Призрак первостроителя
Существуют легенды, что в Петербурге можно встретить призраки не только аристократов, но и простых тружеников, ставших первостроителями и первыми жителями Петербурга. Кому-то удалось встретиться с призраком строителя города.
Мои фото Фонтанки, сделанные зимним вечером
189* год
Из журнала Николая Вербина
История, которая приключилась со мной в доме Вадима, моего друга по службе, который недавно отметил новоселье. Удивительно, что он сумел купить шикарный дом на набережной Фонтанки по очень дешёвой цене. Хозяйка не жила в этом доме уже несколько лет и вообще избегала Петербурга.
Я начал замечать, что со дня как друг переехал в новый дом, он начал опаздывать на службу, и весь день выглядел усталым. На вопросы он отвечал уклончиво и кратко: «дурно спалось».
В тот вечер, когда я был в гостях, в городе разыгралась буря, и Вадим уговорил меня остаться, предложив очень уютную комнату для гостей. Следующим днем было воскресенье, на службу идти не надо.
Устроившись в кресле, я увлекся чтением. Часы в гостиной чётко пробили двенадцать. Вдруг налетел неприятный холод. Поначалу показалось, что приоткрылось окно. Я поднялся с кресла и подошёл к подоконнику - окно было закрыто. Меня охватило беспокойство, от неведомого дуновения веяло могильным тленом. Неужто, дом отсырел за годы отсутствия хозяев? Вдруг мне почудился хриплый кашель. Я огляделся по сторонам - никого.
По стене скользнула тень, которая постепенно обрела очертание человеческой фигуры. Через мгновение предо мной стоял невысокий коренастый мужичок. Глубоко вздохнув, я опустился в кресло. Отвесив неуклюжий поклон, гость уселся по-турецки на пол предо мной.
- Не пугайся, барин, - произнес он добродушно, - раньше, тут города не было, только кладбище… Дом этот на моей могилке стоит. Я невольно барыню-голубку напугал, вот она и уехала…
Мужичок виновато вздохнул и хрипло закашлял.
- Кто потревожил твой дух? Строители дома? - спросил я.
- Нет, барин, мой дух из-за обиды на несправедливость успокоиться не может. За усердную работу, добрый барин - ваш предок, мне тулуп пожаловал. А злодей нечестивый этот тулуп у меня украл, вот я и околел от холода… Прошу справедливости, барин. Подаришь мне тулуп снова, я и успокоюсь… А то тяжко мне тут бродить, мучаюсь, барин. Но не могу уйти, пока справедливости не будет!
Он снова закашлял.
Первый вид Петербурга, начало 18 века
- Восстановить справедливость - дело важное, - ответил я, - но как я тебе тулуп передам?
- А предать мне гостинец просто, - закивал мужичок, - вот сейчас соседский барин помер. Ты попроси, чтоб тулуп к нему в гроб положили. На том свете все равны, он мне его и передаст. Доброй ночи тебе, барин.
Утром я очнулся сидя в кресле. Лучи солнца уже проникли сквозь шторы. Встреча с мужичком не казалась мне сном. Как интересно совпало, что я встретил призрак работника, который служил под началом моего предка... Чтоб его душа успокоилась, я должен вернуть ему подаренный тулуп, который украли…
Я всегда серьезно относился к мистике, но как воспримет это Вадим? А родственники покойного соседа могут счесть меня безумцем и обсмеять на всю столицу!
Район Фонтанки в начале 18 века, окраина города
За завтраком я рассказал Вадиму о встрече с призраком. Мои слова вызвали у моего друга явное беспокойство.
- Надо отдать привидению тулуп, - сказал он сразу, - с тех пор, как купил этот дом, я сплю очень дурно. Иногда кажется, что я лежу во гробе, кругом пронизывающий холод… И мне чудится чей-то хриплый кашель…
Он поморщился…
Наш разговор был прерван новостью соседского слуги, которому было велено сообщить соседям, что его господин сегодня ночью перешел в мир иной.
Мы передали вдове письмо со словами соболезнования и просили предупредить, что сегодня нанесем визит лично.
Район Фонтанки в начале 19 века уже стал престижным
К нашей удаче, супруга покойного оказалась очень суеверна, и даже посочувствовала моему другу. В день похорон она положила переданный мной тулуп в гроб усопшего.
На следующее утро после «передачи гостинца» друг впервые за долгое время не опоздал на службу. Он радостно рассказывал, что наконец-то спал спокойно. Могильный холод исчез, и кашель больше не чудился.
Наши дни
Прочитав запись дневника, я задумалась о первых строителях и первых жителях города.
Дом с привидением на набережной Фонтанки… Когда-то черта окраины проходила в районе Фонтанки, где располагалось кладбище. Тогда Фонтанку называли Безымянный ерик (ерик - малая речка).
