Ебаться не по-взрослому
Глава первая: Непонятное преступление
Вчера я рассказывал, как не единожды в своей жизни я отставал от этой самой жизни, как я не поспевал за сверстниками, а потом наверстывал упущенное «сиротскими» порциями. Например, водку я впервые попробовал на первом курсе в Новый год (но, зато, сразу стакан), а уверенно выражаться матом научился уже после института, да и то, в связи с тем, что сезонными рабочими в геологических партиях - бичами - очень трудно управлять с помощью цензурной речи.
Но были в моей биографии и парадоксы. Так, смысл и значение слова «ебаться» открылось мне лишь спустя много лет после самого деяния и незамедлительного наказания от взрослых.
Родился я городе очень большом, но раннее детство провел - в очень маленьком - в шахтерском городке Чистяково Донецкой области (теперь - это город Торез). Папа с мамой работали, а я получал дошкольное образование в крошечном деревянном детском саду рядом с железнодорожной станцией. Мне было уже шесть лет и некоторые события я помню с документальной точностью.
Это было лето или самое начало осени, часов пять дня. Я в этом уверен, потому что стояла очень теплая погода, девочки были без колготок, мальчики - в шортах, и за мной скоро должна была прийти мама. Не помню чем я занимался в тот последний час (да, не помню…), но со мной рядом играл мальчик Валера. В это время к нам подошел еще один одногруппник - Саша Горшков и, обращаясь непосредственно ко мне, сказал:
- Саня, пойдем скорей Ольку ебать!
- Я тоже пойду! - вскочил Валера.
- А ты cиди нахуй - спокойно отрезал Саша.
Не имея ни малейшего предположения о значении слова «ебаться», я сразу понял, что не нужно в этом признаваться Горшкову, и уверенно пошел за лидером, по пути аккуратно выясняя обстоятельства дела:
- А где она?
- Да, там, в домике ждет, - деловито пояснил Горшков. - Я ее уже выебал.
Я не знаю сколько сроков к сегодняшнему дню отмотал Горшков, но уже тогда он был в нашей старшей группе маленьким козлом и авторитетом. Это был настоящий мерзавчик. Он мог открыть дверь деревянного сортира, где уже, сидя кто-то тужился, вытащить свой маленький пенис и пустить из него долгую струю прямо на беспомощного засранца. Я ненавидел Горшкова, но по каким-то неясным законам жизни, таким же, как и здесь, в ЖЖ, он меня «зафрендил». А Валеру - нет. Поэтому обиженный Валера плелся сзади и дико завидовал. Причем, подозреваю, что завидовал он со знанием предмета.
«Уже выебанная» Олька с безучастным лицом, как слабоумная, сидела в углу домика на корточках, раздвинув ноги. Откуда-то издалека, наверное, из генетической памяти у меня возникло смутное знание, что на ней не должно быть трусиков. И оттуда же выползла тень разочарования: партнерша была одета полностью. Тем не менее, Горшков решительно сел вплотную лицом к девочке и совершил серию специфических тазобедренных колебаний.
- Саня, теперь давай ты! - скомандовал тезка.
Я занял такую же неудобную позицию, Оля послушно раздвинула коленки пошире, и я энергично воспроизвел все телодвижения вслед за секс-наставником.
Скажу сразу, я не получил никакой радости от этого глупого упражнения. И вообще мне было неудобно стукаться своими коленками об Олины. Но виду я решил не подавать.
- Все, готово! - бодро объявил я тоном, по которому присутствующие должны были понять, что все прошло на высшем уровне. Однако ответного одобрения - ни Олиного ни Горшкова - услышать я не успел. В ту же секунду внутрь притона ворвалась воспитательница.
Причина такой оперативности выяснилось скоро: Валере, обделенному сексом, надоело торчать у окна снаружи, и он побежал сообщить "куда следует":
- Наталья Николаевна, а там Леснянский с Горшковым Олю ебут!
- Где!!?? - подпрыгнула Наталья Николаевна. Заметьте, она не сказала: «Не может быть!». Ну, может, она так подумала…
- Там, в зеленом домике…
Глава последняя: Невнятное наказание
Воспитательница была сегодня к нам очень добра. Обычно, когда мы плохо мыли руки, она заставляла поднять их вверх и держать над головой минут десять. (Если кто не пробовал - советую, - это отличное физическое упражнение на выносливость). Сейчас она пребывала в замешательстве и просто поставила по стойке смирно всех четверых до прихода родителей. Очень показательно, что стукач Валера бы в том числе: а не надо сиксотить нецензурными словами!
Пришла моя мама. Наталья Николаевна поговорила с ней, и мы вышли за калитку.
Это был тот редчайший в СССР случай, когда ребенок без радости возвращается домой из детского сада. На маму я не смотрел. Я видел только, как мои ноги шли отдельно от меня, и всю дорогу молчал.
- Придем, сам папе все расскажешь!
