Колыма без колючей проволоки
До чего же сильны стереотипы! Любое упоминание о Москве рисует образ Спасской башни и Курантов, если зайдет речь об Антарктиде,- сразу перед тобой выхаживают пингвины, а при слове «Колыма», всякий человек представляет зону, опутанную ржавой «колючкой», где можно сгинуть… С такими мыслями я укладывал рюкзак, собираясь в путешествие по Магаданской области. Меня пригласили в большую фотоэкспедицию со сплавом по красивейшей реке северо-востока России - Омулёвке, стекающей с великого Черского хребта в великую же Колыму.
- Это - рЯка бЯзумной красоты! - с легким нижегородским выговором просвещал меня Владимир Иванович - организатор и вдохновитель фотографического проекта. - Я стремился попасть на нее четырнадцать лет! Ты не пожалеешь!
Моментально, непосредственно в моем мозгу запел Высоцкий: «Мой друг уехал в Магадан. Снимите шляпу, снимите шляпу! Уехал сам, уехал сам, Не по этапу, не по этапу... Он - добровольно, он - добровольно…».
Стереотипы начали материализоваться с самого начала. В маленьком пассажирском самолете из Хабаровска в Магадан шестеро конвоиров этапировали двух заключенных. По печальным глазам обоих зэков - молодого парня, на вид новичка, и более зрелой, явно «тертой» дамы - было видно, что ничего хорошего от встречи с Колымой они не ждут.Первое впечатление от Магадана выразилось у меня немедленно в форме телефонного звонка домой в Читу. Я прокричал в трубку: «Надя, ты знаешь, в каком прекрасном городе мы с тобой живем!..».
На следующее утро мы выехали в поселок Сусуман. Это второй по величине населенный пункт в области и главный центр золотодобычи. Отсюда вездеходом нас должны были забросить еще на триста километров севернее, уже к самой Омулёвке. Из Магадана в Сусуман проложена трасса, которая так и называется: «Трасса», печально знаменитая тысячами, десятками тысяч оборванных жизней людей на ее строительстве. По долинам рек, через мари и горные перевалы пробивалась дорога к золотым россыпям Колымы, а остатки ГУЛАГовских объектов по сей день устрашают и без того суровые ландшафты.
Надо сказать, что в действительности лагерей на Колыме сегодня осталось всего один или два, - меньше, чем в любом другом регионе России. Это давно уже не «сплошная зона». Но люди отсюда бегут. Похоже, не уехали лишь те, кому «не на что». За последние двадцать лет население Магаданской области сократилось с полумиллиона до двухсот тысяч. Брошены несколько богатейших, только было начатых разрабатываться месторождений золота….
С трудом обгоняя попутные машины, чтобы не слепнуть в облаке пыли, наш водитель, как без тормозов, гнал вперед, а нехорошие стереотипы проклятого края не отступали, а только усиливались. Расположенные вдоль трассы немногочисленные горнорудные посёлочки, в которых еще теплилась какая-то жизнь, пребывали в такой степени разрухи, что когда возле автозаправки я достал фотокамеру, из будки выскочила тетка и стала орать, что все это есть частная собственность, съемка запрещена. Нечего, мол, тут глумиться, горы вон фотографируй! Я все равно сделал пару кадров, потом мы пообедали в придорожной столовой….
К этому времени небо стало наполняться дымом лесных пожаров. Дождей не было уже месяц, и надо ли объяснять, что для пейзажной съемки дым в воздухе, мягко говоря, не нужен. Трасса тянулась вдоль бесконечно длинного карьера: русла и берега всех рек золотодобытчики старательно превратили в безжизненную каменную пустыню. В Забайкалье я не видел и сотой доли такого масштаба подобной деятельности. Горные гряды, окружающие трассу были более эстетичны, но они все больше и больше утопали в дыму, и также утопали наши надежды на «чудесные кадры с реки Омулёвки»…
… А еще через полторы сотни километров руководитель нашего путешествия - Владимир Иванович - обнаружил, что забыл в харчевне куртку со 140 000 руб.
Водитель предложил поискать куртку в машине. Сложными путями мы дозвонились в столовую…. Столовские женщины нашли куртку, сообщили, что деньги в ней есть, и начали долго их пересчитывать. Мы успели облегченно вздохнуть, прежде чем услышали конец сообщения: «Две тысячи мелкими купюрами». Недостача, однако!
