрами не поспоришь… - ответил Ганзес.
Эвиана подала ужин и села за стол рядом с Густавом Дорри. Жареная картошка, да запеченная в фольге рыба сегодня особенно удались.
― Ты хорошо готовишь, Эвиана, - сказал полицейский после трапезы.
― Спасибо, господин Ганзес, - ответила Эвиана. - Мне приятна ваша похвала.
― Эвиана… - господин Ганзес чувствовал себя неловко под пристальным взглядом девочки. - Эвиана, я хотел извиниться за поведение Витора…
― Вам незачем извиняться, господин Ганзес, - тихо ответила Эвиана. - Не Вы в меня бросили камень, а Витор. Пусть он и извинится.
Возможно, капитан Ганзес и последовал бы доброму совету Густава Дорри, если б не погиб следующей ночью в перестрелке.
***
Эвиана вернулась из школы злая. Мало того, что ей досталось от директрисы, так потом наверняка еще и от Дорри достанется. Она вспомнила его взгляд, и стальной тон в голосе: «Иди домой! У нас будет серьезный разговор!»
― Сама напросилась! - прошептала девочка, вспоминая разговор в кабинете директора. - Незачем было копаться у меня в рюкзачке!
Последствия сторожевого заклинания, господин Дорри снял, но повеселилась она от души.
― Поймите меня правильно, господин Дорри, - госпожа Элиа Брон помолчала, пытаясь подобрать правильные слова. - У Эвианы сейчас трудный возраст. Тринадцать лет… Она не только начинает становиться девушкой, но у нее еще и переходный возраст… Ей нужны внимание и забота родителей. Постарайтесь учесть этот факт. Я понимаю, что Вы уже не молоды…
― Называйте вещи своими именами! - прервал директрису Густав Дорри. - Я стар. Я знаю это и этот факт не тяготит меня. Все мы смертны.
― Простите, господин Дорри, - директриса вела уже не первую беседу с опекуном весьма трудной ученицы, но так и не могла привыкнуть к его характеру. - Вы стары, вам уже трудно воспитывать девочку.
- Отнюдь, госпожа Брон, - старик ответил достаточно спокойно. - Смерть уже на подходе к моему дому, но я успею вырастить Эвиану и она будет достойной девушкой! Я поговорю с ней о сегодняшнем происшествии еще раз, но я более чем уверен, что девочка не лжет. А я, знаете ли, учил ее защищать свою собственность. Пусть даже и таким способом!
- Но, господин Дорри, мышеловка… - начала было директриса.
- С тем же успехом она могла бы поставить что-нибудь и поубойней, - спокойно ответил Густав Дорри. - А вам следует провести беседу с классом на предмет того, что воровство - это плохо! Итак, я считаю нашу беседу оконченной. До свидания, госпожа директор!
Когда дверь за бывшим инквизитором закрылась, Элиа Брон вздохнула с облегчением. Она помнила этого странного старика. Она помнила его с тех пор, когда сама была еще в возрасте Эвианы. Когда еще он только-только появился в городе. Кто-то из мальчишек сказал, что он маньяк и прячет в сарае трупы маленьких девочек. Они дождались, когда старик взял удочку и ушел из дома, и забрались в сарай. Трупов там не оказалось, зато была ловчая яма, в которую и угодила тринадцатилетняя Элиа. Мальчишки попытались ее вытащить, но в сарае не оказалось веревки, и в итоге их попытки в яме оказался еще один участник «тайной операции»… Из ямы их вытащил старик, который вдруг неожиданно вернулся с рыбалки. И он же сдал их родителям. В ее голове эхом прозвучали слова, которые Густав Дорри произнес тогда: «Это моя собственность и я защищаю ее так, как считаю нужным! А то, что ваша дочь оказалась в ловчей яме не моя вина, а ваше упущение в ее воспитании!» Как ни странно, но второй участник этого казуса в дальнейшем стал полицейским.
Когда Дорри пришел домой, Эвиана сидела, уткнувшись в учебник. Дорри посмотрел на девочку и грустно вздохнул.
- Осуждаешь? - спросила девочка, не отрываясь от книги.
- Да, - ответил Густав Дорри и сел в свое кресло. - Не этому я тебя учил.
- Ты учил не пускать в ход мою силу, - спокойно ответила Эвиана.
- Не пускать в ход, если только не будет другого выхода, - уточнил старик. - А ты это сделала.
- Она достала меня! - резко ответила девочка.
- Эвиана, мышеловки было бы более чем достаточно, чтобы проучить ее! Проклятье было совершенно не нужно!
- То, что она залезла в мои вещи, это не самое страшное, - ответила девочка.
- Эвиана, оторвись от книги! - вдруг резко сказал Густав Дорри.
Девочка закрыла книгу и посмотрела на своего опекуна.
- Что еще?
- Когда я разговариваю с кем-то, то предпочитаю смотреть ему в лицо, - уже спокойным тоном произнес инквизитор. - Ты знала, что она полезет к тебе в рюкзак. Это так?
- Да, - ответила Эвиана.
- И поэтому, кроме мышеловки, ты соорудила еще и сторожевое заклятье, которое активировало проклятье? Так?
- Так, - Эвиана нахмурилась.
- Зачем?
- Ты не поймешь, - вздохнула девочка.
- Из-за Витора? - поинтересовался инквизитора.
Эвиана была удивлена настолько, что не нашлась что сказать. А Густав Дорри продолжил:
- Эвиана, я не слепой. И со слухом пока у меня проблем нет. Но почему ты решила, что я не пойму тебя?
- Потому что инквизиторы не умеют любить! - сказала девочка.
- Вот тут ты не права… - старый инквизитор вздохнул, и девочке показалось, что его взгляд стал мягче. - Мы умеем любить. Но редко наша любовь бывает счастливой. Мы влюбляемся один раз и на всю жизнь. Мало кто из инквизиторов способен влюбиться второй раз в жизни.
- А ты тоже любил? - удивленно спросила Эвиана. - Да?
- Да, девочка… И я тоже… Любил…
- Ты из-за нее ушел из Инквизиции?
- Из-за нее… - старому инквизитору очень хотелось курить.
- Она была той самой ведьмой, которой ты дал уйти?
Слова девочки прозвучали для Густава Дорри точно вспышка молнии в ночи. В той ночи, более сорока лет назад. Старик закрыл глаза и увидел эту картину вновь…
Он гнался за ведьмой. Во вспышках молний он видел ее силуэт. Вот ведьма свернула во двор и Густав приготовился. Оттуда не было выхода, а значит… Значит будет схватка. Она уже отбила его Знак Пса, защитилась от Знака Зеркала… Это была сильная, опытная Воин-Ведьма. Одному ему было не справиться, но главное продержаться до подхода его напарника. Пистолет послушно скользнул в руку. Девять серебряных пчел готовы были впиться в свою цель. Густав осторожно вошел во двор, ведьма стояла возле стены, ожидая его. Руки ее светились ведьминым огнем. Она поняла, что загнана в угол, но сдаваться не собиралась.