Город разрастался, и прошлая окраина стала районом аристократов. На месте забытого кладбища возводились новые дома. Теперь Фонтанка - исторический центр, где гуляют восхищенные туристы.
Однажды поздней осенью, когда уже стемнело, я быстро шла по набережной Фонтанки по направлению к Невскому Проспекту. Неожиданно на моем пути появилась пожилая женщина.
- Руки мерзнут, - услышала я ее слова, когда прошла мимо.
Я остановилась и сняла перчатки, чтобы отдать прохожей, забеспокоившись о ее здоровье. Но когда обернулась, женщины рядом не было. Положив перчатки в карман, я прошла несколько шагов, думая, что прохожая где-то рядом. К сожалению, в темноте не нашла ее. Я опустила руку в карман, чтоб достать перчатки, но их не было... "Призрак приняла подарок" - вдруг мелькнула мысль. "Нет, потеряла!" - сказал здравый смысл. Но выроненные перчатки на дороге не нашла...
Легенда о призраке на набережной Мойки
Прилагаю легенду о призраке первостроителя, который появился в доме на набережной реки Мойки. Стихотворение 19 века.
Яков Полонский
«Миазм»
Дом стоит близ Мойки - вензеля в коронках
Скрасили балкон.
В доме роскошь - мрамор - хоры на колонках,
Расписной балкон.
Шумно было в доме: гости приезжали -
Вечера - балы;
Вдруг все стало тихо - даже перестали
Натирать полы.
Няня в кухне плачет, повар снял передник,
Перевязь - швейцар:
Заболел внезапно маленький наследник -
Судороги, жар…
Вот перед киотом огонек лампадки…
И хозяйка-мать.
Приложила ухо к пологу кроватки
Стонов не слыхать.
Боже мой, ужели?! Кажется, что дышит…
Но на этот раз
Мнимое дыханье только сердце слышит -
Сын ее погас.
«Боже милосердный! Я ли не молилась
За родную кровь!
Я ли не любила! Чем же отплатилась
Мне моя любовь!
Боже! Страшный Боже! Где ж твои щедроты,
Коли отнял ты
У отца надежду, у моей заботы -
Лучшие мечты!»
И от взрыва горя в ней иссякли слезы, -
Жалобы напев
Перешли в упреки, в дикие угрозы,
В богохульный гнев.
Вдруг остановилась, дрогнула от страха,
Крестится, глядит:
Видит - промелькнула белая рубаха,
Что-то шелестит.
И мужик косматый, точно из берлоги
Вылез на простор,
Сел на табурете и босые ноги
Свесил на ковер.
И вздохнул, и молвил: «Ты уж за ребенка
Лучше помолись;
Это я, голубка, глупый мужичонко, -
На меня гневись…»
В ужасе хозяйка - жмурится, читает
«Да воскреснет Бог!»
«Няня, няня! Люди! - Кто ты? - вопрошает, -
Как войти ты мог?»
«А сквозь щель, голубка! Ведь твое жилище
На моих костях.
Новый дом твой давит старое кладбище -
Наш отпетый прах.
Вызваны мы были при Петре Великом…
Как пришел указ -
Взвыли наши бабы, и ребята криком
Проводили нас -
И крестясь мы вышли. С родиной проститься
Жалко было тож -
Подрастали детки, да и колоситься
Начинала рожь…
За спиной-то пилы, топоры несли мы:
Шел не я один, -
К Петрову, голубка, под Москву пришли мы,
А сюда в Ильин.
Истоптал я лапти, началась работа,
Почали спешить:
Лес валить дремучий, засыпать болота,
Сваи колотить, -
Годик был тяжелый! За Невою в лето,
Вырос городок!
Прихватила осень, - я шубенку где-то
Заложил в шинок.
К зиме-то пригнали новых на подмогу;
А я слег в шалаш;
К утру, под рогожей, отморозил ногу,
Умер и - шабаш!
Вот на этом самом месте и зарыли, -
Барыня, поверь,
В те поры тут ночью только волки выли
То ли, что теперь!
Ге! Теперь не то что… - миллион народу…
Стены выше гор…
Из подвальной ямы выкачали воду -
Дали мне простор…
Ты меня не бойся, - что я? Мужичонко!
Грязен, беден, сгнил.
Только вздох мой тяжкий твоего ребенка
Словно придушил…»
Он исчез - хозяйку около кровати
На полу нашли;
Появленье духа к нервной лихорадке,
К бреду отнесли.
Но с тех пор хозяйка в Северной столице
Что-то не живет;
Вечно то в деревне, то на юге, в Ницце…
Дом свой продает, -
И пустой стоит он, только дождь стучится
В запертой подъезд,
Да в окошках темных по ночам слезится
Отраженье звезд.
