О восприятии прошлого
В некотором смысле - продолжение вчерашнего философского поста.
В прошлую пятницу я, как и очень многие, напряженно следил за трансляцией из Хамовнического суда. Вместе со всеми возмущался, вместе со всеми негодовал, перепечатывал в Твиттер самые вопиющие цитаты из обвинительного заключения и пытался на ходу разобраться в своих мыслях и эмоциях по поводу происходящего. Главной эмоцией, конечно, был стыд. Мне было стыдно за то, что в моей стране в XXI веке предметом уголовного разбирательства стало такое событие, и что в ходе этого процесса на полном серьезе обсуждаются одежда, дрыганье ногами и правила Трулльского собора.
Так или иначе, из произошедшего хотелось сделать какие-то выводы, и мысль, которая неожиданно меня пронзила, была сформулирована в таком твите: «А ведь лет через 50 куча молодых людей будет с умным видом рассуждать, что Путин был великим правителем, и зря его тогда расстреляли». Кому-то эта мысль может показаться чрезмерно оптимистичной, кому-то, наоборот, слишком пессимистичной - а мне вот хочется ее немного развить.
Сегодня - 21-я годовщина победы над ГКЧП. И, согласно известному опросу «Левада-центра», только 10% россиян считают, что эта победа в нем была важным положительным историческим событием, а у остальных опрошенных оценки варьируются от нейтральных до негативных.
( Я три года назад писал большой пост вот о чем: 21 августа 1991 года было последним днем национального единения, последним днем глобальной эйфории. 9 мая 1945 года и 12 апреля 1961 года создали предшествующие поколения, а те люди, которые родились в 60-х и 70-х годах сделали новый день национального триумфа - 21 августа 1991 года. С тех пор ничего подобного не было, и нашему поколению гордиться совершенно нечем. Тем глупее выглядят попытки приписать себе гордые победы 1945 и 1961 года, а от праздника 21 августа вовсе откреститься. Сейчас, три года спустя, этот тренд только усугубился).
Факт остается фактом, глобальное изменение в сознании произошло: люди очень быстро забыли, как в конце 80-х они ненавидели поздний совок с его неискренностью, дефицитом, кампанейщиной, затхлостью, и как радостно они глотали воздух свободы на рубеже 80-х и 90-х. Все это плотно забыто нами - что уж говорить о воспоминаниях сталинского периода и более ранних временах в истории СССР.
Именно поэтому (и об этом я тоже не раз уже писал) вряд ли стоит судить об историческом периоде по тем книгам, которые были написаны по его истечению. Подлинную ценность имеют лишь свидетельства изнутри. О феномене национал-социализма в Германии написаны тысячи томов, но нет ничего выразительнее романа Mephisto, написанного Клаусом Манном в 1936 году. Феномену сталинизма посвящено не меньше томов, но маленькая повесть «Софья Петровна», которая была написана в 1939 году Лидией Чуковской, остается самым значительным и, главное, самым достоверным литературным памятником тех лет. (А еще одна повесть того же автора, «Спуск под воду», 1949 года, лучше всего передает эмоциональный фон второго периода сталинского террора).
Свидетельства изнутри невозможно подделать, поскольку автор не знает, чем все закончится и не может вольно или невольно подводить сюжет к той или иной "исторической правде". И, напротив, если книга пишется в другом историческом времени, то каким бы гениальным писателем ни был автор, знание того, чем завершилась история, неизбежно повлияет на то, как он будет выстраивать логику своего повествования, даже если он будет стараться быть совершенно беспристрастным. Мы можем видеть в текстах сколь угодно яркие художественные образы, но все они не сравнятся с ощущениями, которые люди испытывали внутри в момент тех или иных событий.
Уже сейчас, спустя всего лишь 30 лет, находятся любители восхвалять поздний совок - один из самых мерзких и тяжелых периодов нашей истории, хотя любой художественный текст той эпохи снимает все вопросы относительно того времени. (Самый популярный и доступный пример - поэтический текст Ильи Кормильцева «Скованные одной цепью»).
Точно так же, что бы мы ни говорили и ни делали, через 30-40 лет найдутся люди, которые будут прославлять эпоху позднего путинизма. Они будут приводить графики с растущим ВВП и зарплатами при низкой безработице, цитировать нашу демократичную Конституцию, говорить об отсутствии «железного занавеса», и процветании производства и сельского хозяйства. Обо всем этом обязательно будут говорить, поскольку останутся цифры, вокруг которых всегда можно поспорить. (Примерно так, как обсуждается сейчас Большой Террор. Мол не было ведь никаких миллионов, а лишь около 700 тысяч расстрелянных, а если в процентах от населения посмотреть, так это ведь и совсем немного). Что ж, через призму времени, когда живые воспоминания уходят, любые цифры воспринимаются очень отстраненно. Семьсот тысяч и семьсот тысяч. Посадили трех девушек на два года - ну и что? С точки зрения глобальной статистики - это полная ерунда.