Водитель настаивал поискать недостающие 138 тысяч в машине:
- Это Колыма. Тут чужие деньги никто никогда не возьмет, - пафосным тоном заявил он.
- Но ведь взяли же! - с горечью парировал Владимир Иванович.
- Кто взял!? - возмутился шофер. - Вы получше в карманах поищите!
- Как кто!? Столовские и взяли! - не выдержал наш шеф.
- Что ж вы так плохо о людях-то думаете, - раздосадовался шофер.
Мы двинулись дальше с мрачными мыслями. Погоды нет, дождей по прогнозу нет, средств на заброску и выброску нет, экспедиция под угрозой. Дым усиливается.
- Понятно, что все эти пожары из-за местных алкашей. Выедут на природу, оставят костер…, ¬- рассуждал Владимир Иванович.
- Ну что же вы все время так плохо о людях думаете! - вновь взбунтовался водитель.
- А что ж мне думать?! ¬Денег они чужих не берут, спички в лес не берут, водку, наверное, тоже не пьют!? Денег-то не-ту! Зато рядом с каждым поселком - пожар!
Оскорбленный водитель обиженно махнул рукой…
К вечеру 30 июня мы приехали в Сусуман. Здесь тоже горело, но к счастью, было уже не так дымно, а ночью пошел дождь.
Несколько драгоценных дней ушло, чтобы дождаться, когда нам дадут вездеход, а все это время мы безрезультатно пытались найти кого-нибудь, кто знает дорогу до Омулёвки. Точно известно, что дорога существует. В обход самого опасного на реке порога она доходит до места, где давным-давно старателями построена база из нескольких домиков для отдыха и рыбалки. База носит название Маргаритто, на ней постоянно проживает охотник эвен, которому родственники изредка доставляют продукты. Но сегодня этот путь, похоже, больше никому неведом.
Зарядили дожди. Вырвавшись за пределы золотых приисков, мы двигались уже как будто по другой планете. Дорога превратилась в вездеходный след, а вместе с тем исчезли следы горнорудной деятельности. Начались девственные места нетронутой природы, чистейшие ручьи, огромные голубые озера, окруженные скалистыми горами...
Мы видели диких оленей. Наши проводники пытались в них стрелять. Непонятно, правда, зачем: места для охотничьих трофеев в маленьком иностранном вездеходе не было, мы и без того сидели скрючившись.
Два дня езды в тесной будке окончились нашей высадкой на берегу левого притока Омулёвки - ручье Момонтай - в двадцати пяти километрах выше его устья. В реке было совсем мало воды, зато в русле торчало миллион камней, и за каждым прятался сорокасантиметровый хариус.
- Дальше еще хуже, сломаем гусеницы. Приехали. - Объявил наш проводник. Было очевидно, что вездеходчик с друзьями стремились добраться до этого места, но не далее.
Мы отошли в сторону и Владимир Иванович сквозь зубы процедил:
- Эти *** (тут он применил нелестное существительное) превратили нашу фотосессию в свою рыбалку и охоту.
Но что-то изменить было уже невозможно. Мы выгрузились, тут же наловили рыбы, поставили палатки и принялись строить катамаран.
На следующее утро, столкнув на воду шестиместный корабль с поклажей чудовищного объема и веса, мы всемером уселись сверху и попытались двинуться вниз по реке.
Нам удалось отчалить от берега, проплыть семьдесят метров и еще метров четыреста протащить судно волоком. После этого плавсредство наглухо засело в камнях.
Мы вернулись на берег и, посовещавшись, изменили тактику. Взвалив на плечи рюкзаки, вся команда перенесла часть груза километров на шесть вниз по реке. Затем четверо самых спортивных участников вернулись назад.
Чтобы вновь, уже по реке дойти до бивака, понадобилось восемь часов непрерывной тяжелой работы. Шел дождь. По колено, по пояс, по грудь в воде, под «раз, два, взяли!» мы буквально по сантиметрам продвигались вперед. Когда казалось, что сил уже больше нет, мы присаживались на резиновые гондолы, жевали раскисшие карамельки и хохотали: «Да, уж действительно, бЯзумная красота!.. Саня, ты ничего не хочешь сфотографировать, пока сидим без дела?». Только двое из бурлаков давно были знакомы друг с другом. Эти шесть километров «сплава» быстро сдружили всех четверых. Нашим спасением стали белые ночи, - здесь на широте 650 в июне-июле не бывает полной темноты.