― Остановись, ведьма! - произнес инквизитор стандартную формулу. - Прекрати свое колдовство!
― Нет, инквизитор! - голос ведьмы заставил его вздрогнуть. - Вы не щадите нас! Сдаться тебе - равносильно смерти!
Он мог выстрелить, пока она говорила, но… Неведомая сила не дала ему поднять пистолет. И это была не сила ведьмы. Это была сила воспоминаний. Очередная молния осветила ее лицо. И Густав понял, что не ошибся…
― Беги… - тихо произнес он.
― Ты отпускаешь? - ведьма недоверчиво взглянула на инквизитора и… похоже ее человеческая память вырвалась из плена сознания ведьмы.
На какой-то момент в ее глазах мелькнуло совсем человеческое смятение чувств.
― Беги! - прокричал Дорри, стараясь перекричать гром.
Он больше не видел ведьмы. Перед ним стояла испуганная женщина. Женщина, которую он любил. Она рванула ему навстречу. Подбежала к нему и остановилась:
― Спасибо, Густик… - прошептала она, глядя ему в глаза, и добавила. - Зря… Зря ты меня полюбил…
Снова сверкнула молния, но ведьмы уже не было. Зато рядом стоял запыхавшийся напарник Густава.
― Дорри! Ты, что, рехнулся?! - он не слышал разговора, но видел все. - Ты… Ты дал ей уйти!
― Делай, что считаешь нужным, - устало произнес Густав. - Но мой тебе совет - напиши рапорт о том, что видел. Честно и без утайки.
― Густав! - молодой напарник не мог поверить в то, что происходит. - Тебя накажут!
― Меня и так накажут… Но если твой рапорт не будет честным, то накажут и тебя. Так что… Пиши как есть…
… ― Вот так это было, ученица… - закончил старик свой рассказ. - Так что, мы тоже умеем любить…
― Скажи, учитель, - Эвиана накрутила на палец прядку волос, - почему любовь всегда приносит муки? Неужели нельзя просто любить?
― Можно, - ответил Дорри. - Но это дано немногим. И уж точно, не таким, как мы.
***
В последнее время Густав Дорри спал плохо. Годы брали свое. Его мучила бессонница, а плюс к этому приложилось еще и беспокойство за Эвиану. В последние полгода его чувства обострились, и он чувствовал девушку, где б она ни была. Так же он чувствовал ее настроение (плохое - особенно хорошо). Вот и сейчас… То, что заставило старого инквизитора подняться с постели в час ночи, было давно забытым чувством. Чувством опасности. И чувство это было столь сильным, что Густав Дорри, не размышляя долго, достал из шкафа черный плащ инквизитора и два автоматических пистолета. Если б инквизитор засек время, то секундная стрелка только-только достигла бы середины циферблата. Но Густав этого не делал. Он и так знал, сколько времени ушло на сборы. Эвиана была рядом с домом. Судя по ощущениям - минутах в десяти ходьбы. Места здесь были пустынные, ближайшие соседи - в трех километрах.
На улице была гроза, но старик не обратил внимания на небесное светопреставление. Он бежал. Бежал туда, где его подопечной грозила опасность. Вот молния вырвала из темноты машину. Это был «Герцог» устаревшей модели…
― Витор! Ну хватит уже! - Эвиана попыталась выкрутиться из объятий разгоряченного вином парня, но это было не так просто сделать.
― Что, девочка, я тебе неприятен? - как-то нехорошо ухмыльнулся Витор. - И мои друзья тебе неприятны? Так что же ты поехала с нами? Сейчас мы это исправим!
Эвиана попыталась вырваться, но руки Витора стальным обручем сжали ее.
― Смотри-ка, какая недотрога! - кто-то из его друзей потянулся, чтобы снять с нее кофточку.
И Эвиана с ужасом поняла, что слухи которые ходили среди девушек о Виторе, в большинстве своем оказались правдой. Резким движением она ударила Витора локтем под ребра, заставив тем самым разжать руки, затем отвесила прямой удар в нос кому-то из его друзей, открыла дверцу и выскочила на улицу.
― Стой, тварь! - крикнул кто-то из тех, кто выскочил за девушкой.
Они побежали за ней, но тут же остановились, увидев, что у девушки появился неожиданный защитник. Вспышка молнии выхватила из темноты беглянку. А следующая - высокого, седого как лунь, старика в черном плаще.
― Ты думаешь, он тебе поможет? - осклабился Витор. Но вот остальные почувствовали себя явно неуверенно.
― А ты думаешь, что тебе поможет твоя мамаша, которая сейчас занимает пост заместителя мэра? - спокойно ответил Густав Дорри.
― И что ты сделаешь? - Витор явно не чувствовал опасности.
― А что сделаешь ты? - бывший инквизитор ответил вопросом на вопрос.
― Я тебя сейчас закопаю здесь, а потом мы развлечемся с этой маленькой недотрогой, - сказал Витор, вытаскивая из-за пояса нож.
Нож в руке Витора послужил сигналом для Густава Дорри. В его руках мелькнула вороненая сталь. И раскат грома прозвучал громче, чем обычно. Витор взвыл от боли, падая на траву с прострелянными ногами.
― Щенок! - бросил старик. - Если я тебя или твоих шакалов еще раз увижу возле Эвианы, то убью всех. И твоя мамаша ничего мне не сделает.
Эвиана вышла из-за спины инквизитора, посмотрела на корчащегося в грязи Витора. В ее взгляде была только злость.
― Твой отец был достойным человеком, - тихо сказала она. - И даже удивительно, что его сын оказался таким мерзавцем. Жил ты как пес, так псом и сдохнешь!
― Пошли, Эвиана! - сказал старик, беря девушку за руку, а затем обратился к стоявшим в оцепенении товарищам Витора. - Эй, вы! Забирайте эту падаль, а то сдохнет тут от потери крови… Вонять еще будет…
― Ты так и не пустила в ход Силу, - сказал Густав Дорри, наливая Эвиане чашку горячего травяного чая.
― Не было крайней необходимости, учитель, - ответила девушка. - Ты хорошо научил меня драться.
― Ты готова была сорваться, - покачал головой инквизитор. - Я почувствовал это. И если бы ты, кроме слов, наградила бы его еще и проклятием, то я не стал бы тебя осуждать.