Но только вот сталинские годы были страшными не столько из-за численности расстрелянных, сколько из-за построенной системы отношений в обществе, когда практически каждый человек воспринимал своего соседа как потенциального доносчика и/или как потенциального врага народа. Именно в этом ужас, именно в этом катастрофическое моральное разложение общества (от последствий которого мы в полной мере не оправились до сих пор: ведь да, всепоглощающая, зашкаливающая некритичность и конспирологичность мышления очень многих наших сограждан это именно что "дотянулся проклятый Сталин"). Это тотальное моральное разложение отсутствует в цифрах; оно лишь в воспоминаниях тех, кто смог сохранить в своей памяти объективную картину своих эмоций (а это ох как непросто!), да в литературных памятниках.
Точно такая же история и с поздним совком, когда никаких массовых расстрелов не было. Но не было уже и объединяющей светлой идеи строительства коммунизма. И ладно бы, да только вся риторика и символика никуда не делись. И беда была именно в том, что в нее не верил уже почти никто (включая самых высокопоставленных строителей), а это значит, что общество привыкло называть черное - белым, гнать дутые планы, врать, решать вопросы через заднее крыльцо... Последствия этого морального разложения мы тоже разгребаем по сей день. Помните, как коммерческие структуры в 90-х в своих объявлениях искали сотрудников "без опыта работы в советской торговле"? И, за малым исключением, разгребли потный советский багаж. Но в чиновничестве, в бюрократии, в системе отношений между властью и народом кардинальных изменений не произошло
.
И вот - новый период морального разложения общества. (Как будто мы приговорены наступать на эти грабли раз в четверть века!). Все то же самое: черное - это белое, врать и воровать - это доблесть, связи и подлость - социально приемлемы и являются лучшими лифтами, чем реальные достижения. Я несколько раз пытался писать об этом, да выразительных средств не хватает. (Хочется верить, что кто-то рядом пишет новую "Софью Петровну" о том времени, в котором мы живем).
И через 30 лет на фоне графика роста ВВП и задокументированной беззубости так называемых "политических репрессий" в России 10-х годов XXI века, которые, конечно, никак не сравнятся ни с 30-ми годами в СССР, ни с 60-ми в Испании, ни с 80-ми в Чили, нам будет очень сложно объяснить детям и внукам, что на самом деле происходило в нашем обществе. Так будет.
В прошлую пятницу я, как и очень многие, напряженно следил за трансляцией из Хамовнического суда. Вместе со всеми возмущался, вместе со всеми негодовал, перепечатывал в Твиттер самые вопиющие цитаты из обвинительного заключения и пытался на ходу разобраться в своих мыслях и эмоциях по поводу происходящего. Главной эмоцией, конечно, был стыд. Мне было стыдно за то, что в моей стране в XXI веке предметом уголовного разбирательства стало такое событие, и что в ходе этого процесса на полном серьезе обсуждаются одежда, дрыганье ногами и правила Трулльского собора.
Так или иначе, из произошедшего хотелось сделать какие-то выводы, и мысль, которая неожиданно меня пронзила, была сформулирована в таком твите: «А ведь лет через 50 куча молодых людей будет с умным видом рассуждать, что Путин был великим правителем, и зря его тогда расстреляли». Кому-то эта мысль может показаться чрезмерно оптимистичной, кому-то, наоборот, слишком пессимистичной - а мне вот хочется ее немного развить.
Сегодня - 21-я годовщина победы над ГКЧП. И, согласно известному опросу «Левада-центра», только 10% россиян считают, что эта победа в нем была важным положительным историческим событием, а у остальных опрошенных оценки варьируются от нейтральных до негативных.
( Я три года назад писал большой пост вот о чем: 21 августа 1991 года было последним днем национального единения, последним днем глобальной эйфории. 9 мая 1945 года и 12 апреля 1961 года создали предшествующие поколения, а те люди, которые родились в 60-х и 70-х годах сделали новый день национального триумфа - 21 августа 1991 года. С тех пор ничего подобного не было, и нашему поколению гордиться совершенно нечем. Тем глупее выглядят попытки приписать себе гордые победы 1945 и 1961 года, а от праздника 21 августа вовсе откреститься. Сейчас, три года спустя, этот тренд только усугубился).
Факт остается фактом, глобальное изменение в сознании произошло: люди очень быстро забыли, как в конце 80-х они ненавидели поздний совок с его неискренностью, дефицитом, кампанейщиной, затхлостью, и как радостно они глотали воздух свободы на рубеже 80-х и 90-х. Все это плотно забыто нами - что уж говорить о воспоминаниях сталинского периода и более ранних временах в истории СССР.