1868 год
Подписаться на обновления RSS
Мои фото Фонтанки, сделанные зимним вечером
189* год
Из журнала Николая Вербина
История, которая приключилась со мной в доме Вадима, моего друга по службе, который недавно отметил новоселье. Удивительно, что он сумел купить шикарный дом на набережной Фонтанки по очень дешёвой цене. Хозяйка не жила в этом доме уже несколько лет и вообще избегала Петербурга.
Я начал замечать, что со дня как друг переехал в новый дом, он начал опаздывать на службу, и весь день выглядел усталым. На вопросы он отвечал уклончиво и кратко: «дурно спалось».
В тот вечер, когда я был в гостях, в городе разыгралась буря, и Вадим уговорил меня остаться, предложив очень уютную комнату для гостей. Следующим днем было воскресенье, на службу идти не надо.
Устроившись в кресле, я увлекся чтением. Часы в гостиной чётко пробили двенадцать. Вдруг налетел неприятный холод. Поначалу показалось, что приоткрылось окно. Я поднялся с кресла и подошёл к подоконнику - окно было закрыто. Меня охватило беспокойство, от неведомого дуновения веяло могильным тленом. Неужто, дом отсырел за годы отсутствия хозяев? Вдруг мне почудился хриплый кашель. Я огляделся по сторонам - никого.
По стене скользнула тень, которая постепенно обрела очертание человеческой фигуры. Через мгновение предо мной стоял невысокий коренастый мужичок. Глубоко вздохнув, я опустился в кресло. Отвесив неуклюжий поклон, гость уселся по-турецки на пол предо мной.
- Не пугайся, барин, - произнес он добродушно, - раньше, тут города не было, только кладбище… Дом этот на моей могилке стоит. Я невольно барыню-голубку напугал, вот она и уехала…
Мужичок виновато вздохнул и хрипло закашлял.
- Кто потревожил твой дух? Строители дома? - спросил я.
- Нет, барин, мой дух из-за обиды на несправедливость успокоиться не может. За усердную работу, добрый барин - ваш предок, мне тулуп пожаловал. А злодей нечестивый этот тулуп у меня украл, вот я и околел от холода… Прошу справедливости, барин. Подаришь мне тулуп снова, я и успокоюсь… А то тяжко мне тут бродить, мучаюсь, барин. Но не могу уйти, пока справедливости не будет!
Он снова закашлял.
Первый вид Петербурга, начало 18 века
- Восстановить справедливость - дело важное, - ответил я, - но как я тебе тулуп передам?
- А предать мне гостинец просто, - закивал мужичок, - вот сейчас соседский барин помер. Ты попроси, чтоб тулуп к нему в гроб положили. На том свете все равны, он мне его и передаст. Доброй ночи тебе, барин.
Утром я очнулся сидя в кресле. Лучи солнца уже проникли сквозь шторы. Встреча с мужичком не казалась мне сном. Как интересно совпало, что я встретил призрак работника, который служил под началом моего предка... Чтоб его душа успокоилась, я должен вернуть ему подаренный тулуп, который украли…
Я всегда серьезно относился к мистике, но как воспримет это Вадим? А родственники покойного соседа могут счесть меня безумцем и обсмеять на всю столицу!
Район Фонтанки в начале 18 века, окраина города
За завтраком я рассказал Вадиму о встрече с призраком. Мои слова вызвали у моего друга явное беспокойство.
- Надо отдать привидению тулуп, - сказал он сразу, - с тех пор, как купил этот дом, я сплю очень дурно. Иногда кажется, что я лежу во гробе, кругом пронизывающий холод… И мне чудится чей-то хриплый кашель…
Он поморщился…
Наш разговор был прерван новостью соседского слуги, которому было велено сообщить соседям, что его господин сегодня ночью перешел в мир иной.
Мы передали вдове письмо со словами соболезнования и просили предупредить, что сегодня нанесем визит лично.
Район Фонтанки в начале 19 века уже стал престижным
К нашей удаче, супруга покойного оказалась очень суеверна, и даже посочувствовала моему другу. В день похорон она положила переданный мной тулуп в гроб усопшего.
На следующее утро после «передачи гостинца» друг впервые за долгое время не опоздал на службу. Он радостно рассказывал, что наконец-то спал спокойно. Могильный холод исчез, и кашель больше не чудился.
Наши дни
Прочитав запись дневника, я задумалась о первых строителях и первых жителях города.
Дом с привидением на набережной Фонтанки… Когда-то черта окраины проходила в районе Фонтанки, где располагалось кладбище. Тогда Фонтанку называли Безымянный ерик (ерик - малая речка).