― Зачем тратить силу, учитель? - тихо произнесла Эвиана. - Подсознание - великая вещь. Он надолго запомнит эти слова.
― Черт возьми, Витор! - Ивор, молодой хирург, разглядывал один из кусочков серебра, который он извлек из своего ночного пациента. - Похоже ты допрыгался. И я даже знаю, с какой девицей вы хотели поразвлечься в этот раз! Говорил я тебе - прекращай! А ты мне: «Да что со мной случится, да что со мной случится!» Вот и случилось! Нарвался на инквизитора! И твоя мамаша тебе здесь не поможет…
― Да, какой он инквизитор! - махнул рукой Витор и попытался сесть. - Так, старый хрыч с пушкой, вернее, с двумя…
― Мда? - Ивор усмехнулся. - И откуда у старого хрыча два девяти миллиметровых ствола с серебром?
― Мало ли… Сейчас купить можно все, - вторая попытка сесть прошла куда удачнее.
― Угу, - Ивор подошел к рукомойнику. - Кроме серебряных пуль. Ты совсем не слышал, что говорят про этого старика?
― Слышал, - Витор в упор посмотрел на друга. - Хрень всякую.
― Я б на твоем месте прислушался бы. А сейчас я могу тебе лишь посоветовать не появляться возле этой девчонки. И вообще, ты куда собрался? Мне тебе еще ребро вправлять!
― Вот сучка! - выругался Витор.
***
Девяносто два года - солидный срок жизни даже для обычного человека. А инквизиторы крайне редко проходят жизненный путь до этой черты. Густав Дорри чувствовал приближение смерти. По его ощущениям оставалось еще десять минут.
― Сделать тебе чаю, учитель? - спросила Эвиана.
Она уже вторые сутки не спала, пытаясь хоть как-то облегчить страдания старика.
― Нет, - он повернул голову к ученице. - Спасибо, девочка, но этого уже не нужно. Подойди ко мне… - Эвиана присела на край кровати. - Я ухожу, девочка. Костлявая уже стоит рядом и ждет, пока я попрощаюсь.
― Нет, учитель! - Эвиана взяла его за руку. - Нет! Все будет хорошо! Ты поправишься!
― Оставь! - спокойно ответил Густав Дорри. - Это не болезнь…
― Учитель! Я могу…
― Ничего ты не можешь, - оборвал ученицу Дорри. - Ты просто не хочешь верить в то, что произойдет и поэтому не чувствуешь. А я - знаю. Не трать Силу, девочка, ибо трата будет напрасной. Помни все, чему я тебя учил, не трать силу зря, помогай людям. Это все, а теперь… Теперь - прощай!
Сухая жилистая ладонь инквизитора выскользнула из ладони девушки. Она смотрела на него и никак не могла принять, что он мертв. Его лицо было умиротворенным как у человека, который видит хороший сон, только глаза оставались открытыми.
― Прощай… - тихо произнесла Эвиана. - Прощай, учи… Нет! Не учитель! Отец…
Это был первый и последний раз, когда она назвала Густава Дорри отцом.
Старик удил рыбу. Как он добирался до этого места - для всех оставалось секретом, но приходил он явно по суше. Старик приходил сюда каждое утро и вечер. Он присаживался на траву, закидывал удочку и закуривал трубку. И этот ритуал он повторял каждый день в течении тех двадцати лет, что жил в этом городе. Никто не знал, кто этот старик и откуда он взялся. Просто однажды он пришел в местный муниципалитет и выкупил полуразрушенный домишко на отшибе. У старика не было друзей, он ни с кем не общался. Одевался всегда во все черное, а в городе появлялся только для того, чтобы прикупить продуктов. Раз в месяц к старику приезжал из столицы курьер. Но, что самое интересное, никто и никогда не пытался обсчитать его и еще как-то обмануть. Первое время дети пытались подшучивать над ним, но очень быстро оставили эту затею. Было в нем нечто, что заставляло людей бояться его. Так он и жил здесь уже на протяжении двадцати лет.
Этот день ничем не отличался от прочих. Густав Дорри любил рыбачить. И сорок лет назад он тоже любил рыбачить… Но тогда у него не было времени, чтоб спокойно посидеть с удочкой на берегу реки. Имя Густава Дорри достаточно часто мелькало в новостях, особенно, если речь шла о ведьмах и инквизиторах. Он был одним из лучших… «Был» - ключевое слово. Однажды он не сделал того, что должен был сделать. Он не убил ведьму. Дал ей уйти. Что заставило Дорри так поступить - для всех до сих пор осталось тайной. Трибунал постановил изгнать его из рядов Инквизиции, и Дорри спокойно принял это решение. Это было сорок лет назад.
Сегодня клев был вялый, но старика это не смущало. Он наслаждался окружающей его природой и даже веселые крики купающихся, которые доносились с ближайшего пляжа не мешали ему. Хоть Трибунал и постановил изгнать его из Инквизиции, но инквизитором Дорри быть не перестал, а поэтому чувствовал мир несколько острее нежели простые смертные. Но не так остро как ведьмы. Но лучше всего он чувствовал ведьм… И одна из них сейчас стояла сзади.
Старик обернулся. И замер. Ибо перед ним стояла девочка шести лет. Девочка была действующей ведьмой и, согласно Кодексу, он должен был ее уничтожить. Но инквизитор не видел ведьмы. Он видел девочку шести лет, черноволосую, зеленоглазую, которая с интересом изучала старика.
- Здравствуйте, - сказала девочка. Ее явно смутило, что старик в черном так пристально разглядывает ее.
- Доброе утро, - ответил Густав Дорри. - Ты ведь не местная?
- Нет, - ответила девочка. - Дядя Линус и тетя Биана пошли на пляж. А я не захотела. Там скучно.
- А здесь - весело? - спросил старик.
- Нет, - ответила девочка. - Здесь интересно. А дядя Линус и тетя Биана редко бывают там, где интересно.
- И тебя отпустили одну? - Дорри присел на камень и уже с интересом поглядел на девочку.
Мда… Случай интересный. Самоинициация? Интересно, как это Инквизиция прошляпила ведьму с таким потенциалом? Но, что самое главное - случай не безнадежный.
- Очень просто, - девочка пожала плечами. - Я захотела - и они отпустили.
- Меня зовут Густав, - сказал старик. - А тебя?
- Эвиана, - ответила девочка.
- А где твои мама с папой? - поинтересовался бывший инквизитор.
- Мама умерла, - сказала девочка. - А папа… Я не знаю где.
- Пойдем к твоим дяде с тетей? - предложил Дорри.
И был удивлен реакцией Эвианы. Она закусила губку, заискивающе посмотрела на Густава Дорри. И он ощутил действие заклинания. Крайне неуклюже сотворенного, но достаточно большой силы. Заклинание, призванное вызвать безграничную симпатию у того, на кого оно наложено.
