«Божье провидение» или как удачно может повернуться жизнь
Начну с того, что место, где я живу - это небольшой однокомнатный домик, расположенный в так называемом частном секторе, и это место населено разного рода ползающей, бегающей и летающей живностью: ёжиками, кроликами, летучими мышами, пауками, насекомыми, слизнями и т.д., в том числе и муравьями.
Почему я заостряю ваше внимание на муравьях, вы поймёте позже. Причем почти каждая из этих божьих тварей, видимо, что-то потеряла в моём жилище, так как с завидным упорством, - о котором я только мечтаю, - пытается отфильтроваться в мою нору. В целом, я отношусь к этому толерантно, за исключением случаев, когда моё спокойствие нарушают тараканы-аборигены и многоножки. Вспоминая теперь двух последних представителей типа членистоногих, я решил отклониться от главной темы поста и поведать вам две забавные истории.
Дело в том, что местная тараканья диаспора не та, что я привык видеть в холодном и голодном Хабаровске: в солнечной и сытной Палестине, это отъевшиеся сволочи длиной около 5 см и толщиной чуть больше 1 см; они летают; бегают так быстро, что не успеваешь раздавить их классическим приёмом давли тараканов. Не так часто они меня посещали, а когда это случалось, то ничего необычного в этом не было. Но про один случай я, всё-таки, расскажу.
Одно время я снимал квартиру, чей владелец на год уехал в США, и на этот год мы с ним и заключили договор аренды. Хозяин жилища - кузнец и занимается художественной ковкой. Среди разного рода поделок из металла в его квартире имелся и простенький меч. Тут вы уже, наверное, догадываетесь, что сюжет будет развиваться по-чеховски: если на стене висит ружьё, то оно обязательно должно выстрелить. Вы абсолютно правы, только роковую роль вместо ружья в моей истории сыграет булат. Уж простите меня за этакий поэтический пафос.
В общем, захожу домой и обнаруживаю на полу Усача. Стараясь не шуметь и, не делая резких движений, - ведь он так удобно расположился посреди комнаты, и убивать его - не должно было составить труда, - я положил сумку на стул, вооружился типичным для подобных случаев оружием - тапочкой - и медленно, но уверенно двинулся на врага. Но этот зверь оказался тёртым калачом, и мой манёвр зайти ему в тыл не удался: заподозрив опасность, он не стал дожидаться, пока я приближусь к нему на эффективное для атаки расстояние и, к моему великому изумлению, расправил крылья и перелетел с пола на стену. В тот момент миропорядок в моём понимании пошатнулся: ведь рождённый ползать летать не может. Очевидно, в моих знаниях по зоологии имеется пробел, так как я и не предполагал, что у тараканов, оказывается, имеются крылья. Шокированный этим новым для меня фактом, я стал судорожно соображать, как же мне теперь с ним бороться.
Стратегические цели оставались прежними, но тактику необходимо было в корне пересмотреть: меня приводила в священный трепет мысль о том, что этот лётчик-налётчик может теперь атаковать меня и с воздуха. Но не зря нас назвали homo-sapiens: наш мозг способен найти выход из любой ситуации и придумать способ как противостоять любому виду вражеского оружия. Помогло и увлечение средневековой историей. Решение пришло быстро. Я накинул на себя одеяло и взял один его конец в левую руку, что позволяло мне действовать им как щитом. В правую руку я с благоговением взял тот самый меч; его металлическая рукоять приятно холодила мою ладонь. С таким оружием я ощущал себя более комфортно: длинный клинок меча позволял мне не входить в непосредственный контакт с врагом и разить его издалека. А теперь представьте себе такую картину: я - с одеялом на голове - мечусь по комнате и пытаюсь разрубить мечом таракана, который, словно поняв, что его преимущество в крыльях, «бегает» от меня, перелетая с одной стены на другую. Вот и мне сейчас смешно. Естественно, что какими бы преимуществами в данном случае не обладал этот нарушитель моего личного пространства, исход нашего противостояния был предрешён заранее; его смерть была лишь вопросом времени. В конце концов, один из моих кавалерийских наскоков увенчался успехом. Смертельно ранив Усатого, я понял: он был обречён; но в пылу битвы я не мог остановиться, и с каким-то первобытным остервенением продолжал рубить его уже агонизирующую плоть. Под ударами меча тело таракана вздрагивало и сочно хрустело. В какой-то момент я осознал, что всё уже кончено и опустил своё оружие. Я - уже спокойно - смотрел на таракана: его лапки и усы вздрагивали в клонических предсмертных судорогах, которые становились всё слабее и слабее; через какое-то время Усач совсем затих и больше уже не шевелился.