Что расскажешь!? Во мне смешались страх, гордость и обида. Никто не соизволил объяснить почему «ебаться» - это так плохо! За что мне отчитываться!? «Не буду», - шел и думал я. Свое настроение я помню, как сейчас. Меня кинули без объяснений! Подобное чувство я пережил еще раз через восемнадцать лет, когда меня бросила невеста.
Домой мы пришли, наверное, быстро, - я не помню. Наверное, - потому, что город маленький, и все близко. Как долго шел с работы папа, я тоже не помню, потому, что все это время находился в прострации, - вот это, как раз, я помню отлично. Это состояние похоже на обморок, но при этом ты можешь двигаться и слышишь все звуки.
Наконец, я услышал, как открывается дверь, и мама шепчется с папой. Потом меня позвали:
- Саша, иди сюда!
Я вышел в прихожую. Было понятно, что маме не терпелось, и новости из детского сада она вылила на папину голову прямо в дверях.
- Ну вот, папа пришел, рассказывай!
Я видел, папины туфли, стоял и молчал. Мама сделала новую попытку заставить меня исповедаться:
- Ты, что, не видишь, папа ждет!
Конечно, я видел: папа ждет…. Я отчетливо помню, как в эти минуты моя гордость одерживала победу над моим страхом. Но еще сильнее была обида, - от меня требовали признаться непонятно в чем. Тогда был вынужден заговорить сам папа.
- Ну, расскажи, Саша, что ты там делал в садике, - строго, но спокойно спросил он.
Деваться мне было некуда, молчать дальше не имело смысла, тем более вопрос был конкретный, и на него можно было ответить однозначно. Я выдержал еще одну паузу, собираясь духом, а потом выдавил из себя:
- Ебался.
Я произнес только это одно слово и исподлобья посмотрел на отца. Видимо, мама донесла папе не всю правду, или же не теми словами, потому что я увидел, как сильно у него вытянулось лицо, а брови выползли высоко над очками. Наступила еще одна, теперь уже финальная пауза, во время которой папа подискивал нужные воспитательные слова. Нашелся он достаточно быстро:
- Чтобы ЭТОГО больше НИКОГДА не было! - очень строго произнес он.
Я догадался, что теперь инцидент исчерпан, и мы больше ни разу не возвращались к этой теме. Но, видимо, отцовский наказ возымел-таки свое действие, и мне долго не удавалось нарушить табу по-взрослому…
…Зато, когда, наконец, ЭТО произошло, то сразу - экстремально - с замужней женщиной, на общей кухне в общаге, пока пьяный муж спал в соседней комнате.…
Вот это был бы допрос!.. и наказание… ;)
#ебатьсявдетсаде #ебатьсяпервыйраз
___________________________________________________________________________
Вчера я рассказывал, как не единожды в своей жизни я отставал от этой самой жизни, как я не поспевал за сверстниками, а потом наверстывал упущенное «сиротскими» порциями. Например, водку я впервые попробовал на первом курсе в Новый год (но, зато, сразу стакан), а уверенно выражаться матом научился уже после института, да и то, в связи с тем, что сезонными рабочими в геологических партиях - бичами - очень трудно управлять с помощью цензурной речи.
Но были в моей биографии и парадоксы. Так, смысл и значение слова «ебаться» открылось мне лишь спустя много лет после самого деяния и незамедлительного наказания от взрослых.
Родился я городе очень большом, но раннее детство провел - в очень маленьком - в шахтерском городке Чистяково Донецкой области (теперь - это город Торез). Папа с мамой работали, а я получал дошкольное образование в крошечном деревянном детском саду рядом с железнодорожной станцией. Мне было уже шесть лет и некоторые события я помню с документальной точностью.
Это было лето или самое начало осени, часов пять дня. Я в этом уверен, потому что стояла очень теплая погода, девочки были без колготок, мальчики - в шортах, и за мной скоро должна была прийти мама. Не помню чем я занимался в тот последний час (да, не помню…), но со мной рядом играл мальчик Валера. В это время к нам подошел еще один одногруппник - Саша Горшков и, обращаясь непосредственно ко мне, сказал:
- Саня, пойдем скорей Ольку ебать!
- Я тоже пойду! - вскочил Валера.
- А ты cиди нахуй - спокойно отрезал Саша.
Не имея ни малейшего предположения о значении слова «ебаться», я сразу понял, что не нужно в этом признаваться Горшкову, и уверенно пошел за лидером, по пути аккуратно выясняя обстоятельства дела:
- А где она?
- Да, там, в домике ждет, - деловито пояснил Горшков. - Я ее уже выебал.
Я не знаю сколько сроков к сегодняшнему дню отмотал Горшков, но уже тогда он был в нашей старшей группе маленьким козлом и авторитетом. Это был настоящий мерзавчик. Он мог открыть дверь деревянного сортира, где уже, сидя кто-то тужился, вытащить свой маленький пенис и пустить из него долгую струю прямо на беспомощного засранца. Я ненавидел Горшкова, но по каким-то неясным законам жизни, таким же, как и здесь, в ЖЖ, он меня «зафрендил». А Валеру - нет. Поэтому обиженный Валера плелся сзади и дико завидовал. Причем, подозреваю, что завидовал он со знанием предмета.