- Я себя плохо веду? - спросила она.
- Нет, Эвиана, - старик сотворил знак, заставивший рассыпаться заклинание юной ведьмы. - Просто они будут волноваться.
Девочка, следившая за действиями инквизитора, вдруг ответила достаточно зло:
- Не будут! Они не любят меня! Маму они любили, а меня - не любят. Они говорят, что если б меня не было, мама была бы жива! И если б я не заставляла их относиться ко мне хорошо, то, наверное, они бы отдали меня в какой-нибудь приют! Я не хочу к ним. С ними скучно. Они такие же, как все!
- А я? - осторожно спросил Густав.
- Ты другой! - уверенно ответила девочка. - Я не смогла заставить тебя полюбить меня. А еще - ты разговариваешь со мной не так, как другие.
«Опекуны, наверное, даже не знают, что она ведьма. Она заставляет их делать то, что ей нужно. Интуитивно, подсознательно, она пользуется своей силой. Надо что-то предпринять… Я не могу убить ее. Потому что это - невинное дитя. А я не убиваю детей… Что ж… Надо будет поговорить с ее опекунами,» - подумал Густав Дорри и обратился к девочке:
- А ты не боишься меня?
- Нет, - удивилась Эвиана. - А почему я должна вас бояться?
- Это неважно, - в первый раз за весь разговор Густав Дорри улыбнулся. - А ты хотела бы остаться со мной?
- С вами? - девочка с недоверием отнеслась к словам старика. Но подумала и ответила. - Господин Густав, если Вы не шутите, то я хотела бы остаться с вами.
- А для этого мне надо поговорить с твоим дядей и с твоей тетей, - ответил ей Дорри. - Пойдем, найдем их.
Приезжие не обратили внимания на появление старика в черном, а местные опасливо поглядывали ему вслед. За двадцать лет, которые он жил здесь, его ни разу не видели на пляже.
Эвиана очень быстро нашла своих опекунов. «Простейшее поисковое заклинание, которое она сотворила даже не задумываясь», - думал Густав Дорри, идя за ней.
- Дядя Линус! - радостно крикнула Эвиана.
- Где тебя носило маленькая дрянь! - рявкнул на нее Линус.
- Не кричите на меня! - в голосе Эвианы послышалась сталь, и Густав Дорри защитным жестом снес небольшое проклятье, которое девочка метнула в опекуна.
- Не кричите на девочку, - тихо сказал Дорри.
- А ты кто такой? - Линус повернулся к старику и замер. - Господин Дорри? Простите, не признал....
- Мы с вами не встречались, - резко оборвал Густав опекуна. - Я пришел, чтоб поговорить с Вами и вашей женой об Эвиане.
Густав не любил слабаков и лизоблюдов. А Линус был как раз таким. И ничего удивительного, что девочка вертела им как хотела. Линус прекрасно понимал, что племянница пользуется им, но ничего не мог с этим поделать, срывался на нее и ловил вот такие проклятия… Количество мелких неудач в жизни господина Линуса давно уже превысило понятие «средний уровень».
- Итак, господин Дорри, вы хотите забрать нашу девочку? - Биана, в отличие от мужа, не была слабохарактерной. - И это после того, как мы растили бедняжку все это время…
- Прекратите ломать комедию, госпожа Биана! - оборвал ее Дорри. - Девочка прекрасно понимает, что вы с мужем не любите ее!
Биану нельзя было назвать робкой женщиной, но перед этим стариком она робела. Вернее сказать даже не «робела», а панически боялась. Так она не боялась даже главаря шайки, под «крышей» которого был ее магазинчик.
- Что Вы предлагаете, господин Дорри? Да, я не пылаю любовью к племяшке, но она - дочь моей сестры, и ради ее нее я буду заботиться о девочке! - Биана говорила искренне, но откуда ей было знать, что Эвиана - ведьма? А ведьмы хорошо чувствуют истинное отношение людей.
- Если Вы действительно желаете девочке добра, то должны оставить ее со мной, - отрезал Дорри. - Это будет лучше и для нее, и для Вас с мужем.
― Господин Дорри… - Биана наконец решилась задать тот вопрос, который мучал ее последние годы. - Вы ведь инквизитор?
― Бывший, - кивнул Густав.
― Бывших инквизиторов не бывает! - уверенно заявила Биана. - Даже если Вас изгнали из Инквизиции, суть от этого не меняется. Скажите… - она помялась, подбирая слова. - Это как-то связанно с ее матерью?
― Может быть, - сказал Дорри. - Я давно отошел от дел и не в курсе того, чем занимаются мои бывшие коллеги, но если вы расскажете, я, возможно, смогу ответить на ваш вопрос.
― Я начну издалека… - Биана помялась и продолжила. - Моя сестра была талантливым ребенком. В школе ей легко давались гуманитарные предметы, она отлично рисовала, но больше всего ей нравились танцы. Но у нее были большие проблемы с точными науками. Пока она училась в школе, все было хорошо, но потом… Потом у нас начались проблемы. Семья у нас была небогатая, и мы не могли оплатить даже колледж. Элеонора пыталась выставлять свои картины, но что-то не поделила с организаторами выставки. Характер у нее был взрывной… В общем скандал получился хороший. Какое-то время она подрабатывала танцовщицей в барах. Это тоже плохо закончилось. Я не буду описывать подробности этой истории. Я же тем временем вышла замуж, и мы с мужем открыли свой бизнес. У нас появилась возможность помочь сестре. Мы собрали денег и оплатили ей обучение в театральном колледже. Вы просто не можете представить, как она была счастлива…
Биана закрыла глаза, предавшись на какое-то время воспоминаниям, а Густаву Дорри многое уже было ясно. По многим признакам выходило, что мать Эвианы была неинициированной ведьмой.
― Счастье было недолгим, - Биана отвлеклась от воспоминаний и продолжила рассказ. - Элеонора проучилась два года и все бы было хорошо, но… Элеонора вдруг стала замкнутой… С занятий возвращалась поздно и была в плохом расположении духа. Мы не придали особого значения этому, а зря… Возможно, обрати мы на это внимание сразу, все было бы по-другому. Сестра была беременна. Отец ребенка, узнав о ее беременности, предложил сделать аборт. Вариант с женитьбой его не устраивал. В результате, Элеонора прокляла его…
― Как прокляла? - поинтересовался Дорри.