Про ритуал погребения рассказывать не стану, ибо он представлял из себя абсолютно прозаическую церемонию, описание которой внесло бы неуместную нотку полшлости в высокий стиль героической патетики.
С многоножками мне тоже повезло: лишь однажды сие милое создание проникло в моё нынешнее жилище. Ощущение было тоже не из приятных: эта прелесть длиной около 15 см и толщиной в мой большой палец. Я слышал о том, что защитной реакций их организма является выделение омерзительного, едкого и стойкого «аромата», который не выветривается несколько дней. Вооружённый этой информацией и шваброй, я двинулся в наступление. План был таков: чтобы избежать газовой атаки этого монстра я решил его долго и мучительно не убивать в доме, а лишь слегка оглушить и затем, беспомощного, в полусознательном состоянии, спустить в унитаз. В отличие от мужественно сражавшегося таракана, эта представительница типа Членистоногих сдалась довольно легко и быстро. Многоножка не проявила сильного желания спасаться бегством, и после двух-трёх тычков под рёбра она впала в состояние отрешённости от внешнего мира и жизненных забот и была отправлена в длительное морское путешествие - всё прошло по плану и без осложнений.
Эти мои похождения чем-то напоминают мне сюжеты из Дон Ки Хота.
Однако, отступление от темы поста оказалось довольно длинным; то, о чем, собственно, я хотел поделиться с вами в этой публикации, может затеряться на фоне всего того, что вы прочли выше, и, чтобы этого не произошло, я акцентирую ваше внимание на этот моменте.
Переходим к муравьям, а точнее - к одному муравьишке.
Жил был один глупый муравей. Глупый он был потому, что не обладал мышлением; вся его жизнедеятельность подчинялась одним лишь инстинктам. Но, в общем-то, он был добрым, безвредным и симпатичным малым. Однажды, гонимый пищевым инстинктом, застилающим даже инстинкт самосохранения, он забрёл в домик, где живу я. Ходил, не ясно, что искал и в итоге забрёл в ванную, где я в это время принимал душ. Пол душевой был залит чем-то прозрачным. «Вода», - мгновенно сработал муравьиный мозг. Но всё тот же пищевой инстинкт гнал его вперёд, и он, ни секунды не колеблясь, зашагал навстречу опасности. Неожиданно его обдало несколькими каплями воды - передвигать ноги стало намного тяжелее. Он по-прежнему продолжал идти вперёд. Во второй раз его обдало гораздо большим количеством воды: он оказался окружён этой прозрачной жидкостью со всех сторон; земля стала какая-то неуловимая и всё время норовила куда-то убежать из под ног; вода попала в трахеи и закупорила дыхальца - дышать с каждым шагом становилось всё труднее и труднее. Но, даже задыхаясь и выбиваясь из последних сил, муравьишка продолжал с необъяснимым упорством теперь уже ползти. В этот момент я посмотрел на него и подумал: «Ну, что же ты сюда пришёл? Ты же погибнешь тут. Вот глупое создание». К тому моменту, как я закончил мыться, муравьишка уже лежал без движений. «Задохнулся или выбился из сил», - заключил я и начал сгонять воду в сливное отверстие в полу. Закончив все банные дела, я вышел из душа и занялся каким-то делом, но через минуту я снова зашёл туда. Мой взгляд непроизвольно упал на сливное отверстие и тут я увидел, что каким-то чудом он остался жив: его не засосало в «черную дыру», и он, еле-еле, но шевелится. Я даже обрадовался за него, и, как бы обращаясь к нему, сказал: «М-да, ты счастливчик. Раз тебе так везёт, то пусть везёт до самого конца». Я оторвал кусочек туалетной бумаги и начал подсовывать его под муравьишку; будучи почти без сил, он не сопротивлялся. Туалетная бумага мгновенно впитала в себя всю воду из-под него; буквально на глазах он начал оживать и ползать по куску бумаги. Я открыл входную дверь, вышел на улицу и стряхнул муравьишку на землю. Вот такая история чудесного спасения.