«Уже выебанная» Олька с безучастным лицом, как слабоумная, сидела в углу домика на корточках, раздвинув ноги. Откуда-то издалека, наверное, из генетической памяти у меня возникло смутное знание, что на ней не должно быть трусиков. И оттуда же выползла тень разочарования: партнерша была одета полностью. Тем не менее, Горшков решительно сел вплотную лицом к девочке и совершил серию специфических тазобедренных колебаний.
- Саня, теперь давай ты! - скомандовал тезка.
Я занял такую же неудобную позицию, Оля послушно раздвинула коленки пошире, и я энергично воспроизвел все телодвижения вслед за секс-наставником.
Скажу сразу, я не получил никакой радости от этого глупого упражнения. И вообще мне было неудобно стукаться своими коленками об Олины. Но виду я решил не подавать.
- Все, готово! - бодро объявил я тоном, по которому присутствующие должны были понять, что все прошло на высшем уровне. Однако ответного одобрения - ни Олиного ни Горшкова - услышать я не успел. В ту же секунду внутрь притона ворвалась воспитательница.
Причина такой оперативности выяснилось скоро: Валере, обделенному сексом, надоело торчать у окна снаружи, и он побежал сообщить "куда следует":
- Наталья Николаевна, а там Леснянский с Горшковым Олю ебут!
- Где!!?? - подпрыгнула Наталья Николаевна. Заметьте, она не сказала: «Не может быть!». Ну, может, она так подумала…
- Там, в зеленом домике…
Глава последняя: Невнятное наказание
Воспитательница была сегодня к нам очень добра. Обычно, когда мы плохо мыли руки, она заставляла поднять их вверх и держать над головой минут десять. (Если кто не пробовал - советую, - это отличное физическое упражнение на выносливость). Сейчас она пребывала в замешательстве и просто поставила по стойке смирно всех четверых до прихода родителей. Очень показательно, что стукач Валера бы в том числе: а не надо сиксотить нецензурными словами!
Пришла моя мама. Наталья Николаевна поговорила с ней, и мы вышли за калитку.
Это был тот редчайший в СССР случай, когда ребенок без радости возвращается домой из детского сада. На маму я не смотрел. Я видел только, как мои ноги шли отдельно от меня, и всю дорогу молчал.
- Придем, сам папе все расскажешь!
Что расскажешь!? Во мне смешались страх, гордость и обида. Никто не соизволил объяснить почему «ебаться» - это так плохо! За что мне отчитываться!? «Не буду», - шел и думал я. Свое настроение я помню, как сейчас. Меня кинули без объяснений! Подобное чувство я пережил еще раз через восемнадцать лет, когда меня бросила невеста.
Домой мы пришли, наверное, быстро, - я не помню. Наверное, - потому, что город маленький, и все близко. Как долго шел с работы папа, я тоже не помню, потому, что все это время находился в прострации, - вот это, как раз, я помню отлично. Это состояние похоже на обморок, но при этом ты можешь двигаться и слышишь все звуки.
Наконец, я услышал, как открывается дверь, и мама шепчется с папой. Потом меня позвали:
- Саша, иди сюда!
Я вышел в прихожую. Было понятно, что маме не терпелось, и новости из детского сада она вылила на папину голову прямо в дверях.
- Ну вот, папа пришел, рассказывай!
Я видел, папины туфли, стоял и молчал. Мама сделала новую попытку заставить меня исповедаться:
- Ты, что, не видишь, папа ждет!
Конечно, я видел: папа ждет…. Я отчетливо помню, как в эти минуты моя гордость одерживала победу над моим страхом. Но еще сильнее была обида, - от меня требовали признаться непонятно в чем. Тогда был вынужден заговорить сам папа.
- Ну, расскажи, Саша, что ты там делал в садике, - строго, но спокойно спросил он.
Деваться мне было некуда, молчать дальше не имело смысла, тем более вопрос был конкретный, и на него можно было ответить однозначно. Я выдержал еще одну паузу, собираясь духом, а потом выдавил из себя:
- Ебался.
Я произнес только это одно слово и исподлобья посмотрел на отца. Видимо, мама донесла папе не всю правду, или же не теми словами, потому что я увидел, как сильно у него вытянулось лицо, а брови выползли высоко над очками. Наступила еще одна, теперь уже финальная пауза, во время которой папа подискивал нужные воспитательные слова. Нашелся он достаточно быстро:
- Чтобы ЭТОГО больше НИКОГДА не было! - очень строго произнес он.
Я догадался, что теперь инцидент исчерпан, и мы больше ни разу не возвращались к этой теме. Но, видимо, отцовский наказ возымел-таки свое действие, и мне долго не удавалось нарушить табу по-взрослому…
…Зато, когда, наконец, ЭТО произошло, то сразу - экстремально - с замужней женщиной, на общей кухне в общаге, пока пьяный муж спал в соседней комнате.…
Вот это был бы допрос!.. и наказание… ;)
#ебатьсявдетсаде #ебатьсяпервыйраз
___________________________________________________________________________