― Да просто! - ответила Биана. - Бросила ему вслед: «Будь ты проклят, тварь бессердечная!». Но, что самое интересное - ее проклятье сбылось… Сначала его выгнали из колледжа, он начал пить, а потом и вовсе - прирезали его в подворотне. Но Элеонора, после того, как расставила точки над «и», не оправилась от удара. Она твердо решила сохранить ребенка. Эвиана родилась здоровой. И кажется Элеонора начала снова радоваться жизни… Это продлилось недолго. Эвиане было шесть месяцев, когда она серьезно заболела. Врачи только разводили руками. Сестра превратилась в тень себя. Но однажды… «Я нашла способ, как помочь своей дочурке, - сказала она. - Это единственный способ и я прибегну нему во чтобы то ни стало». И действительно - Эвиана пошла на поправку. А вот Элеонора… Такое ощущение, что это была не она, а вообще, кто-то другой. Она перестала заботиться о девочке, стала пропадать непонятно где… А через два месяца она пришла бледная и держась за сердце. Платье ее было испачкано кровью. Как робот она подошла к кроватке Эвианы, погладила ее по головке, прошептала: «Я люблю тебя!» и упала замертво. Прежде, чем мы с мужем успели опомниться, в дом вломились двое инквизиторов. У одного из них был пистолет, а другой готов был сотворить какой-то из своих знаков. Они осмотрели тело Элеоноры, вызвали катафалк. Затем тщательно обследовали Эвиану, комнату Элеоноры перевернули вверх дном, увезли кучу ее вещей… А нам… Нам осталась Эвиана, которой не было еще года, да пара картин в память о сестре…
- Как Инквизиция аргументировала действия своих сотрудников? - спросил Дорри.
- Элеонора была действующей ведьмой. Они напали на нее в процессе проведения обряда.
- Это - серьезное обвинение, - кивнул Дорри. - Но ведьмовской дар не передается по наследству…
- По наследству? - ужаснулась Биана. - Вы хотите сказать…
- Я хочу сказать, что Эвиана - ведьма, - жестко сказал Дорри. - Действующая ведьма очень большой силы. Я не знаю, кто и когда инициировал девочку. Однако поведение Эвианы крайне нехарактерное для действующей ведьмы.
- Что Вы с ней сделаете, господин Дорри? Отдадите вашим бывшим коллегам?
- Нет, - покачал головой Дорри. - Я постараюсь воспитать ее так, чтобы она не представляла опасности для общества. У вас это не получится точно, а у меня… У меня может и получится… А может, она убьет меня, если я допущу ошибку.
- А где гарантия того, что Вы сдержите свое слово? - Биана уже сдалась, но решила держаться до последнего.
- Гарантия этого то, что Вы сейчас разговариваете со мной здесь, а не с представителем Регионального Офиса Инквизиции в спец-вертолете.
- Хорошо… - Биана развела руками. - Но давайте спросим у девочки. Что она скажет?
- Давайте, - согласился Густав.
Биана достала мобильный из сумочки и позвонила мужу.
Через некоторое время появился господин Линус с Эвианой. Линус поежился, оглядывая мрачное жилище бывшего инквизитора, а вот Эвиане, похоже, понравилось. Она обошла комнату, а затем, скинув босоножки, забралась на диван.
- Скажи, Эва… - начала было Биана, но девочка ее резко оборвала:
- Меня зовут Эвиана!
- Эвиана… - поправилась госпожа Биана. - Господин Дорри хочет взять тебя к себе.
- Насовсем? - в голосе девочки прозвучала смесь надежды, радости и недоверия.
- Насовсем, - кивнула Биана.
- Господин Дорри, это правда? - девочка посмотрела на инквизитора.
- Это правда, Эвиана, - спокойно произнес инквизитор.
- Ты согласна? - спросила Биана, уже заранее понимая, какой прозвучит ответ.
- Да, тетя! - уже спокойно ответила девочка. - Я согласна.
Густав Дорри угостил своих гостей чаем. Они сидели молча, не зная о чем говорить. Госпожа Биана и господин Линус чувствовали какое-то облегчение, но Биане было тяжело расставаться с племянницей. Густав Дорри размышлял о том, что же случилось с Эвианой. «Бред конечно, - думал он, - но это единственная версия. Мать передала свой дар посмертно. И именно ее смерть спровоцировала инициацию. Суеверия на пустом месте не рождаются. Есть же поверие, что ведьма на смертном одре может передать свою силу тому, к кому она прикоснется умирая. Ведь даже мы, когда казним ведьм, прикасаемся к их телам, лишь минут пять спустя после смерти… Что мы знаем о Ведьмином Даре, когда природу своей Силы до конца не изучили». Молчание нарушила Эвиана:
- Так действительно будет лучше, тетя! - тихо сказала она. - И для меня, и для вас с дядей. Я это знаю. У вас все будет хорошо. Ваш бизнес наладится. Вы родите дяде сына. В январе. Вы никогда не любили меня. Просто не хотели показывать этого. А когда у вас родится маленький, то Вы будете относиться ко мне еще хуже. Если Вы захотите, то напишите мне. Или приедете в гости. Я буду рада видеть даже дядю. Наверное. Но сейчас… Сейчас я не хочу жить в семье, где меня не любят…
Это были искренние слова ребенка, а не злобной ведьмы. И Густав Дорри вздохнул, понимая, какую ответственность он на себя берет.
***
― Скажи, Учитель, почему девочки в классе не хотят со мной играть? - девятилетняя Эвиана была явно озабочена этим вопросом. - Потому что я не такая как они?
― Да, Эвиана, - сказал Дорри, закидывая удочку. - Они чувствуют это и боятся. А чего боятся - не могут понять и поэтому так проявляют свой страх. Но ты ведь не только этим обеспокоена, не так ли?
― Сегодня Витор бросил в меня камень! - зло сказала она. - И если бы я не заставила камень пролететь мимо, он бы разбил мне лоб!
― И что ты сделала Витору?
― Я назвала его дебилом, за то, что он дразнил меня!
― Эвиана, слово «дебил» - это не то слово, которое стоит употреблять хорошей девушке.
― Я, знаю, Учитель, - грустно сказала Эвиана. - Но он мне надоел. Он меня уже третий день дразнит!
― За что? - Густав принялся набивать трубку.
― Ну… - Эвиана покраснела. - Я… Я сказала ему, что он мне нравится, а он сказал, что не будет общаться с такой уродиной, как я!
― В свое время мы дергали понравившихся девчонок за косички, - улыбнулся Густав Дорри, но тут же помрачнел. - Но вот камень - это перебор. Ты не использовала свою силу против обидчика?
― Нет, - Эвиана тоже помрачнела. - Я сдержалась. Это… Это было трудно…
― Молодец! - сказал Густав. - Сейчас я докурю трубку, и мы пойдем. Ты - домой, а я загляну к родителям Витора.