Именно поэтому (и об этом я тоже не раз уже писал) вряд ли стоит судить об историческом периоде по тем книгам, которые были написаны по его истечению. Подлинную ценность имеют лишь свидетельства изнутри. О феномене национал-социализма в Германии написаны тысячи томов, но нет ничего выразительнее романа Mephisto, написанного Клаусом Манном в 1936 году. Феномену сталинизма посвящено не меньше томов, но маленькая повесть «Софья Петровна», которая была написана в 1939 году Лидией Чуковской, остается самым значительным и, главное, самым достоверным литературным памятником тех лет. (А еще одна повесть того же автора, «Спуск под воду», 1949 года, лучше всего передает эмоциональный фон второго периода сталинского террора).
Свидетельства изнутри невозможно подделать, поскольку автор не знает, чем все закончится и не может вольно или невольно подводить сюжет к той или иной "исторической правде". И, напротив, если книга пишется в другом историческом времени, то каким бы гениальным писателем ни был автор, знание того, чем завершилась история, неизбежно повлияет на то, как он будет выстраивать логику своего повествования, даже если он будет стараться быть совершенно беспристрастным. Мы можем видеть в текстах сколь угодно яркие художественные образы, но все они не сравнятся с ощущениями, которые люди испытывали внутри в момент тех или иных событий.
Уже сейчас, спустя всего лишь 30 лет, находятся любители восхвалять поздний совок - один из самых мерзких и тяжелых периодов нашей истории, хотя любой художественный текст той эпохи снимает все вопросы относительно того времени. (Самый популярный и доступный пример - поэтический текст Ильи Кормильцева «Скованные одной цепью»).
Точно так же, что бы мы ни говорили и ни делали, через 30-40 лет найдутся люди, которые будут прославлять эпоху позднего путинизма. Они будут приводить графики с растущим ВВП и зарплатами при низкой безработице, цитировать нашу демократичную Конституцию, говорить об отсутствии «железного занавеса», и процветании производства и сельского хозяйства. Обо всем этом обязательно будут говорить, поскольку останутся цифры, вокруг которых всегда можно поспорить. (Примерно так, как обсуждается сейчас Большой Террор. Мол не было ведь никаких миллионов, а лишь около 700 тысяч расстрелянных, а если в процентах от населения посмотреть, так это ведь и совсем немного). Что ж, через призму времени, когда живые воспоминания уходят, любые цифры воспринимаются очень отстраненно. Семьсот тысяч и семьсот тысяч. Посадили трех девушек на два года - ну и что? С точки зрения глобальной статистики - это полная ерунда.
Но только вот сталинские годы были страшными не столько из-за численности расстрелянных, сколько из-за построенной системы отношений в обществе, когда практически каждый человек воспринимал своего соседа как потенциального доносчика и/или как потенциального врага народа. Именно в этом ужас, именно в этом катастрофическое моральное разложение общества (от последствий которого мы в полной мере не оправились до сих пор: ведь да, всепоглощающая, зашкаливающая некритичность и конспирологичность мышления очень многих наших сограждан это именно что "дотянулся проклятый Сталин"). Это тотальное моральное разложение отсутствует в цифрах; оно лишь в воспоминаниях тех, кто смог сохранить в своей памяти объективную картину своих эмоций (а это ох как непросто!), да в литературных памятниках.
Точно такая же история и с поздним совком, когда никаких массовых расстрелов не было. Но не было уже и объединяющей светлой идеи строительства коммунизма. И ладно бы, да только вся риторика и символика никуда не делись. И беда была именно в том, что в нее не верил уже почти никто (включая самых высокопоставленных строителей), а это значит, что общество привыкло называть черное - белым, гнать дутые планы, врать, решать вопросы через заднее крыльцо... Последствия этого морального разложения мы тоже разгребаем по сей день. Помните, как коммерческие структуры в 90-х в своих объявлениях искали сотрудников "без опыта работы в советской торговле"? И, за малым исключением, разгребли потный советский багаж. Но в чиновничестве, в бюрократии, в системе отношений между властью и народом кардинальных изменений не произошло
.
И вот - новый период морального разложения общества. (Как будто мы приговорены наступать на эти грабли раз в четверть века!). Все то же самое: черное - это белое, врать и воровать - это доблесть, связи и подлость - социально приемлемы и являются лучшими лифтами, чем реальные достижения. Я несколько раз пытался писать об этом, да выразительных средств не хватает. (Хочется верить, что кто-то рядом пишет новую "Софью Петровну" о том времени, в котором мы живем).
И через 30 лет на фоне графика роста ВВП и задокументированной беззубости так называемых "политических репрессий" в России 10-х годов XXI века, которые, конечно, никак не сравнятся ни с 30-ми годами в СССР, ни с 60-ми в Испании, ни с 80-ми в Чили, нам будет очень сложно объяснить детям и внукам, что на самом деле происходило в нашем обществе. Так будет.