В третьем часу ночи бурлаки, шатаясь, вышли на сушу. Видимо, товарищи с нами уже простились: нас не ждал ни костер, ни ужин. В половине четвертого мы прикончили бутылку водки и, не обращая внимания на периодически усиливающийся дождь, все еще не спешили разойтись от огня, обсуждая трудный день и встречая рассвет, сулящий новые бурлацкие будни.
Многочисленные, следующие одна за другой моральные травмы, полученные нашим руководителем из-за смерти отца незадолго до начала похода, затем из-за неудачного начала экспедиции, внезапной бедности, коварства проводников, потери массы времени, плохой погоды и, главное, совсем не радужных перспектив на ближайшие дни, привели к тому, что Владимир Иванович физически заболел. Утром он заявил:
- Если не вызвать санрейс, я умру! - И после паузы добавил с горечью, - Я стремился на Омулёвку четырнадцать лет…
Первую половину дня мы готовились встречать вертолет: перебирали груз, рубили посадочную площадку, и надеялись, что Иванычу полегчает и «само рассосется». Ему и, правда после обеда стало лучше, все разбрелись по палаткам, под убаюкивающую небесную морось задремали…. И тут в небе раздался знакомый гул.
Лихорадочно срывая лишнюю палатку и забрасывая ненужные теперь мешки в вертолет, мы наскоро прощались с лихо запрыгнувшими внутрь шефом и его помощником.
- Та-ак, - подняла брови пожилая полная докторша, - вас двое, а где еще больной!?
- Он больной.
- Этот!? - поразилась врач.
Дверь закрылась, вертолет поднялся, и через минуту его уже не стало видно. Мы остались впятером.
Количество груза заметно убавилось. На другой день мы сделали еще одну челночную ходку по берегу, уже намного легче прошли по реке, а дальше Момонтай стал «судоходен», и в тот же день мы вышли из него в полноводную Омулёвку.
Радость и расслабление вскоре сменились напряженной греблей. Начался спортивный сплав. Мощный речной поток бурлил и несся вдоль скалистых прижимов. Мы понадежнее встали в стремена и покрепче ухватили весла. Перекат шел за перекатом, поворот за поворотом… Резкие короткие команды капитана следовали непрерывно. Когда струя била в угол острой скалы, или из воды торчал камень, приказы становились еще жестче и подкреплялись необходимыми русскими словами.
- Левый, на ход, правый, табань! Правый, табань, я сказал!! Теперь на ход! Быстро, все на ход! Я сказал: «Все на ход!!!». Женя, бл***, греби! Камень справа! Правый, сильнее на ход! Еще сильнее!.. Хорошо. Не отдыхаем, гребем…
Пару раз мы едва не вляпались по-серьезному, а один раз конкретно сели на камень посреди реки.
К вечеру Омулёка принесла нас к месту, где ее русло сильно сужалось, огромная масса воды протискивалось в каменные щеки, и далее с ревом и пеной летела полтора километра по извилистой щели.
Этот самый опасный на реке порог был не меньше пятой категории сложности, и в нашей ситуации единственным разумным решением было целиком обнести его по суше. Обойти препятствие было можно лишь, поднявшись высоко на гору, по берегу прохода нет.
База Маргаритто находится сразу ниже порога.
Мы провели в гостях у охотника целый день, разобрали, перетащили и вновь собрали катамаран, истопили баню, сходили не далеко в горы, надеясь заснять диких баранов, тропами которых исполосованы тут склоны. Здесь, 9 июля мы попрощались с пятым участником ¬- профессиональным фотографом и путешественником Сергеем Карпухиным, который остался странствовать по собственному маршруту, и дальше пошли вчетвером: Ярослав Неугодников, Рома Соломатин (оба из Новокузнецка, первый - мастер спорта по туризму, второй - кандидат), Евгений Чутчев (житель Магадана, любитель сплавляться в одиночку) и, собственно, я сам (представитель команды Gobike из Читы). Единственный из нас - Евгений - был на реке прежде, пару лет назад. Впереди лежало еще примерно 450 км водного маршрута.
Через десять километров река вошла в горы. Она резала хребет в северо-восточном направлении. Отсюда и началась самая настоящая «бЯзумная красота». На самом деле, я видел и горы во всех смыслах покруче, и реки с такой же зеленой прозрачной водой, но настолько гармоничное сочетание ландшафтов, как здесь на Омулёвке, встретишь не часто. Во всяком случае, у меня до сих пор не было подобного сплава. Кое-где на островах лежали остатки наледей.