― Учитель, не надо! - сказала Эвиана. - Я не хочу, чтоб меня считали ябедой!
― А я не хочу, чтобы тебя закидывали камнями! - сказал Дорри. - Да и не только тебя… Если он бросил камень в тебя, то может бросить и еще в кого-нибудь.
― Уже бросал! - насупилась Эвиана. - Он мальчишке из другого класса камнем лоб разбил.
― И что было?
― Ничего не было. Родители ходили, разбирались… А мама Витора сказала, что у нее самый замечательный сын и если он кому-то лоб и разбил, то значит тот сам виноват.
― Кто у него родители? - спросил Густав. - Бизнесмены?
― Нет, - замотала головой Эвиана. - Папа у него полицейский, а мама нигде не работает. Но Витор хвастался, что дедушка у него дворянин и носит титул графа.
― Ну… Тогда понятно. Ладно, идем домой, подумаем, что делать с графским внучком…
Последнюю фразу Дорри произнес таким тоном, что он рассмешил Эвиану.
― И что смешного я сказал? - спросил Дорри, сматывая удочки.
― Ты это сказал таким тоном, - серьезно ответила Эвиана. - Будто ты уже зачитал приговор и готов привести его в исполнение.
Тут уже улыбнулся Густав Дорри.
― Надо же… Столько лет прошло… А я еще помню… Вот что значит сила привычки. Ладно, пошли уже, подопечная…
Когда они подошли к дому, то увидели, что их ждут. Возле дома стоял полицейский автомобиль, а рядом с машиной курил полицейский. И судя количеству окурков около машины, ждал давно…
― Это отец Витора! - тихо сказала Эвиана.
― На ловца и зверь бежит, - также тихо ответил ей Дорри и поприветствовал полицейского. - Добрый вечер, капитан! Вы предвосхитили мои намерения! Что ж, прошу в мое жилище, отужинаем, а заодно и обсудим вопросы воспитания молодежи. Вы ведь поэтому приехали, не так ли?
― Поэтому, господин Дорри, - хмуро ответил капитан. - Что ж… Пройдемте…
Густав отправил Эвиану готовить ужин, поставил чайник и обратился к своему гостю:
― Итак, господин Ганзес, я слушаю вас.
― Сегодня у нас произошел с женой небольшой скандал… - произнес капитан, вертя фуражку в руках. - Я был дома, когда позвонила учительница Витора… Она рассказала об инциденте, произошедшем с Эвианой… Я наказал сына. А сам хотел бы принести свои извинения Вам и Эвиане.
Эвиана принесла чай и ушла на кухню.
― Спор вышел по причине вашего несогласия в отношении воспитания сына?
― Да… Она души в нем не чает, вот и балует… Сначала я тоже стал защищать сына, но учительница сказала, что это уже не первый случай и до этого она уже не раз разговаривала с моей женой… В общем, они исключат его из школы, если он не изменит своего поведения.
― А Вы сами, господин Ганзес, разве не знали о выходках Вашего сына? - поинтересовался Дорри.
― Нет… Жена мне ничего не говорила, - развел руками полицейский.
― Понятно… - сказал Дорри. - Вы стараетесь воспитывать сына как достойного человека, а жена - в дворянских традициях, объясняя, что он дворянин, а все остальные - простолюдины. А еще она, как и любая мать считает свое дитя самым-самым. Вы редко бываете дома, капитан, и уделяете слишком мало времени воспитанию сына. Хотите добрый совет? Наймите помощника. Тогда Вы сможете больше уделять времени семье.
― Вы говорите, как мой психолог, - сказал господин Ганзес.
― Я говорю исходя из личного опыта, - покачал головой Дорри. - Процент браков у инквизиторов еще ниже, чем у полицейских, а процент разводов значительно выше.
― Да… С цифрами не поспоришь… - ответил Ганзес.
Эвиана подала ужин и села за стол рядом с Густавом Дорри. Жареная картошка, да запеченная в фольге рыба сегодня особенно удались.
― Ты хорошо готовишь, Эвиана, - сказал полицейский после трапезы.
― Спасибо, господин Ганзес, - ответила Эвиана. - Мне приятна ваша похвала.
― Эвиана… - господин Ганзес чувствовал себя неловко под пристальным взглядом девочки. - Эвиана, я хотел извиниться за поведение Витора…
― Вам незачем извиняться, господин Ганзес, - тихо ответила Эвиана. - Не Вы в меня бросили камень, а Витор. Пусть он и извинится.
Возможно, капитан Ганзес и последовал бы доброму совету Густава Дорри, если б не погиб следующей ночью в перестрелке.
***
Эвиана вернулась из школы злая. Мало того, что ей досталось от директрисы, так потом наверняка еще и от Дорри достанется. Она вспомнила его взгляд, и стальной тон в голосе: «Иди домой! У нас будет серьезный разговор!»
― Сама напросилась! - прошептала девочка, вспоминая разговор в кабинете директора. - Незачем было копаться у меня в рюкзачке!
Последствия сторожевого заклинания, господин Дорри снял, но повеселилась она от души.
― Поймите меня правильно, господин Дорри, - госпожа Элиа Брон помолчала, пытаясь подобрать правильные слова. - У Эвианы сейчас трудный возраст. Тринадцать лет… Она не только начинает становиться девушкой, но у нее еще и переходный возраст… Ей нужны внимание и забота родителей. Постарайтесь учесть этот факт. Я понимаю, что Вы уже не молоды…
― Называйте вещи своими именами! - прервал директрису Густав Дорри. - Я стар. Я знаю это и этот факт не тяготит меня. Все мы смертны.
― Простите, господин Дорри, - директриса вела уже не первую беседу с опекуном весьма трудной ученицы, но так и не могла привыкнуть к его характеру. - Вы стары, вам уже трудно воспитывать девочку.
- Отнюдь, госпожа Брон, - старик ответил достаточно спокойно. - Смерть уже на подходе к моему дому, но я успею вырастить Эвиану и она будет достойной девушкой! Я поговорю с ней о сегодняшнем происшествии еще раз, но я более чем уверен, что девочка не лжет. А я, знаете ли, учил ее защищать свою собственность. Пусть даже и таким способом!
- Но, господин Дорри, мышеловка… - начала было директриса.
- С тем же успехом она могла бы поставить что-нибудь и поубойней, - спокойно ответил Густав Дорри. - А вам следует провести беседу с классом на предмет того, что воровство - это плохо! Итак, я считаю нашу беседу оконченной. До свидания, госпожа директор!
