Не про кофе
С любезной подачи fiafia прочел книгу Светланы Гурьяновой "В начале было кофе". Осталось ощущение разочарования - как будто мне недодали обещанного.
При внимательном рассмотрении оказалось, что обещанное придумал сам, вернее - показалось. Попробую по порядку.
Книга состоит из двух частей. Вторая посвящена "лингвофрикам" - людям, которые придумывают и распространяют весьма занимательные, но совершенно ненаучные мифы о языке (если я скажу "Задорнов и пр." - понятно?). Казалось бы, о чем тут говорить профессиональному лингвисту, что опровергать? Но, похоже, явление приобрело такие масштабы и идеологическую окраску (автор приводит тонны ссылок и цитат), что борьба с ним становится благородной задачей. Однако мне это не очень интересно.
Интересна была часть, от которой я, видимо, основываясь на формулировке "первая часть книги - поиск той самой золотой середины между языковым снобизмом и оправданием неграмотности", ожидал и некоторых результатов этого поиска. А зря.
Итак, первая часть посвящена пуристам, граммар-наци, по-нашему. Мне объясняют, что "изменчивость - совершенно нормальная черта любого живого языка". Спасибо, мне уже сообщили. Еще Чуковский начинал свой «Живой как жизнь» с огромного количества примеров изменения значений слов и их употребления (и не он первый, конечно).
"И сказать ли? Я даже сделал попытку примириться с русскими падежными окончаниями слова пальто... И тут мне сделалось ясно, что несмотря на все свои попытки защитить эту, казалось бы, совершенно законную форму, я все же в глубине души не приемлю ее. Ни под каким видом, до конца своих дней я не мог бы ни написать, ни сказать в разговоре: пальта, пальту или пальтом" (это, понятно, Чуковский).
Вот и автор упомянутой книги про кофе приводит уйму примеров и свидетельств, но где проходит граница между жизнью языка и неграмотностью - я так и не уловил. "Иногда ошибки - это действительно просто ошибки", - говорит СГ. Ага.
Кстати, об "авторе" - у Чуковского (раз уж начал сравнивать) тема феминитивов задета вскользь, здесь им посвящена целая глава. С выводом: "Сказать «да» или «нет» феминитивам может только сам язык, и любой исход будет правильным".
И более общий вывод: "что эта книжка, надеюсь, все-таки сделает - так это повысит языковую терпимость. Говорите так, как вам нравится, - но не нападайте на тех, кто говорит иначе".
Ну, я постараюсь.
А вот этого во времена Чуковского и более ранние еще не было: "Мы привыкли к тому, что речь четко делится на устную и письменную... Между тем уже лет двадцать, то есть почти все то время, пока существует интернет в привычном нам понимании, эта классификация не вполне актуальна. Все потому, что появилась интернет-коммуникация, которую невозможно отнести к какой-то из двух крайностей..." И хотя непонятно, при чем тут крайности, мысль здравая - "печатный" текст в Интернете не всегда стоит воспринимать как письменную речь. Плюс - общедоступность, и каждый пишет, как он слышит.
При внимательном рассмотрении оказалось, что обещанное придумал сам, вернее - показалось. Попробую по порядку.
Книга состоит из двух частей. Вторая посвящена "лингвофрикам" - людям, которые придумывают и распространяют весьма занимательные, но совершенно ненаучные мифы о языке (если я скажу "Задорнов и пр." - понятно?). Казалось бы, о чем тут говорить профессиональному лингвисту, что опровергать? Но, похоже, явление приобрело такие масштабы и идеологическую окраску (автор приводит тонны ссылок и цитат), что борьба с ним становится благородной задачей. Однако мне это не очень интересно.
Интересна была часть, от которой я, видимо, основываясь на формулировке "первая часть книги - поиск той самой золотой середины между языковым снобизмом и оправданием неграмотности", ожидал и некоторых результатов этого поиска. А зря.
Итак, первая часть посвящена пуристам, граммар-наци, по-нашему. Мне объясняют, что "изменчивость - совершенно нормальная черта любого живого языка". Спасибо, мне уже сообщили. Еще Чуковский начинал свой «Живой как жизнь» с огромного количества примеров изменения значений слов и их употребления (и не он первый, конечно).
"И сказать ли? Я даже сделал попытку примириться с русскими падежными окончаниями слова пальто... И тут мне сделалось ясно, что несмотря на все свои попытки защитить эту, казалось бы, совершенно законную форму, я все же в глубине души не приемлю ее. Ни под каким видом, до конца своих дней я не мог бы ни написать, ни сказать в разговоре: пальта, пальту или пальтом" (это, понятно, Чуковский).
Вот и автор упомянутой книги про кофе приводит уйму примеров и свидетельств, но где проходит граница между жизнью языка и неграмотностью - я так и не уловил. "Иногда ошибки - это действительно просто ошибки", - говорит СГ. Ага.
Кстати, об "авторе" - у Чуковского (раз уж начал сравнивать) тема феминитивов задета вскользь, здесь им посвящена целая глава. С выводом: "Сказать «да» или «нет» феминитивам может только сам язык, и любой исход будет правильным".
И более общий вывод: "что эта книжка, надеюсь, все-таки сделает - так это повысит языковую терпимость. Говорите так, как вам нравится, - но не нападайте на тех, кто говорит иначе".
Ну, я постараюсь.
А вот этого во времена Чуковского и более ранние еще не было: "Мы привыкли к тому, что речь четко делится на устную и письменную... Между тем уже лет двадцать, то есть почти все то время, пока существует интернет в привычном нам понимании, эта классификация не вполне актуальна. Все потому, что появилась интернет-коммуникация, которую невозможно отнести к какой-то из двух крайностей..." И хотя непонятно, при чем тут крайности, мысль здравая - "печатный" текст в Интернете не всегда стоит воспринимать как письменную речь. Плюс - общедоступность, и каждый пишет, как он слышит.