Дожди сделали передышку, и погода стояла отменная.
От препятствия к препятствию действия нашей четверки становились все слаженнее, и я, наконец, осмелился вытащить на белый свет фотоаппарат, чтобы снимать прямо с воды не причаливая к берегу.
Еще через полтора десятка километров река вошла в каньон.
Без сомнения этот участок сплава - самый интересный и технически самый сложный на всем маршруте. Нам повезло тут с погодой. Ее состояние постоянно менялось, но дожди не донимали и часто светило солнце. Изумрудного цвета поток пропилил себе извилистый узкий коридор длиной сорок километров в толще древних карбонатных пород. Этот удивительный уголок магаданской природы принес нам массу не только эстетических, но и чисто спортивных эмоций.
Из-за большой отдаленности и сложности заброски Омулёвка крайне редко посещается туристами, тем не менее, известны случаи гибели людей именно на этом отрезке реки. Во многих местах, на большом протяжении стены каньона вертикально обрываются в воду, а расстояние от борта до борта часто не превышает 20-25 метров. Причалить негде, тебя несет в этой трубе, и ты не знаешь, что ждет за поворотом. Здесь нам очень пригодился предыдущий опыт Евгения, который более-менее помнил самые «кислые» отрезки. И все равно, в одном месте мы, выскочив из-за поворота, едва увернулись от огромного остроугольного камня прямо посреди русла.
- Правый, табань!!! Левый, на ход сильно! Сильно!!!- заорал Слава. Паузы между командами стерлись. - Правый, стоп, правый на ход, левый, на ход резче, все на ход!!!
Мы едва проскользнули между камнем и береговой скалой.
- Молодцы, - похвалил Слава с волнением в голосе.
- Прошлый раз его не было, я бы запомнил, - сказал Женя о камне. - Наверное, недавно упал.
Еще один заранее известный порог в узкой вертикальной щели мы рискнули пройти сплавом на катамаране. Мы тщательно осмотрели пенящийся слив сверху, выгрузили все вещи и перенесли их ниже, затем на облегченном и, соответственно более управляемом судне, вошли в струю. В ключевом месте нас все же ударило в скалу и развернуло, но катамаран не развалился, и мы с восторгом причалили к тому месту, куда перетащили груз.
Через полтора дня из горных объятий река вырвалась в широкую котловину и растеклась по ней десятками мелких русел. Этот, по-своему сложный участок протянулся на сто километров. С утра и до позднего вечера мы не выпускали весел из рук и непрерывно гребли, а время от времени садились на мель и тащили свой корабль на руках.
Еще был ветер. Если он начинался (а случалось это ежедневно с обеда и до ночи), то был сильным и обязательно встречным.
Когда у Ярослава уставали голосовые связки, командование переходило к Роману, но он тоже не позволял нарушить спортивный режим сплава. Эта «рабская гребля на галерах» окончательно достала терпеливого молчаливого Евгения, который привык путешествовать совершенно в ином ритме: в одиночку, на маленькой лодке, не торопясь плыть по три-четыре часа в день, а в непогоду и вовсе не вылезать из палатки. Мы себе такого позволить не могли.
- Жека, пойдешь на сплав по Рассохе с нами следующим летом? - хитро спрашивал Рома.
- Не знаю… - тихо и деликатно отвечал Евгений. - Ясно было, что ни за что не пойдет.
Потерянное на заброске время теперь не позволяло нам расслабляться. А как было бы здорово пожить день-два в одном красивом месте, два-три в другом. Походить вдоль берега со спиннингом, забраться на ближайшую гору, дождаться заката и сделать хороший кадр, устроить фотоохоту на диких баранов и козлов, которых мы несколько раз видели на склонах, проносясь мимо по реке. Но обратные билеты из Магадана лежали в глубинах рюкзаков, дней не так много, а что впереди - неизвестно. Поэтому Рома командовал:
- Справа в струю, левый, на ход! Оба на ход! Идем хорошо. На мель несет! Правый, жестче. Жестче, я сказал! Жека, греби! Всё, стоп! Сидим на правом баллоне. Встали, пошли ногами... Раз-два, взяли!
И мы волокли судно на глубину, запрыгивали на свои места и снова гребли. И так три дня без перекуров, но с остановками на обед, а иногда и с рыбалкой.