Когда дверь за бывшим инквизитором закрылась, Элиа Брон вздохнула с облегчением. Она помнила этого странного старика. Она помнила его с тех пор, когда сама была еще в возрасте Эвианы. Когда еще он только-только появился в городе. Кто-то из мальчишек сказал, что он маньяк и прячет в сарае трупы маленьких девочек. Они дождались, когда старик взял удочку и ушел из дома, и забрались в сарай. Трупов там не оказалось, зато была ловчая яма, в которую и угодила тринадцатилетняя Элиа. Мальчишки попытались ее вытащить, но в сарае не оказалось веревки, и в итоге их попытки в яме оказался еще один участник «тайной операции»… Из ямы их вытащил старик, который вдруг неожиданно вернулся с рыбалки. И он же сдал их родителям. В ее голове эхом прозвучали слова, которые Густав Дорри произнес тогда: «Это моя собственность и я защищаю ее так, как считаю нужным! А то, что ваша дочь оказалась в ловчей яме не моя вина, а ваше упущение в ее воспитании!» Как ни странно, но второй участник этого казуса в дальнейшем стал полицейским.
Когда Дорри пришел домой, Эвиана сидела, уткнувшись в учебник. Дорри посмотрел на девочку и грустно вздохнул.
- Осуждаешь? - спросила девочка, не отрываясь от книги.
- Да, - ответил Густав Дорри и сел в свое кресло. - Не этому я тебя учил.
- Ты учил не пускать в ход мою силу, - спокойно ответила Эвиана.
- Не пускать в ход, если только не будет другого выхода, - уточнил старик. - А ты это сделала.
- Она достала меня! - резко ответила девочка.
- Эвиана, мышеловки было бы более чем достаточно, чтобы проучить ее! Проклятье было совершенно не нужно!
- То, что она залезла в мои вещи, это не самое страшное, - ответила девочка.
- Эвиана, оторвись от книги! - вдруг резко сказал Густав Дорри.
Девочка закрыла книгу и посмотрела на своего опекуна.
- Что еще?
- Когда я разговариваю с кем-то, то предпочитаю смотреть ему в лицо, - уже спокойным тоном произнес инквизитор. - Ты знала, что она полезет к тебе в рюкзак. Это так?
- Да, - ответила Эвиана.
- И поэтому, кроме мышеловки, ты соорудила еще и сторожевое заклятье, которое активировало проклятье? Так?
- Так, - Эвиана нахмурилась.
- Зачем?
- Ты не поймешь, - вздохнула девочка.
- Из-за Витора? - поинтересовался инквизитора.
Эвиана была удивлена настолько, что не нашлась что сказать. А Густав Дорри продолжил:
- Эвиана, я не слепой. И со слухом пока у меня проблем нет. Но почему ты решила, что я не пойму тебя?
- Потому что инквизиторы не умеют любить! - сказала девочка.
- Вот тут ты не права… - старый инквизитор вздохнул, и девочке показалось, что его взгляд стал мягче. - Мы умеем любить. Но редко наша любовь бывает счастливой. Мы влюбляемся один раз и на всю жизнь. Мало кто из инквизиторов способен влюбиться второй раз в жизни.
- А ты тоже любил? - удивленно спросила Эвиана. - Да?
- Да, девочка… И я тоже… Любил…
- Ты из-за нее ушел из Инквизиции?
- Из-за нее… - старому инквизитору очень хотелось курить.
- Она была той самой ведьмой, которой ты дал уйти?
Слова девочки прозвучали для Густава Дорри точно вспышка молнии в ночи. В той ночи, более сорока лет назад. Старик закрыл глаза и увидел эту картину вновь…
Он гнался за ведьмой. Во вспышках молний он видел ее силуэт. Вот ведьма свернула во двор и Густав приготовился. Оттуда не было выхода, а значит… Значит будет схватка. Она уже отбила его Знак Пса, защитилась от Знака Зеркала… Это была сильная, опытная Воин-Ведьма. Одному ему было не справиться, но главное продержаться до подхода его напарника. Пистолет послушно скользнул в руку. Девять серебряных пчел готовы были впиться в свою цель. Густав осторожно вошел во двор, ведьма стояла возле стены, ожидая его. Руки ее светились ведьминым огнем. Она поняла, что загнана в угол, но сдаваться не собиралась.
― Остановись, ведьма! - произнес инквизитор стандартную формулу. - Прекрати свое колдовство!
― Нет, инквизитор! - голос ведьмы заставил его вздрогнуть. - Вы не щадите нас! Сдаться тебе - равносильно смерти!
Он мог выстрелить, пока она говорила, но… Неведомая сила не дала ему поднять пистолет. И это была не сила ведьмы. Это была сила воспоминаний. Очередная молния осветила ее лицо. И Густав понял, что не ошибся…
― Беги… - тихо произнес он.
― Ты отпускаешь? - ведьма недоверчиво взглянула на инквизитора и… похоже ее человеческая память вырвалась из плена сознания ведьмы.
На какой-то момент в ее глазах мелькнуло совсем человеческое смятение чувств.
― Беги! - прокричал Дорри, стараясь перекричать гром.
Он больше не видел ведьмы. Перед ним стояла испуганная женщина. Женщина, которую он любил. Она рванула ему навстречу. Подбежала к нему и остановилась:
― Спасибо, Густик… - прошептала она, глядя ему в глаза, и добавила. - Зря… Зря ты меня полюбил…
Снова сверкнула молния, но ведьмы уже не было. Зато рядом стоял запыхавшийся напарник Густава.
― Дорри! Ты, что, рехнулся?! - он не слышал разговора, но видел все. - Ты… Ты дал ей уйти!
― Делай, что считаешь нужным, - устало произнес Густав. - Но мой тебе совет - напиши рапорт о том, что видел. Честно и без утайки.
― Густав! - молодой напарник не мог поверить в то, что происходит. - Тебя накажут!
― Меня и так накажут… Но если твой рапорт не будет честным, то накажут и тебя. Так что… Пиши как есть…
… ― Вот так это было, ученица… - закончил старик свой рассказ. - Так что, мы тоже умеем любить…
― Скажи, учитель, - Эвиана накрутила на палец прядку волос, - почему любовь всегда приносит муки? Неужели нельзя просто любить?
― Можно, - ответил Дорри. - Но это дано немногим. И уж точно, не таким, как мы.
***
В последнее время Густав Дорри спал плохо. Годы брали свое. Его мучила бессонница, а плюс к этому приложилось еще и беспокойство за Эвиану. В последние полгода его чувства обострились, и он чувствовал девушку, где б она ни была. Так же он чувствовал ее настроение (плохое - особенно хорошо). Вот и сейчас… То, что заставило старого инквизитора подняться с постели в час ночи, было давно забытым чувством. Чувством опасности. И чувство это было столь сильным, что Густав Дорри, не размышляя долго, достал из шкафа черный плащ инквизитора и два автоматических пистолета. Если б инквизитор засек время, то секундная стрелка только-только достигла бы середины циферблата. Но Густав этого не делал. Он и так знал, сколько времени ушло на сборы. Эвиана была рядом с домом. Судя по ощущениям - минутах в десяти ходьбы. Места здесь были пустынные, ближайшие соседи - в трех километрах.