Город разрастался, и прошлая окраина стала районом аристократов. На месте забытого кладбища возводились новые дома. Теперь Фонтанка - исторический центр, где гуляют восхищенные туристы.
Однажды поздней осенью, когда уже стемнело, я быстро шла по набережной Фонтанки по направлению к Невскому Проспекту. Неожиданно на моем пути появилась пожилая женщина.
- Руки мерзнут, - услышала я ее слова, когда прошла мимо.
Я остановилась и сняла перчатки, чтобы отдать прохожей, забеспокоившись о ее здоровье. Но когда обернулась, женщины рядом не было. Положив перчатки в карман, я прошла несколько шагов, думая, что прохожая где-то рядом. К сожалению, в темноте не нашла ее. Я опустила руку в карман, чтоб достать перчатки, но их не было... "Призрак приняла подарок" - вдруг мелькнула мысль. "Нет, потеряла!" - сказал здравый смысл. Но выроненные перчатки на дороге не нашла...
Легенда о призраке на набережной Мойки
Прилагаю легенду о призраке первостроителя, который появился в доме на набережной реки Мойки. Стихотворение 19 века.
Яков Полонский
«Миазм»
Дом стоит близ Мойки - вензеля в коронках
Скрасили балкон.
В доме роскошь - мрамор - хоры на колонках,
Расписной балкон.
Шумно было в доме: гости приезжали -
Вечера - балы;
Вдруг все стало тихо - даже перестали
Натирать полы.
Няня в кухне плачет, повар снял передник,
Перевязь - швейцар:
Заболел внезапно маленький наследник -
Судороги, жар…
Вот перед киотом огонек лампадки…
И хозяйка-мать.
Приложила ухо к пологу кроватки
Стонов не слыхать.
Боже мой, ужели?! Кажется, что дышит…
Но на этот раз
Мнимое дыханье только сердце слышит -
Сын ее погас.
«Боже милосердный! Я ли не молилась
За родную кровь!
Я ли не любила! Чем же отплатилась
Мне моя любовь!
Боже! Страшный Боже! Где ж твои щедроты,
Коли отнял ты
У отца надежду, у моей заботы -
Лучшие мечты!»
И от взрыва горя в ней иссякли слезы, -
Жалобы напев
Перешли в упреки, в дикие угрозы,
В богохульный гнев.
Вдруг остановилась, дрогнула от страха,
Крестится, глядит:
Видит - промелькнула белая рубаха,
Что-то шелестит.
И мужик косматый, точно из берлоги
Вылез на простор,
Сел на табурете и босые ноги
Свесил на ковер.
И вздохнул, и молвил: «Ты уж за ребенка
Лучше помолись;
Это я, голубка, глупый мужичонко, -
На меня гневись…»
В ужасе хозяйка - жмурится, читает
«Да воскреснет Бог!»
«Няня, няня! Люди! - Кто ты? - вопрошает, -
Как войти ты мог?»
«А сквозь щель, голубка! Ведь твое жилище
На моих костях.
Новый дом твой давит старое кладбище -
Наш отпетый прах.
Вызваны мы были при Петре Великом…
Как пришел указ -
Взвыли наши бабы, и ребята криком
Проводили нас -
И крестясь мы вышли. С родиной проститься
Жалко было тож -
Подрастали детки, да и колоситься
Начинала рожь…
За спиной-то пилы, топоры несли мы:
Шел не я один, -
К Петрову, голубка, под Москву пришли мы,
А сюда в Ильин.
Истоптал я лапти, началась работа,
Почали спешить:
Лес валить дремучий, засыпать болота,
Сваи колотить, -
Годик был тяжелый! За Невою в лето,
Вырос городок!
Прихватила осень, - я шубенку где-то
Заложил в шинок.
К зиме-то пригнали новых на подмогу;
А я слег в шалаш;
К утру, под рогожей, отморозил ногу,
Умер и - шабаш!
Вот на этом самом месте и зарыли, -
Барыня, поверь,
В те поры тут ночью только волки выли
То ли, что теперь!
Ге! Теперь не то что… - миллион народу…
Стены выше гор…
Из подвальной ямы выкачали воду -
Дали мне простор…
Ты меня не бойся, - что я? Мужичонко!
Грязен, беден, сгнил.
Только вздох мой тяжкий твоего ребенка
Словно придушил…»
Он исчез - хозяйку около кровати
На полу нашли;
Появленье духа к нервной лихорадке,
К бреду отнесли.
Но с тех пор хозяйка в Северной столице
Что-то не живет;
Вечно то в деревне, то на юге, в Ницце…
Дом свой продает, -
И пустой стоит он, только дождь стучится
В запертой подъезд,
Да в окошках темных по ночам слезится
Отраженье звезд.
1868 год
Подписаться на обновления RSS