Рыба в этих протоках не водилась, но в устьях боковых притоков ее было немерено. Крупные хариусы и ленки по полтора-два килограмма как будто истосковались по нашим блеснам. Столько еды нам было не нужно, но и придушить в себе охотничий азарт не было сил. Поэтому приходилось рыбу ловить и тут же отпускать. Речную добычу мы варили, жарили, солили, коптили горячим способом, и даже ели сырую с солью и перцем. В деле рыбалки, а главное, в приготовлении рыбных яств лидером был Ярослав.
Да-а-а… есть еще на Земле нетронутые уголки. Ни одной бумажки на берегу, пивной банки в кустах, ни одной пластиковой бутылки… Красивый суровый край, где не выжили даже мамонты. Во время рыбалки на одном из ручьев Слава нашел огромный кусок бивня.
Люди, все же изредка добираются и до этих мест. Перед разливистым участком реки, на выходе из гор стоит заброшенный охотничий хуторок. Пару полусгнивших зимовий, какая-то книжка на столе, под нарами топор старинной ковки…. Снаружи на стене висят самодельные кошки-снегоступы из консервных банок. Рядом с домом стоит очень интересная штуковина - железная клетка с вертикально падающей дверцей на сторожке - медвежья ловушка.
Медведей здесь много. Вообще, зверья тут много. Как-то в течение дня мы встретили трех оленей и шестерых косолапых. Это было в среднем течении Омулёвки, на якутской территории. Сначала на заросшей косе попалась медведица с тремя медвежатами. Я сделал штук сорок кадров с расстояния 100-150м.
Часа через три на левом берегу я снова заметил огромный бурый зад. Здоровенный мишка стоял спиной к реке и что-то рыл в кустах.
- Давайте, к берегу,- попросил я, потянувшись за фотоаппаратом.
Вся команда воспротивилась:
- Ты что! Глянь, какой здоровый. А вдруг он голодный. Не-е, на хрен нужно, поплыли!
- Да, не бойтесь вы, ничего не случится!.. Я сам боюсь. Давайте причалим, сходить на берег не будем, я его прямо с ката поснимаю.
Мы подгребли и ткнулись носом в галечную косу. Медведь не замечал нас до тех пор, пока мы криками и свистом не заставили его обернуться. Сначала он поворотил башкой, поднялся во весь рост, покрутил носом, а потом пошел к реке.
Расстояние между нами быстро сокращалось. Я без остановки давил и давил на спусковую кнопку. Медведь вышел на берег метрах в пятидесяти выше катамарана, снова обнюхал воздух и полез в воду. Тут вдруг быстрое течение подхватило зверя и понесло прямо на нас. Я почувствовал, как у меня похолодел затылок, но не мог перестать снимать, а парни в ужасе схватили весла, прыгнули на свои места и заорали хором: «А-а-а он уже близко!!! Греби на струю!!!». В это время до медведя, наконец, донесся человечий дух. Он резко встал по пояс в реке, и было видно, как вода ручьями стекает с мокрой шкуры. Потом он выскочил обратно на берег и большими прыжками удрал в сторону леса.
- Ну, я же говорил, что он сам нас боится, - бодро подытожил я результат счастливой разлуки. - Но, на самом деле, я уже решил, что сейчас и наступит финал нашей экспедиции, - добавил я.
А еще на реке летом живет немало птиц. Нас постоянно с воздуха атаковали чайки, с криком пролетая над головами и пытаясь метко обгадить. Где-то рядом по воде или по камням бежали их пушистые птенцы. Нередко наш катамаран наводил ужас на большие выводки уток и гусей. Другие птицы почему-то не встречались.
После скучноватых «разливов» на пути Омулёвки во второй раз встали горы в виде небольшого Чербыньинского хребта, и чтобы пересечь его, река вновь собрала русло в один единый поток. Сплавляться стало веселей, и окружающий пейзаж стал живописнее. Правда, впечатление немного портилось отсутствием солнца. Почти все время было пасмурно, но даже и без солнца я не уставал заворожено глядеть по сторонам.
Перед тем, как окончательно распрощаться с горами, Омулёвка подарила нам последнюю незабываемую рыбалку. Дальше река потекла по равнине. Вершины гор долго виднелись позади, пока вовсе не скрылись, река постепенно теряла скорость, зато росла вширь и набирала глубину, русло стало сильно петлять и делиться на множество проток с островами. Тут было где разгуляться ветрам, и нам снова пришлось крепко взяться за весла.