На улице была гроза, но старик не обратил внимания на небесное светопреставление. Он бежал. Бежал туда, где его подопечной грозила опасность. Вот молния вырвала из темноты машину. Это был «Герцог» устаревшей модели…
― Витор! Ну хватит уже! - Эвиана попыталась выкрутиться из объятий разгоряченного вином парня, но это было не так просто сделать.
― Что, девочка, я тебе неприятен? - как-то нехорошо ухмыльнулся Витор. - И мои друзья тебе неприятны? Так что же ты поехала с нами? Сейчас мы это исправим!
Эвиана попыталась вырваться, но руки Витора стальным обручем сжали ее.
― Смотри-ка, какая недотрога! - кто-то из его друзей потянулся, чтобы снять с нее кофточку.
И Эвиана с ужасом поняла, что слухи которые ходили среди девушек о Виторе, в большинстве своем оказались правдой. Резким движением она ударила Витора локтем под ребра, заставив тем самым разжать руки, затем отвесила прямой удар в нос кому-то из его друзей, открыла дверцу и выскочила на улицу.
― Стой, тварь! - крикнул кто-то из тех, кто выскочил за девушкой.
Они побежали за ней, но тут же остановились, увидев, что у девушки появился неожиданный защитник. Вспышка молнии выхватила из темноты беглянку. А следующая - высокого, седого как лунь, старика в черном плаще.
― Ты думаешь, он тебе поможет? - осклабился Витор. Но вот остальные почувствовали себя явно неуверенно.
― А ты думаешь, что тебе поможет твоя мамаша, которая сейчас занимает пост заместителя мэра? - спокойно ответил Густав Дорри.
― И что ты сделаешь? - Витор явно не чувствовал опасности.
― А что сделаешь ты? - бывший инквизитор ответил вопросом на вопрос.
― Я тебя сейчас закопаю здесь, а потом мы развлечемся с этой маленькой недотрогой, - сказал Витор, вытаскивая из-за пояса нож.
Нож в руке Витора послужил сигналом для Густава Дорри. В его руках мелькнула вороненая сталь. И раскат грома прозвучал громче, чем обычно. Витор взвыл от боли, падая на траву с прострелянными ногами.
― Щенок! - бросил старик. - Если я тебя или твоих шакалов еще раз увижу возле Эвианы, то убью всех. И твоя мамаша ничего мне не сделает.
Эвиана вышла из-за спины инквизитора, посмотрела на корчащегося в грязи Витора. В ее взгляде была только злость.
― Твой отец был достойным человеком, - тихо сказала она. - И даже удивительно, что его сын оказался таким мерзавцем. Жил ты как пес, так псом и сдохнешь!
― Пошли, Эвиана! - сказал старик, беря девушку за руку, а затем обратился к стоявшим в оцепенении товарищам Витора. - Эй, вы! Забирайте эту падаль, а то сдохнет тут от потери крови… Вонять еще будет…
― Ты так и не пустила в ход Силу, - сказал Густав Дорри, наливая Эвиане чашку горячего травяного чая.
― Не было крайней необходимости, учитель, - ответила девушка. - Ты хорошо научил меня драться.
― Ты готова была сорваться, - покачал головой инквизитор. - Я почувствовал это. И если бы ты, кроме слов, наградила бы его еще и проклятием, то я не стал бы тебя осуждать.
― Зачем тратить силу, учитель? - тихо произнесла Эвиана. - Подсознание - великая вещь. Он надолго запомнит эти слова.
― Черт возьми, Витор! - Ивор, молодой хирург, разглядывал один из кусочков серебра, который он извлек из своего ночного пациента. - Похоже ты допрыгался. И я даже знаю, с какой девицей вы хотели поразвлечься в этот раз! Говорил я тебе - прекращай! А ты мне: «Да что со мной случится, да что со мной случится!» Вот и случилось! Нарвался на инквизитора! И твоя мамаша тебе здесь не поможет…
― Да, какой он инквизитор! - махнул рукой Витор и попытался сесть. - Так, старый хрыч с пушкой, вернее, с двумя…
― Мда? - Ивор усмехнулся. - И откуда у старого хрыча два девяти миллиметровых ствола с серебром?
― Мало ли… Сейчас купить можно все, - вторая попытка сесть прошла куда удачнее.
― Угу, - Ивор подошел к рукомойнику. - Кроме серебряных пуль. Ты совсем не слышал, что говорят про этого старика?
― Слышал, - Витор в упор посмотрел на друга. - Хрень всякую.
― Я б на твоем месте прислушался бы. А сейчас я могу тебе лишь посоветовать не появляться возле этой девчонки. И вообще, ты куда собрался? Мне тебе еще ребро вправлять!
― Вот сучка! - выругался Витор.
***
Девяносто два года - солидный срок жизни даже для обычного человека. А инквизиторы крайне редко проходят жизненный путь до этой черты. Густав Дорри чувствовал приближение смерти. По его ощущениям оставалось еще десять минут.
― Сделать тебе чаю, учитель? - спросила Эвиана.
Она уже вторые сутки не спала, пытаясь хоть как-то облегчить страдания старика.
― Нет, - он повернул голову к ученице. - Спасибо, девочка, но этого уже не нужно. Подойди ко мне… - Эвиана присела на край кровати. - Я ухожу, девочка. Костлявая уже стоит рядом и ждет, пока я попрощаюсь.
― Нет, учитель! - Эвиана взяла его за руку. - Нет! Все будет хорошо! Ты поправишься!
― Оставь! - спокойно ответил Густав Дорри. - Это не болезнь…
― Учитель! Я могу…
― Ничего ты не можешь, - оборвал ученицу Дорри. - Ты просто не хочешь верить в то, что произойдет и поэтому не чувствуешь. А я - знаю. Не трать Силу, девочка, ибо трата будет напрасной. Помни все, чему я тебя учил, не трать силу зря, помогай людям. Это все, а теперь… Теперь - прощай!
Сухая жилистая ладонь инквизитора выскользнула из ладони девушки. Она смотрела на него и никак не могла принять, что он мертв. Его лицо было умиротворенным как у человека, который видит хороший сон, только глаза оставались открытыми.
― Прощай… - тихо произнесла Эвиана. - Прощай, учи… Нет! Не учитель! Отец…
Это был первый и последний раз, когда она назвала Густава Дорри отцом.