Прежде чем достичь р. Колымы, воды Омулёвки сливаются с водами р. Ясачной, а уже последняя впадает в Колыму. Географически Омулёвка - приток Ясачной. Но реально зафиксировать этот факт возможно, по-моему, только глядя на карту. Мы запутались в бесконечных меандрах и рукавах, в этих лабиринтах русел, и догадались, что мы уже плывем по Ясачной, лишь, когда увидели первое охотничье зимовье на берегу. Это было верным признаком.
Местное коренное население - малый северный народ юкагиры. Очень малый. В главном населенном пункте этой народности - в селе Нелимное - проживает всего 360 человек, среди которых истинных юкогиров, наверное, меньше половины. Первый, встретившийся нам на моторной лодке местный охотник, оказался узбеком по имени Амир. Некоторые семьи юкогиров живут в небольших бревенчатых избах прямо в лесу на берегу Ясачной.
Сплавляться по огромной тихой реке становилось все грустнее, и мы, согласно предварительной договоренности, позвонили по спутниковому телефону в администрацию пос. Зырянка (в устье р. Ясачной) и попросили прислать за нами моторку. Иначе пришлось бы грести еще неделю по тихой воде (это если без ветра).
На моторке вместе с мотористом за нами из Зырянки начальник одного из отделов администрации Верхне-Колымского района - Николай Иконников. И он стал гидом и радушным хозяином на все время нашего там пребывания, и почти не расставался с нами ни днем, ни ночью.
А пребывать нам в далеком якутском поселке пришлось почти двое суток. Оказалось, что не так-то просто вернуться из Зырянки в Магадан. Мы рассчитывали подняться вверх по р. Колыме до пос. Сеймчан, но главная проблема была в том, что судоходство на реке из-за редкой засухи до сих пор так и не открывалось, и баржи стояли на приколе. Запас дней до вылета из Магадана по домам уже был критическим. Чтобы увезти нас и наш груз против течения по Колыме, нужно было минимум две моторные лодки. А у нас и на одну денег едва хватало. Да, собственно, и желающих на нас «подколымить» не было, никто не хотел ломать винты.
Так бы нам и ждать открытия навигации, если бы не еще один хороший человек - Игорь Игнатенко, родственник Николая - взялся нас отвезти на своей лодке. Но он мог взять на борт максимум троих. И тогда настала пора расставания с Евгением...
19 июля в пять часов вечера на берег вместе с грустным Женей нас пришли провожать новые зырянские друзья. Когда мы усаживались, Рома закричал:
- Держите Жеку! Он щас бросится к нам в лодку!
Я и не предполагал, что Колыма настолько красивая и могучая река. Опять же, в этом повинны стереотипы ГУГАГовского аскетизма и убогости.
Игорь продемонстрировал виртуозное владение моторной лодкой и невероятную выносливость, которая присуща только северным водителям-дальнобойщикам. Делая очень редкие и короткие остановки, меньше чем за двое суток мы преодолели расстояние 570 км вверх по Колыме, и утром 21 июля пришвартовались в речном порту пос. Сеймчан. А вечером того же дня мы были уже в Магадане.
Три дня, из оставшихся до вылета, мы чудесно провели в бухте Светлой на Охотском море. И здесь уже окончательно, как волной из моего сознания смылись остатки нехороших стереотипов об этом удивительном и красивом крае.
Александр ЛЕСНЯНСКИЙ, Магадан - Сусуман - Омулевка - Зырянка - Сеймчан -
- Магадан - Чита, 2009г
p.s. Летом 2009 года я путешествовал по Колыме и участвовал в сплаве по одной из красивейших рек России - Омулёвке. Колымой называют большую территорию, захватывающую часть Магаданской области и Якутии. Места по большей части очень дикие, не испорченные присутствием человека. Главным стимулом поездки была фотография.
Я как обычно вел путевые заметки и намеревался написать полный отчет. Но, как всегда, времени не нашлось, и я ограничился сравнительно небольшим повествованием для местной толстой газеты "Эффект". А нынешней весной с этим рассказом я завоевал ГРАН -ПРИ на юбилейном десятом томском межрегиональном фестивале путешественников "56-я параллель", в рамках которого среди прочих конкурсов был литературный, причем участвовали не только любители, но и профессионалы.
А пару дней назад мне пришла посылка с несколькими экземплярами глянцевого журнала "Дневник путешественника", №18 ' 2010, где опубликована "Колыма...". И тут я подумал: "А почему же до сих пор я не опубликовал рассказ в своем блоге, ведь я же для этого его в основном и завел!?"
_________________________________________________________________________________________